Пожалуй, верно. Через одиннадцать лет после «послемонреальской истории» передо мной был уже совсем не тот Лобановский, которого я знавал в период его становления. Теперь почти во всем угадывался крепкий профессионал до мозга костей. Изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год он совершенствовал свои методы работы и – что, пожалуй, главное – твердо отстаивал свои принципы.
Глава 6. Принципы
Порой Лобановский своим отношением к делу напоминал тренера национальной сборной Италии Энцо Беарзота. Того в свое время тоже немало критиковали и упрекали. А перед чемпионатом мира в Испании настоятельно требовали, чтобы тренер изменил состав «Скуадры адзуры», значительно его омолодив. Но Беарзот не хотел этого делать, стоял на своем и не шел ни на какие уступки. Он объявил войну не только коллегам‑тренерам и журналистам, нападавшим открыто на него в печати, но чуть ли не всей нации. И выиграл сражение: под руководством Беарзота, как известно, сборная Италии стала чемпионом мира.
Говорили, что случай помог итальянцам. Возможно. Но только лишь отчасти. А в основном, пожалуй, результат дала их завидная целеустремленность. Беарзот однажды предпослал довольно точное определение своему виду спорта:
– Футбол,– сказал он,– это самый волнующий театр из всех существующих в мире. Любой, даже самый захватывающий, кинодетектив не сравнится с ним, если все актеры на поле решили играть свои роли с полной отдачей. Да, футбол – это волнующий театр, и его спектакли должны волновать и радовать людей...
«Но позвольте,– возразит иной читатель. Какой резон сравнивать? Лобановский не привел нашу сборную к победе на чемпионате мира». Верно. Но Лобановский, его коллеги‑тренеры и футболисты киевского «Динамо» несколько раз совершали спортивные подвиги: выигрывали престижные призы европейского клубного футбола! Что же до сборной, то тут есть существенное неравенство условий, состоящее в том, что «режиссеру» Лобановскому было неимоверно сложнее, чем итальянцу Беарзоту или его коллегам из ФРГ, Бразилии, Аргентины, Голландии, Франции (и еще десятка стран), добиваться от своих «актеров» исполнения на поле «своих ролей с полной отдачей»: от Лобановского зависело далеко не все.
|
|
На Западе футбол давно уже стал самостоятельной отраслью индустрии зрелищ – отраслью, не имеющей аналогов по своим масштабам. В советском футболе все было далеко не так, и, если бы Лобановский привел нашу сборную к успеху на мировом чемпионате, это стало бы чудом, но отнюдь не закономерностью: нашим «любителям» трудно было на равных состязаться с профессионалами. Ибо хотя статус – фикция, но до подлинно профессионального отношения к делу нашим было ох как далеко.
После Великой Отечественной войны некоторые наши деятели, обладавшие реальной властью и получившие прозвище «меценаты», попытались было усовершенствовать отдельные футбольные «хозяйства». Вспомните, к примеру, знаменитую «команду лейтенантов» – ЦДКА, задававшую тон на всесоюзной футбольной арене именно в те годы. Но все же, все же... Те легендарные личности футбола своего времени по своему статусу были не футболистами, а «лейтенантами». Ну а их собратья по футбольному делу в других командах числились «инструкторами физкультуры», «шахтерами», «моряками», «металлургами», «фрезеровщиками» и даже «колхозниками».
|
|
Пока они играли в футбол, все для них в жизни складывалось как нельзя лучше: любимцы общества! Но приходило время (век футболистов в командах мастеров чрезвычайно короток: 10–12 лет максимум) проститься с футболом. Что потом? Потом, как правило, неизвестность, неопределенное, порой не престижное положение в обществе, ибо в действительности они не умели командовать ротами, рубить уголь, варить сталь, выращивать хлеб. Им надо было где‑то «устраиваться», искать доброхота, который где‑нибудь приткнет. Такое не могло не отразиться на психологии наших игроков.
И отразилось. Более двадцати лет наблюдая спортивную жизнь многих известных советских футболистов, что называется, вблизи, я убедился в том, что подавляющее большинство этих людей, по сути своей давно уже ставших профессионалами, так и не расстались с психологией любителей. И, попадая в команду мастеров в свои лучшие футбольные годы, эти молодые люди не столько думали, как им лучше развить свое мастерство и талант, сколько о том, как успеть – по выражению самих футболистов! – лучше «упаковаться»: больше скопить на черный день, который наступал вслед за последним финальным свистком. И это не вина их, а беда. Беда футбола нашего. Подобная психология дала в руки различного рода руководителям соответствующие «инструменты управления» игроками в виде всякого рода премий, смены квартир и машин, приобретения дефицитных товаров, престижных зарубежных турне и т. д. и т. п. И всегда горько было читать фельетоны о той или иной нашей зарвавшейся звезде футбола, где говорилось об этих самых квартирах, автомобилях и прочих благах, которых неблагодарная знаменитость («бесясь с жиру») не оправдала. Да, то была не вина, а беда звезд футбола. Всем тем, что было нормой жизни в их футбольные годы, их продолжали попрекать, когда они, закончив играть, вдруг «оступались», «зарывались», «зазнавались» и даже «спивались». Авторы фельетонов, порой путая причину и следствие, превратно формируя общественное мнение подобными публикациями, били «по своим воротам» и только отодвигали решение серьезных проблем советского футбола на неопределенно далекий срок...
|
|
Перестройка – это прежде всего перестройка мышления. Помню, с каким живым интересом в футбольных кругах обсуждали «Размышления о футболе» Леонида Зорина. «Правда», опубликовавшая 7 апреля 1986 года заметки писателя, ходила по рукам, зачитывалась до дыр. Зорин просто и ясно изложил то, что у многих специалистов футбола давно уже было на устах.
Компетентность – вот главное требование времени,– писал он. Все устали от случайных людей, занятых не столько тем, чтобы дельно исполнять порученные обязанности, сколько тем, чтобы удержаться на плаву в той сфере, в которой, к несчастью, им выпало функционировать.
И, словно имея в виду таких неординарных тренеров, как Лобановский, далее писатель говорил:
Однако и там, где у руля стоят истинно даровитые люди, легка ли тренерская судьба? Значительно чаще бывает, что талантливому человеку трудней. Ибо талант – всегда характер, а это значит, что сложней контакты.
Леонид Зорин со страниц «Правды» призывал перестать метаться из стороны в сторону в футбольном деле, которому, как и везде, необходимы порядок, последовательность и преемственность, раз и навсегда покончить с «административными судорогами».
После чемпионата мира в Мексике‑86, во время которого о сборной Советского Союза заговорил весь футбольный мир, в прессе, с новой силой пошел разговор о назревших переменах, в которых давно нуждался футбол в стране. И сами специалисты футбола повели его в духе времени, открыто говоря о наболевшем, ни на кого не озираясь, ничего не скрывая.
– Кого мы обманываем? – вопрошал заслуженный тренер СССР Нодар Ахалкаци, беседуя с Юрием Ростом на страницах «Литературной газеты» в июне 1986 года. И продолжал: У меня игрок приходит из дому утром, вечером домой спать идет. Тренировки, занятия, опять тренировки, разъезды... Мы ставим его в ложное положение. Раз прав никаких (а какие у них права?), то и к обязанностям отношение иное. Футболист должен знать, что его труд принят обществом на законных основаниях, что футбол – профессия.
После окончания футбольного сезона‑86 редакция газеты «Советский спорт» повела на своих страницах интересную дискуссию о перестройке футбольного хозяйства страны. В обсуждении наболевших тем приняли участие более 10 000 читателей! Почти месяц появлялись на страницах газеты материалы дискуссии. Разумеется, особый интерес представляло мнение компетентных людей – знающих, осведомленных, авторитетных в области футбола специалистов. Многие из них высказывались за скорейшие перемены.
Валерий Лобановский:
– Ну не странно ли: в научном методическом плане мы вроде бы «впереди планеты всей», а по части прямо‑таки удручающего состояния нашей материально‑технической базы занимаем одно из последних мест. Разьве можно воспитывать и готовить Марадон и Заваровых на асфальте или бетоне? Разве не грустен тот факт, что на каждых 300 футболистов у нас в стране приходится лишь по одному полю? Но ведь поля делать куда легче и проще, чем опережать зарубежных соперников в футбольной науке... Без резкого общего улучшения материально‑технической базы нашего футбола, в том числе и массового, мы далеко не продвинемся. Невозможно учить учеников, не имея ни парт, ни учебников... О будущем футбольных клубов, клубов нового типа, сказано немало, хочется верить, что здравый смысл в конце концов победит, что наша высшая футбольная лига станет объединением самостоятельных, хозрасчетных, обладающих всеми правами социалистических спортивных предприятий. Сама жизнь этого требует.
Но меня не оставляла мыслишка, что кто‑то из тех, кто держит «руку на пульсе» нашего футбола, еще не «созрел» для перестройки привычного, но ветхого – довоенного образца! – футбольного хозяйства страны. Когда познакомился, все в той же газете «Советский спорт», с ответами начальника Управления футбола Госкомспорта СССР В. И. Колоскова на вопросы читателей, такие предположения усилились.
Что касается организации в нашей стране самостоятельных футбольных клубов, тут мы далеко не убеждены в актуальности такого предложения,– говорил Колосков. Конечная идея ясна – создание лучших условий для роста мастерства футболистов. Но разьве исчерпали мы те возможности, которые предоставляет нам нынешняя организация нашего футбола?
Между прочим, в том же интервью В. И. Колосков «успокоил» нас, заявив, что «по сути, только с формальной точки зрения наш футболист остается любителем, фактически же он уже сейчас профессионал». И «предостерег», что упаси боже, не надо нам идти по пути «западноевропейского или южноамериканского профессионализма, где игрок становится предметом купли и продажи...» (хотя, заметим в скобках, никто из дискутировавших на эту тему такого пути и не предлагал). Общеизвестно, в не столь уж старые и, увы, не очень‑то добрые времена после такого интервью одного из руководителей советского футбола на обсуждении проблемы была бы поставлена точка. Кто из подчиненных решился бы перечить начальнику? Вопрос о хозрасчетных клубах, возможно, был бы снят с повестки дня. Но... Времена настали иные. Противоборство оппонентов только усилилось.
Лобановский, теперь уже явно рискуя «подразнить гусей», но на этот раз не испугавшись начальства, проявил завидную настойчивость. Во многом благодаря Лобановскому дискуссия не закончилась на публикации интервью с Колосковым.
Оправданно и энергично используя свой пост главного тренера сборной страны, он где только мог (на послематчевых пресс‑конференциях, в печати, по телевидению) высказывался о необходимости скорейших перемен во всем футбольном хозяйстве страны. Говорил об этом открыто, но главное – аргументированно, компетентно.
Занятие футболом на уровне команд мастеров давно стало профессиональным делом,– сказал Лобановский в мае 1987 года корреспонденту «Труда». Речь должна идти о юридическом обеспечении этого занятия. Мы нанимали, нанимаем и будем нанимать футболистов на работу, а это значит, что мы должны признать в них государственных служащих со всеми вытекающими отсюда последствиями. Наши сегодняшние отношения с мастерами футбола строятся на ведомственных инструкциях, не имеющих силы закона, и на признании их инструкторами физкультуры. Это – отношения взаимной необязательности, из‑за чего наш футбол реализует в лучшем случае половину своего потенциала.
В этом же интервью Лобановский нарисовал довольно стройную картину, какой ему видится структура хозрасчетного футбольного клуба. Кроме новых стимулов в решении главной задачи – подготовки игроков и команд международного класса – тренер предусмотрел и расширение иных возможностей клуба.
– Мы подсчитали,– говорил Лобановский,– что можем оказать до 30 услуг любителям футбола при штатном расписании соответствующих подразделений в восемь единиц и иметь только на этом свыше миллиона рублей прибыли в год. Речь идет о массовых спортивных праздниках, лекционной пропаганде, культурных программах, видеотеке, выпуске сувенирной и печатной продукции, выступлении команды ветеранов, абонементных группах, прокате инвентаря и формы, устройстве лотерей и многом другом.
А уже в июне восемьдесят седьмого года на прямой вопрос корреспондента «Правды»: «Готово ли, на ваш взгляд, киевское „Динамо" к переходу на хозрасчетную деятельность?» – Лобановский ответил:
– Мы готовы настолько, что даже разместили заказы на некоторые виды продукции хозяйственной деятельности клуба. Создан его устав, разработан статус тренера и игрока, сверстаны планы работы, сделан расчет доходов и расходов, подобраны кандидатуры служащих. Не хватает лишь одного ‑ разрешения приступить к работе по‑новому...
Забегая вперед, скажем, что за это самое «разрешение» Лобановскому и его единомышленникам пришлось вести серьезную борьбу. И только с января 1989 года киевское «Динамо» стало первым в стране футбольным клубом, перешедшим на полный хозрасчет и самофинансирование.
Впрочем, такой ли уж совсем неизвестной была в нашей стране идея создания футбольных клубов? Таким ли новым явился разговор об этом на страницах печати? Оказывается, все это – и мысли, и публикации, и даже кое‑какой опыт! – уже существовало и раньше.
О самостоятельных футбольных клубах мечтал еще В. А. Маслов. Особенно после того, как в зарубежных турне киевского «Динамо» легендарный тренер познакомился с принципами организации профессиональных клубов.
– У них есть что позаимствовать,– рассказывал однажды Виктор Александрович. Все четко, все до копеечки просчитано. Трудятся, конечно, как черти, но все в радость. И себе и людям. Болельщики там тоже постоянные члены клуба. Что ж тут удивительного, когда их зритель на играх словно монолит. Там клубы не то что форму, значочки‑вымпелочки или знамена свои имеют... Для них даже написаны собственные гимны. И болельщики на трибунах дружно их во время матчей распевают. Представляете, какая это моральная поддержка команде! А, думаете, мы бы не могли у себя организовать добротные футбольные клубы? Еще как могли бы! Не только себя прокормили бы, но еще давали бы доход.
Потом, вероятно, что‑то вспомнив, Виктор Александрович вдруг замолк, лицо его стало задумчивым, глаза – грустными. И, сделав досадливый жест рукой, он тяжело вздохнул:
– Ох‑хо‑хо... Мечты, мечты... Нет, с нашими крючкотворами, инструкциями, циркулярами да запретами каши не сваришь. Так и будем всю жизнь кого‑то догонять.
Выходит, не умели (а может быть, и не могли) «смотреть в корень». Не стали даже пробовать что‑то изменить. Практически нигде. Кроме киевского «Динамо». Именно здесь, как раз в пору очередной волны дискуссий о футбольных клубах, в феврале 1974‑го был начат эксперимент, который фактически длился... до января 1989 года.
Начался он с того, что в январе 1974 года президиум Украинского совета «Динамо» одобрил предложение О. Базилевича и В. Лобановского о создании при киевском совете «Динамо» специализированного футбольного центра (по этому вопросу было принято соответствующее постановление президиума). Динамовцы столицы Украины взяли на себя инициативу практического поиска новой структуры большого футбола, которая бы в большей степени отвечала задачам и требованиям современной подготовки футболистов высших разрядов. Идея создания футбольного центра, принадлежащая Базилевичу и Лобановскому, родилась не на песке. В те годы в нашей стране и за рубежом уже обновлялись и совершенствовались спортивные базы, их инвентарь и оборудование, изменялись и организационные структуры во многих олимпийских видах спорта. Только в советском футболе положение дел десятилетиями оставалось неизменным. И сложные задачи, с которыми сталкивались команды мастеров (селекция талантливых юных игроков и подготовка резерва, медико‑биологическое и материально‑техническое обеспечение, сбор и обработка необходимой информации, научное обеспечение тренировочного процесса, международные связи команды и множество других), выполняли различные службы и организации, существующие вне самих команд. Отсюда разнобой или параллелизм в работе, всякого рода накладки и неурядицы.
А что, если все эти службы, действующие, скажем прямо, порой вхолостую и вокруг да около команды, объединить одним штатным расписанием, заставить работать на одно общее дело, синхронно, без холостых оборотов? И управлять всеми службами из одного центра! Это было заманчиво...
– Почему же все таки центр, а не клуб? – спросил я однажды Лобановского о тех начинаниях семьдесят четвертого года.
– Клубы тогда не признавались,– грустно ответил он. О них и слышать не хотели. Поэтому мы решили поменять название.
– Но ведь ваш центр фактически был переходной формой на пути к футбольному клубу. Какие цели вы перед ним ставили?
– Довольно высокие,– спокойно ответил Валерий Васильевич. Клуб, или, скажем лучше, наш динамовский центр, должен был готовить футболистов высших разрядов на уровне мастеров спорта международного класса, постараться создать команду, способную достойно защищать честь советского спорта на международной арене.
Здесь уместно напомнить, что именно в эти годы динамовского эксперимента команда киевского «Динамо» семь раз становилась чемпионом Советского Союза, пять – выигрывала Кубок СССР, дважды – Кубок обладателей кубков европейских стран, один раз – Суперкубок. Десятки игроков выполнили нормативы мастеров спорта международного класса, не говоря уже о том, что более двадцати из них было присвоено самое высокое в советском спорте звание – «заслуженный мастер спорта СССР», а двое (Олег Блохин и Игорь Беланов) стали обладателями «Золотого мяча», который, как известно, присуждается лучшему футболисту Европы! Надо ли после такого перечисления основных достижений команды в период с 1974 по 1989 год говорить, насколько эксперимент себя оправдал?
– И это притом, что сплошь и рядом нам не удавалось решить множество различных проблем,– говорил мне Лобановский летом 1988 года. Мы выполнили только частицу того, что было задумано общей программой при создании нашего футбольного центра.
– Что же помешало осуществить все или хотя бы большую часть задуманного?
– Масса инструкций, запрещающих эту деятельность! – воскликнул Лобановский. Многое делали нелегально. Потом расхлебывали. Ну как, например, можно было объяснить проверяющим из состава различных комиссий, почему инструктор по пожарно‑прикладным видам спорта, кем официально числился Михаил Ошемков, летал за границу с видеокамерой? Почему у всех команд один врач, а у киевского «Динамо» – два? «Да нет,– говорим,– у нас тоже один. Второй врач – работник горсовета „Динамо", а нам сейчас просто помогает». Почему в команде работает машинистка? Не положено! И еще десятки «почему» и «не положено». Что нам оставалось делать? Ловчили, изворачивались, оправдывались.
– Но главное, что не стояли на месте!
– Да, идея обрастала приверженцами, хоть с огромным трудом, но пробивала себе дорогу в жизнь,– соглашался Лобановский. Сейчас мы создали еще один проект. Привлекли специалистов, просчитали финансы, возможные доходы и расходы. Расчеты отдали руководству. Хотим, чтобы нам передали ресторан, бар, кинотеатр. Одним словом, положили клуб на финансовую основу. Все продумано – спортивные базы, поля, подготовка смены начиная с детского возраста. Все в комплексе! Команда – это только частица футбольного клуба. А клуб должен существовать для людей! Заплатил человек взносы, стал членом клуба – должен получать какую‑то отдачу и с удовольствием сюда приходить – в свой клуб! Да не только сам, а вместе с семьей. Отдыхать, заниматься спортом, общаться с теми же игроками своего клуба... Уже все понимают, что футбольные команды мастеров давно выросли из коротеньких штанишек собственно командной структуры, это уже достаточно многофункциональные хозяйственные единицы со своими экономическими задачами и интересами.
О киевском «Динамо» шестидесятых – восьмидесятых годов написана целая литература. Немудрено: именно в этот период команда выдвинулась в лидеры отечественного и европейского футбола. Причины объяснялись по‑разному. «Талантливые игроки», «сильные тренеры», «длинная скамейка запасных», «сборная Украины», «здесь умеют поощрять игроков». И все в таком духе. Успехи объяснялись разными людьми по‑разному. Однажды я спросил, что думает на этот счет сам Лобановский. Ответил сразу, не колеблясь:
– На мой взгляд, один из главных и основных факторов многолетних успехов – неослабевающее внимание партийных, советских, других организаций к тому, чтобы в Киеве была команда высокого класса. Поверьте, я уже не в том возрасте и далек от того, чтобы делать реверансы в сторону начальства. Говорю это искренне. Кто‑то, может быть, считает, что киевскому «Динамо» все эти годы «везло» на хороших тренеров, высококлассных игроков. Но, согласитесь, это «везение» не что иное, как продукт логического мышления руководителей, которые почти всегда приглашали в команду тренеров, обладающих обостренным чувством нового, профессионалов своего дела. Именно поэтому здесь в свое время работали Вячеслав Дмитриевич Соловьев, Виктор Александрович Маслов. А уже творческий поиск тренеров стимулировал рост бесспорно талантливых футболистов.
С этим действительно трудно не согласиться. Кто знает, заговорили бы в 1986‑м в стране и в Европе о киевском «Динамо» так восторженно, не сохрани кто‑то из руководителей республики Лобановского (для киевской команды и советского футбола) в августе 1976‑го? Заговорил бы о советской сборной весь футбольный мир после Мехико‑86, если бы осенью 1984‑го (когда киевское «Динамо» скатилось на 10‑е место и в самой команде, а еще больше – вокруг нее, уже пошли шатания и разброд) кто то из серьезных руководителей вновь не оказал доверия Лобановскому, а динамовский коллектив не поддержал бы его?
Однажды коллега из Москвы, уже после того, как мы пообщались с Лобановским, вдруг разоткровенничался:
– По правде говоря, многие наши ребята из числа московских журналистов почему‑то терпеть Лобановского не могут.
– По‑моему, он их тоже,– сказал я. Так что «любовь» у них взаимная.
– Чем‑то он все‑таки раздражает,– сказал мой коллега.
– Может быть, своей компетентностью? – предположил я. Знаниями, осведомленностью, авторитетом в мире футбола? К тому же он довольно резкий и прямой. Твердо отстаивает свои принципы. Категоричный, а потому и для очень многих, как принято нынче говорить, неудобный.
– Да нет, не то. Он, конечно, профи, но в смысле компетентности журналисты сейчас тоже поднаторели. Тут, видимо, дело в другом. Слишком уж он высокомерен. Обратите внимание даже на его манеру разговора: «Мы подумаем», «Мы считаем», «Мы посоветуемся»... Да кто мы‑то? Мы, Николай Второй?
Признаться, раньше – до разговора с этим журналистом я даже не придавал значения этому «мы». Просто за долгие годы знакомства и общения привык к его манере разговора. Знал, что свое «мы» он употребляет не только в частных беседах или интервью, но выступает так и на официальных совещаниях, на пресс‑конференциях, пленумах. Даже на коллегии Госкомспорта СССР. Со временем понял, что его «мы» – это не просто поза. Это – позиция, если хотите, даже один из его принципов. В жизни у многих людей как‑то вошло в привычку по поводу и без повода говорить «мы» и прятаться за неопределенностью этого слова. Но когда говорил «мы» Валерий Васильевич, он словно бы хотел подчеркнуть, что сегодня футбольную команду международного класса никакой «я», даже сам Лобановский, сделать просто не в состоянии. Команду такого уровня могут сделать только «мы» – игроки, тренеры, врачи, массажисты. Словом, мы – все вместе! За «мы» Лобановского всегда стояло выношенное мнение не только Валерия Васильевича, а еще очень многих людей, с ним работающих. И здесь впору сказать о «кабинете Лобановского», который складывался с первых дней его прихода в киевское «Динамо».
«Кабинет Лобановского» – это люди очень разные. По образованию, возрасту, интеллекту, характерам, вкусам, привычкам. Большинство из них и составили штаб так называемого «специализированного футбольного центра», созданного в киевском совете «Динамо» еще в 1974 году.
Как и игроки клуба, они стали духовными соратниками Лобановского. Это не красивые слова, а реальный факт. Помнится, как после окончания труднейшего для себя, но счастливого сезона‑86 об этом сказал тогдашний капитан команды Анатолий Демьяненко:
– Мы все единомышленники с Лобановским, а он для нас – Тренер с большой буквы!
А потом капитан стал называть людей, внесших свою лепту в общую победу коллектива: начальника команды В. Веремеева, второго тренера А. Пузача, тренера дублеров В. Колотова, ответственного за информацию М. Ошемкова, врачей В. Малюту и В. Берковского, массажистов П. Швыдкого и В. Евлантьева, администраторов А. Чубарова и А. Пикузу, сапожника Н. Кушнира, водителей Н. Календу и Н. Потапальского, хозяйку базы в Конча‑Заспе О. Подуран. Характеризуя их, капитан нашел очень теплые и проникновенные слова для каждого. По всему чувствовалось, что это искренние, идущие от сердца слова человеческой благодарности труженика‑футболиста за труд других людей.
Состав «кабинета», как говорится, одним махом и не перечислишь. Входили сюда, к примеру, и такие специалисты, как тренеры‑селекционеры А. Сучков и М. Коман, чей многолетний кропотливый труд почти всегда оставался в тени (их фамилий не встретишь в парадных отчетах о славных победах киевского «Динамо»). Но сколько интересного и нужного было сделано этими людьми, исколесившими республику и страну в поисках футбольных талантов. Эти специалисты давали Лобановскому первую информацию о «способных мальчиках», какими они в свое время увидели, к примеру, Бессонова, Балтачу, Баля, Кузнецова, Раца и многих других ныне заслуженных мастеров спорта.
В состав «кабинета Лобановского» все годы входил и кандидат педагогических наук А. М. Зеленцов. Оценка его трудового вклада в футбольных (а тем более околофутбольных) кругах всегда резко колеблется: от «блестяще!» до «ужасно!». То Зеленцов сидит в свете прожекторов в президиуме вместе со всем руководством команды на торжестве по случаю вручения золотых медалей и ему аплодирует спортивное начальство. То вдруг, после очередного поражения динамовцев, внутри стадионного дворика, где обсуждения сыгранных в Киеве матчей идут, как говорится, с пылу с жару, из уст того же начальства можно услышать и примерно такое: «Пока такие Зеленцовы командуют футболом, толку не будет. Гнать его пора из „Динамо"».
Одним словом, все зависит от набранных командой очков и забитых голов.
Откровенно говоря, сами игроки на первых порах его работы в 1974–1975 годах весьма настороженно относились к любой «науке». Да и к своим тренерам, в устах которых не раз звучали мудреные для футболистов, не имеющих специальной подготовки, слова («системность», «мотивация», «коррекция», «модели», «поливалентность функций»). Случалось, выходила команда после теоретических занятий и кто‑нибудь из бывалых чемпионов зло цедил:
– Вешают лапшу на уши. Кому это все нужно? Брали «золото» и без науки.
Припоминаю, что первые усилия тренеров овладеть в контакте с наукой сложнейшим процессом управления спортивной формой давались непросто. И далеко не все, как вы уже знаете, получалось «по науке». Тут уместно привести слова тренера чемпионов мира – сборной ФРГ – Юппа Дерваля:
– Мне не по душе те тренеры, которые без конца напыщенно обсуждают бесконечные проблемы, которых на самом деле в футболе не существует. На мой взгляд, чутье – самое важное и ценное качество в карьере футбольного тренера. Надо его иметь.
Кто станет отрицать, что у Лобановского это чутье было? Но и к научному подходу в тренерском деле все эти годы у него отношение однозначное. И, думаю, во всем достигнутом Лобановскому помогло не столько чутье футбольного тренера, сколько выручил его пытливый инженерный подход к делу. И ясная логика мышления.
Непонятное всегда настораживает. Урок скептикам дали сами А. М. Зеленцов и В. В. Лобановский в своей монографии «Моделирование тренировки в футболе», изданной в 1985 году киевским издательством «Здоровье».
Современные научные методы исследования не позволяют нам «увидеть» информацию,– писали они. Даже анализ регуляции сложных функций организма, процесс, который называется информационным, не дает возможности показать движение информации. Можно увидеть взаимодействие материальных веществ, наделенных энергией, а информация – вещь нематериальная. Это понятие было создано для объяснения невидимых процессов.
Между прочим, предисловие к монографии Зеленцова и Лобановского написал кандидат физико‑математических наук, старший научный сотрудник Института кибернетики имени В. М. Глушкова АН УССР А. И. Кондратьев, а эпиграфом к своей монографии авторы поставили известное изречение академика Н. А. Амосова: «Чтобы управлять, нужно знать».