Можно только представить, что чувствует сегодня любой настороженный и патриотичный немец, читая книгу Юджина Хаймлера (Eugene Heimler) "Night of the Mist" ("Ночь в тумане", Нью-Йорк, 1960). Эта, крайне расхваливаемая и широко разрекламированная книга состоит из так называемых мемуаров периода с 1944 по 1945 гг. Героем является чувственный молодой поэт-еврей из Венгрии, который, проснувшись 19 марта 1944 года, обнаруживает, что нацисты оккупировали его страну вследствие попытки регента Хорти заключить военное перемирие с Советским Союзом.
Приход нацистов воспринимается каждым евреем как ордер на убийство. Нашего героя убеждают спрятаться в сумасшедшем доме под видом пациента. Спустя некоторое время он тайком женится на своей возлюбленной Еве. На них и других евреев проводится облава, и 4 июля 1944 г. их отправляют в концентрационный лагерь в Освенциме в машине для перевозки скота. Немецкий офицер обещает, что с ними будут очень хорошо обращаться, однако во время поездки охрана СС якобы убивает одного из пленников. Наш герой утверждает, что после прибытия он был дважды избит зверским образом. Пробыв короткое время в лагере, Хаймлер узнает, что его жена умерла от дизентерии. В течение нескольких недель у него имеет место страстный роман с одной цыганской девушкой, Карой, но в один несчастный день она не приходит на свидание в их лагерное убежище, и он делает вывод, что её убили.
Пребывание Хаймлера в Освенциме длится совсем недолго, и в августе 1944 года он оказывается в Бухенвальде. Он работает на фабрике, а позже – на лагерной кухне, где СС назначает его руководителем группы работающих там неевреев. Пожилой заключённый-немец, социал-демократ, начинает вопить, что он не будет работать вместе с евреем, но наш герой быстро успокаивает его, пригрозив избить. Позже звуки канонады указывают на приближение американских войск, но эсэсовцы заставляют группу узников уйти вместе с ними в Богемию. Там, в конце войны, их освобождают, и Хаймлер возвращается в Венгрию. Ему удаётся выжить, но он испытывает отвращение от мнимой попытки Гитлера уничтожить каждого еврея в оккупированной Европе – и это притом, что он ни разу не видел, как кого-либо умертвили газом.
|
|
Примо Леви (Primo Levi) в книге "If This is a Man" ("И это – человек?", Нью-Йорк, 1959) излагает якобы пережитый им опыт в качестве молодого и слабого итальянского еврея, угодившего в нацистские тиски. Сначала Муссолини основывает свою Итальянскую Социалистическую Республику, а затем нашего героя, бродившего по сельской местности в поисках наживы, 13 декабря 1943 г. ловит фашистская милиция. Это ставит крест на его карьере добровольца в итальянской коммунистической партизанской армии, пытавшейся свергнуть Муссолини. В январе 1944 года его помещают в итальянский лагерь в Фоссоли, что недалеко от Модены.
В Фоссоли с инспекцией приезжают немецкие власти, которые выражают недовольство тем, что условия содержания заключённых недостаточно здоровые. 22 февраля 1944 г. делается объявление о том, что небольшая группа из 650 евреев будет отправлена в Германию. Леви попадает в Освенцим и определяется на работу на фабрике синтетической резины Буна. Условия просто ужасны, а однообразные воскресные концерты и футбольные матчи его совершенно не утешают. Он получает лагерный номер в виде татуировки на руке, означающий, что он стал всего лишь ещё одним ничтожеством. Постоянно ходят слухи, что большинство евреев найдут свой конец в газовых камерах.
|
|
После весны 1944 года венгерский становится вторым языком на его лагерной территории после идиша, поскольку нацисты схватили большое количество венгерских евреев. В лагерь поступают очень хорошие новости для узников. Они узнают о высадке союзников в Нормандии и о покушении на Гитлера в 1944 году. Самолёты союзников бомбят с воздуха Освенцим; отношение охраны к ним и условия в лагере становятся всё хуже и хуже. Наконец, русские подходят к Освенциму. 18 января 1945 г. лагерь эвакуируется, но многих больных узников оставляют на месте. Леви – один из таких узников, и 27 января 1945 г. он освобождается русскими войсками. Это очень радостный момент для нашего героя, и он приветствует его с большим восторгом.
Леви и Хаймлер сходятся в том, что главной целью нацистов было уничтожить как можно больше евреев. Ещё один бывший узник Освенцима, Миклош Ньисли (Miklos Nyiszli), в книге "Auschwitz: a Doctor's Eye-Witness Account" ("Освенцим – отчёт доктора-очевидца", Нью-Йорк, 1960) утверждает, что там существовали все необходимые условия для уничтожения евреев со всей Европы. Эти люди считают, что они в рубашке родились, избежав контакта с газовыми камерами и крематорием, о которых ходило так много чудовищных историй.
Немецкий читатель может задаться вопросом: а что думали венгерский регент Хорти и итальянский премьер Муссолини о такой своевольной манере, в которой Гитлер якобы приказывал своим верным эсэсовцам распоряжаться судьбой венгерских и итальянских подданных? Николас Хорти в своих "Мемуарах" ("Memoirs", N.Y., 1957, pp. 174ff.) жалуется, что еврейское меньшинство в Венгрии перед Второй мировой войной получало не менее 25 процентов от внутреннего дохода и что для венгров еврейский вопрос был очень серьёзным. Он также утверждает, что в 1939 году Гитлер благоволил к мирному сожительству с Польшей и что война Германии была навязана. Тем не менее, Хорти делал всё возможное для того, чтобы защитить венгерских евреев от немецкого вмешательства, до тех пор, пока он управлял своей страной. То же самое было справедливо и для Муссолини, ставшим более зависимым от Гитлера после того, как Отто Скорцени освободил итальянского лидера из тюрьмы после его первоначального свержения в июле 1943 года.
|
|
Луиджи Виллари (Luigi Villari) в книге "Italian Foreign Policy under Mussolini" ("Внешняя политика Италии при Муссолини", N.Y., 1956, pp. 197ff.) изъясняет, что до 1945 года Дуче делал всё от него возможное, чтобы не допустить немецкого вмешательства в дела итальянских евреев, и ходатайствовал за них, когда тех отправляли в Германию. Это было сущей правдой, несмотря на то, что Муссолини искренне противился еврейскому влиянию в Италии. Немецкий наблюдатель не преминёт отметить контраст между мягкой критической позицией и политикой Хорти и Муссолини в отношении евреев и открытой антиеврейской политикой Гитлера.
Чувствительность Муссолини в еврейском вопросе была хорошо известна Генриху Гиммлеру, германскому главнокомандующему СС. 11 октября 1942 г., во время визита в Рим, он сказал Муссолини, что немецкая политика в отношении евреев во время войны постепенно приняла новый вид исключительно из-за соображений военной безопасности. Гиммлер пожаловался, что тысячи евреев на занятых Германией территориях являются партизанами или проводят саботаж и шпионаж. Уже 5 сентября 1939 г. Хайм Вайцман (Chaim Weizmann), сионистский лидер из Еврейского агентства в Лондоне, объявил войну Германии от имени евреев всего мира. Именно из-за критической стадии войны Гиммлер отныне отстаивал новую немецкую политику по отправке евреев с оккупированных территорий в ограничительные зоны и лагеря для интернированных.
Гиммлер выразил недовольство тем, что было много случаев, когда еврейские женщины и дети сотрудничали с советскими партизанами, и признался, что в СССР много евреев было задержано за партизанскую деятельность и бесцеремонно расстреляно немецкими войсками. Гиммлер также упомянул о захваченных советских евреях, используемых в военном строительстве в условиях, в которых – как он допускал – смертность была, вероятно, выше обычной. Муссолини твёрдо напомнил Гиммлеру, что католическая церковь решительно противилась любым крайним мерам против евреев, и намекнул, что политика немецких эксцессов может изменить позицию папы Пия XII, поддерживающего победу Оси над СССР во Второй мировой войне (Vierteljahrshefte fuer Zeitgeschichte, 1956/4).
Упоминания Гиммлера о сопротивлении советских евреев предназначались для оправдания более жёсткой немецкой политики в отношении евреев после начала советско-германской войны от 22 июня 1941 года. Канадско-еврейский журналист Рэймонд Артур Дэвис (Raymond Arthur Davies) в "Odyssey through Hell" ("Одиссея сквозь ад", New York, 1946) утверждает, что советской Красной армии должна быть приписана основная заслуга в спасении жизни европейских евреев во время Второй мировой войны. Дэвис расхваливает военные достижения советских евреев как в партизанской, так и регулярной армиях по обе стороны фронта. Шахно Эпштейн (Schachno Epstein), глава Антифашистского комитета советских евреев, поведал Дэвису, что Советский Союз посредством эвакуации евреев и других мер спас жизнь как минимум 3,5 миллионам европейским евреям. При таких обстоятельствах нацистам должно было быть ещё труднее заполучить и уничтожить 6 миллионов евреев.
Бóльшую часть войны Дэвис провёл в Советском Союзе и он был убеждён, что ни в какой другой стране, участвовавшей в войне, роль евреев не была такой значительной, как здесь. Он подчёркивает, что тысячи советских военных предприятий управлялись евреями и что необыкновенно большое число евреев занимало руководящие должности в советских вооружённых силах и управлении. Он отмечает, что 250 тысяч польских евреев из германской зоны оккупации перебралось в СССР в 1939 году и что их можно было встретить в любой советской области. Дэвис получил официальную советскую информацию, согласно которой не менее 35 тысяч европейских евреев воевало за Тито в незаконной партизанской войне против Германии. Он предполагает, что большинство румынских евреев завершили войну нетронутыми благодаря воздействию, которое на политику Румынии оказало немецкое поражение под Сталинградом. Дэвис имел контакты со многими американскими евреями, которые эмигрировали в СССР в 30-х годах и играли видную роль в советской военной экономике. Он также встречался со многими офицерами-евреями Красной армии, которые похвалялись тем, что расстреливали немецких военнопленных в гигантских массовых экзекуциях. Дэвис вошёл в Берлин одновременно с Красной армией, и варварское разрушение этого города он называет правильным и справедливым. Сразу же после падения столицы Рейха Дэвис установил тесные контакты с лидерами еврейской общины в Берлине. Одним из ведущих членов еврейской общины в Берлине являлся Хильдегард Бенджамин (Hildegard Benjamin), который впоследствии, будучи коммунистическим министром юстиции в Советской Центральной Германии, заставил немцев принять советскую правовую систему взамен их собственной.
Дэвис торжествует, что эти тысячи берлинских евреев также были освобождены СССР, а не Западом. Он был уверен, что в советской среде сионизм стал ненужным для евреев – несмотря на то, что во многих частях СССР продолжали существовать антиеврейские настроения на уровне широких масс.
Ральф Нюнберг (Ralph Nunberg) в книге "The Fighting Jew" ("Сражающийся еврей", Нью-Йорк, 1945) приводит объективную и наглядную оценку роли советских евреев во Второй мировой войне. Нюнберг с гордостью отмечает, что не менее 313 советских фронтовых генералов были евреями. Он считает, что под руководством Карла Маркса (ещё одного "сражающегося еврея"!) СССР победит (Там же, стр. 198).
Нюнберг признаёт, что много евреев из Центральной Европы, а также других частей мира стало жертвами гигантских советских чисток в период с 1936 по 1939 годы, но эта бойня была несущественной и идеологической и не была частью прямой антиеврейской политики со стороны Сталина. СССР и некоторые из её последующих сателлитов были единственными странами во всём мире, где антиеврейские высказывания считались тяжким преступлением. Однако именно советская инициатива привела к высылке "нежелательных" евреев в Германию в период советско-германского пакта о ненападении 1939–1941 гг.
Книга "Under Two Dictators" ("Под двумя диктаторами", London, 1950) Маргарет Бубер (Margarete Buber) представляет собой воспоминания немецкой еврейки, которая в августе 1940 г. была отправлена в немецкий концлагерь Равенсбрюк, проведя перед этим несколько лет в бесчеловечных и первобытных условиях советского концлагеря. Бубер считалась слишком опасной для того, чтобы её выпустили на свободу в Германии; она отмечает, что была единственным евреем из своего контингента депортированных из России, который не был сразу же выпущен гестапо. Она обнаружила, что условия в Равенсбрюке представляют собой разительный контраст по сравнению с грязью, беспорядком и голодом советского лагеря.
В августе 1940 года немецких концлагерей было немного, а число заключённых было небольшим – в отличии от многочисленных советских лагерей. Мы уже говорили, что число заключённых во всех немецких лагерях на момент начала войны в сентябре 1939 года равнялось 21.300. Большинство этих заключённых были обычными преступниками, а евреи составляли небольшой процент от общего числа. Спустя год войны общее население концлагерей по-прежнему было меньше 40 тысяч, в отличии от миллионов заключённых в советских лагерях.
Лагерь в Равенсбрюке, в котором очутилась Бубер, был безукоризненно чистым, с просторными газонами и цветочными клумбами. Регулярная баня и еженедельная смена белья показались ей настоящей роскошью по сравнению с пережитым до этого. Её первый ужин состоял из белого хлеба, сосиски, маргарина и сладкой овсянки с сухофруктами. Бубер не смогла удержаться и спросила у своей соседки по столу: у них что, 3 августа – праздник? Или, может, какой-нибудь особенный случай? Соседка разинула рот от удивления. Маргарет стала расспрашивать, бывает ли еда каждый день такой хорошей. Соседка ответила, что да, но она не понимает, почему это должно кого-то так сильно радовать? Маргарет не стала объяснять ей, почему.
Свой барак в Равенсбрюке она посчитала настоящим дворцом в сравнении с переполненной грязной лачугой советского лагеря. Её первый воскресный завтрак из гуляша, краснокочанной капусты и картофеля был настоящим пиром.
Бубер провела в Равенсбрюке много лет. К 1943 году лагерь был переполнен. Прежняя чистота исчезла, и многие цветы были вытоптаны. Это стало следствием нескончаемой войны. К концу войны сюда хлынули заключённые из Освенцима и других лагерей. Бубер отмечает, что в начале 1945 года заключённые из Освенцима прибыли "истощёнными и измождёнными". Стоит напомнить, что в это же самое время десятки тысяч беженцев из восточной Германии буквально умирали с голоду.
В январе 1945 года полностью прервалась почтовая связь между заключёнными Равенсбрюка и внешним миром, и воцарилась неразбериха. Наконец, пришёл конец, немецкие охранники разбежались, и наша героиня была освобождена. Она свидетельствует, что условия в лагере в течение длительного периода постоянно ухудшались. Вскоре после её прибытия было введено телесное наказание для серьёзных нарушений, а начиная с зимы 1941–1942 гг. до неё стали доходить злобные слухи о том, что в некоторых случаях практикуются умерщвления газом.
Ещё одна политическая заключённая в Равенсбрюке, коммунистка Шарлотт Борманн (Charlotte Bormann), в книге "Die Gestapo lasst bitten" ("Гестапо приглашает вас") настаивает на том, что слухи о газовых камерах являлись наглыми выдумками, которые среди заключённых сознательно распространяли коммунисты.
Коммунисты так и не приняли Маргарет Бубер в свою группу, поскольку она была заключённой в СССР. Мемуары Шарлотт Борман так и не нашли своего издателя. На процессе в Радштадте во французской зоне оккупации, где проходил суд над администрацией лагеря Равенсбрюк, обвинительная сторона не разрешила ей давать показания. Это была обычная и типичная судьба авторов, пытавшихся представить историю с точки зрения тех, кто отрицал легенду об уничтожении.
Россказни Вайсберга
Одним из еврейских коммунистов, высланных из Советского Союза и сумевших избежать немецкого заключения на протяжении всей войны, был Александр Вайсберг-Цыбульский (Alexander Weissberg-Cybulski). Он написал книгу "Hexensabbat" (Frankfurt a.M., 1951; Am. ed., The Accused, N.Y., 1951). Вайсберг родился в Кракове и сохранил австрийское гражданство после 1938 года. Он был видным научным инженером во второй советской пятилетке, вплоть до своего ареста во время чистки 1937 года. Альберт Эйнштейн тщетно ходатайствовал за него перед Сталиным в 1938 году. Вайсберг написал самую содержательную книгу (на то время) о гигантских советских чистках. После своей депортации из Советского Союза в конце 1939 года Вайсберг тихо отправился в Краков, где оставался до тех пор, пока в конце войны не был вынужден спасаться бегством от советских оккупационных войск, подходивших к Кракову. Вайсберг был уверен, что немцы сразу же отправят его в концлагерь, и настоятельно просил советские власти разрешить ему отправиться из СССР прямиком в Швецию. Его просьба была отклонена.
Впоследствии Вайсберг написал просто поразительную книгу "Die Geschichte von Joel Brand" ("История Джоэля Бранда", Köln, 1956; Am. ed., Desperate Mission, N.Y., 1958). История Джоэля Бранда вызывала международный интерес с тех самых пор, как 20 июля 1944 г. газета "Лондон таймс" ("London Times") сообщила новость о том, что из Будапешта в Стамбул прибыл Бранд с предложением от Гестапо разрешить эмиграцию одного миллиона евреев из Центральной Европы в самый разгар войны. Гестапо признавало, что такое огромное переселение сильно ударит по немецкой военной экономике из-за необходимости использования немалых транспортных средств. Однако они были готовы приступить к выполнению этого плана в обмен на 10 тысяч грузовиков, которые будут использоваться исключительно на восточном фронте. Не приходится и говорить, что принятие этого плана привело бы к гигантскому разрыву отношений между Советским Союзом и западными союзниками. Тем не менее, один из будапештских еврейских лидеров, Джоэль Бранд, выступал за принятие плана. Это побудило англичан сделать вывод, что Бранд является опасным нацистским шпионом. Он был отправлен в Каир и тотчас же арестован.
Одним из предметов раздора в книге Вайсберга является то, что во время войны немецкие нацисты постоянно следовали зигзагообразной политике – между высылкой евреев из Европы и их физическим уничтожением. Вайсберг с самого же начала признаётся в полном отсутствии документальных источников, доказывавших бы, что Гитлер когда-либо планировал физическое уничтожение всех евреев как таковое, но, несмотря на это, он слепо принимает широко распространённый миф об уничтожении шести миллионов евреев. Он также отрицает то, что Хорти был венгерским защитником евреев, и утверждает, что с 1919 года Венгрия находилась под "террористическим антиеврейским режимом" (Там же, стр. 9).
Руководящая роль в его книге приписывается таким нацистским деятелям, как Дитер Вислицени (Dieter Wisliceny) – глава гестапо в Словакии – и Адольф Эйхман (Adolf Eichmann) – глава официального комитета СС по еврейскому вопросу в Европе начиная с 1934 года. После 1945 года Вислицени тщетно пытался спасти собственную жизнь, помогая обвинению в Нюрнберге. Эйхман же был вовсе не таким важным лицом в нацистской иерархии, как может показаться из его должности. К примеру, за всю свою карьеру Эйхман ни разу не имел очной ставки с Гитлером.
Главным положением книги Вайсберга является то, что еврейские евреи брали на себя инициативу в заключении сделок с немцами, что многие из их сделок были успешными и что, следовательно, представлялось возможным вести переговоры с немцами по эвакуации всего еврейского населения Европы во время Второй мировой войны. Таким образом, было показано, что гитлеровский режим всё ещё отдавал предпочтение эмиграции, как реальному решению еврейского вопроса. Одним из печальных последствий книги была тень подозрения, наведённая на Рудольфа Кастнера, ведущего лидера венгерских евреев. Вайсберг местами изображает его чуть ли не Гитлером. Впоследствии Кастнер был убит в Израиле молодым террористом-евреем во время неистовой шумихи, сопровождавшей израильские национальные выборы 1955 года. Цитаты из заключений Вайсберга появились в израильских периодических изданиях в начале 1955 года.
Беспокойная ситуация в Венгрии 1944–1945 годов, когда доблестный венгерский народ шёл к окончательному поражению перед коммунизмом, породила множество причудливых ситуаций, но ни одна из них не поражает воображение так, как история Рауля Валленберга (Raoul Wallenberg). Этому шведскому еврею, не имевшему дипломатического статуса, министр иностранных дел Швеции Гюнтер (Guenther) разрешил руководить из шведского представительства в Будапеште гигантским и рискованным предприятием по продаже шведских паспортов. Впоследствии стало голословно утверждаться (без никаких на то оснований), что Валленберг был убит "фашистскими" последователями венгерского премьера Ференца Салаши (Ferenc Szalassi). В результате, Валленберг был буквально канонизирован и целых десять лет считался самоотверженным героем, отдавшим свою жизнь, защищая венгерских евреев от немецких гестаповцев и их венгерских поборников. В действительности же Валленберг сколотил себе состояние на продаже паспортов этим самым "фашистам" и по этой причине был арестован и депортирован советскими оккупационными властями. Шведское правительство было в полной мере проинформировано об этом Александрой Коллонтай в Стокгольме, но правда об этом деле дошла до общественности только после публикации статьи еврейского автора Рудольфа Филиппа (Rudolph Philipp) в сенсационной шведской газете "VI" от 14 января 1955 года.
Дело Адольфа Эйхмана
Судьба Адольфа Эйхмана достигла поистине монументальных и сенсационных пропорций после его так называемого ареста израильскими агентами 12 мая 1960 года в Аргентине. Израильские власти решили целый год держать мир в напряжении перед тем, как представить бывшего немецкого служащего перед судом в условиях, в которых любой намёк на справедливое судебное разбирательство выглядел бы просто смешным.
Так называемые воспоминания Эйхмана были легкомысленно опубликованы в журнале "Лайф" ("Life") 28 ноября – 5 декабря 1960 г., не обращая никакого внимания на то, что в предыдущие годы поддельные мемуары вызвали не один скандал. Можно только представить себе, что испытывал Герхард Риттер (Gerhard Ritter), президент Немецкого исторического общества, в 1953 году, когда было доказано, что "Застольные беседы Гитлера" ("Hitlers Tischgespraeche", N.Y., 1953), подготовленные им для печати в 1952 году, представляют из себя грубую фальшивку. Тем не менее, в 1960 году записки, будто бы выведенные из комментариев Эйхмана, данных им крайне сомнительному помощнику в 1955 г., были приняты как окончательные мемуары. Они должны были доказать, что "нацистский выродок" Эйхман был, безусловно, на все сто процентов тем злодеем, каким его пытались выставить. Обезоруживавшая попытка выставить их за подлинные мемуары представлена следующей деталью. Эйхман не сказал о том, что его поборник Хёттль (Hoettl) заявил в Нюрнберге, будто бы он говорил о так называемом убийстве миллионов евреев ("Time" от 6 июня 1960 г. сообщает, что Эйхман говорил о 5 миллионах евреев; "Newsweek" от 6 июня 1960 г. заявляет, что он говорил о 6 миллионах).
Количество неправдоподобных деталей в статьях из "Лайфа" делает всю затею почти такой же неуклюжей, как и типичные коммунистические фальшивые мемуары. К примеру, Вайсберг упоминает, что Эйхман сделал своё предложению Бранду об эмиграции евреев со специального разрешения Гиммлера 25 апреля 1944 г. в гостинице "Мажестик" ("Majestic") в Будапеште. В статье "Лайфа" говорится, что в 1944 году Гиммлер санкционировал обмен еврейских эмигрантов на военную технику, "когда рейхсфюрер Гиммлер принял на себя командование резервной армией". Но Гиммлер вступил в действующее военное командование над "фольксштурмом" [Фольксштурм – немецкое ополчение – прим. пер.] только в августе 1944 года, после покушения на Гитлера от 20 июля 1944 г.
Статьи из "Лайфа", по сути дела, представляют из себя компиляцию трёх сенсационных и взаимно противоречащих книг: "Minister of Death, the Eichmann Story" ("Министр смерти – история Эйхмана", N.Y., 1960; авторы – Эфраим Кац (Ephraim Katz), Звай Алдуби (Zwy Aldouby) и Квентин Рейнолдс (Quentin Reynolds)); "The Case Against Adolf Eichmann" ("Дело против Адольфа Эйхмана", N.Y., 1960; автор – Генри А. Цайгер (Henry A. Zeiger)); "Eichmann: the Man and His Crimes" ("Эйхман: человек и его преступления", N.Y., 1960; автор – Комер Кларк (Comer Clarke)). Ни разу не было сделано утверждение, что Эйхман принимал участие в уничтожении евреев, однако заявлялось, что он сознательно организовывал их отправку в места уничтожения.
Несмотря на всю международную шумиху и мощный поток безответственных публикаций об Эйхмане, наводнивших мир после мая 1960 года, нет ни малейшего существенного доказательства того, что Эйхман когда-либо сознательно отдавал приказ на отправку в газовую камеру немецкого концлагеря хотя бы одного еврея, не говоря уже о том, что он отдавал приказ на уничтожение шести миллионов евреев и контролировал этот процесс. Может статься, что Эйхман ничего этого не совершал – даже несмотря на то, что он давал показания на суде о том, что он ответственен за уничтожение свыше 6 миллионов евреев, или что он написал книгу так называемых "искренних признаний", дающих ту же самую, если не ещё более обширную картину. Любое такое заявление Эйхмана может быть:
1) следствием масштаба пыток и промывания мозгов, которым он подвергался со стороны еврейских похитителей;
2) результатом его решения (поскольку он знал, что его в любом случае казнят) предоставить сенсационную историю о том, как он устранял евреев, к которым он испытывал неприязнь – даже если и не пытался их уничтожить, – льстя таким образом своему самолюбию или
3) следствием того, что в результате всего пережитого он стал умственно неустойчивым.
Наверное, все три объяснения в какой-то мере справедливы. Суть дела состоит в следующем: если все важные свидетельства указывают на то, что во время войны не существовало систематического и обширного уничтожения евреев Германией, то никакое хвастовство подобными крупными достижениями в деле уничтожения не может быть принято, как имеющее что-то общее с реальностью. Оно должно являться порождением больного воображения, а вовсе не суровой действительностью.