Кларк Эштон Смит
Мы представляем три версии этой истории: Версия I – первый черновик рассказа, Версия II – второй черновик, и Версия III – незавершённая, последняя попытка написать этот рассказ. Версии I и II называются "Странные тени", а версия III – "Я твоя тень".
Чтобы свести к минимуму повторения в рассказе, разделы, общие для более чем одной версии, появляются по одному разу, пока не возникнут расхождения. Организация материалов выглядит следующим образом:
1.Начало, общее для всех трёх версий
2. Заключение Версии I
3. Раздел, общий для Версий II и III
4. Заключение версии II
5. Заключение версии III
Бойд Пирсон, eldritchdark.com
Осушив тринадцатый бокал сухого мартини, Гейлорд Джонс благодушно вздохнул и принялся внимательно рассматривать пол бара. Джонс был пьян. Он знал, что был пьян. С восхитительной ясностью он оценил точную степень своего опьянения.
В его мозгу вращался великий белый свет. Джонс мог мгновенно направить этот свет в самые смутные уголки несущественности, называемой жизнью. Наконец, он мог оценить абсурдную логику космоса. Всё было очень просто. Ничего не имело значения.
Всё было очень просто, и ничто не имело значения до тех пор, пока можно было держать себя в достаточной степени подпития. Ах, в этом-то и заключалась проблема. Глубоко и продолжительно поразмыслив, Джонс решил, что ещё один мартини поможет поддержать его опьянение на правильной стадии.
В этом конкретном баре он обыкновенно выпивал по три бокала подряд. Мартини были хорошо перемешаны. Бармен знал своё дело. Но Джонс чувствовал, что, когда дело доходит до баров, тут не может быть фаворитов. Ведь вокруг было так много других заведений, которые не в меньшей степени заслуживали того, чтобы их посетить. На самом деле, один такой бар был прямо за углом на его пути домой.
– Дивлюсь, что продают его виноторговцы: где вещь, что ценностью была б ему равна?1 – пробормотал он запомнившуюся строчку одного восточного поэта, осторожно слезая со стула.
Джонс гордился сознанием своей способности. Помощь от неё была поистине неоценимой. При необходимости он мог взять ещё один, два, три, четыре бокала, и всё равно спокойно и уверенно пройтись прямо, не отклоняясь от пресловутой меловой линии. По крайней мере, каждую ночь прошлого месяца, он доверху наполнял свои трюмы в различных алкогольных портах между своим офисом и отелем. Это никогда не причиняло ему вреда. Никто не мог сказать, что на каком-либо участке дороги домой, Джонс шёл, шатаясь, или хотя бы колеблясь. Его утренние головные боли, если таковые и случались, всегда были лёгкими и мимолётными.
Он встал и посмотрел на себя в зеркало, висящее за барной стойкой. Да, в его нынешнем состоянии опьянения он вполне мог держаться на ногах. Ни один случайный наблюдатель не смог бы сказать, что он выпил три мартини, не говоря уже о тринадцати. Его глаза были ясны, его лицо не было более красным или бледным чем обычно. Он аккуратно поправил галстук, пожелал бармену хорошей ночи и направился к двери.
Разумеется, его двигательные способности оставались полностью ему подконтрольными. Джонс знал, что они не подведут его, пока он проявляет должную осторожность и не ведёт себя слишком опрометчиво. Такие чувства никогда его не обманывали. Но, когда он пересёк длинное помещение бара, у Джонса возникло любопытное ощущение. Помещение было пустым, если не считать нескольких припозднившихся посетителей возле стойки или сидящих за дальними столами. Но несмотря на это, в какой-то момент, а потом ещё несколько раз, ему показалось, что он наступил кому-то на пятки. Это было озадачивающее и сбивающее с толку ощущение, поскольку, как он мог ясно видеть, перед ним или даже вблизи него никого не было. С некоторым усилием, каждый раз Гейлорд проверял себя – не спотыкается ли он.
Джонс продолжил двигаться дальше, чувствуя себя немного обеспокоенным и раздражённым. И вновь, когда он подошёл к двери, таинственное ощущение повторилось – словно пальцы его ног натыкались на пятки какого-то незнакомца, который шёл по комнате прямо перед ним. На этот раз Джонс чуть не свалился лицом на пол, прежде чем смог восстановить равновесие.
– Кто, чёрт возьми... – забормотал он. Но, как и прежде, поблизости не было никого и ничего, о кого или обо что он мог бы споткнуться. Посмотрев вниз, он увидел лишь свою собственную тень, которая теперь протянулась до самой двери в свете электрических люстр.
Джонс смотрел на тень с неопределённым, растущим недоумением. Ему подумалось, что тень выглядела довольно забавно. Должно быть, что-то странное случилось с освещением бара. Она не была похожа на его собственную, давно знакомую тень. В сущности, она вообще не походила на тень, которую мог бы отбрасывать человек.
Джонс не был брезгливым. Он никогда не был ярым эстетом или борцом за благопристойность. Но сейчас он ощутил самый настоящий шок, когда начал присматриваться к окружавшим его теням, чьи контуры совершенно не соответствовали предметам, которые их отбрасывали.
Хотя сам он был в нормальной одежде, не было никаких намёков на то, что тот, кто отбрасывал эту тень, был одет в плащ, шляпу или обувь. На самом деле, не было никаких признаков того, что это создание носило хоть какую-то одежду.
Джонс подумал о горгульях Нотр-Дама. Он подумал об античных сатирах. Подумал о козах и свиньях. Тень была похожа и на горгулью, и на сатира. И что хуже – на свинью и козу. Это был набросок какого-то неуклюжего, непристойного, пузатого монстра, пытавшегося стоять прямо, как человек, на задних лапах, и держащего свои передние конечности на некотором расстоянии от туловища, по обе его стороны.
Края тени выглядели мохнатыми, словно это был силуэт обезьяны. Над его опухшей головой поднимались придатки, которые могли быть огромными ушами или рогами. Колени изгибались назад под прямым углом. Между ними свисало что-то вроде хвоста. Окончания всех четырёх конечностей походили на копыта. Концы двух поднятых ног были явно раздвоены.
Помимо этих уродливых очертаний, тень обладала неестественной густой чернотой. Она была похожа на лужу дёгтя. Иногда казалось, что она вздымается вверх над полом, чтобы обрести третье измерение.
Джонс почти протрезвел. Но теперь тринадцать совокупных мартини возобновили свою работу в его голове. Постепенно он вновь стал пьянеть, забывая о своих ощущениях шока и недоумения. Невероятно гротескная тень начала его забавлять.
– Должно быть, это тень другого парня, – хихикнул Джонс. – И какого парня!
Он осторожно шагнул вперёд, протянув прямо перед собой правую руку и растопырив на ней все пальцы. Тень двигалась вместе с ним. Её правая передняя конечность поднялась и выпятилась под углом к его протянутой руке. Но на том месте, где должны были быть тени от пяти распростёртых пальцев, виднелась лишь тень раздвоенного копыта.
Джонс недоумённо покачал головой. Возможно, в самом деле, проблема заключалась в освещении. Должно же быть какое-то объяснение всей этой чертовщине.
Он отступил назад, сохраняя равновесие, чувствуя себя при этом несколько неуверенно. На этот раз тень не последовала за изменением его положения. Она лежала на полу, как и прежде, но теперь её задние копыта отделялись от его собственных аккуратно подсвеченных ног.
Джонс почувствовал смутное возмущение. Перед ним была проблема, которая бросала вызов пылающе ясной логике алкоголя. Что можно сделать с тенью, которая не только не может воспроизвести очертания своего владельца, но и отказывается следовать любым его движениям?
Хуже того, Джонс увидел, что тень теперь начала проявлять собственную активность. Шатаясь и извиваясь, пока он стоял неподвижно, тень отвратительно танцевала из стороны в сторону на полу, как тень пьяного сатира. Она прыгала и скакала. Она делала мерзкие жесты своими передними ногами.
В этот момент в бар вошёл патрульный полицейский, без сомнения, иссушённый жаждой в своём долгом вечернем бдении. Он был чрезвычайно высоким и широкоплечим. Пронзительно посмотрев Джонсу в глаза, патрульный направился к бару, не заметив возмутительного поведения блуждающей тени Джонса.
За громадным патрульным следовала тень, похожая на тень какой-то миниатюрной обезьяны. Казалось, что она съёживается у его пяток. Казалось, что она старается скрыться, страшась высокомерной помпезности движений своего хозяина. Тень была невероятно тонкой и сморщенной, отличаясь совершенно тщедушным видом.
Джонс протёр глаза. Возможно, в этом было что-то такое, что могло его успокоить. Если его собственная тень внезапно сделалась ненормальной, то тень патрульного выглядела в равной степени беспомощной.
Этот вывод немедленно получил подтверждение. Тень, которую Джонс из вежливости называл своей собственной, прекратила непристойные прыжки. Она внезапно повернулась и пробежала мимо него, словно погнавшись за офицером. В то же время обезьяноподобная тень полицейского оторвалась от пяток своего хозяина и быстро убежала в дальний угол комнаты. Тень Джонса преследовала её громадными козлиными прыжками, с жестикуляцией, выражавшей непристойный гнев и угрозы. Офицер, совершенно не обращая внимания на свою потерю, продолжал идти к бару. Джонс услышал, как он заказывает пиво.
Джонс решил, что он слишком засиделся в этом питейном заведении. Ситуация начала выглядеть немного неловкой, если не сказать компрометирующей. С тенью или без неё, но он должен поспешить в следующий бар. После двух или трех дополнительных мартини он вполне мог обойтись и без тени. В любом случае, скатертью ей дорога. Пусть теперь полицейский разбирается с этой чёртовой штукой, если, конечно, сможет с ней справиться.
Улица, на которую он вышел была хорошо освещена, но пешеходов почти не было. Джонс поспешил к салуну за углом, чувствуя, что должен сделать это как можно более поспешно и безотлагательно. На тротуар он старался не смотреть.
Заказав три мартини, он выпил их немедленно, один за другим. Бармен едва поспевал за ним. Результат оказался совершенно таким, на который Джонс и надеялся. К нему вернулись ощущения космической отрешённости и независимости. Что вообще случилось с тенями? Даже та, которую отбрасывала рука бармена, двигаясь над стойкой, совсем не походила на тень нормальной человеческой конечности. Джонс решил не рассматривать её. Зато теперь он мог взять свои тени с собой или же расстаться с ними.
Джонс заказал ещё три бокала. Его чувство алкогольной осторожности подсказывало, что наступило время гасить огни и укладываться спать. Быстро, хоть и немного неуверенно, Джонс пошёл на последний круг своего возвращения домой.
Где-то по дороге он с некоторым трудом осознал, что его тень вернулась к нему. Она была ещё более чудовищной, чем ранее, под уличными фонарями, более неприличной и противоестественной. Затем перед ним внезапно появились две тени. В этом, однако, не было ничего удивительного, так как он уже начал видеть в двух экземплярах телефонные будки, огни, автомобили, гидранты, людей и другие объекты вдоль своего маршрута.
На следующее утро он проснулся с тупой головной болью и смутным впечатлением, что всё вокруг стало каким-то неправильным. Как и откуда взялась эта неправильность, Джонс поначалу не мог вспомнить. Похоже, что он выпил пару лишних бокалов, и заснул в одежде поверх одеяла.
Постанывая, он выбрался из кровати и неуверенно встал, обратившись спиной к яркому солнечному свету, который струился в окна его квартиры. Казалось, что вместе с ним что-то поднялось – чёрный, плотный силуэт, который стоял в воздухе, прямо перед ним. Страшно напуганный, он увидел, что этот силуэт превратился в тень, растянувшуюся поперёк пола. Это была горгулья, козлиная, свиная тень сатира из прошлой ночи.
Это не было каким-то трюком или искажением, которое могли создать солнечный свет или лампочка, Судя по тому, что он видел, тень эта никак не могла быть проекцией головы Джонса, его конечностей или туловища. В ярком отблеске солнечного света тень выглядела ещё более чёрной, грубой и мохнатой, чем раньше. Любопытно, что он была более широкой и менее вытянутой, в отличие от нормальных рассветных теней. Она была похожа на какого-то грязного инкуба из легенды – обособленную сущность, которая сопровождала Джонса вместо его законной тени.
Джонс очень испугался. Он чувствовал себя совершенно трезвым, пребывая в непомерно ясном сознании наступившего утра. Он не верил в сверхъестественное. Очевидно, он стал жертвой множества причудливых галлюцинаций, крутившихся вокруг одной-единственной темы. В остальном его чувственное восприятие было вполне нормальным. Возможно, он слишком много пил, не осознавая этого, и у него развился новый вид белой горячки. Джонс знал, что алкоголизм не всегда приводит к появлению лиловых слонов и светло-вишнёвых рептилий.
Или, может быть, это было что-то иное. Ведь существуют же всевозможные непонятные психические заболевания, сопровождающиеся аномальным восприятием или обманом органов чувств. Джонс мало знал о таких вещах, но понимал, что такие возможности бесконечно разнообразны и ужасающи.
Отводя взгляд от тени, он сбежал в ванную комнату, где не было прямого солнечного света. Но даже здесь его не покидало ощущение преследования. Вновь, как и в баре, он, казалось, наткнулся на каблуки какого-то невидимого человека, идущего перед ним.
С кошмарными трудностями Джонс сосредоточился на задачах умывания и бритья. Ужасная пропасть открылась у его ног посреди твёрдой реальности окружающих вещей.
В какой-то из комнат его дома раздался бой часов. Джонс понял, что он проспал и должен спешить в свой офис. На завтрак уже не оставалось времени, да он и не чувствовал сейчас никакого аппетита.
Преследуемый своей странно изменённой тенью, он вышел на переполненную улицу, в ясное апрельское утро. Его смущение смешивалось с ощущением ужаса. Казалось, что каждый прохожий должен был заметить чёрного подменыша, который следовал за Джонсом, как фамильяр чародея.
Однако утренняя толпа, спешащая на работу или за какими-то удовольствиями, не обращала на Джонса и его тень ни малейшего внимания, как и в любое другое утро. Становилось всё более очевидным, что он страдал какой-то визуальной галлюцинацией, так как людей вокруг него, по-видимому, совершенно не беспокоили те странности, которые он замечал в их тенях, так же, как и в своей собственной.
С болезненной увлечённостью, изучая все эти тени, пробегавшие мимо него по стенам и тротуарам, Джонс почти забыл о тёмном уродце на своих собственных каблуках. Всё это было похоже на тени какого-то адского зверинца. Среди них не было ни одной, которая соответствовала бы видимому телосложению её владельца. А время от времени мимо него проходили люди, которые совершенно не отбрасывали теней, подобно легендарным вампирам.
Тени скромных молодых девушек принимали очертания похотливых самок обезьян или кокетничающих сфинксов. За добродушным священником следовала тень какого-то кровожадного дьявола. Четвероногая тень горбатой коровы составляла пару пышной, модно разодетой почтенной матроне. Гиеноподобные тени бежали за респектабельными банкирами и членами муниципалитета.
Джонс отметил, что тени, отбрасываемые деревьями и неорганическими объектами, такими как здания, не подверглись изменению. Но тени животных не были похожи на них самих так же, как это было у людей. Как ни странно, тени собак и лошадей часто были человекоподобны, что, по-видимому, указывало на развитие, а не на деградацию уровня их бытия.
Иногда, как и накануне вечером, Джонс оказывался свидетелем невероятного поведения теней, которые двигались и действовали в полном отрыве от своих владельцев. Он видел разыгрываемые ими пантомимы – гротескные, нелепые, а зачастую и неприличные.
В совершенно околдованном состоянии Джонс добрался до офиса своей молодой, но вполне процветающей страховой фирмы. Мисс Оуэнс, довольно зрелая машинистка, уже устроилась за своей печатной машинкой, подняв свои изрядно выщипанные брови на опоздавшего Джонса.
Конец общего начала
На этом этапе Версия I расходится с Версиями II и III.
Начинается завершение Версии I, за ней последуют разделы Версий II и III.
Джонс, пытаясь контролировать свои разбегающиеся мысли и стараясь сконцентрироваться на текущей работе, в этот момент был благодарен за рассеянный свет в офисе. Каким-то образом ему удалось заставить себя просмотреть кучу писем и даже продиктовать несколько ответов.
Так прошла часть утра. Беспокоившая его безумная тайна временами отступала к самому краю сознания. Это было слишком нереально, слишком похоже на сновидческие фантазмы. В будущем ему придётся меньше пить. Несомненно, галлюцинации начнут рассеиваться, когда он освободит свой организм от всех остатков алкоголя. Возможно, его нервы уже восстанавливались, и он больше не увидит сумасшедших теней.
В этот момент он случайно взглянул на мисс Оуэнс. Лучи неторопливо движущегося по небосводу солнца теперь падали в окно, попадая прямо на неё, и создавая на полу чёткую тень.
Джонс, никогда не считавший себя ханжой, едва не покраснел при виде очертаний, образованных этой тенью. Она представляла собой фигуру, которая была не только возмутительно раздета, но к тому же ещё и демонстрировала наклонности, более подходящие для шабаша ведьм, чем для современного делового офиса. Тень двигалась вперёд совершенно непристойным образом, в то время как мисс Оуэнс оставалась на своём месте. Рядом с ним в широком солнечном свете появилась вторая, деформированная тень, которую Джонс вынужден был именовать своей собственной...
Мисс Оуэнс, глядя поверх "Ремингтона", перехватила взгляд своего работодателя. Выражение его лица, казалось, поразило её. Прилившая к щекам кровь добавила краски её и без того ярким румянам.
– Что-то не так, мистер Джонс? – спросила она.
– О, ничего, – смущённо ответил Джонс, отводя взгляд от двух теней. Он снова погрузился в свою переписку и более не осмеливался поднять взгляд, пока солнце не ушло из окна.
В тот вечер Джонс вместо обычного обхода окрестных баров, отправился к врачу.
Доктор деловито нахмурился, когда Джонс описал ему свой странный недуг. Он измерил пульс и температуру Джонса, постучал по колену и проверил другие рефлексы, посветил пациенту в глаза и осмотрел его язык.
– У вас нет лихорадки, и нет никаких признаков белой горячки, – объявил, наконец, доктор. – Ваша нервная система, похоже, в порядке, хотя и неспокойна. Я не думаю, что вы сходите с ума, по крайней мере, в настоящий момент. Скорее всего, проблема заключается в вашем зрении. Вам стоит завтра же посетить хорошего окулиста. Пока что я выпишу успокоительное для ваших нервов. Вам нужно поменьше пить – не исключено, что на ваше зрение влияет алкоголь.
Джонс почти не слышал советов врача. Он изучал тень доктора, которая падала на огромный ковёр под лучами высокой и мощной напольной лампы. Это была наименее человечная и самая неприятная из всех теней, которые он до сих пор видел. У неё были очертания и поза упыря, склонившегося над хорошо выдержанной падалью.
Купив в ближайшей аптеке выписанное успокоительное, Джонс решил пораньше отправиться домой. Продвижение сквозь толпы народа и освещённые места становилось для него весьма серьёзным и тяжёлым испытанием. Он перекусил едой, заказанной наугад в небольшом ресторане. Джонс изо всех сил старался не смотреть на тени людей, однако нездоровое любопытство предавало его снова и снова. Он никогда не думал о том, что какие-то очертания, порождённые всего лишь естественными преградами на пути световых лучей, могут заключать в себе ту омерзительную гротескность, которую он видел повсюду. Гоблины и дьяволицы, живущие в тенях достойных мужчин и добропорядочных женщин, казалось, угрожали ему, или всячески стремились его соблазнить.
Он не включил свет в своей квартире, нащупав себе путь к креслу и долго сидел в темноте. Наконец он встал и зажёг стоявшую на столе свечу. В её тусклом, мягком свете он отмерил и выпил своё лекарство. Затем, задув свечу, он лёг спать – в полной темноте.
Его нервы до сих пор дёргались, и успокоительное не приносило сна, на который он надеялся. Лёжа с открытыми глазами, Джонс заметил, что в ногах его кровати поднималось нечто гигантское, более тёмное, чем сама тьма, становясь всё более определённым, более отчётливым. Это была Тень. Казалось, что она осязаемо давит на него, сокрушая своими чёрными копытами его ступни. Непроницаемый призрак, эбеновый фантом стоял перед ним на протяжении долгих кошмарных часов, поблёкнув лишь с приближением рассвета.
Странные мучения Джонса продолжались ещё два дня. В конце концов он оказался на грани нервного срыва от страшного переутомления. Эта загадка выглядела безумным нарушением естественной логики, а он ненавидел нелогичность. Она мучила его всё больше и больше, становясь совершенно непереносимой. Каждый вечер он с тоской представлял себе длинный ряд бокалов с мартини, но не осмеливался искать в них сомнительное облегчение.
Он знал, что врачи и окулисты не смогут ему помочь. Он даже не мог поделиться своей проблемой с друзьями или знакомыми, которые попросту сочли бы его сумасшедшим.
Наконец, он вспомнил Артура Квинтина, которого не видел уже несколько месяцев. Квинтин жил в том же городе, и Джонс был поверхностно знаком с ним на протяжении нескольких лет. Артур был странным типом и всю жизнь изучал такие фантастические материи, как демонология и оккультизм. Квинтин, по крайней мере, не будет смеяться над опытом Джонса и не посчитает его сумасшедшим. Джонс, конечно, всё ещё оставался скептиком, когда дело касалось чего-то оккультного. Впрочем, не будет никакого вреда в том, чтобы узнать мнение этого парня.
Квинтин, измождённый и наполовину седой, но не ссутулившийся от многолетнего сидения над книгами, принял Джонса в комнате с белыми стенами, освещённой голубоватыми лампами. Его глаза, необычно блестящие, казалось, читали самые сокровенные мысли своего посетителя.
– Вас что-то очень сильно беспокоит, – проницательно сказал Квинтин. – В противном случае вы бы не пришли ко мне.
Джонс погрузился в подробный отчёт о визуальных феноменах, которые его преследовали. При этом, во время своего рассказа он с нервным отвращением смотрел на огромную тень, падающую наискось на стену рядом с фигурой Квинтина. Это была тень какого-то средневекового демона, отвратительно мерзкого, безобразно перекрученного, с узкорылой мордой и гребнем на голове.
– Вам доводилось слышать об астральном плане? – спросил Квинтин, когда его посетитель закончил говорить.
– Да, – с сомнением признался Джонс.
– Этот план, который сосуществует в одном и том же пространстве с физическим миром, совершенно неощутим для обычных органов чувств. Но в головном мозге человека существуют скрытые дремлющие центры астрального восприятия, которые иногда могут быть пробуждены каким-либо неестественным способом, например, под действием наркотиков или алкоголя. Видение, полученное таким образом, всегда является крайне неполным и искажённым, и не соответствует видению истинного провидца. Что-то подобное произошло и в вашем случае, в результате продолжительного, чрезмерного употребления алкоголя. Видение странным образом ограничено, поскольку, как я могу судить, вы видите всего лишь астральный аспект вашей собственной тени и теней других людей. Очевидно, вы не увидели ничего приятного или лестного. Тени, какими вы их описываете, похоже, воплощают в себе все самые низкие устремления человеческой натуры – скрытые пороки, которые есть у каждого. Иногда вы видели, как они выражают эти наклонности, отделяясь и действуя независимо от своих владельцев. И вы видели людей, вообще не имеющих теней, которые могли представлять собой живых мертвецов. Разумеется, ваше видение не было буквальным. Вы всего лишь пытались истолковать явления скрытого мира, наполненные непривычным и активно вредоносным смыслом. Я попытаюсь разъяснить. Согласно учению древнеегипетских оккультистов, тень является одной из семи основных частей или начал цельного человеческого существа. Она не менее важна, чем душа или земные и эфирные тела. Тень раскрывается в свете, но не перестаёт существовать во тьме. Следовательно, когда ваше астральное видение достигло высшей точки, вы смогли увидеть собственную тень, стоящую ночью у подножия вашей постели.
Джонс был несколько ошеломлён этим объяснением.
– Большое спасибо, – сказал он.
– Конечно, вы мне не верите, – продолжил Квинтин. – Вы типичный материалист и, вероятно, не поймёте меня, как если бы я говорил на санскрите. Однако я признаю, что в вашем опыте присутствуют некоторые вещи, которые меня озадачили. Я никогда не слышал о подобных случаях... Должно быть, ваше астральное чувство осязания иногда становилось активным так же, как и зрение, поскольку у вас было ощущение спотыкания о какой-то невидимый объект. Это была ваша собственная тень, на которую вы наткнулись.
– Для меня это чересчур, – признался Джонс. – Но ваше объяснение выглядит не более ненормальным, чем те твари, которых я видел. Однако, если то, что вы говорите, правда, почему тени принимают такие странные и ужасные формы?
– Я мог бы рискнуть и поделиться одной своей теорией, – сухо сказал Квинтин. Но сомневаюсь, что вас это заинтересует.
После небольшой паузы доктор продолжил:
– Я думаю, что здесь задействованы ваши высшие духовные способности, о которых вы совершенно не подозреваете. Тени выглядят своего рода предупреждением от вашего высшего воплощения вашему низшему «я», предупреждая о совершенно нежелательном состоянии и плане бытия, куда вас может завести алкоголь, если вы будете продолжать упорствовать в его употреблении. Высшее «Я» использует самые разные воплощения для вашего наставления. Их звериные и дьявольские формы, так сказать, символизируют то, к чему вы можете в конце концов прийти.
Джонс к этому моменту, слушал его совсем невнимательно. Потрясённый и растерянный, он с облегчением заметил, что тень Квинтина, так же, как и его собственная, утратили свои чудовищные очертания и теперь выглядели обычными силуэтами, которые всегда можно увидеть на стене, освещённой лампой.
– Оно ушло! – воскликнул Джонс.
– Я ожидал этого, – сказал Квинтин. – Вы поступили мудро, перестав пить. Надеюсь, в будущем вы не будете пытаться расправиться с подобным количеством мартини. Тогда вам, возможно, доведётся увидеть вещи, намного более неприятные, чем эти тени. На самом деле, вам очень повезло, что вы их уже не видите.
После паузы задумчивого молчания, доктор добавил:
– А кстати, на что была похожа моя тень?
Джонс заколебался. Что там такое говорил Квинтин, – что тени, по-видимому, показывали худшие черты людей, то, что они скрывали от всех?
Разумеется, Джонс ни во что подобное не верил. Но зато верил Квинтин.
– Извините, я не заметил, – тактично сказал Джонс.
Конец Версии I.
Далее следует раздел, общий для Версий II и III. Мы возвращаемся к эпизоду в офисе страховой компании.
Джонс машинально отметил, что его деловой партнер, Калеб Джонсон, приходит на работу даже позже, чем он. А буквально в следующее мгновение явился и сам Джонсон. Это был человек крепкого телосложения, мрачно напыщенный, старше Джонса. Как обычно, Джонсон выглядел так, словно явился на службу после нескольких бурных ночей. Круги под его глазами были чётко обозначены, словно на морде енота. Мисс Оуэнс, казалось, не заметила, как вошёл Джонсон, сгорбившись ещё больше над своей печатной машинкой.
Джонсон хрюкнул нечто невыразительное в знак приветствия – этакое односложное англо-саксонское хрюканье. Он подошёл к своему столу, стоявшему напротив мисс Оуэнс. Офис вернулся к своему обычному дневному распорядку.
Джонс, пытаясь контролировать дикую круговерть своих мыслей, стараясь сфокусировать их на текущей работе, в тот час благодарил провидение за рассеянный свет в офисе. Каким-то образом ему удалось заставить себя просмотреть кучу писем и даже продиктовать несколько ответов. В офис тем временем зашли несколько клиентов, затем явились новые заявители, желающие оформить страхование от пожаров и несчастных случаев. Всё это немного успокоило Джонса. Он обнаружил, что может говорить и отвечать на вопросы, не выдавая непоследовательности своих мыслей.
Так прошла часть утра. Беспокоившая его безумная тайна временами отступала к самому краю сознания. Это было слишком нереально, слишком похоже на сновидческие фантазмы. В будущем ему придётся меньше пить. Несомненно, галлюцинации начнут рассеиваться, когда он освободит свой организм от всех остатков алкоголя. Возможно, его нервы уже восстанавливались, и он больше не увидит сумасшедших теней.
В этот момент он бросил случайный взгляд в сторону Джонсона и мисс Оуэнс. Лучи неторопливо движущегося по небосводу солнца теперь падали в окно, косо освещая их обоих и создавая на полу чёткие тени.
Джонс, никогда не считавший себя ханжой, едва не покраснел от очертаний, образованных тенью мисс Оуэн. Она представляла собой фигуру, которая была не только возмутительно раздета, но к тому же ещё и демонстрировала наклонности, более подходящие для шабаша ведьм, нежели для современного делового офиса. Тень двинулась вперёд совершенно непристойным образом, пока мисс Оуэнс оставалась на своём месте. Она встретилась с тенью Джонсона... который, чтобы не вдаваться в подробности, вряд ли заслуживал звания респектабельного бизнесмена...
Мисс Оуэнс, глядя поверх "Ремингтона", перехватила взгляд Джонса. Выражение его лица, казалось, поразило её. Прилившая к щекам кровь добавила краски её и без того ярким румянам.
– Что-то не так, мистер Джонс? – спросила она.
Джонсон также поднял взгляд от учётной книги, в которой он делал записи. Он тоже казался испуганным. Его глаза под тяжёлыми бровями сделались задумчивыми.
– Насколько я могу судить, всё в порядке, – произнёс Джонс, стыдливо отводя глаза от теней. Он начал о чём-то догадываться. Джонсон был женатым мужчиной с двумя взрослыми детьми. Но кое-что в его поведении давало повод для намёков... Джонсон не раз встречался с мисс Оуэнс после рабочего дня. Ни один из них не был особенно доволен такими встречами. Конечно, это не дело Джонса, знать, чем они там занимались. Его это не интересовало. А вот что заинтересовало Джонса сейчас – так это поведение теней. В конце концов, могло ли существовать какое-то скрытое значение, какая-то связь с реальностью в тех явлениях, которые он считал безосновательными галлюцинациями? Мысль эта была отнюдь не из приятных для его рассудка. И тем не менее Джонс решил держать свои глаза и разум открытыми.
Джонс пообедал с большим аппетитом, чем надеялся. Время шло к пяти часам пополудни. Опускающееся солнце заполнило жёлтым пламенем западное окно. Джонсон встал, чтобы обрезать и закурить сигару. Его отчётливая чёрная тень упала на освещённую золотым сиянием дверь большого железного сейфа, стоящего в дальнем углу.
Джонс отметил, что тень не участвовала в том же действии, что и её владелец. В её вытянутой руке не было ничего похожего на тень от сигары. Чёрные пальцы, казалось, пытались манипулировать циферблатом на двери сейфа. Они ловко двигались, подбирая комбинацию, открывающую сейф. Затем теневые пальцы начали двигаться так, словно они тянули на себя тяжёлый объект, укреплённый на петлях. Тень двинулась вперёд, наклонилась и частично исчезла. Затем она вернулась и встала прямо. В пальцах её было что-то зажато. Тут сделалась видимой и тень второй руки. Джонс в некоем изумлении понял, что тень Джонсона пересчитывала пачку теневых купюр. После этого, засунув деньги в карман, тень проделала пантомиму закрытия сейфа.
Всё это заставило Джонса ещё раз как следует задуматься. До него доходили неясные слухи о том, что Джонсон где-то играл – то ли на бирже, то ли на ипподроме, но не мог вспомнить, где именно. И к тому же Джонсон был бухгалтером фирмы. Джонс никогда не обращал особого внимания на бухгалтерский учёт, довольствуясь поверхностным взглядом на отчёты и полагая их достаточно сбалансированными.
Могло ли быть так, что Джонсон использовал или намеревался использовать средства фирмы для незаконных целей? В сейфе частенько хранились довольно солидные суммы. Джонс прикинул, что в настоящий момент в сейфе должно было лежать больше тысячи долларов.
Ох, ладно. Сейчас ему казалось более предпочтительным думать о том, что лишние коктейли наделили его новым сортом нервного возбуждения. Всё лучше, чем подозревать Джонсона в казнокрадстве.
Конец раздела, общий для Версий II и III.
С этого момента они расходятся. Сначала мы представляем окончание Версии II, а затем окончание Версии III.
В тот вечер Джонс вместо обычного обхода окрестных баров, отправился к врачу.
Доктор деловито нахмурился, когда Джонс описал свой странный недуг. Он измерил пульс и температуру Джонса, постучал по колену и проверил другие рефлексы, посветил пациенту в глаза и осмотрел его язык.
– У вас нет лихорадки, и нет никаких признаков белой горячки, – объявил, наконец, доктор. – Ваша нервная система, похоже, в порядке, хотя и неспокойна. Я не думаю, что вы сходите с ума, по крайней мере, в настоящий момент. Скорее всего, проблема заключается в вашем зрении. Вам стоит завтра же посетить хорошего окулиста. Пока что я выпишу успокоительное для ваших нервов. Вам нужно поменьше пить – не исключено, что на ваше зрение влияет алкоголь.
Джонс почти не слышал советов врача. Он изучал тень доктора, которая падала на огромный ковёр под лучами высокой и мощной напольной лампы. Это была наименее человечная и самая неприятная из всех теней, которые он до сих пор видел. У неё были очертания и поза упыря, склонившегося над хорошо выдержанной падалью.
После ухода из кабинета доктора Джонс вспомнил, что у него была невеста. Он не видел её неделю. Она не одобряла мартини, по крайней мере, не в таких количествах, которые Джонс поглощал каждую ночь в течение последнего месяца. К счастью, пока он не пил в её присутствии, она не могла сказать, принял ли он два бокала или дюжину. Джонс очень любил Марсию. Её странные представления об умеренности были не таким уж крупным недостатком. И всё равно он собирался быть умеренным, пока не избавится от теней. Зато будет что рассказать Марсии.
Немного поразмыслив, он решил не говорить ей о своей проблеме с тенями. А то ещё подумает, что у него нервный срыв.
Марсия Дорер была высокой блондинкой, стройной почти до худобы. Она кратко поцеловала Джонса. Иногда он чувствовал, как после её поцелуев у него по спине пробегает неприятный холодок. Сейчас как раз был один из таких случаев.
– Ну, и где тебя носит? – поинтересовалась она. В её сопрано чувствовался едкий оттенок. – Небось, по всем городским барам успел прогуляться?
– Не сегодня, – серьёзно сказал Джонс. – Я не пил с прошлой ночи. На самом деле, я решил бросить пить.
– О, я была бы счастлива, – проворковала она, – если ты в самом деле имеешь это в виду. Я уверена, что выпивка не принесёт тебе пользы, по крайней мере, не в таком количестве. Говорят, что это может навредить внутренностям.
Она снова коротко чмокнула его, между щекой и губами. И как раз в этот миг Джонсу вздумалось посмотреть на их тени на стене гостиной. Интересно, как будет выглядеть тень Марсии?
Несмотря на странные явления, свидетелем которых ему уже довелось оказаться, Джонс был неприятно удивлён и даже потрясён. Он едва ли представлял, что может предстать перед его взором, однако действительность в этот раз превзошла все его ожидания.
Начнём с того, что на стене находились три тени. Одной из них была уже привычная тень Джонса, похожая на свинью или сатира. Несмотря на то, что в реальности Джонс стоял рядом с Марсией, тень его, напротив, находилась от неё довольно далеко.
Тень Марсии располагалась спиной к Джонсу, сливаясь с третьей тенью в таком тесном объятии, что он не мог с достаточной я