ВАКЦИНИРОВАННЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ВО ВРЕМЕНИ:
Вы мечтаете переселиться в далекое прошлое – разумеется, предварительно сделав прививки от всех возможных инфекций.
– Правильно. Тебе не нужны заботы о всяких там многочисленных вещах. И знаешь почему? (В ответ на вопросительную интонацию собака навостряет уши, прикидываясь, что понимает. Дег твердит, что все собаки втайне говорят по-английски и придерживаются теоло-гически-нравственных устоев унитарианской церкви, но Клэр не соглашается – она, с ее же слов, во Франции точно удостоверилась, что все тамошние собаки говорят по-французски.) Потому что все эти вещи просто взбунтовались бы и съездили тебе по роже. Они просто напомнили бы тебе, что твоя жизнь уходит на сплошное коллекционирование вещей. И больше в ней ничего нету.
Мы живем незаметной жизнью на периферии; мы стали маргиналами – и во многом, очень во многом решили не участвовать. Мы хотели тишины и обрели эту тишину. Мы приехали сюда, покрытые ранами и болячками, с кишками, завязанными в такие узлы, что уже и не надеялись когда-нибудь опорожнить кишечник. Наши организмы забастовали, одурев от запаха ксероксов и жидкости Штрих, и от запаха гербовой бумаги, и от бесконечного стресса от бессмысленной работы, которую мы исполняли скрепя сердце, не получая в награду даже обыкновенного спасибо. Нами руководили силы, заставлявшие нас принимать успокоительные, думать, будто прогулки по магазинам – уже творчество, и считать, что видеофильмов, взятых в прокате на субботний вечер, вполне достаточно для счастья. Но теперь, когда мы поселились здесь, в пустыне, все обстоит намного, намного лучше.
ПРОШЛОЕ – НЕ ВТОРСЫРЬЕ ДЛЯ ИЗГОТОВЛЕНИЯ БУДУЩЕГО
|
|
ОТБРОСЫНЕ ДОКУМЕНТ
ЭПОХИ
На собраниях Анонимных алкоголиков братья по бутылке здорово сердятся, если человек не проблюется перед честной публикой. В смысле – не вывернется наизнанку, не вытащит наружу помойные ведра с утопленными котятами и орудиями смертоубийства, лежащие на дне омутов наших душ. Члены Анонимных алкоголиков хотят слышать триллеры о том, как низко вы пали; но нет бездны, которая была бы для них слишком глубока. Ожидаются и приветствуются истории о надругательствах над супругами, растратах и приступах энуреза в общественных местах. Я это точно знаю, потому что бывал на таких собраниях (душераздирающие подробности моей собственной жизни последуют позже), видел процесс уничижения в действии – и злился на себя за то, что недостаточно грешен и не могу поделиться со слушателями настоящими кошмарами. Никогда не бойся выкашлять в морду слушателям клочок своих изъязвленных легких, – сказал однажды сидевший рядом со мной мужчина, чья кожа напоминала корочку недопеченного пирога. Его пятеро взрослых детей больше не звонили ему. – Как люди спасут сами себя, если они не могут потрогать кусочек твоего ужаса? Он нужен людям, люди его жаждут. После этого кровавого клочка они меньше страшатся собственных язв. Я до сих пор ищу равную по силе метафору, которая передавала бы суть рассказывания историй. И так случилось, что, вдохновленный собраниями Анонимных алкоголиков, я ввел похожую практику в свою жизнь – это сказки на сон грядущий, которые я плету вместе с Дегом и Клэр. Все очень просто: мы придумываем истории и рассказываем их друг другу. Единственное правило – нельзя (совсем как на собраниях АА) прерывать рассказ, а по завершении – никакой критики. Эта атмосфера терпимости идет нам на пользу, поскольку все мы трое склонны копить в себе эмоции до полного запора. Только при соблюдении этого правила нам не страшно доверяться друг другу.
|
|
Клэр с Дегом пристрастились к игре, как утята к речке.
– Я твердо верю, – сказал Дег однажды (много месяцев назад, когда мы только начинали), – что у каждого есть сокровенная, черная тайна, которую он ни в жизнь не расскажет ни единой душе. Ни жене, ни мужу, ни любовнику, ни священнику. Никому.
У меня своя тайна. У тебя – своя. Есть, есть у тебя тайна – я ж вижу, как ты улыбаешься. Ты и сейчас думаешь о ней. Давай-ка выкладывай. В чем она? Надул сестру? Дрочил в кругу себе подобных? Ел свои какашки, чтобы узнать, каковы они на вкус? Спал со всеми подряд и собираешься заниматься этим дальше? Предал друга? Расскажи мне. Возможно, сам того не зная, ты сумеешь мне помочь.
***
Как бы там ни было, сегодня мы будем рассказывать наши сказки на пикнике. С Индиан авеню вот-вот свернем на автостраду Интерстейт-фривей-десять Интрестейт – федеральная автострада между штатами; фривей – бесплатная скоростная автомагистраль., а по ней поедем на запад в этом дышащем на ладан допотопном красном саабе; Дег, сидящий за рулем, сообщает, что на его машине не ездят, а катят: Мы катим на пикник в аду.
Ад – это поселок Вест-Палм-Спрингс-Виллидж, выцветший, обработанный дефолиантами мультик про Флинстоунов, он же несостоявшийся комплекс жилищной застройки 50-х гг. Поселок расположен на раскаленном от зноя холме в нескольких милях над долиной и возвышается над мерцающим алюминиевым ожерельем Интерстейт-десять, протянувшемся двойными полосками от Сан-Бернардино на западе к Блайту и Финиксу на востоке.
|
|
В эпоху, когда любая недвижимость пользуется спросом и благоустраивается, Вест-Палм-Спрингс-Виллидж-настоящая редкость: современные руины, почти заброшенное пристанище кучки стреляных воробьев в трейлерах эйрстрим и передвижных домиков. Местные настороженно косятся на нас, когда мы проезжаем мимо городского почетного караула – заброшенной бензоколонки фирмы Тексако, окруженной сетчатым забором и рядами мертвых, почерневших пальм-вашингтоний – похоже, их выжигали напалмом. Общий стиль местности смутно напоминает декорации к фильму о вьетнамской войне.
– Создается впечатление, – говорит Дег, пока мы со скоростью катафалка проезжаем бензоколонку, – что году этак в 58-м Бадди Хеккет, Джой Бишоп и вся артистическая шарага из Вегаса собирались сделать бабки на этом месте, но главный инвестор сбежал, и все пошло прахом.
И все же поселок не совсем мертв. Несколько человек здесь все-таки живет, и этой когорте избранных храбрецов дарован изумительный вид из окон – ветряные мельницы вдаль хайвея, десятки тысяч турболопастей, укрепленных на столбах и направленных на гору Сан-Горгонио, одно из самых ветреных мест Америки. Придуманные для увиливания от налогов после нефтяного кризиса, эти ветряные мельницы так велики и мощны, что любая лопасть запросто может перерубить человека пополам. Как ни забавно, их эффективность не ограничивается сферой противодействия налоговому кодексу, так что вольты, бесшумно вырабатываемые ими, снабжают энергией кондиционеры центров реабилитации алкоголиков и жироотсосы процветающей в этом районе Калифорнии косметической хирургии.
КОКТЕЙЛЬ ИЗ ДЕСЯТИЛЕТИЙ:
сумбурная комбинация двух или более деталей туалета разных эпох, призванная выразить вашу индивидуальность: Шейла = сережки от Мэри Квант (60-е годы) + танкетки на пробковой платформе (70-е) + черная кожаная куртка (50-е и 80-е).
Сегодня на Клэр брючки-капри цвета жевательной резинки, безрукавка, шарфик и солнечные очки: starlette manque Не состоявшаяся старлетка (франц.).. Ей нравится стиль ретро, однажды она даже сказала: Если у меня будут дети, я дам им ретро-имена типа Мадж, Верна или Ральф. Такие, как у посетителей в столовках 50-х.
Дег, напротив, наряжен в поношенные полотняные штаны, гладкую хлопковую рубашку и мокасины на босу ногу – сокращенная версия его обычного стиля падший мормон. И темных очков он не надел – собирается смотреть на солнце. Воскресший Хаксли или Монтгомери Клифт Американский киноактер. на отходняке, пытающийся вжиться в образ своего героя.
– Отчего это, – спрашивают мои друзья, – мы делаем из покойных знаменитостей что-то вроде аттракциона с ужастиками?
А я? Я– всего лишь я. По-моему, я никогда уже не научусь подбирать одежки, как Клэр (по принципу сочетания эпох вместо сочетаний тонов) или заниматься каннибализацией времени, как это называет Дег. Все мои силы уходят на то, чтобы кое-как продержаться в здесь и сейчас, большего я не прошу. Я одеваюсь, чтобы остаться незаметным, спрятаться – слиться с родом человеческим. Закамуфлироваться.
***
Словом, после долгого кружения по бездомным (в смысле, не имеющим домов) улицам Клэр выбирает для пикника угол Хлопковой и Сапфировой – не потому, будто там что-то есть (ибо нет там ничего, кроме потрескавшейся асфальтовой мостовой, которую потихоньку отноевывают назад шалфей и креозотовые кусты), а скорее оттого, что, если сильно постараться, можно почти ощутить оптимизм основателей поселка в миг, когда они раздавали улицам имена.
Багажник автомобиля громко захлопывается. Здесь мы будем есть куриные грудки, пить чай со льдом и с наигранным восторгом приветствовать приносимые собаками кусочки дерева и змеиных шкур. И под горячим, иссушающим солнцем, среди пустующих участков, которые в иной реальности могли бы быть прелесгными уединенными жилищами мистера Вильяма Холдена. мисс Грейс Келли или других кинозвезд, будем рассказывать друг другу наши сказки на сон грядущий. В этих домах мои друзья Дегмар Веллингхаузсп и Клэр Бакстер были бы дорогими гостями с кем сите можно гак замечательно поплескаться в бассейне, посплетничать или выпить студеного рома цвета заката в г. Голливуд, штат Калифорния.
Но то иная реальность. В этой мы просто съедим заранее приготовленный ленч на бесплодной земле – аналоге пустого кусочка страницы в конце главы, – земле столь голой, что все предметы, попавшие на ее горячую кожу, превращаются в объекты насмешек. И здесь, под большим белым солнцем, мне удастся увидеть, как Дег с Клэр строят из себя обитателей той, иной, более гостеприимной реальности.