Валентина Козлова (Шадрина),

Вот моя деревня

Эссе

«Вот моя деревня;

Вот мой дом родной;

Вот качусь я в санках

По горе крутой…».

Часто вспоминаю это стихотворение из раннего детства. Во втором классе начальной школы у нас был учебник «Родная речь», по которому дети занимались на уроке чтения. Учили наизусть стихотворения русских поэтов, читали рассказы и сказки. Большинство школьников этот урок очень любили, охотно заучивали стихи, а стихотворение «Детство», написанное Иваном Суриковым, декламировали с особым желанием, с улыбкой на лице. Ещё бы! Оно же про нас, деревенских детей, у которых в зимнее время была любимая забава - кататься с горки на чунках. Так у нас называли санки. Усаживались по два, а то и три человека, летели с горки и зачастую прямиком в сугроб!

Наша деревня оправдывает своё название - Великий Двор. В начале двадцатого века в ней насчитывалось не менее ста домов. Зимой утопала в жемчугах снежного царства, летом стояла в окружении таёжных лесов: могучие ельники и сосновые боры простирались в неведомые дали. Деревенские избы-пятистенки, рубленные из брёвен толстых кондовых сосен, стояли надёжно и долго, выглядели достойно.

«Моя деревня, мой дом родной» - в этих простых словах скрыт большой смысл, подразумевающий любовь к родному дому, родителям и близким, привязанность к малой родине. Я и теперь, на склоне лет, нередко вспоминаю свой дом, помню щелястые углы его, по которым в детстве залезала в окно второго этажа. Там в комнате витал сосновый дух, потому что было не оклеено обоями и не покрашено. А что стоит русская печка! В детстве все простуды она лечила своим теплом. Согреет, сморит в безмятежный и оздоравливающий сон…

Детство нашего поколения пришлось на трудные военные и послевоенные годы, многие из моих сверстников остались без отцов, которые погибли на фронте. Но деревня продолжала жить, хотя всем было очень трудно.

Прошло много-много лет. И вот когда ушли из жизни многие близкие родственники, я вдруг спохватилась - надо же сохранить о них память для потомков. Что могла, возвращала из своей памяти и записывала, собирала фотографии. Моя дочь Оля оформила родословную нашей семьи и поделилась собранными сведениями с близкими родственниками. Составление семейной родословной продолжается.

А как быть с родословной деревни?

У меня есть младшая подруга, она живёт в Кириллове, и мы с ней не теряем связи. Помогают мобильные телефоны. Нередко вспоминаем деревенское детство, а однажды она предложила повспоминать имена земляков. Так мы «прошлись» по каждому порядку. Четыре прямых ряда (называли их порядками), образовавшие три улицы: две нижних и одну главную, по которой проходила большая дорога от Тотьмы и до соседних восточных районов. И ведь почти всех вспомнили, кого по имени, фамилии, а кого и по прозвищу - в деревне они у каждой семьи были, сохранялись от дедов и прадедов.

Благодаря краеведческой литературе удалось узнать некоторые интересные факты из жизни наших предков. Первое упоминание о деревне Великий Двор относится к началу семнадцатого века - 1623 году. Эта дата опубликована в книге «Родословие вологодской деревни».

Археолог А.Н. Башенькин проследил историю заселения нашей области с глубокой древности, ещё до новой эры. Интересно читать и познавательно, но я решила не уходить в глубины веков, а передать то, что поближе. Так вот, первое упоминание о населении территории области относится к середине шестого века нашей эры.

С юго-востока, из Поволжья, проникают группы финно-угорского происхождения; с юго-запада во второй половине пятого века и в начале шестого, по мнению исследователя, заселяются кривичи, славянское, или балто-славянское, население.

Поселения кривичей были небольшими по размерам, вероятно, кратковременными, что связано с подсечной культурой земледелия, которая постоянно требовала новых участков. Кривичи селились рядом с поселениями финно-угров.

В восьмых-девятых веках с юго-запада области проникает новая группа славянского населения - словене ильменские, принёсшие в край пашенное земледелие. Они основывают поселения, которые перерастают в древнерусские.

В десятых-тринадцатых веках фиксируется улучшение климатических условий, понижение уровня водоёмов. Именно в это сухое и тёплое время происходит славянское освоение центральной и восточной части области.

Расселение славян на Севере среди чуди, веси и других племён проистекало неутеснительно и мирно. Оно было трудовым и многосемейным. Добрососедская жизнь разных племён зачастую переходила в жизнь родственную и единую.

Часть древнерусских поселений упоминается в письменных источниках с тринадцатого по семнадцатый век, продолжает существовать и в наши дни. В книге «Родословие вологодской деревни» опубликован список древнейших деревень области с двенадцатого до начала семнадцатого века.

Благодаря архивным источникам и другим актам исследователям удалось датировать 5600 поселений, в том счастливом списке оказалась и деревня Великой Двор! К слову, населённые пункты Миньковского сельсовета датированы 1619 годом. Это вовсе не означает, что они возникли раньше деревень нашего, В-Дворского сельсовета, просто архивные документы разных времён не были пока найдены. Восточная группа районов - это современные Бабушкинский, Великоустюгский, Верховажский, Кичменгско-Городецкий, Никольский, Нюксенский, Тарногский - входила в край черносошного крестьянства. На огромной территории фактические землепользователи - крестьяне вели самостоятельное хозяйство и несли государственные феодальные повинности. Черносошные крестьяне сохраняли свои права «по воле» императоров участвовать в некоторых делах. Так, например, Екатерина II, собирая в 1767 году Уложенную комиссию для выработки нового свода законов, предоставила право выбирать депутатов в эту комиссию не только дворянам, горожанам и духовенству, но и крестьянам северных черносошных уездов.

В восемнадцатом веке они стали государственными крестьянами. О постоянной принадлежности крестьян деревни Великий Двор к черносошным есть сомнение. При первом упоминании деревни в 1623 году отмечено, что числятся они за Ольгой Строгановой.

В книге «История северного крестьянства», например, пишется, что, кроме черносошных, были и другие категории крестьянства. По данным писцовых книг первой четверти семнадцатого века установлено, что в некоторых волостях земли черносошных крестьян были поглощены поместно-вотчинными и монастырскими владениями. Социальные последствия приобретательской деятельности волостных богатеев персонифицируются в наглядной форме семьёй Строгановых. Сохранившиеся земельные акты (их около сотни) крестьян Строгановых шестнадцатого века показывают, что эта семья начала с земельных приобретений, иногда очень мелких, у своих соседей, затем перешла к активной скупке соляных варниц. В 1587 году потомки Аники Строганова имели четырнадцать соляных варниц. За Строгановыми по ревизии 1719 года числилось 41269 душ мужского пола, по третьей ревизии - уже более 50 тысяч крепостных. Соляными промыслами Строгановы занимались сначала в Соль-Вычегодском районе, затем распространились на огромнейшие территории Сибири и Урала. Неудивительно, что кто-то их них «приложил руки» и к Леденгским соляным варницам, а заодно прикупил и общинные земли великодворов, закрепостив бывших свободных черносошных крестьян.

Возможно, что моя версия, основанная на догадках, совсем или частично и неверна, но, так или иначе, Строгановы оставили след крепостничества на наших предках.

Ещё два исторических документа. В списке населённых мест, по сведениям 1859 года, в Великом Дворе указано всего 44 двора, в которых 312 жителей. По переписи 1931 года в Великом Дворе уже 105 дворов, в которых проживает 560 жителей. Разница в количестве дворов большая, более чем на восемьдесят. Имею предположение, что это произошло по причине пожара, когда в летнюю пору однажды деревня вся выгорела. Точной даты не знаю, но про пожар передавалась весть от старших поколений. Как мне удалось выяснить, случился он при жизни моей прапрапрабабушки, если не раньше.

Дело было летом, все находились в полях. В домах оставались малые дети да дряхлые старики. Отчего возник пожар - неизвестно, но когда загорелся дом прапрапрабабушки, она в первую очередь спасала маленькую внучку и ткацкие принадлежности. Деревня отстраивалась заново.

В списках 1859 года при перечислении населённых пунктов указываются ближайшие водоисточники. Великий Двор, так же, как и Михайло-Архангельский вотчинский погост с церковью, находится при речке Кимеж. Да, нашу деревню огибает с двух сторон эта речка, только называют её давно уже Кимжей. Мне она запомнилась широкой и полноводной, потому что на речке были построены плотина и мельница. Когда работали мельничные жернова, плотина и верхняя постройка мельницы гудели и сотрясались. Пугало глубиной и тёмно-синее плёсо, заросшее по берегам осокой и кустарниками. Когда перестала работать мельница, плотина разрушилась и речушка обмелела.

Русло у Кимжи неширокое, перемежается небольшими плёсами, дно каменистое. В речке водилась рыба: щурята, сорожки, окуньки. Помнится, после войны вместо мужчин рыбу с помощью бредня ловили женщины, а старики плели ловушки из ивовых прутьев, которые назывались «мордами»; закрепляли у берега речки кольями и оставляли. За уловом ходили через несколько дней. Моя мать вспоминала «прежнюю» жизнь в девичестве и хвалила своего отца (моего деда Григория), на которого и рыба шла, и рябчики ловились в достатке. Но это уже другая история, а теперь продолжу географические «открытия».

Несмотря на то, что Кимжа находится на значительном расстоянии от деревни, раньше она была для её жителей единственным источником водоснабжения. Воду возили с реки в кадках на лошадях; зимой на санях, летом на телеге.

Откуда берёт начало наша речка Кимжа? Я почему-то уверена, что её исток начинается из Долгого болота, которое не очень далеко от деревни. Мою версию подтверждают данные из Википедии. Исток реки Кимжи в болотах, двумя километрами южнее деревн Великий Двор. Течет речка на северо – запад по лесистой и заболоченной местности. Ее устье находится по левому бере- гу реки Вотчи на 57 километре. Впадает Кимжа в Вотчу чуть выше деревни Шилово. Деревня Шилово расположена в 6 км от Великого Двора по проселочной дороге. Длина Кимжи всего 11 км и единственный населенный пункт на ней – это наша деревня Великий Двор. Вотча впадает в реку Старая Тотьма. Все населенные пункты по берегам Вотчи входили в Вотчинскую волость. Старая Тотьма – приток Сухоны. Смею предположить, что капли воды из маленькой мелководной Кимжи доходят по рекам до самог Белого моря. Краеведы отмечают, что Бабушкинский и соседние восточные районы изучены слабо. Например, у нас не найдено ни одного крупного и знаменитого камня, тогда как на территории только одного Тотемского района их несколько. Это можно прочесть в книге тотемского краеведа Александра Кузнецова «Почитаемые камни Вологодчины». Несмотря на то, что в нашей местности известных камней нет, рядом с деревней есть местечко, которое называется «Под серый камень». Под серый камень я часто ходила за земляникой, маслятами, росли там и боровые рыжики. Пятачок с молодым сосновым подростом. В одном месте там лежала куча камней, но, возможно, их свезли туда с соседнего поля. Однако среди них хорошо помню замшелую каменную плиту, вросшую в землю. Название «Под серый камень» не произошло само по себе, наверное, оно хранит какую-то тайну.

Один серый валун знаю с детства - он лежит в деревне на улице нижнего порядка, недалеко от дома моего дядюшки Павла Романова. На нём мы часто сидели с моей бабушкой Натальей Моисеевной, когда ходили гулять на улицу.

А вот что о серых камнях пишет краевед Кузнецов: «Как и синие, серые камни встречаются по всей Русской равнине. В былинах, сказках и песнях встречаются такие строки: «И очутился ноне сер-горюч камень» или «Зародилось горе из-под камешка, из-под серого», «Горюшко ты серое». В большинстве своём символика серого камня через обращение к горю отражала почитание умерших родителей, дедов, прадедов».

Можно предположить, что под нашим серым камнем скрывается захоронение далёких предков.

Ещё немного скажу о нашей Михайло-Архангельской церкви. Она упоминается по сведениям 1859 года. Все знают, что церковь разрушена давно, в первой половине девятнадцатого века. Храм оставался какое-то время действующим ещё и после Октябрьской революции. Мои родители поженились в 1926 году. Мать моя вспоминала, как проходило венчание в церкви и как батюшка совершал обряд. Первенца они крестили тоже в церкви (1928 год), а второго сына крестил на дому тайно дьячок, попа с семейством уже выслали.

Краевед Александр Кузнецов в книжке «Церковная старина» пишет, что на старинном тракте Тотьма - Никольск череду храмов Тотемского уезда завершали церкви Вотчинской волости в деревне Миньково (Иоанна Предтечи) и деревне Великий Двор (Михаила Архангела). Чем дальше от Тотьмы и коренных волостей, тем более убого выглядели сельские церквушки. Михайло-Архангельская и Предтеченская выстроены во второй половине восемнадцатого века, бесстильно, с местным разумением.

Наши предки на слова краеведа могли бы обидеться. Моя мать всегда говорила, что в храме было светло и красиво, всегда с благоговением вспоминала церковные службы.

Вспоминая деревню, нельзя забыть наш неповторимый окающий и напевный говор, старинные слова и названия. Мы выросли в той среде и научились говорить от своих родителей и бабушек точно так же, как разговаривали они. Когда пишу воспоминания о старшем поколении, непременно хочется (и я стараюсь) передать их речь такой же колоритной, какой она и была в жизни. «Бабка-та, свекровь-то моя до тово была крепкая да сильная старуха! За болотом-то на хуторе пока жили, пойдёт за ягодами. Принесёт большой кузов да и наберуху скалёную (полную, значит) брусницы-то. Поставит кузов-от на лавку, а я и поднеть его не могу. Она и довольна сидит: сколь много ягод набрала», - вспоминала моя мать. Старые люди знали много поговорок, пословиц, примет, в том числе и погодных, ориентируясь на солнце, луну. Помнится, мать всегда обращалась за советом к старушкам, когда начинать рассаду овощей водить, когда высаживать на гряду.

По изучению вологодских говоров огромную работу проводили студенты и преподаватели Вологодского государственного педагогического института. В летний период они выезжали в разные районы на сбор диалектных материалов; даже в соседних районах диалектика говоров была разной. С интересом прочла материалы о такой поездке кандидата филологических наук Людмилы Зориной. В журнале «Вологодский лад» (№ 1 за 2015 г.) опубликована её статья о диалектологической экспедиции в 2014 году в Бабушкинский район в деревни Тимановского сельсовета. Возможно, и у нас бывали когда-то, но мне не довелось об этом прочесть.

«Особенности мироустройства и речи жителей Бабушкинского района с давних пор привлекают внимание историков, этнографов, лингвистов. Эта территория - самый центр распространения вологодской группы говоров. Список населённых пунктов района, обследованных при составлении Словаря вологодских говоров, включает в себя около сорока деревень, однако признать эти говоры достаточно изученными всё ещё никак нельзя», - пишет Людмила Зорина.

Прочла и сравнила говор в деревнях Тимановского сельсовета и нашего, Великодворского, - очень много похожего, но есть и существенная разница. И сделала для себя открытие, откуда в нашей местности пошло выражение «через Хом на Веретею» - это если человек долго шёл окольными путями. Топоним Холм в результате упрощения труднопроизносимой группы согласных превращается в Хом. Холм - деревня древняя. В результате и пошла поговорка: через Хом на Веретею. В Тотьме, например, есть поговорка: «Через Савино лугами в Черняково чаю пить» (эти деревни находятся в противоположных сторонах от города).

Над деревенской речью в городе подсмеивались. Довелось испытать на себе. Одну зиму мы жили с матерью в городе на Урале у брата. Училась там в шестом классе. Ещё в начале учебного года на уроке литературы учительница спросила: «Кто сможет рассказать отрывок из «Песни о вещем Олеге»?». Я подняла руку и вскоре сильно пожалела. «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам, их сёла и нивы за буйный набег обрёк он мечам и пожарам». Напевно окая, я читала стихотворение, а за спиною в классе раздавались откровенные смешки. Поняла, над чем смеются городские одноклассники, покраснела и стушевалась, едва не заплакала, но дочитала до конца. Учительница похвалила, поставила в журнале «пять», но мне было неловко и стыдно. Моя соседка по парте оказалась доброй, понятливой девочкой и взяла надо мной «шефство», помогла избавиться от деревенского произношения. Наверное, все деревенские проходили через это, очутившись в городе.

Написала, что знаю и о чём прочла в краеведческих источниках. Если кто будет читать этот «деревенский» материал, может дополнить новыми сведениями.

Валентина Козлова (Шадрина),