С издательствами у меня отношения долгие и нервные.
Сперва, когда альтернативная литература только появлялась на российском рынке, заполняя свою, до сих пор абсолютно не занятую нишу, эти ублюдки, конечно, держали нос по ветру. Мы издавали книги с завидной регулярностью, основав целую серию«Альтернатива».
Повторюсь, по европейским меркам платили за переводы в Москве даже тогда, во времена застоя, задолго до кризиса 2008 года, раз в десять меньше. Но и этих денег для более-менее сносной жизни всё равно хватало. Я тут же монетизировал свои гонорары, делая ставки, в среднем, умножая вдвое имевшиеся деньги. Пока у меня не было дочери, на привычное существование мне хватало.
Но с каждым годом заказов на новые переводы становилось все меньше. Эти козлы вовремя просекли, что можно рубить больше капусты, переиздавая книги, уже ставшие бестселлерами. В том числе – в дорогом переплёте, по тысячи рублей за штуку и дороже. Книжки для пафосных хомячков. Они ведь всё равно ничего не поймут! Но стервятники знают – желающие купить книгу втридорога всё равно найдутся. Чёртовы потребители! Со временем, они откровенно забили на выпуск новых книг.
Сегодня в издательстве должен был быть Алёша. Престарелый педик. Он был одним из тех, кто очень сильно лажанулся тогда – в 1990-е, когда на русском языке вышел перевод «Trainspotting».
У меня были неплохие отношения с покойным Ильёй Кормильцевым, но я должен поведать, как всё было на самом деле.
Когда в 1997 году я вернулся из Англии в РФ с уже готовым переводом, издатели быстренько подписали со мной контракт о сотрудничестве. Я пребывал в абсолютной уверенности, что перевод никуда не денется и его вскоре издадут.
|
|
Они вообще вели себя достаточно хищно, покупая с моей подачи права на ведущих западных авторов альтернативы – Ирвина Уэлша, Чака Паланика и Нила Геймана. Ребята просто гребли всё под себя, будто собака на сене, после чего большинство переводов просто ложились в долгий ящик.
Всего этого тогда, в первые месяцы сотрудничества, я не знал, сосредоточившись на подготовке издательского пакета из совершенно неизвестных тогда у нас авторов, выходивших в основном в независимых небольших британских и американских издательствах - Стюарта Хоума и Тони Уайта, Стива Айлетта и Джона Кинга. Только в серии «Альтернатива» удалось издать 84 книги.
Поэтому, разумеется, для меня стало неприятным сюрпризом узнать, что Илья Кормильцев подписал контракт с моим издательством на перевод «Трейнспоттинга», и поделать с этой ситуацией я уже ничего не мог.
Но весь прикол в том, что он лично не переводил роман как «На игле», это издательство поставило такое название, пойдя на поводу у наших безмозглых и безграмотных кино-пиратов.
Сегодня роман под названием «На игле» запрещён к продаже, и издательство на него, к счастью, больше не претендует.
Выиграю свои миллионы – обязательно издам «Трейнспоттинг» в своём собственном переводе. Тем более, что прямой выход на самого Ирвина Уэлша, чей «Эйсид Хаус», обозванный прокатчиками-дегенератами «Кислотным домом», я также переводил на энергии ненависти к переводу «На игле», у меня сохранился.
Илья же в плане продвижения подобной литературы сделал много хорошего, и за это ему можно сказать только спасибо. На самом деле его сейчас очень не хватает. Он моментально понимал ценность той или иной книги, был способен принять решение или просто помочь, как соиздатель, редактор или переводчик. Символично, что его детище, «Ультра.Культура», фактически погибло вместе с ним, тоже став нашим проёбанным прошлым.
|
|
Теперь на этом бренде, равно как и на «У-Фактории», бывшей спонсором «Ультра.Культура», блаженно паразитируют издательства-стервятники.
Алёша был как раз среди тех, кто наебал меня с переводом «Трейнспоттинга». Многие уже отвалили в более выгодный бизнес или лучший мир, а этот бездарь крепко присосался к паразитированию на чужом труде, двадцать лет обманывая переводчиков и авторов. Так и сидит Алёша на подсосе, довольствуясь отнюдь не малым.
При этом этот козёл категорически отказывается выплатить мне долбаные 15 штук за уже практически распроданную книгу!
Пока бреду от Антона к метро, я прокручиваю всё это у себя в голове, закипая от чёртовой ярости.
Возле метро трутся менты. Стёкла моих очков темны – им не увидеть моего испепеляющего взгляда.
Поезд пустой. Я плюхаюсь на свободное сидение. Людей почти нет. Сотни тысяч местных обитателей сидят по своим коробкам. Квасят или убиваются чем покрепче. Или просто тихо доживают очередной день. Как будто у них есть выбор.
Я выхожу в центре и шагаю к издательству. Вокруг – сплошь иностранцы. Москвичи отсюда словно свалили навсегда. Я бы точно свалил!
На проходной бизнес-центра, на одном из этажей которого обитает издательство, скучают вежливые охранники. На меня срабатывает металлоискатель, но чтобы не выворачивать карманы, я показываю им перевод – будто для этих дуболомов это что-то значило, и называю номер Алёши.
|
|
«Звоните Алёше», - говорю я им, и они начинают ему звонить, уже полностью позабыв о моих карманах.
Идиоты!
Наверное, Алёша меня не очень ждёт. И точно совершенно мне не рад. Но отвертеться ему никак не удастся, он сам это прекрасно понимает. Да и выглядело бы это весьма смешно. Даже перед этими недалёкими мужиками в камуфляжной форме. Ведь я принёс ему чёртов перевод! Поэтому Алёша тяжело там у себя вздыхает и велит охране меня пропустить.
Поднимаюсь к нему на лифте и, идя по коридору, подмечаю, что вокруг нет людей. Подмечаю как бы между прочим – без злого умысла. Хотя, кому какая разница?
Алёша встречает меня достаточно радушно, но я-то вижу, что глаза его холодны и пусты.
Ублюдок явно не настроен на конструктивный диалог.
Я показываю ему перевод и вкратце объясняю, когда будет всё остальное, после чего прошу свои деньги. Не прошу, а требую!
Но до Алёши не доходит – он принимается монотонно бубнить, что ему нужен весь текст, и тогда мы сможем поговорить о деньгах. Сможем, мать его, поговорить!
Как же хочется принять циклодол. Две таблетки, а лучше сразу три. Плевать на возможные побочные эффекты. И курить. Нестерпимо хочется курить. И пива. У меня вообще во рту всё пересохло. Чего же мне хочется больше? Всего и сразу!
И нервы на пределе. Кажется, Алёша перестал бубнить свою чушь и заглох. Он смотрит на меня и быстро моргает. Престарелый трусливый педик. Похоже, ему больше нечего сказать. Как же он действует мне на нервы. Даже сейчас, когда молчит. Тем более, сейчас!
«Значит, денег не будет», - говорю я спокойно.
Я не собираюсь выказывать свои эмоции.
Этот мудак ничего не ответил, только закачал своей маленькой плешивой головой на тонкой шее.
Алёша так и не дослужился до персональной секретарши. В коридоре никого не было.
Видят боги, он не оставил мне выбора. И себе шанса. Я сжал кулаки в карманах, размышляя, что бы достать – ТТ или РГД-5? Граната, конечно, была бы эффектнее.
Но Алёша попытался встать из-за стола, чем предопределил мой выбор, и я просто коротко ударил его ладонью в нос, отчего заморыш так и грохнулся на пол, переворачивая и стул, и стол с монитором. Устраивая охуенный беспорядок. Засранец!
Впрочем, несмотря на учинённый бардак, падал и переворачивал всё вокруг себя Алёша достаточно тихо. Теперь же он просто лежал среди бюджетной мебели IKEA и техники, не шевелясь. Притихнув. Алёша больше ничего не говорил. Как жаль!
На всякий случай я выглянул в коридор – всё было так же тихо. Алёша был на хуй никому не нужен.
Я давно заприметил в углу его кабинета массивный стальной сейф. Его хозяин продолжал прикидываться мёртвым. Чёртов мертвец! Я подошёл к сейфу и глянул, сперва, на электронный замок, а после снова на Алёшу – тот казался спящим. И, кажется, не дышал. Я сделал к нему шаг и осторожно пнул носком ботинка в бок – Алёша никак не отреагировал.
Как же хочется принять циклодол, курить и пива. Я чувствую себя совершенно разбитым и уставшим.
К тому же, Алёша так и не отдал мои деньги. Я снова пнул его, но он не отвечал. Я пошарил по его карманам – почти ничего интересного, разве что бумажник. Не буду же я снимать с него часы, словно какой-то мародёр на поле боя. Хотя их можно было бы неплохо толкнуть.
Да только времени у меня, судя по всему, было уже немного.
Я достал деньги из бумажника – всего несколько сотен. Ублюдок предпочитал доверять кэш ростовщикам из банков.
Я принялся выдвигать ящики его стола. Так и есть! Как я и подозревал, в одном из них лежали подписанные конверты с чьими-то чёрными гонорарами. Но моего имени там не было! Сука!
Я забираю себе всё. На самом деле, тут не так уж и много – чуть больше двадцати штук. Пускай считают, что это набежавшие проценты за задержку.
Угрызения совести меня не мучают. Если кто-то из этих ублюдков останется без денег – не беда. Их бы тут вообще не было, если бы не я!
Забрав все деньги, я ещё раз подхожу к сейфу и оцениваю его – слишком большой. Я пробую хотя бы приподнять его – безрезультатно. От мысли выбросить его в окно мне становится смешно. И я даже смеюсь. Вот это был бы грохот!
Перед уходом я зашёл в туалет облегчиться и освежиться. В зеркале я казался уставшим, но отдыхать времени не было. Мне просто нужен циклодол. И выпить. И курить. Я умылся холодной водой и вышел. Направляясь к лифту, я достал сигарету.
На проходной было пусто. Только из-за двери комнаты охраны вглубь здания по коридору доносится шум и голоса. Я посмотрел на огромные пластиковые часы над выходом – начало четвёртого. ЦСКА как раз начал играть в Питере. На матч мне плевать, но нужно было ставить на «Зенит». Впрочем, я всё равно опоздал. Подавив в себе желание заглянуть к охранникам и узнать счёт, я выхожу на улицу.
Дождь прекратился, и будто даже попыталось выглянуть солнце. В осенней Москве распогоживалось! Звучит, будто какая-то фантастика. Такая же, как и затея сделать за ночь несколько миллионов из двадцати тысяч. Мне нужно было спешить.
В другой раз я бы ограничился тем, что осторожно удвоил деньги за ночь в «Торнадо». Их хватило бы на подарок Мелиссе. На велосипед. Она активная спортивная девочка. Но, вспоминая оглушенного, как мне до сих пор хотелось бы верить, Алёшу, в глубине души я понимал, что сегодня мне нужно выиграть намного больше, чем деньги на велосипед.
Сегодня я был вынужден играть, как в последний раз.
Я закурил, глубоко затягиваясь и задерживая дыхания, словно курил не сигареты, а гашиш. Мне стало намного лучше. Даже хорошо. Я на секунду прикрыл глаза от удовольствия, щурясь в скупом солнечном луче.
Я полон решимости. Пришло время рисковать!
Сначала я подумал поехать к Антону. Идея покурить гашиш на мгновение показалась мне неплохой. Я даже набрал его номер, но Антон не брал трубку. Должно быть, спал. Тем лучше для него.
Да и мне нужно было поторапливаться. К счастью, от издательства до меня было ехать по прямой ветке. Редкое везение, ниспосланное сверху богами. На четырёхчасовые матчи я уже не успевал, но зато с 17:00 я рассчитывал быть в «Торнадо» и делать ставки.
Неожиданно я почувствовал в себе небывалую энергию. Будто принял пару дорог спидов. Даже мурашки по коже побежали, до того вдруг стало хорошо. Вполне возможно, что после душных коридоров и кабинетов издательства на свежем воздухе меня просто нагнал второй волной скопившийся в крови циклодол.
Но главное другое – я переполнен охуенной уверенности, что сегодня вечером всё будет без ненужных сюрпризов от андердогов. Что сегодня всё сойдётся так, как и должно сойтись.
Сегодня боги будут играть на моей стороне.
В метро уже полно людей. После обеда все валят из центра в свои спальные районы и дальше – за МКАД, в пригороды. К темноте, если повезёт, доберутся. Сесть не получается, и я встаю спиной к противоположной двери.
«Не прислоняться!» – написано на стекле.
«Да ну на хуй!» – мысленно отвечаю я метрополитену.
Вместе с остальным – пенсионерами и люмпенами, в метро едет стайка футбольных фанатов. Парни совсем юные – начальные курсы. И все трезвые. Во всяком случае, ведут себя спокойно и даже тихо. Не вызывающе, что приятно. Ребята без опознавательных цветов, но точно – не мои, «Спартак» играет завтра. Футбольные функционеры – сущие идиоты. Как ещё объяснить тот факт, что матч впихнули на 18:00 понедельника?
Слева от меня у поручня сидит один из молодняка. Парень весь на моде – бомбер Merc, кепочка Fred Perry. Он достаёт из-за пазухи «Фабрику футбола» в мягком обтрёпанном переплёте и начинает её серьёзно и внимательно читать.
«Где ты её достал, парень?» – думаю я и уже хочу открыть рот на ближайшей станции, воспользовавшись относительной тишиной, чтобы не пришлось перекрикивать грохот состава, и задать ему этот вопрос.
Мне действительно любопытно! Но вспоминаю, что сегодня изрядно перебрал с пивом и разит от меня, наверное, за чёртову милю. Ребята же такие серьёзные – просто жуть. Должно быть, за ЗОЖ. Эх, молодёжь!
Прекрасно, что в моём возрасте уже не нужно шататься с подозрительными молодыми людьми.
Я вспоминаю, когда, при каких обстоятельствах и под воздействием каких веществ переводил её – одну из шести книг Джона Кинга, которые я редактировал и помогал издавать в РФ.
Должно быть, парень, тебя тогда даже в проекте не было. И, возможно, после очередной джазовой вечеринки мы зажимались именно с твоей матерью.
Чтобы отвлечься, я начинаю готовиться к будущим ставкам, прокручивая в голове вечернюю линию. Основные события у меня всегда в голове. Из имевшихся денег я решил купить себе бутылку коньяка. Вечер будет долгим и тяжёлым. Мне будет необходима подзарядка. Несколько сотен ничего не решат. Да и двадцать одна штука – очень даже фартовое число. И вообще, на руках у меня было гораздо больше, чем я планировал иметь сегодня утром, отправляясь в свою Великую Одиссею, словно ублюдочный Улисс.
Можно считать, я уже выиграл. Лишние шесть штук. Их можно влепить на самые сумасшедшие экспрессы. Отличная идея!
В «Торнадо» же я продолжу пить в кредит. Заплачу, как принято, с выигрыша.
От метро до «Торнадо» рукой подать. Дождь так и не возобновился. Я смотрю на часы – начало пятого. Просто отлично! По дороге я выкуриваю две сигареты, чтобы накачать себя никотином впрок.
В «Торнадо» не протолкнуться. Желающих поставить, как и выпить у барной стойки, хоть отбавляй. Я коротко здороваюсь с собравшимися игроками кивком головы и устремляюсь выпить. Первым делом нужно выпить. Хорошо бы ещё принять циклодол, но заходить домой за таблетками нет времени. Вот-вот начнутся матчи. А мне нужно ещё выпить. Лучше коньяка. Пора повышать градус.
Я вспоминаю, что ничего не ел с самого утра. Но дома полно еды. Нужно потерпеть ещё полчаса. Я стискиваю зубы и встаю в очередь в бар.
С дороги я не прочь освежиться и пивом, но помня о своём вчерашнем конфузе, решаю, что пива с меня пока хватит.
Очередь движется быстро, бармен Тимур работает ловко, и уже через пару минут я беру себе в кредит сто грамм коньяка и кофе. Он учтиво не напоминает мне сумму кредита. Не хочу даже забивать себе голову этой мелочью! Забрав кофе и коньяк, я выхожу на улицу.
Близится тьма вечера – на небе снова сгущаются тучи. Я не придал этому никакого значения, выпил коньяк, и закурил. Кофе приятно обжёг горло.
Допиваю кофе, делаю последнюю затяжку, и возвращаюсь в «Торнадо». Когда я иду ставить, душа моя поёт и адреналин зашкаливает. Это поле брани!
Кажется, очередь к окошку кассы только выросла. Девочка за решёткой зашивается, не поднимая головы от монитора. Когда выиграю, приглашу её на свидание. Почему бы и нет? Про себя я отмечаю, что уже говорю о будущем выигрыше не «если», а «когда». А это большая разница.
Смотрю на часы – на матчи, начинавшиеся в 16:30, поставить я уже не успеваю. Ничего. Спешка мне ни к чему. Самое интересное начинается через полчаса. И до самой ночи. Мне хватит событий, чтобы сыграть сегодня по-крупному.
Очередь движется медленно, но я не переживаю. Время до пяти часов у меня ещё есть. Времени ещё предостаточно. Я начинаю внимательно изучать распечатанные линии, делая пометки карандашом на нарезанном маленькими квадратиками листке бумаги. У меня получалось с десяток экспрессов и столько же ординаров разной степени сложности и крупности сумм ставок.
В этом легко можно было бы запутаться. Но только не мне. Все эти шпаргалки были лишь суфлёрами – все события аккуратно выстроились в моей голове в ожидании того прекрасного момента, когда спрятанная за решёткой прекрасная девушка внесёт их в систему. После чего начнётся поистине большая игра.
Я полностью сосредоточен, словно футболист перед выходом на поле. Ну, я имею в виду нормальных профессионалов из клубов первой европейской пятёрки, а не наших клоунов-миллионеров, или ребят из каких-то экзотических чемпионатов типа Аргентины или Бразилии, где полно не только диких обезьян и шлюх, но и футбольных коррупционеров. Ставить на футбол там, где процветают договорные матчи и прочее подобное дерьмо, не владея нужным инсайдом – безумие.
То же самое касается Голландии и Бельгии. Стран, где балом правят агенты и барыги, везущие со всего света черномазых едва ли не с пелёнок. Или же подделывая паспорта тридцатилетним мужикам, выдавая их за восемнадцатилетних атлетов, после чего эти рабы исправно отрабатывают свой хлеб, делая для своих реальных хозяев, в руках которых всё ещё находилась большая часть их прав – их чёртовы души – нужный результат на контору. По этой же причине я предпочитаю не связываться и с низшими лигами.
До кассы оставалось всего ничего – два человека, когда сзади раздался шум. Я услышал, как кто-то пытался пролезть без очереди, что-то неразборчиво каркая в своё оправдание с противным акцентом. Наконец он оказался у меня за спиной. Я не видел, но чувствовал чужака. Он попытался пролезть передо мной.
«Мужчыны, мнэ очэн-очэн срочно нужно!» – промямлил незнакомец, жутко коверкая русские слова, снова пытаясь пролезть у меня под локтем.
Я глянул на него сверху-вниз: какой-то азиат, не кавказец. Не факт, что он вообще был гражданином РФ – одним из сотни кластеров провозглашённого властью российского народа. Таджик, что ли? Так и не научился я их различать, хоть и живу последние полтора десятка лет в Москве фактически безвылазно. Беляевские негры замылили мне глаза.
Он был меньше меня раза в два. Я бы мог вырубить его с одного удара. Но драться мне не хотелось. Будто почувствовав это, наглец предпринял новые попытки прорваться к кассе в обход меня.
Хуй тебе! Я блокировал его за шею, чувствуя, что мог бы сломать её одним коротким движением. Вместо этого я взял чёрта за ворот куртки и запустил его через весь зал «Торнадо», словно шар по дорожке в боулинге. Но это не страйк. Тело цепляется за стулья и не долетает до барной стойки всего метр. А было бы очень эффектно. Почти как в кино про ковбоев.
Мутный азиат поднялся, и ошалело глянул на меня. Все вокруг так и взорвались со смеху. Девушка-кассирша тихонько хихикала, а я улыбался. Конечно, это подействовало ему на нервы! Он начал затравленно озираться, после чего зло уставился на меня.
«Не нужно лезть поперед людей», - сказал я нравоучительно, делая ударение на последнем слове.
Кто-то за моей спиной так и прыснул со смеху. Хотя я и не шутил. Я был абсолютно серьёзен. Ненавижу, когда кто-то пытается считать себя умнее других. Да ещё, при этом, иметь наглость пытаться прошмыгнуть передо мной в кассу, когда я сосредоточен и спешу!
«Пошли, выйдем!» – начал вдруг вопить мой оппонент.
Ведёт себя как истеричная баба.
«Сейчас я сделаю ставку, а ты подожди меня на улице», – сказал я, возвращаясь к окошку кассы – подошла моя очередь.
Милая девушка принимала мои ставки почти десять минут. Очередь за моей спиной нетерпеливо роптала, но ждала своего часа. Никто никуда не лез.
Среди прочего я составил несколько поистине эпических экспрессов по триста-пятьсот рублей на каждый с коэффициентами за сотню, и некоторые даже за две сотни к одному. Когда кассирша перешла к ним, она таинственно мне подмигнула, давая понять, что понимает, насколько крутая игра нас ждёт сегодня.
Наконец, я получил свои игровые квитанции, проверил их и отдал деньги. Чеков было много – целая пачка. Я спрятал их в нагрудный карман. Потенциальная сумма выигрыша, как я прикинул в уме, под миллион. Но миллиона, конечно, с первой попытки не будет. И миллиона – не достаточно.
«Я ещё вернусь чуть позже, переставлю», – пообещал я, не сомневаясь, что мне будет что переставлять, и будет немало.
О злобном маленьком госте столицы я уже и позабыл, однако столкнулся с ним на улице возле «Торнадо».
«Ты хочешь разборок?» – зашипел он.
Кричать он уже перестал – это хорошо. Не люблю весь этот шум.
Было бы, конечно, прикольно устроить тут столкновение стенка на стенку. Я бы подтянул знакомых ещё с 1980-х ребят, с которыми мы болели за «Спартак» и дома, и на выезде. Хотя на стадион я не хожу с 1995 года.
Самый жестокий выезд случился в 1987 году в Киев. Мы выиграли 1:0, решающий мяч забил Федя Черенков. Ничего весёлого в Киеве, вопреки глупым домыслам, не было. Ещё песня есть такая про сотню нас и целый стадион врагов. Да, именно Киев для нас был главным врагом. ЦСКА и остальных мы не считали соперниками. Зато с Питером дружили активно, в отличие от нынешних времён. Да, это правда – нас гоняли по Киеву очень жёстко. Мне было 14 лет, у меня были длинные волосы, но, что смешно, я тогда ходил в люберецких клетчатых штанах. Такой вот парадокс. А вообще, меня спасло то, что я не носил цветов своего клуба. А ещё, это были первые околофутбольные беспорядки, которые показали по советскому телевидению.
Фака тогда ещё в детский сад, наверное, ходил. Он вообще увлёкся футболом уже после того, как я с ним завязал. К тридцатке мой приятель пошёл тем же путём, предпочитая смотреть матчи любимой команды в тепле по телевизору, делая попутно ставки, зарекаясь каждый раз ставить на своих, но срываясь вновь и вновь.
По былым временам он ностальгирует. Тогда они ходили на стадион даже не столько на первую команду или, как большинство сейчас, на именитых соперников. Ходили на молодёжные команды. Ходили и в снег, и в дождь в те времена, когда стадионы ещё не были крытыми и едва ли не с чёртовым микроклиматом, как сейчас. Ходили даже на товарищеские матчи, спасаясь от морозов и осадков разбавленной в кока-коле водкой.
Ходить на матчи молодёжных команд родного клуба или сборной страны – особый кайф. Тут своя атмосфера. Случайные люди попадают сюда крайне редко. Тут все свои. На таких матчах нередко можно встретить ветеранов – и тех, за кого ты болел в детстве, и кумиров наших отцов и даже дедов. Да и на поле, как правило, была настоящая рубка.
Фака хвастался, что в своё время видел живьём в Киеве Тьерри Анри, Давида Трезеге и Фернандо Торреса. Никто из них, по его словам, украинской молодёжке тогда так и не забил.
Самый же угарный матч, по словам моего приятеля, состоялся 11 сентября 2001 года. Стадион в Киеве тогда знатно троллил американцев. Эх, старые-добрые не толерантные времена нашей молодости! Судьба игры до последнего оставалась в подвешенном состоянии – трусливые чиновники УЕФА, ссылаясь на вопросы безопасности, собирались сорвать людям праздник. Алко-марафон продолжался весь день, после чего матч всё же состоялся – весёлая перестрелка с дортмундской «Боруссией» завершилась со счётом 2:2, хотя Киев вёл 2:0. На воротах у «Динамо» тогда, кстати, наш Сашка Филимонов стоял.
После игры стотысячная толпа, подогретая слухами о том, что доллар обвалился по отношению к гривне до курса 1 к 1, продолжила кутить дальше. Взрывоопасная ситуация не вылилась в погром лишь по причине миролюбивости киевлян того разлива.
Мой же оппонент явно не собирается отставать. Но старых спартаковских фанатов не будет. Я собирался сделать всё по-тихому. Зачем поднимать лишний шум рядом с родным «Торнадо» перед людьми, которые меня знают? Я предложил чёрту разобраться один на один. Поговорить по душам. Ему моя затея не понравилась, и он начал оглядываться. Конечно, разговаривать со мной под прикрытием собратьев ему было бы спокойнее. Но отступать уже поздно. Не знаю, как у них там с понятиями, но он это понял.
Я же вёл себя достаточно добродушно и он, пускай и нехотя, согласился.
Я спешил. Пятичасовые матчи должны были вот-вот начаться. Мне было пора принимать циклодол. Безмозглой упорностью в своём желании доказать мне какую-то лишь ему одному понятную хрень, этот чёрт действовал мне на нервы. Нужно было поторапливаться.
Мы пошли через двор к овощной базе. Шагали вровень, я не рискнул подставлять этому нацмену спину, но всё равно выходило так, что вёл его я, а он был ведомым.
Мы зашли за угол. Повсюду были навалены ящики и стояли огромные железные клетки с остатками урожая. Гнилыми овощами и фруктами пахло тут всегда. Запах, знакомый людям моего поколения с детства.
Мысленно я почему-то прикинул, что здесь явно не лучшее место, чтобы шуметь. Хотя шуметь я и не собирался.
Мы остановились посреди огромного пыльного двора. Пыль набухла от дождя и прилипала к подошвам. Придётся мыть обувь.
Он смотрел на меня в упор, но сохранял дистанцию в пару метров. Чтобы можно было удрать. Я устало смотрел на него с полминуты, а потом вдруг понял, что ублюдок меня просто провоцирует. На душе стало легче. Даже захотелось рассмеяться. Я сдержался и просто улыбнулся. Но даже моей короткой улыбки было достаточно, чтобы спровоцировать его. И он сделал шаг в мою сторону. Всего один шаг, но он стал для него роковым.
В последнюю секунду мне просто подумалось, что я абсолютно не держу на него зла. Никакой злобы в моем сердце не было и в помине. Где-нибудь в США адвокаты оправдывали бы произошедшее состоянием аффекта, назвав это самообороной. Ведь именно жертва сделала первое движение, которое могло быть трактовано мной, как потенциальная угроза агрессии. Не знаю, существуют ли такие прецеденты за океаном. Но мы жили в РФ, а я был русским.
И, всего того, на чём могли бы построить свою громкую победу ушлые американские юристы, в реальности не было. Никакого аффекта. Я абсолютно чётко осознавал всё, что делал.
Меня это не радовало и не огорчало. Тем более, не было никакой скрытой угрозы со стороны азиата. Мне ли бояться этого недомерка? Даже если у него с собой тоже было оружие, его нахальный, но трусливый взгляд выдавал в нём собаку, которая много лает, но редко кусает. Разве что – сзади за пятки. Но мы стояли с ним лицом к лицу и смотрели друг другу в глаза – и он каждый раз норовил отвести взгляд.
Нет, тут было кое-что другое. Вернее, тут ничего и не было. Анализировать после этого мои тогдашние мысли или переживания тоже не было смысла. Я ничего не чувствовал и ни о чём не переживал. Просто этот парень сам нарушил нейтральное пространство, остававшееся между нами. Всего-то и было – два метра. Но вместо того, чтобы извиниться и уйти, или просто попытаться убежать – я бы точно не стал за ним гнаться, и уж тем более – стрелять, ублюдок сам сделал свой выбор. Это был шаг не в ту сторону.
Моя куртка была расстёгнута. Мне хотелось дышать сырой осенью полной грудью. Московский воздух с запахами гнилых овощей и фруктов вперемешку с грязью бодрил меня позабористей циклодола.
Мне давно было пора принять мои волшебные таблетки.
Сделав шаг, он остановился и посмотрел на меня снизу-вверх почти в упор. Должно быть, в последнее мгновение он всё же осознал, что зря сократил расстояние и уменьшил угол пересечения наших взглядов.
Единственное, о чём я подумал в ту секунду: верит ли моя жертва в Аллаха? Жертвой, конечно, я его не считал. Как и себя палачом. Это было похоже на честный уговор, в котором одна сторона вдруг вздумала нарушить правила. Такую сторону нужно наказывать.
Любопытство моё носили не философско-теологический, а праздный характер. Как люди, бывает, зазевавшись, глазеют на что-то рассеяно несколько секунд, словно отрешенные от всего белого света. Так и я замер на какой-то миг от этой бессмысленной мысли. Какая разница? Его вероисповедание, даже если оно и подразумевало уничтожение таких неверных, как я, во что я не верил, было тут ни при чём. Ведь любое знание имеет смысл лишь в том случае, когда его можно применить на практике. Что мне с того, мусульманин он, язычник или даже атеист? Экстремизм мне пришить не удастся!
Наверное, какой-нибудь молодой бездарь, считающий себя натурой творческой и обязательно патриотом, сравнил бы поведение азиата, определившее ход моих мыслей, спровоцировав последовавшие действия, как иностранное вторжение. Ведь когда враг нарушает границу, что было сделано, его уничтожают. Ну, при нормальных политических режимах. Я не беру случай со сбитым над Сирией турками самолётом. Но подобное сравнение – это пошлость. Азиат был слишком жалок, чтобы я мог его бояться и уж тем более считать своим врагом. Какое на хуй вторжение?
Наверное, его сбили с толку мои очки – на улице они ещё больше затемнились, полностью спрятав в подкравшихся сумерках мои глаза. Если бы он взглянул в них, возможно, он бы что-то понял. Хотя, вряд ли.
Но, повторюсь в очередной раз для истории: я абсолютно контролировал свои действия и не испытывал к нему никакой межнациональной ненависти или расовой нетерпимости. Не было никакой вспышки гнева или аффекта. Даже если бы суд состоялся, им бы не удалось упрятать меня в психушку!
Да, я бы мог, например, попытаться всё предотвратить, рассказав этому мелкому хаму, который пытался играть со мной в крутого гангстера, как отказался ехать воевать в Чечню, предпочтя стать официальным шизофреником. Проблема в том, что этот парень не был чеченцем.
Вместо этого я просто быстро достал нож и вонзил клинок ему под ребро – в самое сердце.