Я прихожу домой и тщательно мою руки. Хорошо было бы принять душ, но времени на душ у меня нет. Уже пять. Уже начались матчи.
Завариваю себе кофе, попутно выкуривая две сигареты. Наливаю в стакан коньяк. Думаю, сколько таблеток циклодола принять – две или три? Лучше две. Плюс, приму ещё две ближе к полуночи. Так будет надёжнее. Эта ночь будет долгой. Очень долгой. Самой долгой в моей жизни.
Факи нет онлайн. Должно быть, загулял. В такое время он обычно в сети. Следить за результатами онлайн с ним интереснее. За мои ставки он болел, словно за свои. Даже когда сам не играл. Это как курильщики в завязке любят постаять рядом с чьей-то дымящейся сигареткой. Ставки, как и никотин, попадают в вашу кровь навсегда. С этим уже ничего не поделать.
Думать о плохом категорически не хочется. Надеюсь, он просто где-то бухает. Что он здоров или хотя бы жив.
Я с младых лет терпеть не могу киевское «Динамо», что безумно Факу бесит. Ему же на российский футбол, судя по всему, вообще фиолетово.
В украинском футболе сегодня кризис. Киев распродал почти всех легионеров и, сделав ставку на молодёжь, очень неровно начал сезон, дважды проиграв дома непонятно кому. Фака бился головой о стену, обещая наконец-то убиться, если это случится в третий раз. Жду не дождусь этого.
Ради смеха я поставил пять сотен на проигрыш Киева дома, даже не посмотрев, с кем тот играет, о чём пишу Факе в офлайн. Точно не с Донецком. Других конкурентных команд из-за отсутствия денег в тамошнем футболе не осталось.
Уже сегодня украинский футбол пошёл по пути хорватского – лучшие молодые футболисты едва ли не с подросткового возраста уезжают за рубеж. Как правило, в Германию или РФ, наплевав на дурной политический тон. Чтобы удерживать доморощенных звёзд, у большинства украинских клубов попросту нет денег.
|
|
Однако динамовская молодёжь выносит гостей со счётом 4:0.
Дальше дела тоже идут не очень.
Один экспресс на штуку сразу зависает из-за чёртового «Наполи», пропустившего на выезде от «Аталанты» и нанёсшего в створ ворот хозяев за весь первый тайм всего два удара при владении мячом 72% на 28%! Как, мать вашу, такое вообще может быть? Я бы с радостью понаблюдал за этим цирком, да ни один канал его не показывал. Смотреть же стрим в интернете с опозданием на несколько минут – это какое-то извращение.
У меня логика простая: если «Наполи» реально собирается бороться с «Ювентусом» за Скудетто, они должны дрючить плетущуюся на предпоследнем месте «Аталанту» как минимум в два мяча. Именно столько они пропускают в среднем за матч. Это же долбанное решето, а не защита! «Наполи» в каждом матче забивал даже больше двух штук. Так какого хуя всего два удара в створ за половину матча, спрашиваю я вас?
В «Торнадо» почти все включали в свои экспрессы «Наполи» даже с форой в один мяч. Хорошо хоть я от продаж мячей вновь принципиально воздержался.
Параллельным курсом завершаются первые поединки в КХЛ, где я ставил на тоталы: у меня сыграло три ставки из четырёх, и я уже в плюсе!
На радостях хочется снова принять циклодол, но я сдерживаюсь. Прошло только два часа. Чуть больше. Но, всё равно, недостаточно, чтобы пить таблетки ещё раз. Это будет перебор. Вместо этого, я наливаю себе ещё коньяк и закуриваю очередную сигарету, комкая пустую пачку.
|
|
У меня играются уже около двадцати матчей онлайн – футбол, хоккей, баскетбол. Уследить за всем этим непросто, но я старательно делаю пометки карандашом на квитанциях, откладывая в сторону победные, и выбрасывая не сыгравшие. Свой баланс я суммирую в голове. Я в плюсе и плюс этот растёт. Мне снова хочется принять циклодол, но я держусь, хотя мысль о нём становится навязчивой. Пью коньяк, курю сигарету за сигаретой.
За окном совсем стемнело. Увижу ли я рассвет? Хотелось бы. Неожиданно от мысли, что я могу больше никогда не увидеть солнечный свет, мне становится тоскливо. Даже циклодол не помогает. Даже если принять сейчас ещё две таблетки – не поможет.
Не только солнечный свет, но и ещё много вещей. И Мелиссу.
И я снова пью и курю. Снова и снова. Мысль о циклодоле стала невыносимой, но в том, чтобы держаться, я нахожу своё болезненное удовольствие.
Вообще к смерти я отношусь спокойно. Я даже жду её. И, чувствую, наша встреча будет весьма скорой. Лучше всего, конечно, было бы умереть не от сердечного приступа или чёртового инсульта, а в бою. Прикончить напоследок побольше негодяев. Благо, негодяев вокруг полно. Стреляй – не промахнёшься. Очистишь себе карму перед смертью.
Но мне всё равно весьма хреново.
Чтобы развеяться и отвлечься от вала результатов, число которых безудержно росло с разгаром воскресного вечера – самого лакомого время для телевизионщиков, когда можно продавать массам самую дорогую рекламу, я решил проверить своё оружие.
Ружья хранились в шкафу. С ними всё было в порядке. Я вернулся к компьютеру, положив рядом на стол для самоуспокоения ТТ и РГД-5.
|
|
Я приготовился ждать. Я предпочитал не задумываться о том, кого именно и почему я жду. И сколько трупов было на самом деле. Я вообще впервые за всё время мысленно произнёс это слово. Один или два? Или трупов вообще не было? Наверное, последний вариант – самый хуёвый.
Число выигрышных для меня матчей стремительно росло. Всё было бы просто отлично, если бы не женский баскетбол чемпионата Филиппин, где я поставил двести рублей на пять матчей – везде на тотал больше. Но везде сыграло меньше.
Я каждый раз зарекаюсь ставить не только на женский баскетбол, но и вообще – на женский командный спорт, считая это извращением во всех смыслах. Девушки – существа эмоционально нестабильные, какие уж тут ставки? Но в этот раз я почему-то наивно поверил, что моя будущая удача распространится на филиппинок.
Время летит стремительно. Уже десятый час вечера. Факи до сих пор нет в сети. На него это не похоже. Ожидание неизвестно кого и чего начинает меня утомлять, и я чувствую, как к горлу комом подкатывает паранойя, словно умоляя меня – прими ещё циклодол. Сразу две таблетки. Но я всё ещё держусь. Не дождётесь!
Вместо этого я ещё наливаю себе коньяк. Бутылка пустеет. Закуриваю очередную сигарету. Пепельница переполнена. Идти на кухню лень. Выпиваю коньяк, докуриваю сигарету в несколько глубоких затяжек и тушу её прямо в бокале.
Я немного успокаиваюсь, но снова думаю о Мелиссе. Если я умру сегодня ночью, кто о ней позаботится? Не Фака же. Сначала я думаю написать ему в офлайн письмо, попытаться изложить суть событий и объяснить возможные последствия, но понимаю, что всё это слишком сложно. Я попросту не готов и не хочу обо всём этом говорить.
Сверяя букмекерские чеки, я вдруг обнаруживаю, что один из моих чудесных экспрессов – гремучая смесь из двадцати событий в четырёх видах спорта – старого доброго мужского спорта, а не филиппинского женского баскетбола! – с общим коэффициентом 123 с копейками, на который я зарядил пять сотен, благополучно сыграл. Мой выигрыш посчитайте сами.
Я беру выигрышные чеки – тут уже больше ста тысяч. Аккуратно складываю их в пачку и прячу в куртку. Мне нужно обязательно идти в «Торнадо». Пока ещё не поздно. Хотя относительно того, поздно уже, или ещё нет, объективно рассуждать я не мог. Об этом я мог лишь догадываться. Надеяться. Я просто верил.
Решаю сразу отправить через банкомат сионистского «Сбербанка» в метро сто тысяч Мелиссе, а остальные деньги – это больше двадцати штук – поставить по той же схеме, как и накануне. К тому же, у меня уже закончился коньяк. Я вылил остатки в чистый стакан, высыпал окурки в мусорное ведро, бросил следом пустую бутылку и залпом выпил. Циклодол в моей крови не даст мне опьянеть. Можно продолжать дальше.
У меня ещё хватает играющих ставок. Я подхожу к окну и закуриваю, вдыхая попеременно с никотином свежий влажный воздух. Если всё будет продолжаться в том же духе, к полуночи у меня будет ещё, как минимум, сто тысяч. Это очень мало. К тому же, не факт, что я доживу до понедельника.
Большинство матчей начинаются через двадцать минут – без четверти десять. Нужно поспешить.
Но меня кое-что беспокоит. Выиграю я, если буду играть в таком же темпе, всего сто штук. Я бы мог поставить деньги, которые собрался отправить Мелиссе, чтобы сорвать сразу больший банк, но тут я безумно боюсь рисковать. Это её деньги.
Я не придумываю ничего лучшего, кроме как повысить ставки. Добавить в каждый экспресс ещё по одному или даже по два события. Почему бы и нет? К тому же, большого выбора у меня всё равно нет.
Одновременно с этим я думаю о том, сможет ли забрать деньги у букмекеров третья сторона, если я умру?
Я задавал этот вопрос нотариусу при составлении завещания. Мой вопрос показался ему смешным. Никакой, блядь, тактичности. Но я смолчал. Вмешался присутствовавший рядом Максим Барсуков, заверивший быдло, завладевшее печатью нотариуса ещё в начале 1990-е, сев на золотую и, по сути, монопольную жилу, что вопрос с наследством не обналиченных ставок – очень серьёзный. И не хуй тут улыбаться. Нотариус наконец внял, что я не шучу, убрал с пропитой рожи дебильную улыбочку, и растолковал мне, что деньги Мелисса получит в любом случае. А если какие-то ублюдки, третья сторона, те же чёртовы коллекторы вместе с тёщей, попытаются снять деньги у букмекеров вместо меня, или контора попытается зажать выигрыш – у них ничего не получится.
Мы всё вернём. Вернее, они всё вернут. Для меня это было крайне важно.
Хорошенько подумав, я пишу сообщение Факе в офлайн, где даю краткую инструкцию к дальнейшим действиям, оставляю телефоны бывшей жены и тёщи, чтобы те забрали выигрыш для Мелиссы и контакты Максима Барсукова. Я чищу историю сообщений. Надеюсь, мои враги не станут подключать ФСБ и отслеживать мои удалённые переписки. Я уже начал идентифицировать их, как врагов.
Теперь я чувствую себя намного спокойнее. Подумав, отказываюсь от идеи спрятать под курткой дробовик – это лишнее. Достаточно и ТТ. Одолженную у Антона в пользование РГД-5 я бережно накрываю файлом с неоконченным переводом. Похоже, моя работа пропадёт даром, и биография Уильяма Берроуза «Call Me Burroughs» так и останется моим последним и, увы, незавершённым трудом.
Неожиданно я понимаю, что незавершённых дел – намного больше. Не только ставки и деньги для Мелиссы, или непереведённая рукопись. Незавершённым было много чего. Всё. Вся моя жизнь.
Я выглядываю в окно, но двор хоть и освещён электрическим светом соседних окон и фонарных столбов, просматривался плохо. Им – моим врагам – ничего не стоило поджидать меня под подъездом. Но выбора у меня не было. Нужно было идти и ставить дальше. Я спрятал ТТ в карман куртки.
Я быстро вышел из квартиры и, спустившись вниз по лестнице, выскочил на улицу. Грозовые тучи висели густым массивным слоем, будто свежая сочная земля на гробовой доске, полностью закрыв собой небо. Если бы кто-то дёрнул за главный рубильник, и в нашей районе враз отключили всё электричество, мы погрузились бы в кромешную тьму, до того тотальную, что в ней остановилось бы даже время.
На улице никого нет. Двор пуст. Только на другом его конце, кажется, метнулась в сторону чья-то тень. Но, скорее всего, это просто разыгралось моё воображение. Мне показалось. Дождя так и не было, с неба лишь падала едва заметная, приятно освежающая морось. Но, вот-вот, должен был начаться ливень. И без того тёмные небеса продолжали наливаться чёрной краской. Сжав, на всякий случай, пистолет в кармане, я быстро зашагал к «Торнадо».
За всю дорогу я не встретил ни души. Лишь у входа в «Торнадо» курили два показавшихся мне знакомыми мужика. Я видел их тут раньше. Мне так казалось. Всё было под контролем.
Внутри было малолюдно. Лишь несколько молодых парней играли за компьютерами.
Завтра понедельник – большинство людей уже спит.
Возле кассы пусто. Девушка за решёткой видит меня и улыбается. Она не удивляется моему появлению. В столько поздний час я нередкий гость в «Торнадо». К тому же, я обещал вернуться. Я подмигиваю ей, и она подмигивает мне в ответ. Искренне, ещё не зная, что я собираюсь оставить ей на чай для начала тысячу. И, если переживу эту ночь, приглашу её поужинать. Хотя бы тут – в «Торнадо». Тут неплохая кухня. Да и что нам скрывать?
«Как и обещал, я вернулся», – улыбаюсь я в зарешеченное окошко, и протягиваю девушке стопку квитанций и карту игрока.
Мне кажется, она искренне радуется за меня.
«Ничего себе!» – говорит она, щурясь от удовольствия.
Я подношу палец к губам, показывая, чтобы она не шумела. Должно быть, милая девушка думает, что я шучу или уже флиртую с ней, и смеётся ещё громче. Мне кажется, что парни, играющие онлайн, стараются незаметно оглянуться в мою сторону, но я не собираюсь подавать вид, что нервничаю, и смотрю на кассиршу в упор, продолжая вежливо улыбаться.
Наконец, она успокаивается, и начинает работать с моими ставками. Я смотрю на часы – время поджимает. Милой девушке стоит поторопиться, если она хочет, чтобы я успел поставить снова и дать ей очередные чаевые. Если доберусь до «Торнада» ещё раз, конечно.
Пока она проверяет мои ставки, я записываю новые на листках бумаги карандашом. Они рождаются в моей голове, словно музыка. Я протягиваю бумажки с ординарами и экспрессами до того, как она успела проверить последнюю выигрышную ставку, и прошу выдать мне разницу. Милая девушка принимается за новую работу.
Когда она начала выдавать мне деньги и новые чеки, я заметил у барной стойки незнакомого мужика. Выглядел он слишком обычно, даже буднично, и оттого странно. К тому же, я никогда его раньше здесь не видел. С такого расстояния мне трудно было разглядеть его лицо в деталях, но оно казалось настолько обыденным и бесцветным, сливающимся с общим фоном бара, что я сразу понял, что это мент или, что ещё хуже, фсбшник.
Если бы это был всего лишь коллектор – я бы искренне рассмеялся. Эти шакалы никогда не ходят поодиночке и вряд ли в принципе способны на подобную конспирацию.
Он что-то пил из чашки. Должно быть, чай или кофе. Какая к чёрту разница?
Я разозлился сам на себя за бессмысленные и оттого вредные в данной ситуации вопросы. Пока я занимался ерундой и размышлял, что пьёт в баре, куда я собирался отправиться, человек, явно пришедший за мной, он, как мне показалось, сначала принялся поглядывать в мою сторону, после чего и вовсе уставился на меня нагло – в упор. Он был слишком далеко, и я не мог дать стопроцентную гарантию, что так оно и было, к тому же, под вечер, мои глаза очень устали, неудобные очки давили, и я уже практически ничего не видел.
Циклодол должен был обострить моё зрение. Но он будет после. А пока мне нужно было попасть в бар, где сидел этот ужасный во всех отношения человек – мой враг. Врагов принято уничтожать, но, в самом деле, не устраивать же перестрелку прямо в «Торнадо»?
Подойти же к барной стойке мне нужно.
Ещё нет 23:00 и, в принципе, алкоголь купить ещё можно. Власти решили ограничить моё право пить в удобное мне время, посчитав, что в ночное время суток в пьяном виде я более опасен, чем при свете дня. Хуй с ними. Я всегда с легкостью решал этот вопрос у барной стойки «Торнадо». Сейчас же я планировал попросить у бармена Тимура целую бутылку коньяка. Пускай откроет прямо на стойке, чтобы не нарушать другой долбанный закон. На счету каждая секунда. У меня нет времени заходить в магазин.
К тому же, мне нужно было погасить кредит и оставить ему тысячу сверху. Для начала. Но подозрительный тип, который, казалось, не сводил с меня глаз, откровенно меня напрягал. Даже если он не из органов и пришёл не за мной, а в том, что это так, я не сомневался, решать свои финансовые вопросы в его присутствии я не собирался. Уже только за это стоило прострелить ему хотя бы одно колено. Этому козлу под прикрытием очень повезло, что я пацифист.
Я оставляю милой девушке тысячерублёвую купюру. Она краснеет и очень приятно улыбается. Я снова обещаю вернуться, и мы дружно смеёмся – каждый о своём.
Деньги выдали купюрами разного достоинства. Не отходя от кассы, я быстро отсчитываю оставшуюся мелочь – несколько тонн – на резервные ставки и вообще, деньги мне сейчас могут пригодиться, и прячу сто штук для Мелиссы, после чего чеканю твёрдым шагом к бару.
Пришедший за мной ублюдок делает вид, что ему до меня нет никакого дела, и продолжает пить из своей чашки то ли чай, то ли кофе. Я тоже стараюсь его не разглядывать и не замечать. Пошёл он в задницу.
Бармен Тимур мне рад. Я сообщаю ему, что наконец-то немного выиграл, решив умолчать из-за этого мудака о масштабах сегодняшней удачи и своих грандиозных планах – выиграть ещё больше. Я бы обязательно с ним поделился, даже если бы рядом сидели другие игроки – все мы с ними братья по крови. Но не с этим козлом под прикрытием. Я решил называть его именно так.
Мне нужен коньяк, и этот чёрт меня не остановит. Я прошу продать мне бутылку, на что бармен Тимур отвечает, что никаких проблем – он просто мне её откроет, а я отвечаю, что это просто отлично. Потом он наливает мне ещё пятьдесят грамм – за счёт «Торнадо», и делает кофе. Я расплачиваюсь по кредиту и оставляю бармену Тимуру ещё штуку сверху – он очень рад.
Всё это время козёл под прикрытием ведёт себя так, будто ему всё так же плевать на меня. Ну, ладно.
Я допиваю кофе с коньяком, прощаюсь с барменом Тимуром и девушкой-кассиршей, которая как раз обслуживает заглянувшего в столь поздний час клиента – мне кажется, что я тоже вижу его здесь впервые, коротко киваю парням за компьютерами, и навсегда ухожу из «Торнадо».
Банкомат находится прямо на станции метро «Беляево». Я отправился туда быстрым шагом, несколько раз оглянувшись по пути – мне показалось, что козёл под прикрытием вышел за мной следом. Впрочем, было достаточно далеко, так что я не совсем уверен, что это был именно он.
Во время моей прогулки странные тени появлялись то тут, то там, водя вокруг меня хоровод смерти. Но я прорвался.
Возле станции метро, несмотря на поздний вечер, всё бурлило. Толпы людей мигрировали туда-сюда, шумя и толкаясь. Я прыгнул в их мутные воды.
Когда я засовываю в банкомат последнюю купюру и нажимаю кнопку, чтобы отправить деньги Мелиссе, то заметил полицейского, с любопытством меня разглядывающего.
Я забираю чек и иду прочь, замечая боковым зрением, что тот следует за мной. Я выхожу из станции метро на улицу и думаю слиться с мелькающими туда-сюда людьми, но мент, как мне кажется, ускоряет шаг, и уже едва ли не бежит в мою сторону, стремительно сокращая метры между нами. Я судорожно сжимаю ТТ в кармане, едва сдерживаясь от соблазна выхватить его прямо здесь и сейчас, и, быстро пройдя в сторону своего дома, прыгаю в одну из знакомых подворотен, где мы прятались от мусоров ещё зелёными советскими юношами, распивая первый в жизни нелегальный алкоголь в эпоху сухого закона.
Ещё я думаю: почему полицейский ходит один? Ведь им же предписано передвигаться стадом, ну, как минимум, по двое. Значит, я не просто привлёк его внимание. Не просто показался ему подозрительным. Значит, этот мент, или человек в форме – ещё один козёл под прикрытием. Только сейчас это оборотень в погонах, я не исключал и такого варианта, целенаправленно пришёл за мной и сейчас мчался следом.
Я не выдержал, и достал пистолет, стараясь прикрыть кисть руки со стволом рукавом куртки. Дворы были пусты. Ни души. Только раздробленная мёртвым светом московских окон и фонарей мгла.
Через полминуты я оглянулся и увидел его – полицейский, или человек, пытавшийся им казаться, шёл за мной мерным шагом метрах в тридцати.
«Уважаемый!» – окликнул он меня – больше никого тут и не было.
Я не стал ускорять шаг и обернулся.
«Да?» – спросил я спокойно, стараясь улыбаться – так голос звучит доброжелательнее даже со спины.
«Одну минуту!» – сказал он.
Его голос звучит механически. Мне было трудно разобрать в нём хоть какие-то интонации.
Я поворачиваюсь к нему, пряча руку с ТТ за спину, и иду навстречу, отсчитывая шаги. Человек в полицейской форме продолжался двигаться ко мне, ускоряя темп.
«Стойте!» – не прекратив своё движение, он резко выбросил левую руку параллельно земле, подняв ладонь, словно попытавшись поймать на лету теннисный мячик, другая его рука полезла под форму.
Я сделал два размашистых шага. Вблизи мой визави оказался молодым и щуплым.
«Предъявите ваши документы!» – едва не сорвался он на крик.
Я сделал последний шаг – мы стояли почти в упор друг к другу. Посмотрев на него сверху-вниз, я ткнул ствол ему в форменную куртку, прямо в живот, и сделал два показавшихся мне почти бесшумными выстрела. Два лёгких хлопка, и его тело упало в осеннюю грязь, растворившись на тёмной земле. Я развернулся и быстро пошёл прочь.
Перед подъездом мне снова померещилась тень. Открыв дверь, я глянул на лестницу – всё было чисто. К счастью, лифт стоял на первом этаже – я быстро юркнул в него, поднялся на свой этаж и, отперев дверь, заперся в квартире на все замки. Напоследок я посмотрел в глазок – на лестничной площадке никого не было. Только пустота.
Уже почти одиннадцать вечера. Фака до сих пор не появлялся, зато уже сыграли некоторые новые ставки. Но идти в «Торнадо» я не решаюсь. Слишком поздно. Они уже рядом. Счёт пошёл на минуты.
Первым делом, нужно привести себя в порядок. Я иду в ванную и умываюсь, после чего наливаю себе полный стакан коньяка и выпиваю его залпом. Так намного лучше. Я закуриваю, приготавливаю новую пачку сигарет, чтобы лишний раз не бегать, засовывая её в карман брюк.
Вдалеке раздаётся вой полицейской сирены. Но всё это где-то в другом микрорайоне. Да и вряд ли меня станут брать с таким шумом. Иначе, они бы не стали меня выслеживать.
Я почти готов. Дело осталось за малым. Я принимаю циклодол. Сразу три таблетки. На сей раз я не сомневаюсь. Я закуриваю новую сигарету и делаю себе кофе.
Мои ставки продолжают играть. Я выигрываю всё!
Я достаю стволы из шкафа, и переношу их в кабинет. Хотя, конечно, вряд ли я буду отстреливаться из всех орудий сразу, я же не чёртов Шива. Я кладу ружья и карабин на стол и сую гранату в другой от ТТ карман брюк.
Циклодол начинает действовать, и я чувствую, что полон сил для дальнейшей игры и борьбы.
Уже начало двенадцатого. Я не знаю, сколько ещё придётся ждать. Я думаю о своей работе – документах на переводы, самих переводах, аудио-плёнках, оцифрованных файлах с моими диктовками, флэшках и распечатанных текстах.
Моя последняя книга. Последний перевод. Как жаль, что раньше я не позаботился о том, чтобы сделать копии. Это заняло бы много времени, но зато сейчас всё было бы в безопасности. Впрочем, я надеюсь, что у этих упырей всё же не поднимется рука на литературу, и они не станут всё изымать или, что ещё хуже, уничтожать оставшееся после меня. Мои переводы и книги.
К счастью, многое я успел отдать Максиму Барсукову. Но не всё, далеко не всё. Я был чертовски самонадеян.
Ловлю себя на мысли, что даже сейчас не думаю о бегстве, и рассматриваю будущее столкновение почти со стопроцентным фатализмом.
Раздаётся звонок в дверь, и я слышу как меня громко, но невнятно зовут по имени-отчеству. Ничего не разобрать. Я беру ТТ и подхожу к двери. Смотрю в глазок: на лестничной клетке тьма людей – и в форме, и без формы. Они продолжают звонить и стучать в мою дверь, крича ещё громче – аж в ушах звенит.
Я отошёл в конец коридора к двери в комнату, приготовившись ждать.
Это только в кино двери взламывают за считанные секунды – иногда в реальной жизни эти бараны возятся с замками битый час! Конечно, было бы забавно, если бы они потратили столько времени и сейчас – я бы успел увидеть, как выиграю ещё пару сотен тысяч. Но я уже настолько на взводе, что предпочёл бы разобраться со сложившейся ситуацией поскорее.
Если уж нам предстало сразиться друг с другом, давайте сделаем это прямо сейчас!
С дверью они справляются достаточно быстро, уничтожив замки всего за десять минут. Едва ли не рекорд!
За это время я успел сходить в свой кабинет и в последний раз посмотреть результаты онлайн – у меня сыграл ещё один мега-экспресс из двух десятков событий на общую сумму почти сто двадцать штук.
У меня ещё оставался коньяк, и я допил его двумя небольшими глотками, после чего вновь закурил и вернулся в коридор.
И как раз вовремя. Через пару минут в распахнутую дверь ввалились несколько говорящих наперебой людей, но, увидев в моей руке пистолет, они замерли, едва переступив порог.
«Вы Александр Александрович?» – выдохнул один из них.
«Он самый. А ты ещё что за дерьмо?» – спросил я его презрительно, после чего бросил им под ноги РГД-5 и зашёл в комнату, затворив за собой дверь.
Дом сотрясло от взрыва, вырвав дверь в комнату и обрушив часть стены в коридоре, но на меня даже пылинка не упала!
Я быстро зашёл в кабинет и заперся. За моей спиной кричали от ужаса и стонали от боли мои враги.
Я подошел к столу и заглянул в монитор. У меня сыграл последний экспресс! 20 событий на 243 тысячи! Вот это да!
Чёртов Фака всё ещё офлайн. Надеюсь, что он просто бухает или спит. Что он жив и на свободе.
Система жаждала нашей крови.
Враги начинают ломиться в дверь. Раздаются выстрелы. Пули прошивают дверь навылет, едва не задевая меня.
«Ах вы, сукины дети!» – кричу я им.
В ответ мне следуют ещё несколько выстрелов. Они всерьёз решили меня подстрелить!
«Хорошо!» – кричу я, хватаю со стола карабин, с которым мой дед ходил на кабана, и палю из него прямо в дверь на уровне живота пару раз.
В смежной комнате всё стихает. Там не горит свет. Отверстия от выстрелов похожи на чёрные дыры.
«Эй, ублюдки!» – кричу я, но в ответ мне слышны лишь стоны и невнятный шум.
Я ещё раз палю, целясь в уже пробитую дыру, и отхожу с линии обстрела в угол кабинета. Я жду, пока они ввалятся ко мне. Пауза затягивается.
«Эй!» – кричу я.
Наконец, в другой комнате вновь слышны крики и дверь после небольшой возни слетает с петель. В мой кабинет вваливаются люди в форме с автоматами наперевес.
«Чёртовы ублюдки!» – кричу я им и стреляю одному из упырей прямо в голову, разнося её, словно блядский арбуз.
В ответ другой козёл стреляет в меня короткой очередью. Пули пробивают грудь. Мне совершенно не больно. Просто очень тепло и смешно. Я знаю, что скоро станет холодно и всё равно. Нужно пользоваться моментом.
«На хуй!» - кричу я ему и делаю выстрел от бедра, пробивая врагу грудную клетку, снося его с ног с одного выстрела. Бинго!
В комнату вбегают ещё какие-то люди. Я уже не могу разобрать, во что они одеты и чем вооружены. Я просто делаю последний выстрел в их сторону, слыша в ответ новый крик боли и ужаса, после чего лечу в чёртову преисподнюю. Йо-хо-хо!
(Киев-Москва, сентябрь-декабрь 2016)