До недавнего времени обсуждение гипотезы «демократического мира» сво-дилось к поиску ее опровержений в виде исключений из формулы, согласно ко-торой «демократии никогда не воюют друг с другом», и контропровержений. Что касается традиционных теоретических школ, адаптирующихся к новым ус-ловиям, то их представители — и «неореалисты», и «неолибералы», не говоря уже о «мир-системщиках», — в основном игнорировали новую концепцию на том основании, что ее сторонники, дескать, подметили определенную законо-мерность, но не объясняют причинную логику этого явления, обходясь без соот-ветствующего научного аппарата, а без него теорий, как они подчеркивают, не бывает. Но в последнее время картина начинает меняться.
Пожалуй, первое развернутое объяснение внутренних пружин «демократиче-ского мира» попытался представить М. Дойл в статье «Кант, либеральное наследие и международные дела», публиковавшейся в двух номерах журнала Философия и общественные проблемы» за 1983 г.23. По мнению Дойла, основополагающие принципы «демократического мира» сформулированы в известном трактате Канта «Вечный мир». Традиционные «либералы» акцентировали внимание на общем вы-воде философа о принципиальной возможности достижения мира в результате по-литического и морального совершенствования человека и общества, но, как прави-ло, не уделяли должного внимания его объяснению механизма влияния внутренне-го устройства демократических обществ (Кант в соответствующих случаях опери-рует понятиями «республика» и «либерализм») на их внешнюю политику. Дойл же ставит во главу угла тезис Канта о том, что во внешней политике республиками проецируются те же самые либеральные ценности, которые формируются в сфере политики внутренней. Поэтому республики не могут оправдать перед собственны-ми гражданами войну против других республик, руководствующихся в своей внут-ренней и внешней политике аналогичными нормами справедливости. Общность ценностей («либеральный интернационализм») и прогресс республиканизма будут, по Канту, последовательно расширять «мирный союз», и он будет укрепляться по мере осознания, уяснения либеральными обществами варварства войны, а также под воздействием открытого межреспубликанского экономического взаимодейст-вия. Как бы продолжая и развивая мысль Канта (ибо в тексте «Вечного мира» такая идея отсутствует), Дойл утверждает, что те же либеральные ценности, которые формируют «мирный союз» между демократиями, питают их агрессивность по от-ношению к автократиям. Войны против них, по его мнению, демократии ведут как крестовые походы за распространение либеральных ценностей. Кроме того, считает Дойл, демократии неизбежно рассматривают автократии как потенциальных агрес-соров именно потому, что те не руководствуются либеральными принципами во внутренней, а, следовательно, и во внешней политике. Отсюда, по Дойлу, нередко более высокая степень превентивной агрессивности демократий и в среднем при-мерно такая же, как и у авторитарных режимов, частота их участия в войнах, хотя среднестатистически она должна была бы быть ниже, поскольку демократии не воюют друг с другом.
|
|
Мир в XXI веке: многополюсный баланс сил или глобальный Pax Democratica? 158
Более комплексную систему объяснения механизма «демократического ми-ра» предложил Б. Рассет в книге «Понимание демократического мира»24. В каче-стве объяснения он выдвигает две основополагающие причины мирного пред-расположения демократий друг к другу. В основе первой, «культурно-нормативной» модели объяснения лежит утверждение о том, что круг институ-тов и лиц, принимающих в демократическом обществе государственные реше-ния по внешнеполитическим вопросам, руководствуется теми же нормами, цен-ностями и опытом культуры политического поведения, которые укоренились при мирном, компромиссном решении конфликтов в сфере политики внутрен-ней. Аналогично этому, бескомпромиссная культура подавления во внутренней политике определяет решения авторитарных государств и в области внешней политики. Демократии исходят из предположения, что другие демократические государства разделяют аналогичные принципы, значит, создается общность «се-паратного мира между демократиями». Но в отношении авторитарных госу-дарств такие ожидания у демократий отсутствуют. Это, по существу, та же мо-дель демократического мира, которую развивает и М. Дойл, отталкиваясь от од-ного из центральных положений философии Канта.
|
|
Но Рассет полагает не менее важным также и второй основополагающий принцип, развитый Кантом в «Вечном мире», — в отличие от Дойла, который этот второй принцип игнорирует. Вот почему Рассет предлагает и вторую — «структурно-институциональную» — модель объяснения механизма «демокра-тического мира». Объяснение в соответствии с этой моделью заключается в том, что внутриполитические институциональные ограничения, такие как разделение властей, система сдержек и противовесов (не византийская интрига, а конститу-ционная система), необходимость поддержки возможных решений населением, следовательно, их предварительного публичного обсуждения — все это замед-ляет или ограничивает принятие радикальных решений, особенно решения о на-чале войны. Лидеры демократического государства понимают, что перед руко-водителями других демократий стоят аналогичные структурно-институциональные ограничения. Поэтому в случае возникновения конфликта между демократиями у них больше времени для мирного урегулирования и меньше опасений подвергнуться внезапному нападению.
ПРИНЦИПИАЛЬНОЕ ОТЛИЧИЕ