Я этого не сделаю
Этот жуткий звук, леденящий душу. Его флейта. Она звучит прямо из лагеря мальчиков, где сейчас в её заточении Майкл и Джон, играет самый злой враг Венди. Он высосал из неё надежду.
«Я верю в тебя».
Какой же она была глупой. Часть этой глупости осталась в ней — это любовь к нему. Откуда она? Похоже, этот вопрос останется не отвеченным. Венди плакала. Она выплакала, похоже, все, но от этого плакать хотелось ещё сильнее. От безрассудной любви к Пэну и сестринской любви к братьям.
«Это игра». Слишком жестокая.
Через слёзы она увидела силуэт Питера с ножом, приближавшегося всё быстрее и решительнее. — Ты убил мою душу. Ты убил мое сердце. Ты убил две трети меня. Зачем нож? — Ты же не думаешь, что я оставил тебя здесь, чтобы убить? — Но ты почти сделал это. — В этот самый момент у неё в голове пронеслась фраза Питера «Я не люблю тебя». Она снова заплакала, теперь сильнее. Она сделала то, что пообещала себе никогда при нём не совершать. Она разрыдалась. — Хватит этих слез! — Повысил голос Питер, но Венди лишь всхлипнула и легла лицом в подушки. — Да… Да будь же ты человеком, Питер! — когда Венди, едва подавив истерику, произнесла это, у него пошли мурашки по коже. Он затрясся, словно псих, немного покачиваясь. Венди никогда не видела его таким. Комната наполнилась колкой тишиной.
Венди успокоилась, встала и, словно превратившись в огромную бушующую волну гнева, наорала на короля Острова, что-то о разбитом сердце, о братьях, о нём. — Ты понял? Я терпеть тебя не могу! Ты ужасен! — Ну новый остров ты для меня не открыла.
Венди сорвалась. В последнее время её нервы и так были на пределе возможностей, но сейчас она сделала уже вторую непозволительную вещь за сегодня. Она замахнулась на Питера, но буквально в сантиметре от своего лица он поймал её ладонь, подошел ближе и прошептал ей прямо в ухо, немного касаясь его губами.
— Никогда так не делай. — Питер, зачем ты здесь? — Я знаю что ты хочешь услышать. —Он отодвинулся и посмотрел прямо в заплаканные глаза Венди. Его глаза сверкнули. Сделав резкое движение вперед, он жадно впился в её губы своими. Это был долгий, сладкий и жадный поцелуй. Когда он кончился, Питер снова отошёл на шаг назад от Венди: — Я этого не сделаю.
ВТОРАЯ РАБОТА:
Мешочек с пыльцой
Потеряшки столпились вокруг Питера, в нетерпении разглядывая новоприбывшую. Те, что поменьше, пытались пролезть вперед под ногами старших, чтобы увидеть гостью. Венди Дарлинг удивленно смотрела на ребят, не в силах поверить своему счастью: она и вправду в Нетландии.
Питер Пэн насмешливо оглядел девчонку, что сидела на бревне, а затем галантно подал ей руку, помогая встать.
— Спасибо, Питер, — Венди одарила мальчика самой очаровательной улыбкой, на которую только была способна.
С самого раннего детства мать рассказывала ей о волшебной стране Нетландии, в которой нет места взрослым, а дети никогда не вырастают. Здесь обитал дух приключений, именно тут были спрятаны сокровища всех миров. Русалки, пираты, феи собрались на одном волшебном острове, и Дарлинг не терпелось увидеть все это воочию.
— Когда ты покажешь мне остров, Питер? — Венди потрепала по голове одного из потеряшек, того, что выглядел самым младшим. — Я хочу узнать о нём всё. И… о тебе тоже.
Пэн наклонил голову набок, отчего стал отдаленно напоминать сову. Венди Дарлинг была необычной девочкой, не только потому, что она была интересна самому Питеру Пэну, но она также была способна верить в чудеса, а нынешние дети, как известно, уже давно потеряли всякую способность к волшебству.
— Для начала мы устроим для тебя испытание, Венди, — Питер жестом приказал мальчишкам расступиться, образовав вокруг хозяина острова круг. — И только после этого ты сможешь зваться пропащей девчонкой!
— И я останусь здесь навсегда, с вами?
Сердце Дарлинг трепетало от радости, а счастливая улыбка не сходила с её губ. Питер Пэн всегда был для неё символом чего-то волшебного: мечты, желания, хорошего сна, который приходит на место затянувшегося кошмара. И он предлагает ей стать первой пропащей девчонкой!
«Бэй лгал о магии, — с сожалением отметила про себя девочка. — Как можно было говорить такие гадкие вещи? Я ничего чудеснее в своей жизни не видела. Нужно будет обязательно привести сюда Майкла и Джона».
— Первым испытанием, — голос Пэна звучал громко, отталкивался от стволов деревьев и вливался в уши потеряшек, не давая им отвлечься. — Будет поиск волшебной пыльцы, которая позволяет детям Нетландии летать. Найди её и принеси в лагерь!
Питер взмахнул рукой, и огонь в костре неожиданно затрепетал, поднимаясь все выше, заставляя потеряшек отходить всё дальше. Венди, словно зачарованная, смотрела на буйство красок пламени. Спустя буквально секунду она обернулась, но увидела вокруг себя лишь пустоту: ни потерянных мальчишек, ни Питера, ни даже признаков лагеря.
— Но… Где же мне искать её?
Девочка оглянулась по сторонам и, не найдя столь необходимой ей подсказки, взяла в руки валявшуюся возле костра толстую палку.
«Если что, такое оружие вполне сгодится против пиратов», — решила Венди.
Ступая сквозь джунгли, она все чаще возвращалась к мыслям о Питере. Ей нравился этот безбашенный мальчишка, которого она впервые встретила всего несколько часов назад. Было в нем что-то притягательное, и Дарлинг была уже достаточно взрослой для того, чтобы разглядеть это в нём.
От размышлений девочку отвлек звук сломавшейся под чьей-то ногой ветки. Венди обернулась, но никого в поле её зрения не появилось. Она настороженно подняла тяжелую палку, готовая к атаке в любую секунду, хотя на самом деле Дарлинг не была уверена в том, что сможет ударить обидчика.
— Кто здесь? — её голос звучал глухо, подавляемый звуками джунглей. — Выходите сейчас же, я вооружена!
Никто не последовал её настоятельным просьбам, а потому мисс Дарлинг сама решила узнать, кто прячется в кустах. Раздвинув липкие от влажности листья, она вгляделась в чащу, но не увидела ничего, кроме поломанных веток да опавших листьев.
— Странно, — она произнесла это вслух скорее для себя самой, чем для кого-то другого. Собственный голос слегка успокаивал, что было нелишним. Венди в первую очередь была девочкой, а девочкам, как известно, не место в джунглях.
Спускаясь по протоптанной дорожке, Дарлинг все чаще покусывала губы и все сильнее впивалась пальцами в своё самодельное оружие. Остров начал пугать её, а звуки, доносившиеся позади, совсем не внушали доверия. Вдруг вдалеке задребезжал легкий свет, и Венди поспешила к нему в надежде найти защиту от страха перед джунглями и неизвестным, под ногами которого хрустнула ветка.
Источником сияния оказался небольшой раскрытый мешочек. Из него во все стороны высыпались странные блестки, которых Дарлинг до этого видеть не приходилось.
«Пыльца», — в голове мелькнула догадка. — «Но откуда она здесь?»
Бережно собрав остатки драгоценной пыли в мешок, девочка затянула его потуже. На материи не было никаких опознавательных знаков, но, судя по состоянию ткани, кто-то просто потерял это маленькое сокровище в большой спешке.
«Питер сказал найти пыльцу. Но не сказал, где и как… Выходит, я её уже нашла? — Дарлинг удивленно оглядела мешочек, а потом победоносно улыбнулась. — Вот увидишь, Питер, я на многое способна!»
Взяв горстку поблескивающего порошка в руки, Венди занесла их у себя над головой и, зажмурившись, высыпала волшебную пыль на себя. Зеленоватое свечение окутало девочку и она, не в силах сдержать радость, взвизгнула, напугав примостившуюся на ветке птицу.
«Я могу летать! Я смогу остаться!»
Подбежав к ближайшему камню, Дарлинг забралась на него и, расставив руки, словно птица, закрыла глаза и прыгнула. Полет длился, казалось, целую вечность, а потом она шлепнулась лицом прямо в сырую от влажного климата землю. Ничего не понимая, Венди привстала на колени и оглядела свои разодранные о корни деревьев руки. Кровь, сочившаяся из мелких ран, подтвердила, что полета не получилось.
«Черт. Все-таки не подошла», — Питер Пэн, наблюдавший за девочкой издалека, раздосадовано ударил ствол ни в чем неповинного дерева кулаком и тут же исчез из поля зрения.
— Но как же… Как же так…
Венди сокрушенно вскарабкивалась на валун снова и снова, посыпала себя пыльцой, пробовала махать руками, но исход был предрешен: летать она не могла.
Невидимый за кронами деревьев, усмехающийся человек наблюдал за стараниями мисс Дарлинг. На его ремне, прикрепленные к маленьким крючкам, висели холщовые мешочки с драгоценной волшебной пылью. Один из крючков пустовал.
ТРЕТЬЯ РАБОТА:
Peter Pan is gone forever
Он знал, что когда-нибудь это его настигнет.
Когда потухнут все костры в Неверлэнде, но жаркий запах древесины ещё будет напоминать о недавних плясках, мальчишки отправятся спать. Питер не пойдет вслед за ними — он поднимется в сколоченный им же домик на дереве и повалится на кровать прямо в одежде, пропахшей углем, огнем и весельем. И когда перед глазами ещё будет видится перепуганное лицо Венди и веселые лица мальчишек, а горло будет сдавливать смех, это настигнет его.
Его самый страшный сон.
Потерянные не верят, что Питеру снятся сны, такие же, как и им; они не думают, что у главного потерянного мальчишки могут быть кошмары, заставляющие просыпаться его посреди ночи и, часто дыша, вспоминать — это была правда? Это был сон? Впрочем, если бы они так думали, у них бы не было Лидера. Питер отбрасывает все их сомнения одним своим властным взмахом руки и горящими мутно-зелёными глазами, которыми он прожигает каждого из них.
И никто не знает, что его кошмары ужасней их всех. Они спят, но знают, всегда есть Питер — о да, Пэн, он непоколебимый. За ним не кроется прошлая жизнь и с ним нет будущего, есть только вечное настоящее, в котором они, его верные дети, избавятся страшным весельем от ночных кошмаров.
Питер может успокоить их всех, но себя почему-то не получается. И он закрывает глаза, зная, что теперь у него нет спасения — у Тинк не получилось достать зелье, которое погружает в сон, но лишает каких-либо сновидений. Он встречает свой кошмар с мальчишеской улыбкой на губах.
«Он совсем взрослый».
Эту противную мысль хочется скомкать и выкинуть. Он ненавидит взрослых, и его сын стал одним из них. Перерос его самого, не на много, конечно, но он видит первую взрослую озабоченность на его юношеском лице. Питер опускает взгляд ниже и видит, как руки Румпеля сжимают цветы —простые полевые цветы. Он неприязненно кривится.
Но Румпель завороженно смотрит вдаль, высматривая девушку с черными, как смоль, волосами. Питеру становится тошно. Он взрослый, взрослый, взрослый — и это ужасное слово звенит у него в ушах, сообщая о какой-то потере. Будто можно было ещё всё залатать, исправить, когда малыш Румпель запрокидывал голову и смотрел на него снизу вверх, ища в глазах отца поддержки, сжимая свою извечную соломенную куклу.
Отца, которого не стало. Отца, который его предал.
А ведь это было даже смешно. Он заменил Румпеля десятками детей на его острове, будто они могли стать тем, кем был он. Будто он мог искупить ту вину.
Румпель проходит в его сне мимо него, задевая плечом и не узнавая. Пэн смотрит на его удаляющуюся фигуру, походку которой он узнал бы из тысячи, и слышит детский звонкий смех.
«Они снова сидели в каком-то затхлом пабе. У Малкольма в кармане ни гроша, а Румп бегает вокруг него, хохочет и радуется, играясь соломенной куклой.
— Папа, смотри, Питер Пэн умеет летать!
И игрушка под чутким руководством Румпа рассекает воздух».
Он просыпается резко и еле дышит после очередного кошмара, в котором главный монстр — только он сам. На полке лежит соломенная кукла. Питер Пэн. Питер Пэн научился летать.
Только Питер Пэн больше не умеет поворачивать время вспять. Только Питеру Пэну от самого себя не улететь.