ПОЧТАЛЬОН АРКАДИЙ
Часть первая. За рекой.
I
По долам, по сопкам, да по убитым дорогам ехал на вороном коне почтальон Аркадий. Сума его полна была писем, и даже имелась одна бандероль. Коня звали Сандро, его когда-то отбили у цыган крестьяне Евсеевы, а когда старшего Евсеева – Егора Никифоровича, раскулачили, Сандро попал на почту. Вот и возил он теперь Аркадия со всей корреспонденцией по Белозаяцкому району Залесского края. В соседнем районе – Сероволковском, у почтальона была Нива, и Аркадий ему завидовал.
А завидовать было чему. В том районе дороги ещё и гравием были отсыпаны, а до краевого центра было даже проложено асфальтированное шоссе, и зимой его чистили трактором. В Белозаяцком районе такого отродясь не было. Сколько помнил себя Аркадий, дороги всё были жидкие да грязные, а через реку паром.
А родился и вырос Аркадий всё здесь же. Отец его, дядя Гена, ещё при царе Горохе служил в Краснознамённой дивизии. Тогда ещё три года срочная служба длилась, и дядя Гена был снайпером – белке в глаз бил с приличного расстояния. Аркадий тоже служил, и на войне побывал. Там он потерял безымянный палец, и друга Серёгу. Друга дважды – первый раз, когда тот за вражину воевать пошёл, а второй раз уж совсем.
Долго ли, коротко ли, но доехал Аркадий до парома. Стояла на улице нестерпимая жара, и мошки кружились вокруг него и коня. Сандро пфыркал от недовольства, и теребил копытом траву. Паром ходил раз в два часа, и отправлялся через 15 минут. Аркадий подъехал к паромщику дяде Грише и поздоровался. Дядя Гриша был седой и в кепке, лицо его было загорелое, глаза голубые, а сигарета в зубах вонючая.
– И тебе привет! – ответил дядя Гриша – как в райцентре? Девки в юбках ужо ходят?
– А то – продолжил разговор Аркадий – июнь-месяц на дворе, каблучками по асфальту стучат.
– Это они горазды...
Дядя Гриша мечтательно затянулся сигаретой, наблюдая, как на паром заехало две машины – уазик и иномарка. Аркадий не любил на ту сторону реки переправляться. Там были худые коровы, злые бабы и наглые дети. Плюс ко всему там была природная аномалия.
Когда-то у военных за рекой находилось что-то секретное, железную дорогу проложили, мост собирались строить, говорят, даже туннель под рекой прорыли. Но случилось у них чего-то, и климат резко поменялся, зимой там была жара теперь под 30, а летом сугробы по пояс.
Затем и военные ушли, местные рельсы на металл сдали. В аномалии появились китайцы, которые зимой, в жару, там теперь помидоры с огурцами выращивали, правда их ни разу там Аркадий не видел, но определенно знал, что они там есть. А видел он там только худых коров, злых баб и наглых детей.
Хотя был там ещё старик один, благостный – дядя Федя. Ему то и предназначалась бандероль. Всё время ему что-то приходило: то бандероли, то посылки, то журналы. Пенсия, конечно, тоже.
Паром плыл долго. На середине реки повалил снег. Он падал пушистыми комьями и разбивался о борта парома. Аркадий поёжился и стал надевать пуховик с капюшоном. На другом берегу его ждали здоровенные сугробы.
Через пятнадцать минут стали выгружаться.
– Ну и как здесь тебя я повезу? Дорогу замело, тут снега мне по самое брюхо! – запротестовал Сандро.
Здесь за рекой, аномалия влияла на животных странным образом: они начинали говорить и понимать слова людей, как в сказке Волкова, про Элли, Тотошку и Изумрудный город. Местные привыкли, а Аркадий нет. Сандро был дюже болтливым созданием и вечно рассказывал о жизни своей у кулаков Евсеевых:
– В такую погоду, даже Егор Никифорович меня не запрягал, понимающий человек был. Куда коню по сугробам скакать? Стоял я себе тихонечко под навесом, сено кушал. Ты хоть мешок овса мне взял?
Сандро знал, что и тяжелая сумка с корреспонденцией, и овес, и обрез двустволки с патронами – всё было на месте, чуял спиной каждый грамм водружённого на него груза. А спросил так – ради диалога. Аркадий же продолжал молча ехать по оставленной машинами колее, сурово хмурясь и смотря вдаль. Но дали из-за снегопада видно не было.
Аркадий пропускал мимо ушей речи Сандро. На душе у него было муторно, этот берег его не радовал. Он и сам не знал почему. Мыслей не было, была лишь сердитость. Но Сандро и не думал молчать:
– Хотя помню я, как-то запрягли меня в сани в самую метель. Но там нельзя было иначе. У Егора Никифоровича зять был – Василий шалопутный. Влюбилась в него дочка Егора Никифоровича – Евдокия, ну и поженились они. Обрюхатил Вася Дуню и был таков – на промысел уехал, иль загулял. Я-то не знаю точно – я конь. Так вот, и стало худо Дуне, и повёз я их в санях в саму метель до райцентра. И начала она рожать. Но вроде успели мы её до фельдшера довезти. Мальчонка родился крепенький. Прошло полгода, и раскулачили Евсеевых, самого Егора Никифоровича бог весть куда отправили, а меня на почту – ну это ты знаешь. Но слыхал я, что заявился в деревню после этого шалопутный Василий, весь дом перерыл, жену избил. Клад тестя искал, богатые Евсеевы были, и про этот клад слухи по деревне ходили, да и сейчас, поди, всё ещё ходят. Так этот Васька огород даже перекопал, да ничего не нашел. Только не там он искал его – усмехнулся конь – но я-то знаю, куда дед золотишко припрятал. Взял он улей пчелиный и положил в него, замотанный в тряпье, сундучок, полнёхонький золотых империалов. Залил всё сверху воском, для сохранности, и закопал под здоровенной кедрой, на берегу таежной речки.
Аркадий оживился:
– И что знаешь, где растет этот кедр?
– Знаю – ответил Сандро – только никому не скажу, я пообещал.
– Ты же не мог тогда разговаривать.
– Так я себе пообещал. Хоть я и конь, что у меня теперь своей тайны быть не может?
Меж тем вьюга стихла, и появилось солнце. Аркадий заехал на гору – с вершины была видна река и противоположный, весь в зелени, летний берег. Аркадий остановился и сердито посмотрел туда, где совсем недавно изнемогали они с конем от жары.
– Сюрреалистично как-то всё это – подумал Аркадий.
– Может, покормишь меня уже? – спросил Сандро.
Аркадий не стал отвечать, он был заворожен абсурдностью происходящего. Но Сандро настаивал:
– Ты меня игнорируешь?
– А пить что ты будешь? Снег? Рядом ни ручья, ни лужицы.
– Так я есть хочу, а не пить. И вообще - сам из лужицы пей.
– Через минут пятнадцать будем уже в деревне, потерпи.
Сандро недовольно пфыркнул и повез Аркадия дальше. С горы уже видна была деревня.
Деревня была небольшой. В почтовом отделении работала тётка с больными ногами и скверным характером. В сельсовете сидела тётка с крашеными волосами и машиной. Перед деревней, вдоль дороги, тянулись заброшенные коровники. За деревней разваливались казармы. Собаки издали были услышаны Аркадием, они матерились и, сидя на цепях в своих дворах, узнавали о делах друг друга. Какой-то петух взывал к небесам. Корова, выйдя из стайки, причитала на судьбу. Сандро, на удивление, молчал.
Под пристальным взглядом пары мужиков и нескольких баб, проехался Аркадий по главной дороге и свернул за магазином. Почтовая станция, притаившаяся там, представляла собой обычную избу, во дворе которой Сандро предстояло, наконец, покушать. Аркадий слез с коня, привязал его, достал мешок, раскрыл и поставил. Конь стал есть.
Аркадий потянулся, вдохнул морозный воздух. Ноги его мёрзли в дешёвых летних кроссовках. Погладив по холке кушающего коня, пошёл он, наконец, в почтовое отделение.
– Здравствуйте, Галина Степановна! Не набрали воды коню? А то как он сейчас ледяную пить, в такую холодину, будет?
– Здрасте, заявился! А откуда мне знать, когда вы явитесь? Должны были вчера ещё приехать – стала отвечать неприятная Галина Степановна – знаешь, какое столпотворение тут было? Все бабки за пенсией пришли, а пенсии нету, вот и развози её теперь сам на своей скотине. У меня ноги больные.
– Так позвонить позавчера должны были, что не привезу я пенсию, край припозднился, и только сегодня утром перечислили деньги.
– Позавчера у меня выходной был.
– Так среда же была.
– Да хоть понедельник, гости ко мне приехали с соседней области – брат Васька с племянником, что мне на работе торчать было.
Аркадий и так всегда сам развозил пенсию, но за коня было обидно. Молча, он вышел из почтового отделения, взяв ведро, что стояло у дверей на скользком линолеуме. Пошел он к водопроводной колонке, набрал воды, вернулся обратно и поставил ведро к теплой батарее. Аркадий стал греться, слушая неприятную Галину Степановну и жуя припасённый бутерброд.
II
Когда Галина Степановна была выслушана, ноги согреты, а конь напоен, поехал Аркадий испытывать на себе людскую злобу за задержанную пенсию. Погода, меж тем поменялась, небо совсем прояснилось, выглянуло солнце, ветер стих: люди повалили на улицу. Наглые дети матерились и кидались снежками в Сандро. Сандро матерился в ответ, что вызывало у детворы смех. Жители постарше чистили снег, которого навалило целые кучи. Почти всех адресатов Аркадий встречал у ворот, и он был рад, что не нужно было всякий раз разъяснять собакам кто он такой, и что ему нужно от хозяев, и не просить, чтобы те за ними сбегали. Вся деревня полнилась звуками: говорящие животные, галдящие дети, злые ворчливые бабы. Последние, охали и ворчали, получая свои пенсии, мужики-пенсионеры же, деловито их пересчитывали.
Солнце было высоко. По календарю было лето, и день по-летнему был долог. Солнце уже светило яркое и горячее, отчего снег становился липким и тяжелым, на радость наглой детворе, у которой, теперь, хорошо лепились пресловутые снежки. С крыш уже монотонно капало, а в колеях на дороге образовывалась грязь. В аномалии погода менялась резко, отчего у непривыкшего Аркадия болела голова. Предстояло заехать ещё на две крайние улицы, а там уже – на хутор к благостному дяде Феде. Почему-то никто из местных не знал, где этот хутор находится. Лишь немногие помнили, что он где-то есть, но дорогу всякий раз приходилось искать самому.
Аркадий спокойно ехал, пытаясь вспомнить, где живет последний адресат, как вдруг на краю деревни дорогу ему перегородила белая Нива. Аркадий почему-то вспомнил фильм из юности, где колоритный Джигурда катал на мотоцикле, а на такой же белой Ниве разъезжали злодеи. Но из машины, вместо злодеев, вылез мужичок.
– Ха! Что за знакомые морды! – обратился он, видимо к Сандро.
Конь, в свою очередь, как будто съёжился, и потупил взгляд. Аркадий матом высказал свое недоумение и потребовал у мужичка объяснений.
– Да конь твой, мой давний знакомец, вот и хотел узнать, как его житьё-бытьё. Сандро, ты что, не узнаешь меня? Я, кстати, Василий, к сеструхе заехал вот…
Аркадий не сразу понял, что происходит, но спустя мгновение смекнул, что этот мужичок лет сорока и есть тот Васька-шалопутный, про которого давеча рассказал ему Сандро, и тот самый брат Галины Степановны, из-за которого она позавчера не вышла на работу. Конь же пытался на морде своей изобразить недоумение, но у Аркадия оно было более выразительным, по причине искренности. «Это-ж надо так совпасть!» – проносилось у него в голове.
– Так он у меня это – немой! – спустя еще одно мгновение, попытался выкрутиться Аркадий, дабы не подставить Сандро - не разговаривает совсем, мне рассказывали, что он в кавалерии служил, до того, как на почту попал, там контузило его, что ли.
– А, так ты почтальон? Значит, и сеструху мою знаешь, Галину? Ох, и вредная она баба…
С этим Аркадий не мог не согласиться.
– Мужа своего в могилу свела. Я бы к ней ни за что не приехал, если бы не дело одно. Сто лет её не видывал, и еще столько же не видел бы. Но до чего ж похожа твоя скотина на Евсеевского коня. У тестя моего, вот вылитый твой конь был. Как его зовут?
– Амур – почему-то ответил Аркадий, вспомнив, что у него в детстве был пёс с такой кличкой, его потом съели бомжи-туберкулёзники.
Василий ходил вокруг коня и изумлялся.
– Так вот же! Клеймо цыганское на боку! Мы вместе с тестем отбивали его у цыган, ещё жеребёнком. Что-то не договариваешь ты мне, почтальон – хитро прищурился Василий – ох не договариваешь.
– Я тебе все сказал про этого коня, молчит он как карась, клеймо кавалерийское поди, он служивый, всё-таки. А ты, езжай куда ехал.
Аркадий, для острастки, потянулся за обрезом. Но это было зря – Василий не заметил скрытых угроз, и трепал Сандро за морду. Сандро пытался отстраниться.
– Ну всё – Аркадий хотел обматерить Василия, но тут увидел в машине мальчонку, глядевшего на всё большими голубыми глазами. «Неужели это тот самый внук Егора Никифоровича?»: подумал он. Мальчишка, однако, был слишком мал, для свидетеля коллективизации. Аркадию стало любопытно, и он решил перевести разговор на другую тему:
– Твой пацан?
– Да, Димка мой. Привёз вот показать Галине племянника – достав папиросу, отвечал Василий.
– Так что, внук того тестя Евсеева?
– Да не, дочка его померла давно, я ещё раз женился потом. Да только я по вахтам, да по промыслам все мотаюсь, а жена моя вторая, Светка, одна с ним маялась. И, ведь, не дождалась меня с вахты очередной, вертихвостка. Сбежала с хахалем одним, а Димку на тётку свою оставила. Вот я и привез его к сеструхе теперь, будет, думал, на чистом воздухе расти здесь, в аномалии – горько прищурившись, протараторил Василий и закурил. Было видно, как его настроение резко поменялось, словно здешняя погода, которая вновь стала портиться – игривое солнце становилось тоскливее. Подул холодный ветерок. Но Аркадий продолжал:
– Не жалко мальчонку? Она ж злая у тебя, как собака.
– Так родственников не выбирают, тем более детей она со своим мужем не нажила. Думал, будет ей о ком заботиться – подобреет. Да нет, не захотела его к себе брать. Хотя чего бы ни взять, ноги у неё больные, по хозяйству помогал бы.
Аркадий знал, что у Галины Степановны и так были помощники – поговаривали, что она китайцев эксплуатирует.
– И куда ты его теперь?
– А черт его знает. Мне-то его некуда деть, у меня жизнь такая – кочевая.
Василий горько, с прищуром смолил свою папиросу. Было видно, как он раздосадован всем этим. Собеседники смолкли. На лице Василия чётко теперь отразилась тоскливость и сожаление к самому себе. Как и солнце перестало припекать, так и вся давешняя наглая игривость Василия исчезла, будто и не быв.
Аркадия же распирало теперь любопытство насчет старшего сына Василия, про которого говорил Сандро. Более того, он не ожидал что этот незнакомый мужичок на Ниве, выплеснет на него столько душещипательной, чёрт возьми, информации. Спустя пару неловких минут молчания, Аркадий, таки, решился на вопрос:
– А от первой жены у тебя были дети?
Василий к тому времени уже минуту как смотрел на снег под ногами Сандро. Услышав вопрос, он стал молча шевелить губами и, не поднимая глаз на собеседника, выругался в ответ:
– Да иди ты к чёрту!
Потом бросил папиросу, сел в машину и, резко развернувшись, раскидав, при этом, колесами мокрый снег, умчался в сторону центра деревни.
Аркадий был ошеломлён произошедшим, и чувствовал теперь свою вину. Но тишину и виноватые думы прервал Сандро:
– Спасибо что не выдал меня. Этот, чтобы про клад проведать, ни перед чем не остановился бы. Как думаешь, он тебе поверил, что я старый контуженый вояка?
– Не знаю, но вот что с внуком Егора Никифоровича случилось, мне теперь очень интересно. Ты про него ничего не слышал? – задумчиво спросил Аркадий.
– Конечно, слышал, Васька этот не просто же тогда, когда клад искал, Дуню избил. Она повесилась потом, с горя. Оно и понятно – отца с братьями забрали, из дома даже стол обеденный утащили, когда раскулачивали, а тут еще и муженек такой… Мальчонку в детдом тогда отправили, а этого – в тюрьму.
– А почему ты мне этого не рассказал?
– Да так, к слову не пришлось.
III
Небо постепенно превращалось из голубого в свинцовое, а ветер усиливался. Капли перестали падать с крыш. Аркадий ехал в дальний конец деревни, но у него всё не шла из головы беседа с Василием – зачем он рассказал ему это всё? Что будет с мальчишкой?
– Сандро! Может он пьяный был?
– Васька то? А ты не заметил? Ну да, ты высоко сидишь. Он на тебя не дышал, морду тебе не трепал.
– Так он, выходит, по деревне пьяный с ребенком в машине разъезжает. Это ж надо что-то сделать, участковому что ли, сказать…
Где живет участковый, Аркадий не знал, потому отправился в центр деревни – к сельсовету. У сельсовета стояла старая белая иномарка председателя. Председатель – Людмила Ивановна – женщина с крашенными волосами, значит, была на месте. Людей же на улице не было. «Сиеста у них, что ли» - подумал Аркадий, подивившись на то что все куда-то подевались.
Секретарем в сельсовете работала Лидия – молодая женщина лет тридцати, она, как раз была замужем за участковым – пьющим Алексеем. Войдя в сельсовет, он застал всех троих за чаепитием. Представляться он не стал – его и так все присутствующие знали, и вроде бы, даже узнали.
– А стучаться вас не учили?! – противным пищанием поприветствовала Аркадия секретарь Лидия.
Аркадий парировал:
– А что это у вас по деревне пьяные уголовники в машине с детьми катаются?!
Похмельные глаза участкового Алексея устало посмотрели на непрошенного гостя. Председатель Людмила Ивановна, поправив крашенные волосы, встала и, заложив руки за спину, гордой походкой полководца проследовала к оконцу и, стоя ко всем спиной, стала спрашивать:
– Откуда у вас такие сведения? Что за машина? Что за уголовник?
Отвечать, почему-то стал Алексей:
– Так это, видимо это Васька – брат почтальонши, только он не уголовник, он мне сам вчера рассказывал, что по вахтам всё, а сынишку некуда пристроить. Он ещё не уехал чтоль? – устало повернувшись Алексей вновь уставился на Аркадия.
– Так это с ним ты вчера так нарезался? – снова возмущенно пропищала Лидия.
– Ну да, я же тебе говорил, встретились мы с ним вчера, было уже поздно, ему водку в магазине не продавали – чужой ведь, так я ему и купил, а потом слово за слово…
– Ага, и рюмка за рюмкой.
– Ну что ты начинаешь? – было уж разошёлся похмельный Алексей, но его прервала Людмила Ивановна, начав нарочито официальным голосом на него наезжать:
– То есть вы, Алексей Петрович, будучи при исполнении, мало того, что пили, так еще и не задержали пьяного подозрительного водителя? Ребенок был с вами?
– Да нет – потупив взгляд ответствовал участковый – у Галины почтальонши он был…
– Я, Алексей Петрович, буду вынуждена сообщить о вашей халатности вашему начальству.
Тут встревожилась уже Лидочка – все-таки муж, кормилец, а коли уволят? Что тогда будет? Секретарь испуганно посмотрела на свою тетю-председателя. Однако, та неумолимо возвышалась над обстановкой, укоризненно смотря на бедного родственника-участкового. Семейную сцену прервал Аркадий:
– Так что же? А если он разобьется с ребенком где-нибудь? Или уснет за рулем? Вы можете его найти, задержать, и отнять ребенка? У вас тут есть какой-нибудь интернат? – впрочем, Аркадий знал, что никакого интерната здесь нет, но все равно спросил.
– Задержать, конечно, можем. Даже обязаны это сделать – председатель ещё раз просверлила глазами Алексея – а вот с ребенком… У нас нет полномочий… Должна быть опека, лишение родительских прав… Это всё в Белозаяцке… идите, Аркадий, спасибо за сведения, мы примем меры.
– Так, а с ребенком то что будет?
– Пока отец евоный в кутузке посидит, поживет у тётки… – вернулся в разговор участковый.
– Так она ж злая, как собака, она и так отказалась племянника к себе брать, потому этот Василий и запил.
– Запил он, потому что денег где-то надыбал, знаю я этих алкашей – вставила свое слово Лидия.
– Так тем более, нельзя его с таким отцом оставлять.
– До свидания, Аркадий. Спасибо за весточку, идите, у вас работа – попыталась поставить точку в разговоре Людмила Ивановна.
Но Аркадий не унимался:
– Так что же вы сидите? Надо спасать мальчонку!
Алексей неловко встал, надел форменную шапку и указал Аркадию на дверь, сделав шаг ему на встречу.
– Да куда ты то, в таком виде? – опять вскрикнула Лидия – сейчас сам куда-нибудь заедешь, трактором вытаскивать придётся!
Меж тем, Аркадий понял, что с этими каши не сваришь, и, громко стукнув дверью вышел на улицу. Не отвечая на расспросы Сандро, он оседлал его и приказал ехать. Конь повиновался.
Небо было свинцовым, ветер пронзительным, но не сильным. Людей на улице всё также не было.
IV
– Так всё же, куда мы едем? – в очередной раз задал вопрос конь.
– Не знаю, гиблая это, видать, идея. Эти не помогут.
– Ну так поехали дальше, у нас ещё дальние дома и хутор дяди Феди. Паром до семи работает надо успеть всё здесь сделать.
– Ты прав, ты прав – вздохнул Аркадий.
Они ехали по затихшей деревне, а за ними умными глазами следил большой чёрный ворон, перелетая с дерева на дерево и садясь на ветви перед ними. Когда взгляд Аркадия вновь пересёкся со взглядом ворона, ворон отвернулся и посмотрел куда-то в бок. Аркадий повернулся туда же, и увидел в паре сотен метров от себя зарывшуюся носом в сугроб, съехавшую с дороги, Ниву Василия. Ударив пятками Сандро, он устремился туда. Нива не гудела, но была цела. За рулем сладко спал Вася, на заднем сиденье болтал ногами невозмутимый Димка, и когда они к ним подъехали, Димка своими большими голубыми глазами, с бесцветными бровями уставился на своих «спасителей».
– Ну вот видишь, как все хорошо? Сейчас проспится, и дальше поедет, ребенок цел, машина цела. – начал увещевать своего седока Сандро.
– Ага, замерзнут они в машине и всё тут.
Аркадий слез с Сандро и полез в сугроб. Добравшись до двери машины, он открыл её и стал будить Василия. Ребёнок молчал. Василий не просыпался. Большой ворон с умными глазами, сидел на капоте.
– Ты то, как там? Тебя Димкой звать? – заговорил Аркадий наконец с ребёнком.
– Да – ответил ребёнок, уставившись на свои ноги.
– Меня Аркадий зовут. Тебе не страшно там? Хочешь, чего?
– Папка опять пьяный – вздохнул Димка, махнув на своего отца ручонкой.
– Это я вижу. Из машины будешь вылазить?
– Сзади дверей нету – спокойно ответил он, и снова вздохнул.
Аркадий, проваливаясь в сугроб, и набирая полные кроссовки снега, пробрался к пассажирской двери и попытался ее открыть. Это было не просто, немного раскопав ногою дверь он, все-таки, открыл её и отодвинул сиденье. Димка надел небольшой рюкзачок, видимо с вещами, вылез и оказался по колени в снегу. Аркадию пришлось взять его на руки, чтобы вытащить на дорогу. Ворон, перебравшись на крышу, все также, молча, за всем наблюдал, но отворачивался каждый раз, когда Аркадий смотрел на него. Сандро недовольно пфыркал, но ничего не говорил – боялся, что Василий проснется и узнает, что он разговаривает.
Аркадий поставил Димку на дорогу и смолк. И что же теперь с этим мальчонкой делать? Как только он увидел зарывшуюся в снег машину, то твердо решил сам изъять ребенка – ситуация подтолкнула, а теперь, задумался. Куда его теперь девать? К себе, что ли, взять? Так нет – глупость какая-то. Живет он в съёмной гостинке, один, женщину себе ещё не нашел. Конечно можно к родителям – они живут в небольшом деревенском домишке в частном секторе Белозаяцко-Залесецка. Так на что они его растить будут? Пенсионеры, все-таки. Сам Аркадий ещё недостаточно крепко стоял на ногах, чтобы помогать своим старикам. Младший брат Аркадия – ещё студент, старшая сестра – фельдшер, ещё и в разводе. И это, ещё не беря во внимание возможные проблемы с законом. Беда.
И вот стояли они теперь посреди дороги, у зарывшейся в снег Нивы и молчали. Аркадий решил начать диалог с ребенком:
– Может, ты к маме хочешь?
– Мама уехала с дядей Серёжей, я не знаю где она. Мама сказала, что я ей не нужен – отвечал ребенок, ковыряя ботинком снег.
– Хочешь с папой остаться?
Димка вздохнул:
– Мне все равно… он редко приезжал к нам, привозил колбасу и водку. Колбаса была вкусная. Он всё время обещал мне что-нибудь привезти, но ничего не привозил…
– Аа… Ты же с тётей жил, пока тебя отец не забрал?
– Да, с тётей Леной, её мальчики меня дразнили, говорили, что мой папа уголовник, мама также говорила.
– У тёти Лены свои дети есть?
– Да, Мишка и Сашка, они старше меня…
– Тетя Лена тебя обижала?
– Нет, немножко совсем. Но я не хочу к ним.
– А тётя Галя как? Вы же к ней сюда приехали?
– Сегодня утром она сказала, чтобы духу нашего у неё дома не было. Они с папой пили водку и ругались. Вчера, когда мы у неё ночевали, она нам подушки не дала, чтобы спать. Я спал на диване, а папа на полу уснул.
– А твой брат где? Ты же знаешь, что у тебя есть еще брат?
– Да, Коля прикольный, он иногда приезжал к нам с мамой и забирал меня. У него жена красивая, он меня в кино водил.
– А где он живет?
– В Сероволково. У него еще есть машина, красная такая…
– К нему хочешь?
– Не знаю…
Никому не нужный ребенок. Куда его деть? С собой Аркадий его взять не мог, это, все-таки серьёзная ответственность, которую на себя он принять был не готов. Оставался только, этот самый брат Коля. Но его сначала нужно найти. Не мотаться же с ребенком по Сероволково и высматривать красные машины? Да и нужен ли он брату? Одно дело раз в пару месяцев сводить ребенка в кино, другое дело его кормить и одевать… Но Аркадий, всё же решил, что это самый приемлемый вариант. Только вот куда деть ребенка, пока этот Коля не найден…
– Давай, значит, сделаем так: сейчас я тебя отвезу к одному дедушке, он здесь живет, и он добрый, правда. Поживёшь у него, пока я не найду твоего брата, а там, посмотрим.
– Давайте… безразлично промямлил Димка.
После этих слов, большой черный ворон сказал что-то вроде «Добре», и улетел. Василий же, вдруг проснулся и начал непонимающе осматривать всё вокруг.
– Вот, бляха-муха! Уснул. Надо же так? О, Димка! Ты что там стоишь? И почтальон тут…
Этот почтальон не стал ничего говорить Василию, который, кряхтя и покачиваясь вылез из машины и стал оценивать возможность вытащить машину самостоятельно. Матерясь и шатаясь, он обошел вокруг свою Ниву, и, вдруг, повернулся к Аркадию.
– Слушай, почтальон, отвези пацана к Галине на почту пока. Я сейчас вытащу машину и подъеду.
Аркадий молча посадил Димку на Сандро, затем залез сам и поехали они искать хутор дяди Феди.
Василий, выбравшись из снежной западни, вместо почты, покатил к парому, прочь от худых коров, злых баб и наглых детей.
V
Дорога до хутора дяди Феди, на этот раз, вспомнилась скоро – Сандро узнал заметенный снегом перекресток, над которым возвышались три тополя и все также, молча повернул куда нужно. Аркадий почему-то не переживал по поводу Василия, какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, что к сестре он больше не поедет, и с сыном он распрощался уже навсегда. А то что злая Галина Степановна не примет к себе Димку, это было точно. Так что, везя ребенка к благостному дяде Феде, он чувствовал полное моральное удовлетворение от своих действий. Ребенок ехал молча, Аркадий думал, о чём же заговорить с Димкой. Неловкое молчание немного тяготило. Наконец, разговор начал сам мальчонка:
– А как этого дедушку зовут?
– Зовут его дядя Федя…
– Мужа тети Лены тоже зовут дядя Федя… он все время ругался на тётю Лену, что она взяла меня к себе.
– Ну если хочешь, можешь называть его дед Фадей. Его по-настоящему зовут Фадей Захарьевич, но все привыкли называть Федей.
– Да я так, просто вспомнил…
Вновь повисло молчание, но вдруг его прервал Сандро:
– Меня, кстати, Сандро зовут. А тебя – Димка. Приятно познакомится.
Димка вздрогнул и округлил глазки. Сандро всё это время не подавал голоса, и разговаривающий конь стал неожиданностью для мальчонки.
– А вы что, тоже разговариваете? – боязливо спросил Димка.
– Конечно, тут, за рекой все звери разговаривают. Не заметил, что ли?
– Ну да… Вчера вечером тетя Галя ругалась со своей собакой, что она не ест прокисший суп. Я потом с ней тоже разговаривал, хлебом ее кормил.
– Ну вот, чего удивляться – продолжал Сандро – ты как, в школе то учишься?
– Ну да, в третий класс перевели.
– И как там? Какие оценки? – подключился к разговору Аркадий.
– Нормально, по физре четыре.
– А остальные что? Пятерки?
– Нет… – Димка спрятал подбородок в воротник, подул холодный ветер.
– Мама не ругает за тройки?
– Не, она говорит у меня способностей нет, учителя также говорят. Я в школу поздно пошел, зато самый старший в классе.
– Хм, сомнительное достижение – пробурчал Сандро, но Аркадий его ткнул в бок.
– А кто это решил, что у тебя способностей нет?
– Все так говорят, меня даже к врачам водили…
– И что же у тебя не получается? Читать или писать?
– Да нет, я читаю… меня просто к доске не вызывают…
Молчание вновь настигло путников. Деревенька осталась за пригорком, впереди раскинулось большое белое поле, вдалеке чернел лес, справа петлял ручей. На высоком берегу ручья, на опушке, уже виднелся искомый хутор. Свежий морозный ветерок и выглянувшее солнце напомнили Сандро Пушкина, и он забормотал:
– … Прозрачный лес один чернеет, и ель сквозь иней зеленеет, и речка подо льдом блестит…
Откуда Сандро знает строки из классиков литературы Аркадий не знал, но всякий раз подобное его удивляло, а ответа от Сандро – где это он так научился, не поступало. Он просто отвечал: «Ну знаю и знаю». Димка был тоже удивлен:
– Вы даже Пушкина знаете?
– А откуда ты знаешь, что это Пушкин? У тебя же «способностей нет». Вдруг это Некрасов? – резко ответил Сандро.
– У меня дома книжки есть, мама не разрешает мне телевизор смотреть, говорит, что лучше бы книжки почитал. Ну я и читаю. Тем более у нас этим летом свет отключили – в холодильнике сало испортилось, и телек теперь не посмотришь…
– А ты читал сказку про Элли, Тотошку и Изумрудный город? – спросил мальчонку Аркадий.
– Читал… тут животные тоже разговаривают, как в той книжке. Только Элли шла к волшебнику, чтобы домой вернуться… а у меня и дома теперь нету – Димка зашмыгал носом, на щеках заблестели слезки, он теперь понял всю тягость своего положения и задался немым вопросом: «почему у остальных ребят все по-другому? Есть мамы, папы, которые с ними живут, гуляют, а у него вот так…».
Сандро, как будто понял мысли мальчишки и решил его приободрить:
– Да чего ты ноешь-то? У всех своя жизнь – у тебя вон она какая получилась, так и то – это только начало.
Сандро не очень умел ободрять людей, а детей тем более.
Димка беспомощно хныкал и кутался в шарфик. Аркадий был в растерянности, и думал, правильно ли он поступает. Хотел в очередной раз спросить не хочет ли Димка обратно – к отцу. Но Димка не хотел. Он слышал все разговоры отца с тетей Галей. Он понимал, что отец от него избавился, да и был он для него, по сути, чужим человеком. Первый раз он увидел отца, когда ему было четыре года. Помнил, как он тогда испугался, когда он приехал к ним с матерью, как прятался за шифоньером в коридоре. В последующем – отец появлялся только пару раз в год, а бывало, что и ни разу за год их не навещал. К маме приходили разные мужчины, пока не было отца, и отец знал об этом. Теперь все это было в прошлом.
Дорога под ногами коня была еле различима, но Сандро не жаловался – молчал, и вообще, после нелепой попытки успокоить ребёнка, чувствовал себя сконфуженно. Дом благостного дяди Феди был уже совсем недалеко.
VI
Дядя Федя встретил путников у калитки. Он был в валенках и фуфайке, на голове ютилась вязаная шапка, из-под которой виднелись седые белоснежные кудри. Борода была такой же белоснежной, глаза выцветшими – светло-голубыми, а лицо загорелым, с благородными морщинами.
– Вот и гости пожаловали – дядя Федя улыбался – Здрасьте, заезжайте. Там, Сандро, у сарая сено есть, накосил нынче его целый зарод, забыл, что у меня из хозяйства то, одна коза осталась, а ей этого зарода до конца веку хватит, хе-хе, да еще и на поминки, в качестве гостинца всем козлам деревенским останется. Да, Марфа?
Коза Марфа, жуя это самое сено, что-то ответила, да из-за набитого рта никто ничего не понял. А дядя Федя все говорил и говорил, не давая и слова вставить дорогим гостям, пока те заезжали в ограду и спешивались.
– И вас, братцы, попотчую. Наварил с утра супу с тушёнки целую кастрюлю. Тушенка хорошая – армейская, сын посылает. Он у меня в заполярье, по водам все ходит, по морям то бишь, на флоте служит. Сам то не ездит сюда, а гостинцы шлёт, хотя кому я рассказываю, хе-хе, ты ж мне эти гостинцы и привозишь – дядя Федя добрым взглядом, наконец посмотрел на Аркадия, а потом и на маленького гостя – как тебя зовут-то?
– Дима.
– Так и знал, хе-хе. Только вышел за калитку, вижу – Аркадий Димку мне везёт. Заходите, заходите.
Дядя Федя быстро развернулся, и бодренько зашагал к крылечку, проигнорировав уж открывшего для монолога рот Аркадия. Гостям пришлось молча проследовать за ними.
– Так ты мне помощника, выходит, привёз? – спросил дядя Федя наливая гостям в эмалированные плошки наваристый, густо пахнущий хорошей тушёнкой суп.
– Ну да, некуда пока девать пацана, как найду его брата, так и заберем его.
– Сам то ты не против, Димка? Не силком тебя сюда затащили?
– Да нет… – неловко ответил Димка, принимая из рук хозяина горячую тарелку.
– Ну вот и хорошо, я то всё на самом деле знаю, и поджидал вас уже, хе-хе. Галина-то ещё, поди, заявится сюда, ей тоже такой помощник нужен, не всё ж ей китайцев эксплуатировать, эх, кулацкая порода, но мы тебя ей не отдадим, хе-хе… Вот, как пить дать, заявится…
– Откуда ты знаешь, что Димка Галинин племянник?
– Это про меня тут уже почти никто не помнит, я то про всех всё знаю, у меня всюду тут глаза, хе-хе, летають…
Аркадий вспомнил того странного ворона, что следил за ними, но спросить постеснялся, тем более дядя Федя все говорил и говорил.
– Научу тебя, Димка, сено косить, у тебя скоро возраст начнется такой – непременно нужно будет сено косить, чтобы организм закалился, мышцы окрепли, плечи раздались, будешь мужичком - всё на пользу пойдет. А то мне то уж, который десяток, хе-хе. Многовато мне годков уже. Ещё привез чего, кроме Димки – то?
– Пенсию, бандероль, журналы – Аркадий был удивлен, что дядя Федя так скоро принял мальчонку, и не мог ничего понять.
– И вещи тебе, Димка, мы тут найдём, ко мне внук приезжал года этак три назад, так мать его вещей и понаоставляла, Сенька-внук, как раз твоего возраста тогда был…
Аркадий набрался храбрости:
– Дядь Федь, так что за глаза у тебя такие?
– А вот скоро прилетят уже, да и познакомлю вас.
«Точно тот ворон» - подумал почтальон.
Суп был вкусным и жирным, хлеб, однако, был чёрств. Дядя Федя колдовал над чаем и шукал какие-нибудь баранки к нему. Димка чувствовал себя крайне неловко, сколько всего приключилось за последнее время, теперь он только кушал и помалкивал, с каждой ложкой всё более отдаваясь судьбе-злодейке. Чайник закипал. Дядя Федя с Аркадием вышли покурить, оставив его одного. Может ещё убежать? Может остаться с отцом. Но этот дед Фадей и вправду, вроде добрый. У Димки никогда не было домашних животных, хоть он и хотел завезти себе какого-нибудь облезлого кота. Тут же у него появлялась целая коза, ещё и говорящая. Куда уж там кот. Димка не знал, но, на самом деле кот у деда тоже имелся, и тоже говорящий, только сейчас он кровожадно охотился на таких же говорящих мышей.
Аркадий курил крайне редко, после того как побывал на войне, почти бросил. Но с дядей Федей, да еще и после таких переживаний, сам бог велел. В привезенной бандероли оказался первоклассный табачок. Дядя Федя и сам выращивал для своей трубки табак, да только он был настолько суров, что аж противен. Для Аркадия у деда нашлись папиросы. Они сели на завалинку, к ним подошёл сытый довольный Сандро.
– Спасибо, дядь Федь, накормили.
– Да ну ты брось, Сандро… Марфе и вправду сена этого – нажраться и лопнуть, хе-хе.
Сандро хотел спросить про Димку, но ему как-то было без разницы, по крайней мере, он сам себя в этом заверял. Всё это появление мальчонки с его отцом Ва<