Тем не менее, вот он я, прячусь за спиной Лизы Лизы.
Фушууууу. Снова раздался этот звук. Вдыхая воздух через нос, он заговорил:
– Не стоит тебе так разговаривать с взрослыми, юная леди.
Лиза Лиза фыркнула:
– Сначала прячешься, прикидываясь испанцем, а теперь ещё и притворяешься джентльменом? Глупо.
Её голос всё ещё дрожал, и я был уверен, что её тело тоже дрожало как осиновый лист.
Но она смотрела на него, покоряя свой страх.
Всё что я делал, так это дрожал. И ничего более. Я позволял ей делать всё по своему усмотрению.
– Закрой свой маленький мерзкий рот! Следующее, что я сделаю – вытряхну из тебя кишки! – закричал мужчина. Топ топ топ топ топ! С каждым шагом он спускался с потолка!
Лиза Лиза быстро сделала глубокий вдох и побежала.
Нет. Настал мой черёд действовать.
Я побежал вслед за ней.
– Ах, стой, не делай глупостей! – позвал меня Цукумоджуку, но меня это не остановило. Я мчался по коридору в погоне за Лизой Лизой.
Её спина выглядела такой маленькой, а плечи такими хрупкими. Я должен был опередить её.
Молодой человек на потолке определённо был похож на Антонио Торреса, но из его открытого рта торчали длинные острые зубы, угрожающие Лизе Лизе.
– Я съем тебя! Да, прямо тебя, малышка! Ва-ха-ха-ха! – в диком хохоте он оторвал ноги от потолка, завертелся в воздухе и бросился к Лизе Лизе.
– Я – защитница Джорджа Джостара! Я сражаюсь ради защиты его прекрасного рода! Дыши, Лиза Лиза! Индиго Овердрайв!
Сначала её голос звучал шёпотом, но свою фразу она закончила криком, махнув кулаком вперед… в тот самый момент, как я прошел мимо нее, и с пустыми руками, не имя плана, закричал:
– Эй! Никогда не смей бить девушек!
…и встал между Лизой Лизой и этим ужасным человеком.
|
|
Мое внезапное появление застало Лизу Лизу врасплох. На секунду наши взгляды пересеклись, но ее кулак не остановился. Ее губы раздвинулись, чтобы что-то сказать, и она ударила по полу в тот момент, как человек с клыками приземлился и посмотрел на меня.
По полу пробежалась рябь, которая образовала круг, заполненный каким-то сложным узором. Когда он задел того зловещего человека, он ударил по кругу в ответ, после чего мгновенно рассыпался, подобно песку или пеплу.
– Ооооо! Вау, Лиза, Лиза! – крикнул я.
– Ты идиот! – взвизгнула она, не переставая удивляться. Через секунду я упал спиной на пол, и с головы до ног меня потряс удар, будто только что меня поразила молния. Я упал в обморок.
Когда я проснулся, на дворе уже настало утро, и все было кончено. Стрейтс стоял у моей кровати и объяснял мне, что останки Антонио и Алехандро Торресов были вычищены, и что все провели ужасную ночь, прячась в своих домах, пока он со своими друзьями обходил остров, убивая таких монстров, как Алехандро. Он сказал, что они уверены, что остров находится в безопасности, и с восходом солнца жизнь на Ла Пальме сможет вернуться в норму.
– А Лиза Лиза? – спросил я.
– Всю ночь она работала с нами. Она устала и сейчас крепко спит.
– …она на меня злится? Я снова всё испортил и встал у неё на пути.
– Джордж, Джостары никогда не колебались перед тем, как подвергнуть себя опасности, и ты не исключение. Но ты всё ещё слишком юн. Не все твои стремления приведут тебя к успеху. Расти, и стань хорошим человеком, верным сердцем и сильным духом.
|
|
– …у меня есть силы, как у Лизы Лизы?
– …ты этого хочешь?
Хотел ли я этого? Я вздрогнул от самой лишь этой мысли.
– У отца Антонио были клыки, и он был… слишком молод. А ещё он мог ходить по потолку. Он сказал, что съел Антонио.
– Да.
– Вы сражаетесь с такими монстрами, Стрейтс?
– Да, это так. И мы упорно тренируемся, чтобы обладать мощью для борьбы с ними.
– …мне страшно. Я никогда не хотел бы увидеть чего-либо подобного. Если бы это произошло…уверен, я не смог бы и пальцем пошевелить. Мои ноги оцепенеют, и меня съедят заживо. Я не хочу, чтобы это произошло, мне страшно. Я не хочу ещё раз приближаться к таким людям. Я не хочу таких сил, как у Лизы Лизы.
Стоило мне сказать это, как я почувствовал себя настолько жалким, что заплакал. На время страх покинул меня, но теперь он вновь вернулся. Тот мучительный вид страха, от которого тяжело дышать; Я задыхался свозь собственный плач. Я был зол на себя за то, что плакал перед Стрейтсом, но в то же время мне пришла мысль: «Посмотрите, как я жалок, кто будет просить меня драться? Лиза Лиза намного храбрее, пусть она справляется с этим».
Я был ужасен, и это заставило меня рыдать ещё сильнее.
– Но ты же двинулся тогда, не так ли? – сказал Стрейтс, похлопывая меня по плечу.
Я ничего не сказал. То, что я тогда сделал, было глупым решением. Я засмущался.
Стрейтс и его компания решили остаться на Ла Пальме, пока не придёт время забрать Лизу Лизу в Италию. Они сказали, что займутся её серьёзным обучением, пока будут преследовать монстров. Мне не хотелось ничего слышать об этом, и поэтому я ничего не спрашивал. Мы с Лизой Лизой перестали встречаться взглядами, она говорила со мной всё реже и реже, а настроение в доме стало таким мрачным, что я стал с нетерпением ждать её ухода.
|
|
Пока я продолжал поправляться, сидя дома, меня решил навестить Цукумоджуку. Когда я спросил его, как идут дела в школе, я услышал, что едва ли не я единственный отсутствую на занятиях из-за шока. С другой стороны, Хулио начал приходить в школу каждый день и в значительной степени перенял на себя роль Антонио. Хотя, по его словам, у него не было планов продолжать меня преследовать.
– Элизабет упомянула это лишь мимоходом, но, видимо, семья Торресов на самом деле была английской. Я удостоверился в этом. Их настоящая фамилия – Хайтауэр. Антонио родился под именем Энтони, а Алехандро на самом деле был Александром. Они просто изменили свои имена, чтобы больше походить на испанцев. В Англии они занимались железнодорожным бизнесом, а обанкротившись, закончили свою карьеру здесь… возможно, именно из-за этой истории он гонялся за тобой.
– ………
Мне нечем было на это ответить. Всё было кончено. Семья Торресов приехала на остров сломленной и встретила на нём свою судьбу. Ла Пальма была ярким, полным радости местом; мне всё ещё тяжело было верить в то, что такая тьма пряталась в тени, или в то, что Алехандро действительно ходил по потолку с раскрытыми клыками.
– Спасибо тебе, – сказал я.
– За что?
– За то, что навестил меня.
Цукумоджуку сменил выражение лица.
– Да, что ж… когда всё стихло, мне стало нечем заняться.
– Ха-ха, и что? Меня это не волнует. У меня никогда не было друзей. Никто никогда не приходил ко мне играть.
– …ох. Прости.
– В этом нет твоей вины.
– Но это правда, мне кажется, я относился к тебе довольно холодно.
–? Да? Ты? Я никогда этого не замечал. Это потому что я – англичанин…? – я приготовился к ответу о том, что он просто меня недолюбливал.
Но то, что он ответил в действительности, не имело никакого смысла.
– Потому что я был детективом.
– …был? Я не понимаю, но… разве ты не всё ещё детектив?
– Возможно. Но я в этом больше не уверен. Нельзя называть себя детективом, если ты в этом не уверен.
– …аа?
– Хе-хе, ты так беззаботен, не так ли, Джордж? Но не думаю, что всю свою жизнь ты сможешь лежать, пустив всё на самотёк.
– ………?
– Время приближается. Давай поговорим об «уверенности». Я называю себя детективом. И я хорошо справляюсь с этой ролью. У меня были свои неудачи, и я допускаю ошибки, но при этом я всегда остаюсь спокойным. Почему? Потому что я уверен, что я – детектив, и смогу разобраться в любом деле. Вот почему я всегда без колебаний называл себя детективом. Ты понимаешь? По-моему, статус детектива – это честь. То, чем другие описывают тебя, а не то, чем ты описываешь себя самого. Художники, как правило, не называют себя мастерами или гениями. Они не называют свои работы шедеврами. Обычно, называть себя детективом точно так же смешно.
– …ну, того же ли я мнения? Мне не показалось странным, когда ты назвал себя детективом.
– И вот что странно. Почему всем кажется, что я просто не могу допускать просчётов? Тебе, другим, даже мне самому. Случаи, в которые впутывается детектив, всегда чрезвычайно запутанны и полны сюрпризов. Преступники постоянно используют тщательно проработанные уловки, и в последний момент всегда происходит хотя бы один сюжетный поворот. Должно быть, достичь правды без ошибок на своём пути совершенно невозможно. Может, один раз, но постоянно?
– Мм… но ты же сказал, что допускаешь ошибки.
– Да. Но, в конце концов, я всегда добираюсь до правды и раскрываю дело.
– Разве это плохо?
– Но также это ли не странно?
– Хм… ты находишься под большим давлением? То есть ты хочешь сказать, что все ожидают от тебя успеха, и тебя это расстраивает?
– Нет, ничуть. Я никогда чувствовал на себя давление. Я всегда добираюсь до правды.
– Хех. Так в чём проблема?
– Вот о чём я говорю! Проблем нет, и это проблема! Я просто обычный мальчик. Гарантированный успех должен быть для меня совершенно невозможным.
– Поэтому, несмотря на то, что ты всегда добиваешься успеха, ты считаешь странным тот факт, что ты это делаешь?
– В точку, – сказал Цукумоджуку серьёзным тоном, – Обычно, у людей нет настолько чётко определённых ролей.
– Мм… так ты думаешь, тебе недостаёт скромности?
– Нет. Я думаю, у меня нет нужды в скромности. Уверен, отсутствие скромности никогда не станет для меня проблемой.
– …так, всё всегда идёт по твоему плану, и ты знаешь, что так и будет?
– Да! Думаю, к чему-то мы с тобой придём, – сказал Цукумоджуку, пристально за мной наблюдая, – От этого исходит моя «уверенность». Я не верю, что мир был создан для меня; Но я знаю, что это так. Я говорю не о большом приливе уверенности, случающийся в моменты, когда всё идёт хорошо. Я имею в виду, что я был избран богом этого мира. И я знаю, что был. Вот почему я мог без малейшего стыда называть себя детективом, и это не вызывало у меня никаких проблем.
– …ух …что ж, ты очень удачлив. Но я не вижу в этом ничего плохого.
– Мы снова отходим от сути дела, поэтому позволь мне сказать, Джордж Джостар. Всё это время я находился в роли детектива, и я точно знаю, какого это. Нечто подобное не может происходить без проявления воли «бога». У меня есть некто, наблюдающий за мной, кто-то вроде бога, но не Бог.
–? …ха-ха, люди говорят: «Бог с нами».
– Богов не волнуют индивиды. Они не играются с любимчиками. Даже если они действительно дадут кому-то роль, они не станут манипулировать этим настолько, чтобы разрушить естественный порядок вещей. То, что есть у меня, имеет силу бога, но работает только для меня.
– ………
– Позволь сказать мне именно то, что я имею в виду. Скажем, я – Шерлок Холмс. Тогда я уверен, что у меня есть нечто за пределами этого мира, служащее мне Артуром Конан Дойлом[9]. Я уверен в этом так же, как уверен в том, что я – детектив. И у меня есть название этому нечто, которое даёт мне направление откуда-то не из этого мира. Я назвал его «Потусторонний».
Я решил, что он бредил. Он был слишком умён и слишком успешен, и либо его занесло, либо он действительно съехал с катушек. Или же его естественная скромность была подавлена и деформирована, пока он не поверил в этого хранителя.
Но на этом Цукумоджуку не закончил молоть чепуху.
– Но сейчас я говорю в настоящем времени, когда на самом деле это всё уже в прошлом. Как я говорил в начале, у меня больше нет уверенности, с которой я мог бы называть себя детективом. Мой Потусторонний оставил меня. Я – всё ещё я, но моя роль в этом мире больше не гарантируется Потусторонним. Потусторонний выбрал нового главного героя для этого мира… для этой истории. Тебя, Джордж Джостар. Это последнее, в чём я уверен.
Аа? Что за…?
– И единственная причина, по которой я могу быть уверен, что это ты, заключается в том, что тебе завидую. Я бы никогда не подумал, что лишиться причины своего существования может быть так ужасно. До этого у меня никогда не было таких мыслей. Это действительно говорит о том, насколько часто я воспринимал своё положение как должное, и какое душевное спокойствие мне это приносило. Конечно, в моей жизни были свои чёрные полосы, и порой случались грустные и болезненные вещи. Но пока я выполнял свою роль, я был всем доволен. И жизнь, наполненная удовлетворением - это то, за что нужно быть благодарным. Я знаю это, хоть мне и одиннадцать. И поскольку мне одиннадцать, я немного завидую тому, как ты украл моё положение. В конце концов, я всего лишь ребенок.
Я был вполне уверен, что не виноват ни в чём, в чем он меня обвинял, но кроме того, всё это была бессмыслица.
– Так это значит, я должен стать Шерлоком Холмсом и вести себя как детектив вместо тебя? – спросил я.
Он подмигнул мне.
– Ах! Ха! Ха! Нет, сомнительно. В твоей истории и так уже есть монстры и мистические силы, поэтому я сомневаюсь, что в конечном итоге ты станешь детективом, – усмехнулся он, – Думаю, ты сыграешь персонажа Джорджа Джостара в истории под названием «Джордж Джостар».
Ну да, конечно.
– Тогда всё нормально. Всё равно я так и планировал.
Цукумоджуку бросил на меня очень серьёзный взгляд.
– Ты так не думай. С Потусторонним на твоей стороне, твоё приключение будет несравнимо ни с чем. Позволь мне дать тебе один совет: ты должен верить. Верь в Потустороннего, и ты возьмёшь верх над свой судьбой.
Он подал это как пророчество, но я не мог воспринимать его слова всерьёз.
Тем не менее, я подружился с Цукумоджуку. К концу дня мы стали лучшими друзьями, о которых я всегда мечтал. Мы говорили обо всем. Мои истории всегда вызывали жалость, но вот рассказы Цукумоджуку о его приключениях были очень занимательными. Он был японцем, и его имя можно было написать на кандзи[10]. В его кандзи использовались цифры 9, 10, 9, 10 и 9. Даже в Японии ни у кого не было такого имени. Родился он в префектуре Фукуи[11], в маленьком городке под названием Ниши Акацуки. Когда ему было три года, его отец-археолог отвез его в Африку, а когда ему исполнилось пять, он прибыл на Канарские острова вместе со своей матерью. В шесть лет он начал работать детективом, но не только на Канарских островах, а и на материковой части Испании. Однажды его даже вызвали в Египет, чтобы разгадать одну тайну. Дела, которые он раскрыл, были такими же странными, как он и обещал, и после решения стольких невероятно запутанных задач не тяжело понять, почему он задался вопросом о боге на свой стороне.
Я больше не возвращался в школу. Вместо этого, я проводил всё своё время, играя с Цукумоджуку. Лизе Лизе уже почти пришло время покинуть нас, но я был так занят наслаждением дружбой, что в течение нескольких недель едва ли разговаривал с ней. Изначально я ожидал, что буду грустить, но ситуация стала похожа на прощание без слёз. Стрейтс и его таинственные спутники пришли на ужин, много ели и пили. Мама плакала, а Лиза Лиза казалась такой же эмоционально незагруженной, как и я.
Она просто сказала всем: «Я буду следовать своей судьбе», – и в самом деле не попыталась поговорить со мной.
Я не был… рад тому, что мне пора было уходить, однако у меня появился новый друг, и Антонио Торреса, источника моих мучений, больше не было рядом, поэтому я больше не беспокоился о будущем. Я подумал, Лиза Лиза была рада, что теперь ей не нужно всё время защищать меня, хоть я и не сказал ей об этом.
То, что я действительно сказал ей, звучало иначе.
После большого шумного ужина, когда все понесли свои напитки в сигарную комнату или на террасу, я услышал голос, зовущий меня по имени, и повернулся к Лизе Лизе, стоящей на том самом месте в своём зелёном платье.
– Привет, – сказал я, не зная, что можно было сказать ещё. Я знал, что должен был о многом ей сказать, но всё казалось мне неправильным.
– Ещё когда я была маленькой девочкой, я всегда удивлялась, почему я не была Джостаром, – сказала Лиза Лиза, – Я хотела, чтобы это было так. Тогда матушка Эрина была бы мне мамой, а ты был бы для меня младшим братом, а я была бы твоей старшей сестрой.
– …мм.
– Но когда я стала старше, я начала думать, что, может быть, даже лучше, что в действительности всё совсем не так.
– Почему? Потому, что если ты была бы мне сестрой, то я бы усложнил тебе жизнь?
Она засмеялась. Я уже долгое время не видел её улыбку.
– Джордж, не глупи. Нет. Как ты думаешь? Хотел бы ты, чтобы я была твоей сестрой?
– Ээ? Я даже не могу себе это представить. Не знаю, что тут и думать. Ты всегда будешь для меня Лизой Лизой.
И правда. Эта мысль, конечно, приходила мне в голову, но я просто не мог представить себе мир, в котором она была со мной в родстве. И я никогда не задумывался о том, хорошо ли, что это не так.
– Хорошо, – сказала Лиза Лиза, улыбаясь.
– Что?
– Ну, если бы мы были братом и сестрой, мы бы не могли пожениться.
– Аа?
– У меня пока что не возникло любви или чего-то подобного, но… я рада, что могу выйти за тебя замуж.
Жениться? На Лизе Лизе?
– Я не могу себе этого представить, – выпалил я. В этом не стоило сознаваться девушке, тем более Лизе Лизе.
– Хе-хе, ты такой грубый! – со смехом сказала она.
– Я люблю тебя, Лиза Лиза, – быстро ответил я.
Я понятия не имел, почему сказал это.
– Я тебя тоже, Джордж. Я тоже тебя люблю.
О чём мы вообще разговаривали?
Мы легли спать, а когда утром, проснувшись, пошли провожать её, она просто помахала мне рукой, и я даже не могу вспомнить, сказала ли она что-нибудь ещё напоследок. Мы с мамой вернулись в дом одни, и я пошёл играть с Цукумоджуку.
В новом году нам с Цукумоджуку исполнилось двенадцать лет. Проводя время вместе, мы часто сталкивались с загадками, и на Канарских островах я впутался в не менее чем три дела серийных убийц.
– Какого чёрта? Я всё ещё отлично справляюсь с детективной работой, – сказал однажды Цукумоджуку, почёсывая голову. Он был очень, очень умён, и мне не удавалось быть полезным даже на уровне Ватсона.
В тринадцать лет мы разгадали пятнадцать загадок запертых комнат, в четырнадцать мы схватили двух серийных убийц, а когда нам исполнилось пятнадцать, мы обнаружили, что пятнадцать загадок запертых комнат двухлетней давности на самом деле были работой одного человека, и так поймали настоящего убийцу. Под «мы» я подразумеваю преимущественно Цукумоджуку.
Я думал, что в старшей школе мы точно так же проведём время, но вскоре после поимки убийцы с пятнадцатью загадками запертых комнат Цукумоджуку должен был вернуться в Японию, и из-за этого я много плакал. Я действительно не представлял, как смогу пройти через всё в одиночку.
– Ха-ха-ха, вот и проявил себя Потусторонний, – сказал он, стоя в доках. Я давно не слышал этого слова.
– Это не смешно, – сказал я, хоть и знал, что он никогда не шутил.
– Я серьёзно. Ты помнишь, что я сказал тебе, когда мы разговаривали в первый раз? То, что я сказал тебе запомнить?