В каких жанрах писали? Что думали историки о своем ремесле, о целях работы?
Бернард Гене. История исторической культуры Средневекового Запада.
Майкл Кленчин. От памяти к письму.
До недавнего времени исторические сочинения СВ привлекали исследователей только в двух аспектах: источниковедческом и историографическом. Например, книги Вайнштейна. Сегодня на первый план выдвигаются проблемы социокультурного характера. Книга Гене написана именно в этом ключе.
В СВ мало задумывались о природе исторического знания. Но редко кто сомневался в его полезности. Гуго Сен-Викторский определял историю как основу всякого учения, в т.ч. и священного. Генрих Хантингдонский: человек должен знать свое прошлое, потому что этим он и отличается от животного. Считалось, что история доставляет удовольствие, подает примеры для подражания, помогает поддерживать, устанавливать и отменять законы и привилегии, трактовать божественную волю. Вспомогательная дисциплина по отношению к морали, богословию и юриспруденции.
Считалось, что все делается выдающимися людьми, совершающими божественную волю. Поэтому так много деяний (res gesta). Обязательный набор фактов. Только бог может упомнить все. Не надо писать о недостойном, неприличном, например, о людях низкого звания. По этой же причине не считали нужном писать о чем-то таком, что выпадает из нормального течения вещей, например, о народных восстаниях. Но многие историки были готовы сообщать о фактах даже не достаточно достоверных, но нравоучительных.
Всякое событие старались поместить в пелеологрическую перспективу (как развивался мир от сотворения до конца). Это было обусловлено и слабым разграничением гражданской и священной истории. Книги ВЗ воспринимались в аллегорическом смысле. Во времена Крестовых походов и возникновения университетов в связи с возросшим интересом к Палестине (еврейское богословие воспринимает ВЗ как историческое повествование истории своего народа). С XII в. положение меняется. Теология проникается историей. Историки, раньше строящие рассказы о ранних временах на основе языческих авторов (Беда Достопочтенный), начинают проявлять все больше интереса к Библии. Апогеем сближением явилась «Школьная история Петра Книжника» (3-я четверть XII в.), впервые познакомившая западную публику с ВЗ.
Отношение историографии с юриспруденцией были сложными. Многие хроники были вызваны к жизни в желании защитить права своей корпорации. Фигурировали даже в судебных процессах. Относительно некоторых памятников вообще не понятно, это хроника, в которой очень много вкраплений документов, или картулярий с хронографическими пассажами. Сен-Вертенский картулярий, например.
Даже право, особенно обычное, также испытывало определенную потребность в истории. Но юристы применяли минимум исторических знаний. Особенно это верно для эпохи рецепции римского права с акцентом на вневременности, вечности, естественности законов. Lex tracius scripta est. С другой стороны это акцент на сиюминутных интересах. Не случайно, что там, где культура была в руках историков (Сициллия, Прованс, Лангедок), почти нет хронографических текстов. Лишь постепенно по мере того, как обращение к прошлому стало неотъемлемой частью политической дискуссии и важным элементом этногосударственнйо интеграции, история стала превращаться в самостоятельную дисциплину.
В XIV в. история начинает выделяться в каталогах. В XV в. гуманисты возобновляют традицию сочинения трактатов об истории. В 1504 г. создается кафедра истории.
Кто писал историю? Людей было немало, но очень немного таких, кто посвятил бы себя ей исключительно. Для большинства это был всего лишь один из способов служения господу, причем, не самый важный. До IX в. (в Германии – до XII в.) историк чаще всего – епископ. Он, помимо всего прочего, был посвящен в текущие государственные дела. Но начиная с Каролингов епископы настолько заняты политикой и администрированием, что им некогда самолично заниматься историей. Они поручают составление хроник кому-нибудь из своих доверенных лиц, обычно – одному из каноников. В результате центрами европейской историографии в IX-XII в. становятся соборные капитулы.
В дальнейшем в связи с ослаблением роли капитулов в церковной жизни и возникновением новых орденов историческое творчество сосредотачивается в монастырях. Не каждый монастырь был центром историописания. Большинство скрипториев имело другую специализацию. Много зависело от того, к какому ордену принадлежал монастырь. Наибольший интерес проявляли бенедиктинцы. У них были лучшие архивы. Клюнийцев история почти не занимала. Они стремились обрести бога по ту сторону времени, видели в прошлом главным образом предмет для философских спекуляций.
Развитие цистерцианской историографии сдерживалось пунктом общеорденского устава, который запрещал монахам без разрешения главы ордена заниматься каким бы то ни было сочинительством. Труды доминиканцев – особая статья. У них не было старинных архивов, они перемещались с места на место и черпали сведения почти исключительно из книг, писали не анналы обители, а учебники и справочники. Автор самой большой СВ энциклопедии – Винцент из Боре. Бернард Ги, инквизитор.
Францисканцы интересовались в основном современностью и недавним прошлым, например, Крестовыми походами. Они создали ряд очень ценных географических сочинений. Но они не оставили заметного следа в историографии.
До XV в. подавляющее большинство историков – люди духовного звания. Но далеко не все из них – церковные историки. Многие были на службе у светских сеньоров как капелланы, казначеи. Искали патронов среди мирян. С XIII в. на сцену выходят историки-миряне. Сначала мы имеем дело с городскими хрониками. Иногда анонимными. Это могли быть государственные служащие, от скромных чиновников французских королей до канцлеров флорентийской республики. Упор на национальную, а не всемирную, орденскую или локальную историю. У них шире кругозор, разнообразнее источники. Они более сведущи в делах текущих.
Источники информации. Важное место занимали собственные сочинения и рассказы очевидцев. Гильом Тирский (общая история Крестовых походов) говорил, что историк просит милостыню у очевидцев. Ссылки на устные свидетельства были, как правило, вынужденными. О современных или недавних событиях можно было судить только по воспоминаниям наблюдателей. 100 лет – приблизительный отрезок времени, доступный памяти. Для многих историков это было современностью.
Дальше наступала история, древность. Она была известна только по текстам, или почти только по текстам. Сталкиваясь с нехваткой сведений, историки иногда обращались к эпосу. Сигберт из Жан-Блу (XII в.) обращался к Песне о Роланде. Но в общем и целом историки СВ считали, что народные сказания – не слишком надежны. Они живо интересовались материальными останками древности. Особенно надгробными надписями. С их помощью можно было уточнить хронологию. Но их почти никто не умел читать, главным образом – из-за аббревиатур. Рауль Глабер, бургундский хронист XI в., ездил везде, потому что читать умел.
С XIV в. положение меняется. Возрождается эпиграфика, первые коллекции надписей и монет.
Многие СВ историки утверждают, что использовали архивные документы. Но изучение старых грамот было сопряжено с большими проблемами. С XI в. архивы находились в одном месте, но там не было каталогов. В Англии первый каталог – 1320 г. Получить документ в руки, не все могли его прочитать. Поэтому переиначивание оригинального текста не обязательно имело причиной тайный умысел.
Большинство СВ историков избегало цитировать или пересказывать документы из опасения наскучить читателю. Текст документа приводили в основном те историки, которые думали не столько о занимательности, сколько о том, как защитить имущество. Не случайно такая хроника часто напоминает картулярий.
История часто оказывалась в кругу сугубо местных событий. Это никак не способствовало созданию современных национальных хроник. Не пускали и чужаков работать с архивами. Только к концу СВ, когда историкам оказывали более радушный прием князья и аббаты, возникает такая ситуация, что историк работает в разных архивах и может ссылаться на них. Но по-настоящему перемена произошла только в XVII в. Иногда не пускали, потому что не хотели себя обременять.
Только в результате работы в разных архивах историки поняли, что интересующая информация может быть вообще в другом архиве. Наиболее очевидно это проявилось в работе генеалогистов, которые приступили к работе в XIV-XV вв.
В поисках книг историк сталкивался с проблемами. Скудность библиотек, особенность их комплектования. СВ библиотеки были ориентированы либо на отправление литургии и проповеди, либо на подготовку грамматиков, учителей словесности, либо богословов или юристов. Непрофильных книг (в т.ч. по истории) не касались веками. Владелец часто даже не подозревал об их существовании. Хроника Генриха Хантингдонского. Середина XII в. Дошла в единственной рукописи, которая стала известна в НВ.
Далеко не все жаждали давать книги до XIII-XIV вв., когда появились читальные залы, где книги лежали прикованные цепью на специальных пюпитрах. Исторические книги, оседавшие в библиотеке, были в основном сочинениями античных и ранних СВ авторов. По ним учились читать и писать. Можно было понять, что происходило на западе до Карла Великого. Но дальше – туман. Историки-современники, как правило, не знали о работе друг друга.
Распространение и сохранность произведений зависели от случайностей. В Англии XIII в. хроника Сигберта из Жан-Блу попала туда с опозданием на 90 лет. Тем не менее источники искали настойчиво. Запрашивали в Риме, например.
Память людей того времени была, видимо, очень цепкой. Но доверяли ей не все и не всегда. Делали выписки. Вильям Мальсберийский записывал в черновик все. Кто-то делал выписки на особых листах. По большей части это были пространные выдержки из сравнительно немногочисленных источников. Их организовывали в систематические досье. Иногда это потом воспринималось как самостоятельное произведение, достойное переписи. Янка из Чарнько. До нас дошла и хроника, и тематические подготовительные досье.
Работа СВ автора – компиляция. Это слово тогда произносилось не с осуждением. Хронист подчеркивал, что он сочинил написанное не своим «несовершенным недоразумением», а свел воедино труды уважаемых ученых. Особую популярность жанр компиляции приобрел в XII в.
Владимир Карлович Ронин. Он показал, как сообщения анналистов VIII-IX вв. редактировали на протяжении X-XI вв. Наверняка автор IX в. лучше понимал автора VIII в., чем мы. Благодаря разъяснениям мы можем много чего понять.
С точки зрения современного исследования ссылки СВ писателей крайне неаккуратны. Но указать четкую ссылку было тогда невозможно. В XII в. разбивкой книг на главы занимались юристы. Но хронистам это было в диковину. Даже названия книг порой не были общепризнанными, устоявшимися. Многие книги исторического содержания существовали вообще в одном экземпляре. Поэтому было полезнее сообщить, в какой библиотеке находилось данное сочинение.
Стремление сообщить все, о чем удалось узнать. Предоставляли читателям решать, что истинно, а что ложно.
Понятие «достоверность» связывалось с авторитетом. Историки столь эпохи не столько анализировали свидетельство, сколько взвешивали свидетелей. Наиболее авторитетным было мнение венценосных отцов и высших прелатов церкви. Высочайшее одобрение текста имело большее значение, чем свидетельство первоисточника. Начиная с IX в. зафиксировано множество случаев разоблачения подделок, действительных и мнимых. Изготовлением фальшивок занимались многие крупные хронисты, и даже некоторые теоретики исторической критики.
Вплоть до XV в. не видели разницы между нарративными и документальными текстами.
Идеология. Для античности главным было выяснить причинные связи между фактами. Для СВ – определить их место во времени. Идея овладеть временем как некой сущностью, заключить его в эсхатологическую схему. Интерес к хронологию подогревался и насущными проблемами. Например, необходимостью рассчитать день Пасхи. Историк сталкивался с сосуществованием разных систем летоисчисления. Дионисиево летоисчисление, победившее в XI в., способствовало созданию таблиц правления и составления списков королей, епископов, пап. Сплошь и рядом историю сводили к хронологии.
Географии уделяли меньше внимания. Карты, свидетельствующие о новой манере постижения пространства, появляются в хрониках только в XII-XIII вв. Матвей Парижский. Геральд Комбрейский. После этого историки обычно ограничивались составлением причудливых переписей стран, королей, городов. Когда они включали топографический экскурс, материалом часто служили труды древних писателей. Исидор Сивильский мог бы достаточно много знать об Англии. В Испанию переселилось довольно много бриттов. Но все, что он пишет об Англии, списано у Юлия Цезаря.
Личные впечатления и рассказы очевидцев играли важную роль. Но был рецидив антикизирующего эрудитства в Реннесансе. Интерес к географии и лингвистики. Свежая информация сплошь и рядом переосмысливалась с точки зрения современных представлений.
В раннее СВ 3 жанра – анналы (краткие, сухие, обезличенные погодные записи, притом, что записывался даже далеко не каждый год). Хроника (известна уже в поздней античности, например, Евсевий Кессарийский). Там была единая авторская концепция. Оптимально – освящение всей человеческой истории с начала времен с привлечением трудов предшественников. История (унаследованная от античности, но менее популярная). Сосредоточение на каком-нибудь одном событии, упор на занимательность и красноречие, повышенный интерес к личности, слабое внимание к хронологии вплоть до ошибок. На западе – Нидгард, двоюродный брат Карла Лысого и Людовика Немецкого, который написал историю междоусобных войн. Биография, списки королей. К XII в. различия начинают стираться. Компиляция анналов кем-то, пополнение хроник записями о текущих событиях. Начинается сближение хроники и истории. Хроника начинает вникать в обстоятельства и причины, история поворачивается лицом к хронологии.
Зачет 28.
12.12
Стиль языка.
Со времен Григория Турского было принято жаловаться на свою необразованность, не позволяющую писать высоким слогом. В большинстве случаев это всего лишь топос или кокетство. Тот же Турский был весьма образованный, обладал очень большим словарным запасом. К простоте намеренно стремились, главным образом из опасения растерять своих читателей. Впоследствии, когда появляются более демократические жанры хронографии, в т.ч. на народных языках, боялись растерять своих слушателей.
Есть некоторые очень яркие свидетельства. Салютерн, автор Хроники, писал, что стремиться писать так просто, чтобы быть понятным даже своей племяннице. Писали достаточно сложным языком, подражая античным писателям. Проникали в их текст, осваивали их лексику, обороты. Иногда встречаем парафразы непростых античных фраз в СВ источниках.
Они считали, что о высоком нужно писать возвышенно. Поскольку писали в основном о королевских особах и проч., это было неизбежно. Упражнялись в этимологиях, прибегали к богословским и математическим манипуляциям с цифровым материалом. Все цифры должны были разлагаться на 3 и 4. Использовали античную терминологию там, где это не имело никакого смысла («сенат» вместо «королевский совет», «консул» вместо «граф»). Переиначивали на античный лад топонимы.
В погоне за успехом СВ авторы постепенно переходили с латыни на новые языки. Окончательно так и не перешли. Традиция писать диссертации на латыни сохранялась до второй половины XX в. В церковных вузах Ватикана преподавание на латыни шло чуть ли не до начала 80-х гг. XX в. По мере продвижения к концу СВ все больше и больше текстов на народных языках. Иногда употребляют как общее название (volgare).
Но первоначально литература на volgare была совсем другой. Это была художественная литература. Если говорить о романских языках, то это была любовная литература, почему за ней и закрепилось слово «роман» и возникло слово «романтика». Эта литература была сплошь и рядом стихотворной. Рифма возникла в СВ. Античность знала только ритм. Рифма первоначально была примитивной (AA – BB). Жонглеры, которые с X-XI вв. начали сочинять свои произведения, писали именно такой рифмой. Проникновение народных языков в хронографию ознаменовалось усилением тенденции писать в стихах. На латыни тоже писали в стихах, например, эпитафии, эпиграммы. Теперь стихами стали писать и на латыни – по крайней мере, рифмованной прозой. В XI-XII вв. так писали Ордерик Виталий и Квитор Ножанский.
По мере того, как общение с книгой становилось все более визуальным, стихотворная хронография стала утрачивать свой смысл, в частности, неизбежность подгона материала под рифму и размер. Фруассар в 1369 г. перешел на прозу. Сохранился только прозаический вариант его хроники.
Самая ранняя литература предполагала участие аудитории, которая подпевала, выкрикивала слова. В «интимном» чтении этого всего нет, значит, исчезает резон.
С XIV в. растет число переводов с латыни на народные языки. Это касается всех отраслей науки. Латынь все еще оставалась официальным языком законодательства, церкви, дипломатии, науки. Национальные языки в это время получают столь очевидные права гражданства в культуре, что стало прилично переводить с них на латынь.
Лексические трудности. На народном языке не удается воспроизвести полностью правила риторики (Пьер ле Бо, XVI в.). С другой стороны, как передать на латыни слова «артиллерия» или «парламент»?
Насколько знали соответствующий текст, насколько велико было его влияние на современников? Вплоть до последних десятилетий интересовались по преимуществу наиболее оригинальными произведениями, которые содержали новые факты или размышления, отсутствующие у других авторов. Но если они сообщали какие-то оригинальные мысли, которые мы не находим у других авторов, это вернейшее свидетельство того, что их не читали. Многие очень ценные с точки зрения информации или выдающиеся по уровню осмысления событий сочинения дошли до нас всего в одной рукописи. Таковы сочинения Иоанна Солсберрийского (английский автор XII в., описывает гражданскую войну) или Жуан Виля. Труды многих дошли в ничтожном количестве рукописей (Ардерик Виталий, Саксон Грамматик – 3 экземпляра, большая хроника Матвея Парижского – 4 экземлпяра). Но «Жизнь Карла Великого» Эйнхарда – 80 списков, сочинение Беды Достопочтенного – 164 списка.
Какие авторы пользовались наибольшим авторитетом, больше всего читались? Это были сочинения некоторых античных авторов, преимущественно позднеантичных, хотя есть исключения. Большим успехом пользовался Юстин. Иосиф Флавий (писал о Святой Земле) в СВ считался самым объективным из античных историков, поскольку думали, что он единственный сохранил упоминание о распятии Христа. Текстология доказала, что это позднейшая вставка.
Аррозий. Августин получил написать ему обоснование тезиса, что гибель Рима в 410 г. – это еще не конец. Он написал в итоге истории всех кошмаров, которые были в римской истории. Августин был страшно недоволен. Но Аррозий работал с очень многими текстами, о которых мы толком не знаем. При всей странности этого уклона, он дал обзор римской истории. Кроме того, он писал о странах, о которых вообще почти не писали античные авторы. Мы знаем всего 4 античных авторов, которые хоть что-то сообщают об Ирландии, один из них – Аррозий.
Большой популярностью пользовались развлекательные тексты. Очень ценили Светония. Многие подрожали ему (тот же самый Эйнхард). Все эти авторы дошли в огромном количестве рукописей.
Валерий Максим, который сделал выжимки из сочинений нравоучительного характера, безумно популярен. Сохранилось 600 рукописей его.
Значение этих цифр нельзя аблсолютизировать. До нас дошли не все рукописи. Кроме того, не одинаковым был резонанс. Если книга, условно говоря, имелась в библиотеке Сорбонны, она ходила среди студентов, а если в монастыре, то ее могли не доставать столетиями.
Показатель популярности – географическое распространение. Авторы с европейской известностью – Аррозий, Кассиодор, Беда. Даже «Книга Понтификов» имела ограниченное хождение. До сих пор не выявлено ни одной ее английской, испанской или южно-итальянской рукописи. Хроника Оттона Фрейзенгердского, последняя часть посвящена истории будущего. Она обнаружена только в библиотеках южной Германии, включая Австрию. Вильям Мальсберийский – только в Англии. Всеобщая хроника Испании была известна только за Пиренеями. Хотя, все эти тексты представлены довольно большим количеством. Большинство же памятником имело лишь региональную или даже локальную известность. Сплошь и рядом это были хроники данного монастыря (при этом хроник самых важных монастырей не существует), или хроники какого-либо капитула, епископства, или городская хроника.
Успех произведения зависел от многих факторов. Темы-фавориты: священная история. До XII в. в Европе ее знали очень плохо. Знали только НЗ. К истории древнего Рима питали пристрастие, в основном, в Италии.
Эпоха Крестовых походов – интерес к востоку. Породила новые жанры и поджанры. В XII в. возникла литература о Троянской войне. Постоянным вниманием пользовались повествования о начальном, как правило – героическом периоде национальной истории. Для английских историков – рассказы о короле Артуре. Во Франции интересовались франками, Хлодвигом.
Кроме того, важную роль играл размер сочинения. По этой причине веками очень популярными были маленькие тексты вроде Евтропия. Здесь же надо искать причину того, что автор (Матвей Парижский) делал выжимку из своих собственных сочинений. Историческая культура СВ была культурой резюме и кратких пособий. Тем красноречивее успех огромных сочинений вроде больших французских хроник или энциклопедии Винцента из Бове.
Что они читали? Исторические знания базировались на 10-20 книгах, в основном – поздней античности и начала СВ. Более половина из них – в списке «рекомендованной» литературы, составленном в VI в. Кассиодором. Это Иосиф Флавий, Евсевий, Иероним, Аррозий, собственная трехчастная история Кассиодора. В раннее СВ список пополнился сочинениями Исидора Сивильского, Беды, Павла Дьякона. В дальнейшем – малооригинальными сводками. Очень популярными были фантастические истории, например, Жоффруа Монмутского.
Эпоха Каролингов была отмечена осознанным поворотом к античной литературе, в т.ч. хронографии. Подавляющее большинство античных текстов дошли именно благодаря античным копиям. В это время знали гораздо больший круг людей. Читали Саллюстия. В эпоху Возрождения – снова поворот к античности. Тогда были найдены многие другие тексты, почти неизвестные до этого. Например, Тацит. Список Кассиодора составлял основу исторического знания вплоть до НВ, это первый список печатных книг.
Известность ранних авторов может объясняться двумя обстоятельствами. Огромный кругозор, т.к. они жили еще в эпоху живой Римской империи или вскоре после ее гибли. Эти сочинения были интересны для людей из самых разных стран. С другой стороны, еще не было утрачено культурно-политическое единство западной Европы, что облегчало распространение произведений. Пути распространения были не всегда логичными с точки зрения географии. На рубеже VI-VII в. по желанию Григория Великого огромное количество книг Библии было направлено в Англию. Говорят об итало-английской семье рукописей.
Напротив исторические условия эпохи феодальной раздробленности затрудняли миграцию рукописей. В XVI-XVII вв. – становление крупных национальных государств, активизация международных контактов. Но положение почти не изменилось. История – национально-партийна. Но XVI в. – великие религиозные дебаты. Они, несмотря на раскол Европы, в известном смысле объединили Европу в культурном отношении. Дискурс был единым. Это время дало историческому творчеству более широкие перспективы. Стали читать «врагов».
Познания образованных мирян и клириков были примерно одинаковы. Но есть различия. Миряне предпочитали читать на новых языках, интересовались национальной, недавней историей. Они писали для других людей. Для более широкого круга людей, для людей попроще. Духовенство в целом не приветствовало это.
Духовенство с одной стороны и королевская власть с другой по-разному использовали историю. Все объясняли из прошлого. Но если церковь аппелировала к священной истории или к эпохе апостолов или Вселенских соборов, то светская власть обращала взоры к недавнему прошлому и искала в нем не примеры для подражания, но прецеденты. Эпоха противостояния императоров и пап очень хорошо документирует это обстоятельство. Сторонники императоров иначе аппелируют к истории.
До рубежа XIV-XV вв. история никогда не преподавалась на западе как особая дисциплина. Когда стала преподаваться, это касалось Италии. Только в XVI в. впервые возникла кафедра истории. Можно было считаться образованным, имея смутное представление о прошлом. Они путаются даже в недавних событиях, происходивших на памяти их отцов.
Для грамотных основным источником исторических знаний были краткие таблицеобразные пособия с перечнем имен, дат, эпох. С XIV в. появляются календари, прежде всего – в Италии. Это были еще более странные тексты. Сообщали не только точную дату основания ордена, но и точную дату начала потопа. Но все-таки это тексты, которые читали грамотные люди. А большинство, даже в эпоху Возрождения, было неграмотным. Знали то, что могли слышать в проповедях, песнях жонглеров, на фресках. Таблицы и календари рассказывали только о самых ярких эпизодах прошлого.
Необразованность СВ аудитории была главной помехой для развития историографии. Даже знающие люди сплошь и рядом упрощались, если стремились хотя бы к тому, чтобы ими заинтересовались меценаты.
Заботы СВ историков не особенно отличались от наших – найти источник и все такое.
19.12
Агиография
В широком смысле слова почти что совпадает с богословием, т.к. включает в себя изучение текстов, относящихся к святости. В узком и наиболее употребительном смысле слова – изучение житийной литературы и иных текстов, связанных с жизнью и мученичеством каких-то конкретных персонажей.
Этот жанр зарождается еще в античности. Наверняка еще в I в. н.э. У нас просто нет столь ранних свидетельств. Но у нас есть целый ряд текстов, так или иначе относящихся к святым, жившим в эпоху гонений на церковь, а также к IV-V вв., к эпохе победившего христианства.
Самый древний жанр – мученичество. Точно записывали уже со II в. В них акцент делается на само мученичество, на события, связанные с принятием добровольной смерти. Там нет рассказа о жизни. Установлено, что многие мученичества имеют своей основой протокол допроса в местном римском суде или в какой-то иной публичной инстанции. Схема такая: какому-нибудь местному начальнику становится известно, что есть кто-то, кто отказывается поклониться статуе императора. Ему говорят: он христианин. Человека вызывают. Тот такой – ну, да, я отказываюсь. Его казнят. В ходе мук тоже совершаются чудеса. Масло кипящее не трогает и все такое. Достоверным мученичеством считается мученичество Петуи из Северной Африки (нынешний Тунис). До IV в. этот жанр был единственным. Мученичество = мартирия.
В IV в. появляются тексты иного рода. Это жизнеописания каких-то священнослужителей. Древнейшим текстом считается житие св. Антония, египетского монаха, написанное Афанасием. Для восточной церкви оно стало образцом, если речь идет о монахах. Здесь сочетаются христианские представления о святости с античным жанром биографии. Рассказывается, где родился, кто родители, где учился, какие-то важные вехи его жизни. Потом – обращение к богу. На западе это житие было известно. По подобию жития св. Антония на рубеже IV-V вв. Сульпиций Сивер написал житие св. Мартина Турского. На западе оно стало образцом.
В античности, хотя других жанров не было, но были намеки на возникновение новых жанров. Это панигирики христианским императорам. Например, Евсевий Кессарийский написал панигирик Константину, хотя тот принял христианство только на смертном одре. Более очевидный пример – панигирик Феодосию Великому (ум. 395), который составил Амвросий Медиоланский. Это еще не житие какого-то императора, но уже что-то угадывается.
С V в. появляются жития в собственном смысле слова. Смешение двух жанров: светского и церковного. Обилие житий от V-VI вв. ошеломляет. Галлия, Италия, Византия – очень много. Есть и в Африке, и в Испании. Происходит девальвация святого и самого слова «святой». Слово «sanctus» на западе употребляется всуе. Практически стало синонимом слова «епископ» или «почтенный человек».
Как строится житие? Выводить общую формулу очень сложно. Нужно различать ситуацию, при которой автор хорошо знал этого святого (лично или хорошо знал людей, которые его знали). В этом случае – конкретный материал. Иногда доподлинно известно, что автор мог судить о нем только из вторых рук, причем, из таких, которые писали за много веков на него. Алкуин написал житие св. Мартина, притом, что он прекрасно знал авторство Сульпиция и полагался практически только на него. Он хотел немножко иначе расставить акценты (как в Каролингское время понимали святость), но ничего не мог добавить к тексту. Есть случаи, когда житие практически высосано из пальца. В позднюю англо-саксонскую эпоху (X-XI вв.) в разных местах Англии возникала потребность в своих культах святых. Такие жития состоят из клише. Это все равно источник по той эпохе, когда оно было написано. Но ценность гораздо меньше.
Если же говорить о настоящих житиях, то они строятся примерно так:
2 варианта.
Говорится, где родился святой. Если место было знаменитое (в частности, такое, откуда уже происходили святые), автор говорил: «вполне логично, что он там родился». Если нет, говорил: «святой его прославил». Далее – о родителях, о семье. Жития этого времени – жития знатных людей. Зачастую – заоблачная знать. Есть жития поздних римских аристократов, чьи владения были разбросаны от Британии до Африки. Но даже если это не так, это почти всегда люди знатные. Обычно говорится, как звали отца и мать. Иногда могут быть сведения о более ранних предках. Указание на знатный род. Рассказ о детстве. 2 шаблона: либо говорится, что ребенок был с детства очень религиозным, тихим, послушным и все такое, либо, что был как все, безобразничал, а потом – озарение, и сразу все изменилось. Потом – варианты в зависимости от того, что за семья, какое время на дворе. Чаще всего родители говорят, что он должен пойти по военной или государственной службе, тот не соглашается. Либо родители говорят, что ему суждено быть священником, либо ругаются на него, святой уходит из дома. Частый сюжет – требование родителей о женитьбе. Святые отказываются. Родители настаивают. Довольно часто говорится, что послушный сын женится, но в брачную ночь начинает объяснять своей невесте, что он не хочет, переубеждает ее. Иногда говорится, что они вместе уходят в монастырь (в разные, естественно). Иногда основывают два монастыря. Это практически всегда на территории их же владений. Иногда уводят туда с собой кучу рабов.
Житие св. Милании. Северо-африканская аристократка. Это житие дошло только на греческом. Есть более поздние латинские переводы, но их ценность невелика. Она росла вся из себя правильная, ее выдают замуж, у нее рождается ребенок, которого она терпеть не может, потому что он ее отвлекает. Потом – еще один, но умирает. Старшего она тоже уморила.
Бывают и другие варианты, гораздо более симпатичные. Молодая вдова. Сеголена – южногалльская святая первой половины VII в. Она овдовела в 24 года, у нее были дети, но она заявила, что уходит в пустынь. Ее рабыни помогают ей вести святой образ жизни. Она ест только ячменный хлеб, вина не пьет, оливковое масло не использует (а пшеница, виноград и олива – средиземноморская триада, так что она аскет тот еще). Но иногда она пьет грушевый сок.
Святые отказываются о мира. В СВ, когда продолжительность жизни была невелика, то сплошь и рядом оставались вдовы, в том числе и королевские особы. Их деятельность зачастую осмысливалась как святая деятельность. Рассказы о том, как они раздавали милостыню, поощряли создание монастырей, строительство храмов, переписывание книг и все такое. Например, Маргарита Шотландская, жена Малькольма III, внучка Эдмунда Железнобокого. Пример добродетельной королевы.
С мужчинами вариантов больше, поскольку более разнообразны были и возможности. Многие из святых, в т.ч. св. Мартин, были воинами. Потом им является Христос, они отрекаются. Постепенно возникает представление о том, что святым может быть воин и государь. Тут кое-что зависит от традиции. В армянской церкви это абсолютно невозможно. У них царь вообще не может быть святым, потому что проливает кровь по неизбежности. Последний святой, канонизированный армянской церковью, жил в XVIII в. В православии и католичестве отношение иное. На западе то же самое. Людовик IX. Другой яркий пример – св. Фердинанд Кастильский. Есть довольно много случаев, когда кого-то объявляли святым много времени спустя, например, Карла Великого.
Все-таки большинство житий СВ – жития священнослужителей.
Если посмотреть на список римских пап, можно увидеть, что до поры до времени они практически все святые. Это не значит, что у нас есть жития всех, но тем не менее. Во многих епископствах был список своих святых. В монастырях иногда были свои святые аббаты. Тут многое зависит от исторических и географических обстоятельств.
В какие эпохи появляется много святых?
Эпоха мученичества, гонений на христиан. Других таких же ситуаций почти не было. Но были случаи гонения. Есть большая группа агиографической литературы – Кордовские мученики, начало IX в. Похожие ситуации возникали в период межконфессиональных конфликтов. Например, Византия эпохи иконоборчества. Это вообще едва ли не главный источник по изучении Византии этого времени. Ливан дал минимальное количество житий, но когда где-то имели место массовые мученичества – новый всплеск. Япония начала XVII в.
Эпоха христианизации. Св. Бонифаций Майнцский, апостол Германии. Миссионер, принял мученическую смерть. Привел западную церковь в какое-то вменяемое состояние. Святой Патрик не принимал мученической смерти, но эта эпоха в Северной и Восточной Европе дала много житий. Св. Олаф, креститель Норвегии. Жил на Руси, в Новгороде был храм, ему посвященный. Но это был храм скандинавский. Русские жители плохо знали, что это за культ. Отсюда возникло странное выражение – «олух царя небесного».
Дальше обобщать сложно, т.к. многое зависит от страны. Испания, самая католическая страна, дала минимальное количество житий. Иногда за 100-200 лет нет вообще никаких житий, хотя «кандидаты» были. Например, в Каталонии ок. 1000 г. жил аббат Алиба, он же епископ г. Виг. Сыграл в истории Каталонии примерно такую же роль, как Сергий Радонежский у нас. Благословил на успешный поход на Кордову. После его смерти – маленькое циркулярное письмо.
Многое упирается в представление о святости, о том, что такое монастырь. Например, в Испании монастырь, прежде всего – юридическое установление. В Галлии – центр святости.
Откуда вообще знали, что есть святые? В своей местности могла быть традиция, а как знали, что есть святые в других странах? Вопрос о так называемых мартирологах. Это жанр, начало которого очень сложно датировать. Версия: родился в Ирландии в VIII в. и оттуда распространился по всей Европе. Но из Ирландии пытаются вывести что угодно, так что вряд ли. Версия: появляются в IX в. в Галлии, в Лионе и Вьенне. Мартирологи Флора Лионского и Адона Вьеннского. Могли послужить образцами всем остальным, в том числе и римскому мартирологу. Это вообще какая-то загадка. Никто не сомневается, что в Риме было наиболее организованное почитание святых всего христианс