Она двинулась вперед через трупы и ихор на полу, онемевшая и отяжелевшая, со знанием своего провала. После всего, что она сделала, не было никакого способа спасти их. Они ждали ее – Джейс, Саймон, Изабель и Алек с Магнусом. Магнус выглядел болезненным и очень, очень уставшим.
– Себастьяна мертв, – сказала она, и они все смотрели на нее усталыми, грязными лицами, как будто они были слишком утомленными и опустошенными, чтобы чувствовать что‑либо относительно новостей, даже если это было облегчение. Джейс шагнул вперед и взял ее руки, поднял их и быстро поцеловал; она закрыла глаза, чувствуя, как будто ей были возвращены часть тепла и света.
– Руки воина, – сказал он тихо и отпустил ее. Она уставилась на свои пальцы, пытаясь увидеть то, что увидел он. Её руки были обычными руками, маленькими и мозолистыми, окрашенными грязью и кровью.
– Джейс рассказал нам, – сказал Саймон. – Что ты сделала с мечом Моргенштернов. Что ты притворялась перед Себастьяном все это время.
– Не в самом конце, – сказал она. – Не тогда, когда он превратился обратно в Джонатана.
– Ты должна была рассказать нам, – сказала Изабель, – О своем плане.
– Простите, – прошептала Клэри, – Я боялась, что это не сработает. Что вы будете только расстроены. Я думала, что это лучше – не надеяться так сильно.
– Надежда это все, что порой заставляет нас двигаться дальше, Бисквитик, – сказал Магнус, не пытаясь ее обидеть.
– Мне нужно было, чтобы он поверил, – сказала Клэри, – И также вы должны были поверить. Он увидел вашу реакцию и думал, что победа за ним.
– Джейс знал, – заметил Алек, глядя на нее; он не злился, просто был потрясен.
– Я не мог смотреть на нее с момента, когда она заняла трон до того, как она пронзила сердце этого ублюдка, – сказал Джейс. – Я не мог. Отдавая этот браслет ему, я, – он замолчал. – Мне жаль. Я не должен был называть его ублюдком. Себастьян им был, но не Джонатан. И твоя мама.
|
|
– Как будто она потеряла ребенка дважды, – сказал магнус, – Но есть вещи и похуже.
– Как оказаться в ловушке в измерении демонов без возможности покинуть его? – сказала Изабель. – Клэри, нам нужно возвращаться в Идрис. Я не хочу спрашивать, но не говорил ли Себ…. Джонатан что‑нибудь о том, как нам распечатать границы?
Клэри сглотнула:
– Он сказал, что это невозможно. Они закрылись навсегда.
– Так мы в ловушке здесь, – сказала Изабель, в её тёмных глазах виднелся шок. – Навсегда? Этого не может быть. Должно быть какое‑то заклинание… Магнус?
– Он не лгал, – ответил Магнус. – Нет ни одного способа с помощью которого мы могли бы восстановить путь в Идрис.
Наступила ужасающая тишина. Затем Алек, взгляд которого был прикован к Магнусу, сказал: Никакой возможности у нас?
– Так я и сказал, – поворотил Магнус, – Никакой возможности открыть границы.
– Нет, – сказал Алек с тревожной ноткой в голосе. – Ты сказал нет ни одного пути, которым мы могли бы воспользоваться, значит ли это что есть кто‑то кто может помочь нам?
Магнус отошел от Алека и окинул всех взглядом. Выражение его лица было беспечным, лишенным своей обычной сдержанности, и он выглядел одновременно и очень молодым, и очень старым. Его лицо было лицом молодого парня, но его глаза повидали века, и никогда еще Клэри не сознавала это четко.
– Есть вещи намного хуже смерти, – сказал Магнус.
|
|
– Возможно ты должен позволить нам самостоятельно судить об этом, – сказал Алек, и Магнус, отчаившись, провел рукой по его лицу.
– Дорогой Господь. Александр, я прошел всю свою жизнь, не принимая помощь когда‑либо до этого момента, за исключением одного раза, когда я усвоил урок.
– Но ты жив, – воскликнула Клэри, – Ты пережил тот урок.
Магнус выдавил ужасную улыбку, – Это не было бы большим уроком, если б не так, – сказал он, – Но я был предупрежден должным образом. Играть в кости на свою собственную жизнь не то же самое, что играть вашими.
– Мы умрем здесь, в любом случае, – произнес Джейс.
– Это подтасованная игра. Давайте не упускать наши шансы.
– Я согласна, – сказала Изабель, и остальные также подхватили ее своими согласиями. Магнус посмотрел в сторону помоста, где Люк и Джослин еще стояли на коленях, и вздохнул.
– Большинством голосов, – сказал он. – Знаете ли вы, что говорят старые представители Нижнего мира о бешеных собак и Нефилимах, никогда не внимающих предупреждения?
– Магнус, – начал Алек, но Магнус лишь покачал головой и выпрямился ослабленных ногах. Он по‑прежнему был одет в рваную одежду, которую надел на произошедший, казалось, давным‑давно ужин в прибежище Дивного Народца в Идрисе: несочетаемые клочья пиджака и галстука. Кольца засверкали на пальцах, когда он сложил ладони, словно в молитве, и закрыл глаза.
– Отец мой, – произнес он и Клэри слышала, что Алек резко вздохнул, – Отец мой, сущий в Аду, грешно имя твое. Да придет царствием твое, да будет воля твоя, в Эдоме как и в Аду. Прощенья нет грехам мои, ибо в этом огне пожаров не будет ни любящей доброты, ни сострадания, ни искупления.
|
|
Отец мой, кто воюет в высших и низших эшелонах власти, приди ко мне сейчас. Я призываю тебя как твой сын, и беру на себя всю ответственность за это.
Магнус открыл глаза. Он ничего не чувствовал. Пять потрясенных лиц глазели на него.
– Во имя Ангела… – начал Алек.
– Нет, – произнес голос позади сжавшейся группы, – Однозначно не во имя вашего Ангела.
Клэри уставилась. Сначала она ничего не видела, только движущийся клочок тени, а затем эта фигура появилась из темноты. Высокий мужчина, бледный, как кость, в чистом белом костюме; серебряные запонки сверкали на его запястьях, вырезанные в форме мухи.
Лицо его было человеческим, бледная кожа натянута на кости, скулы острые, как лезвия. У него были не столько волосы, сколько корона из колючей проволоки.
У него были золотисто‑зеленые глаза с зрачками‑щелками, как у кошки.
– Отец, сказал Магнус, печально вздохнув, – Ты пришел.
Мужчина улыбнулся. Его передние зубы были острые, как у кошки.
– Сын мой, сказал он, – Прошло много времени, с тех пор, как ты призвал меня. Я уже начал отчаиваться, что это больше никогда не произойдет.
– Это не входило в мои планы, – сухо сказал Магнус. – Я вызывал тебя однажды, чтобы определить, что ты мой отец. Того раза было достаточно.
– Ты обидел меня, – сказал мужчина, и повернулся к другим со своей острозубой улыбкой. – Я Асмодеус, – сказал он. – Один из Девяти принцев Ада. Должно быть, вы знаете мое имя.
Алек издал короткий звук, быстро умолкнув.
– Я был серафимом когда‑то, одним из ангелов на самом деле, – продолжал Асмодеус, выглядя довольным собой. – Частью неисчислимой армии. Потом пришла война, и мы упали, как звезды с Небес.
Я последовал за Предвестником Света вниз, Утренней звездой, потому что я был одним из его главных советников, и, когда он упал, я упал вместе с ним. Он воскресил меня в Аду и сделал меня одним из девяти правителей. В случае, если вам интересно, то предпочтительней, править в Аду, нежели служить на Небесах‑Я так и сделал.
Вы отец‑Магнуса? – Сказал Алек сдавленным голосом. Он повернулся к Магнусу. – Когда вы прикоснулся к ведьминому огню в тоннели подземки, он вспыхнуло в цветах – это было из‑за него? – Он указал на Асмодеуса.
– Да, – ответил Магнус. Он выглядел очень усталым. – Я предупреждал тебя, Александр, что есть кое‑что, что тебе не понравится.
– Я не понимаю, из‑за чего эта суета. Я был отцом многих колдунов, – сказал Асмодеус, – Магнусом я горжусь больше всего.
– Кто же остальные? – спросила Изабель. Её темные глаза смотрели с подозрением.
– Что он вам не скажет, так это то, что большинство из них мертвы, – ответил Магнус. Он встретился взглядом с отцом и быстро отвернулся, будто не мог выдержать долгий зрительный контакт. Его тонкий, чувственный рот был сжат в жесткую линию, – Он так же не скажет вам, что у каждого принца Ада есть царство, где они правят. Это принадлежит ему.
– С тех пор как это место, Эдом, – твое королевство, – сказал Джейс, – ответственнен ли ты за то, что произошло здесь?
– Это мое царство, хотя я редко бываю здесь, сказал Асмодей с мученическим вздохом. – Прелестное было место. Нефилимы этого царства довольно сносно сражались.
Когда они изобрели скептрон, я даже подумал, что они могут победить в последний момент, но Джонатан Сумеречный охотник этого мира был сепаратистом, а не объединителем, и в конце концов они уничтожили сами себя. Все так делают, вы же знаете. Мы, демоны, представлены виновными, но мы лишь открыли дверь. А человечество само шануло через нее.
– Не оправдывай себя, – отрезал Магнус, – Ты так же убил мою мать.
– Она была старательной, незначительной бабой, уверяю тебя, сказал Асмодей, и скулы Магнуса покраснели. Клэри почувствовала тупой укол шока, потому что было что‑то, что на самом деле можно сделать, чтобы Магнус испытал боль от колкостей о его семье. Это было так давно, и он был так хладнокровный.
Но все же, возможно ваши родители всегда могут навредить вам, не зависимо, сколько вам лет.
– Давай вернёмся к делу, – сказал Магнус. – Ты можешь открыть дверь, так? Провести нас в Идрис, в наш мир.
– Хотите, продемонстрирую? Спросил Асмодей, встряхивая пальцами в сторону помоста, где Люк был уже на ногах, глядя в их сторону. Джоселин, казалось, вот‑вот поднимется тоже. Клэри могла видеть выражение озабоченности на их лицах, прежде, чем они исчезли.
Воздух замерцал, и они оба исчезли, вместе с телом Джонатана. Тогда же, на мгновение, Клэри увидела внутреннюю часть Зала Соглашений, фонтан с русалкой и мраморные полы, а затем он исчез, как слеза во Вселенной.
Крик вырвался из горла Клэри.
– Мам!
– Я отправил их обратно в ваш мир, – сказал Асмодей, – Теперь вы знаете.
Он рассматривал свои ногти.
Клэри задыхалась, на половину от паники, на половину от ярости.
– Как ты смеешь!
– Ну, это то, что ты хотела, не так ли? – Сказал Асмодей. – Там, ты получишь первых двух бесплатно. Остальные, ну, за это надо будет заплатить. – Он вздохнул и осмотрел лица окружающих. – Я демон. – многозначительно сказал он. – Действительно, чему сейчас учат Нефилимов?
– Я знаю, чего ты хочешь, – сказал Магнус странным голосом, – И ты можешь получить это. Но ты должен поклясться Утренней Звездой, что отправишь моих друзей обратно в Идрис, всех, и никогда не побеспокоишь их снова. Они не будут в долгу перед тобой.
Алек выступил вперед.
– Стой, – сказал он, – Нет – Магнус, что ты имеешь в виду, чего он хочет? Почему ты говоришь так, словно не собираешься назад в Идрис с нами?
– Наступает время, – сказал Асмодеус, – когда мы должны вернуться в дома наших отцов. Время Магнуса пришло.
– В доме моего отца много обителей, – прошептал Джейс, бледный, как будто его сейчас стошнит. – Магнус. Он же не имеет ввиду, он же не хочет забрать тебя с собой? Назад в…
– В Ад? Не совсем, – сказал Асмодеус, – как сказал Магнус Эдом есть моя обитель. Я разделил ее с Лилит.
Теперь ее отродье принял его и сравнял с землей, уничтожили мои владения – они разбиты в щепки. И ты убил половину население скептроном. Последнее было адресовано Джейсу, весьма раздраженно. – Это отнимает много энергии – питать целое измерение. Мы черпаем силу от великого города Панденомиума, что мы оставили позади, огонь, что объял нас, но есть время, когда жизнь должна питать нас. И бессмертная жизнь является лучшим из всех вариантов.
Онемение, что тяжким весом сковало конечности исчезло, когда она призвала внимание, вставая перед Магнусом. Она чуть не столкнулась с другими. Они все встали так же, как она, чтобы закрыть собой колдуна от его демона‑отца, даже Саймон. – Вы хотите лишить его жизни? Спросил Клэри. – Это же просто жестоко и глупо, даже если вы демон. Как Вы можете желать убить своесобственное дитя, Асмодей рассмеялся. – Восхитительно, сказал он. – Посмотри на них, Магнус, эти дети любят тебя и хотят защитить! Кто бы мог подумать! Когда тебя похоронят, я удостоверюсь, что они напишут на твоей могиле: «Магнус Бэйны, возлюбленный Нефилимами».
– Ты не тронешь его, – сказал Алек со сталью в голосе. – Может, ты забыл, чем мы, Нефилимы, занимаемся, но мы убиваем демонов. Даже принцев Ада.
– О, я хорошо знаю чем вы занимаетесь; моего родственника Аббадона вы убили, и нашу принцессу Лилит вы развеяли на ветрах пустоты, хотя она вернется. Для нее всегда есть место в Эдоме. Вот почему я позволил ее сын устроиться здесь, хотя я признаю, что я не понимал, какой беспорядок он тут натворит.
Асмодеус закатил глаза; Клэри подавила дрожь. Склера его глаз вокруг желто‑зеленых зрачков была черной, как нефть. – Я не планирую убивать Магнуса. Это было бы расточительно и глупо, и, к тому же, я мог бы убить его и так в любое время. Я хочу, чтобы он добровольно предложил свою жизнь, жизнь бессмертоного, имеющего великую силу, чтобы питать мои угодья.
– Но он ваш сын, запротестовала Изабелль.
– И он останется со мной, – сказал Асмодеус с усмешкой. – В качестве духа, можно сказать.
Алек повернулся к Магнусу, который стоял, засунув руки в карманы, хмурясь.
– Он хочет, взять твое бессмертие?
– Именно, – сказал Магнус.
– Но ты выживешь? Просто больше не будешь бессмертным? – Алек выглядел несчастным, и Клэри не могла помочь ему. По этой причине Алек и Магнус расстались, Алек не хотел и не нуждался в напоминании, что однажды он уже хотел лишить Магнуса бессмертия.
– Моё бессмертие исчезнет, – сказал Магнус. – И все прожитые годы разом обрушатся на меня. Вряд ли я переживу это. Почти четыре сотни лет это довольно много, даже если ты постоянно увлажняешься.
– Ты не можешь, – сказал Алек с мольбой в голосе. – Он же сказал, «жизнь, отданная добровольно». Откажись.
Магнус поднял взгляд на Алека и полностью его осмотрел; это был такой взгляд, отчего Клэри захотелось отвернуться. В нем было столько любви, смешанной с раздражением, гордостью и отчаяньем. Это был был незащищенный взгляд, и было неправильным смотреть на это. – Я не могу отказаться, Алек, – сказал он. – Если я не сделаю этого, мы все останемся здесь и умрем в любом случае. Мы будем голодать, наш пепел превратится в пыль, летающую среди демонов.
– Прекрасно, – сказал Алек. – В таком случае здесь нет никого, кто хотел бы пожертвовать своей жизнью ради нас.
Магнус оглядел лица своих друзей, грязных и истощенных, огрубевших и отчаявшихся, и Клэри увидела перемену в лице Магнуса, по мере того, как он понимал, что Алек прав. Никто из них не пожертвует своей жизнью, чтобы спасти других, даже всех.
– Я прожил долгую жизнь, – заговорил Магнус. – Так много лет, но нет, я не чувствую, что этого достаточно. Не буду лгать и говорить, что это так. Я хочу продолжать жить‑частично из‑за тебя, Алек. Я никогда ещё так сильно не хотел жить, как в те несколько последних месяцев рядом с тобой.
Алек выглядел разбитым.
– Мы умрём вместе, – сказал он. – В конце концов, позволь мне остаться с тобой.
– Ты должен вернуться. Ты должен вернуться обратно в мир.
– Мне не нужен мир. Мне нужен ты, – сказал Алек, и Магнус закрыл свои глаза так, будто слова могли его действительно поранить. Асмодеус наблюдал за их разговором жадно, почти с голодом, и Клэри вспомнила, что демоны питаются человеческими эмоциями – страхом и радостью, любовью и болью. Больше всего болью.
– Ты не можешь остаться со мной, – сказал Магнус после паузы. – Там не будет меня. Демон заберет мою жизненную силу, и моё тело будет разрушено. Четыреста лет, вспомни.
– Демон? – сказал Асмодеус, фыркнув. – Вы могли бы произнести мое имя, в конце концов, пока вы мне не наскучили.
В тот момент Клэри поняла, что она может ненавидеть Асмодеуса больше, чем какого‑либо демона, которого она когда‑либо встречала.
– Заканчивай с этим, мой мальчик, – добавил Асмодеус, – У меня нет целой вечности. чтобы ждать – и у тебя, кстати, тоже.
– Я должен спасти тебя, Алек. Тебя и всех кого ты любишь; в конце концов это небольшая цена за всё это?
– Не всех кого я люблю, – прошептал Алек. Клэри почувствовала как слёзы накапливаются в её глазах. Она старалась, старалась так сильно, чтобы быть единственной кому придется платить за всё. Несправедливо что Магнус платит за это. Магнус, который меньше всего по сравнению со всеми остальными был причастен к истории Нефелимов, ангелов, демонов и мести. Магнус, который здесь только потому что он любит Алека.
– Нет, – сказал Алек.
Сквозь слёзы Клэри видела, как они цепляются друг за друга. Нежность была даже в изгибе пальцев Магнуса на плече Алека, когда он наклонился, чтобы поцеловать его. Это был поцелуй больше отчаяния и схватки, чем страсти. Магнус вцепился пальцами достаточно крепко, чтобы впиться в руки Алека, но в конце концов он отступил и повернулся к отцу.
– Ладно, – сказал Магнус, и Клэри могла сказать, что он бодрился, придавая себе сил, как будто он собирался броситься в костер.
– Ладно, забирай меня. Я отдаю тебе свою жизнь. Я… – Саймон…Саймон, молчавший до этого момента. Саймон, о котором Клэри почти забыла…шагнул вперед. – Я готов.
Асмодеус резко вскинул брови:
– Что это было?
Изабель, казалось, поняла прежде, чем остальные. Она побледнела и сказала: «Нет, Саймон, нет!».
Но Саймон шел дальше: спина прямая, подбородок поднят.
– У меня тоже есть бессметная жизнь, – сказал он, – Магнус не единственный. Возьми мое; Возьми мое бессмертие.
– Ах, – выдохнул Асмодеус, его глаза вдруг засияли. – Азазель рассказывал мне о тебе. Вампир – это не интересно, но вот Светоч! Ты несешь силу мирового солнца в своих венах. Солнечный свет и вечная жизнь – это действительно сила.
– Да, – сказал Саймон. – Если ты возьмешь моё бессмертие вместо бессмертия Магнуса, то я отдам его тебе. Я…
– Саймон! – воскликнула Клэри, но было уже слишком поздно.
– Я готов, – закончил он, и, окинув взглядом оставшуюся группу, стиснул зубы. Взглядом, говорившим «Я сказал это. Это решено.»
– Боже, Саймон, нет, – сказал Магнус, голосом с ужасной печалью, и он закрыл глаза.
– Мне только семнадцать, – сказал Саймон, – Если он заберет моё бессмертие, я буду жить дальше своей жизнью – Я не умру здесь. Я никогда не хотел бессмертия, я никогда не хотел быть вампиром, я никогда ничего не хотел из этого.
– Ты не сможешь вернуться к своей жизни! – В глазах Изабель стояли слёзы. – Если Асмодей заберёт твоё бессмертие, ты станешь трупом, Саймон. Ты же нежить.
Асмодей издал грубый звук.
– Ты очень глупая девочка, – сказал он. – Я Принц Ада. Я могу ломать стены между мирами. Я могу создавать миры и разрушать их. Ты думаешь, мне не под силу обратить вспять процесс трансформации человека в вампира? Ты думаешь, я не смогу снова заставить его сердце биться? Детская игра.
– Но зачем тебе это делать? – сказа Клэри, сбитая с толку. – Почему ты сделашь так, чтобы он жил? Ты демон. А вы не заботитесь о…
– Я не забочусь. Но я хочу. – сказал Асмодеус. – Есть еще кое‑что, что мне нужно от вас. Один пункт, чтобы подсластить сделку. – Он улыбнулся, и его зубы замерцали словно острые кристаллы.
Чего? – в шоке спросил Магнус, – Чего ты хочешь?
– Его воспоминания, – сказал Асмодей.
– Азазель взял по воспоминанию от каждого из нас, как плату за одолжение, – сказал Алек, – Зачем они вам, демонам, вообще нужны?
– Человеческие воспоминания, добровольно отданные, для нас как хорошая еда, – сказал Асмодеус. – Демоны живут на криках и агонии проклятых мучеников. Представьте себе, насколько приятно это будет получить счастливые воспоминания. Смешанные вместе, кислое и сладкое, они восхитительны. – Он огляделся вокруг, его кошачьи глаза блестели. – И я уже могу сказать, что у тебя будет много счастливых моментов, ведь ты влюблен, вампир, не так ли?
Саймон выглядел напряженным. Он сказал: – Но если ты заберешь мои воспоминания, кем я тогда буду? Я не… – В общем, – сказал Асмодеус. – Я мог бы взять все твои воспоминания, которые есть у тебя и оставить слюнявым идиотом, но на самом деле, кому нужны воспоминания малыша? Скучно, скучно. Вопрос в том, что будет намного веселее? Воспоминания вкусны, но они болезненны.
Что вызвало бы самую сильную боль у твоих друзей? Что напомнило бы им бояться силы и остроумия демонов? – он сцепил руки за спиной. Каждая из запонок его белого костюма была вырезана в форме мухи.
– Я обещал мое бессмертие, – сказал Саймон, – Но не мои воспоминания. Ты сказал «дарованное»…
– Боже, какая банальность, – сказал Асмодеус и переместился так быстро, как язык пламени, чтобы схватить Саймона на предплечье.
Изабель бросилась вперед, чтобы зацепиться за Саймона, а затем, резко выдохнув, отшатнулась. Поперек её щеки появился красный рубец. Она положила на него руку, выглядя потрясенной.
– Оставьте ее в покое, – отрезал Саймон, и вырвал руку из хватки демона.
– Житель нижнего мира, – выдохнул демон и дотронулся своими длинными, паучьими пальцами до щеки Саймона, – У тебя, должно быть, было сердце, которое решительно билось внутри тебя, когда оно все еще билось.
– Оставь его, – сказал Джейс, обнажая меч. – Он наш, не твой; Нефилимы защищают всё что принадлежит нам.
– Нет! – сказал Саймон. Он дрожал всем телом, но его спина оставалась прямой.
– Джейс, не надо. Это единственный путь.
– Действительно, – сказал Асмодеус. – Ни один из вас не может бороться с Принцем Ада в месте его власти. Даже ты, Джейс Эрондейл, дитя ангелов, или ты, Кларисса Фэйрчайлд, со своими трюками и рунами.
Он слегка пошевелил пальцами. Меч Джейса с грохотом упал на землю, и Джейс отдернул руку, морщась от боли, словно он обжегся.
Асмодеус уделил ему только беглый взгляд, прежде чем поднять руку снова.
«Это ворота. Смотрите». Он указал на стену, которая переливалась и прояснялась. Через него Клэри могла видеть туманные очертания Зала Соглашений. Там лежали тела Очерненных, лежащие на земле алыми кучами, там были и Сумеречные охотники, бегущие, спотыкающиеся, обнимавшиеся, поддерживающие друг друга – победа после битвы.
И была ее мать и Люк, оглядываясь в замешательстве. Они были все еще в том же положении, в котором находились на помосте: Люк, стоящий, Джослин, стоящая на колени с телом ее сына в руках. Другие сумеречные охотники только заметили их, смотря с удивлением, как будто они появились из ниоткуда – так и было.
– Это все что ты хочешь, сказал Асмодеус, ворота мерцали и надвигался мрак. – И в ответ я возьму бессмертие Светоча, и наряду с ним, его воспоминания о Сумеречном Мире – все его воспоминания обо всех Вас, обо всем, что он изучил, все чем он был. Это – мое желание.
Глаза Саймона расширились. Клэри почувствовала, как её сердце накренилось от ужаса. Магнус посмотрел так, как будто кто‑то ударил его ножом.
– Вот оно, – прошептал он, – Уловка в основе игры. Она всегда есть, если есть демоны.
Изабель посмотрела с недоверием: «Вы говорите, что вы хотите, чтобы он забыл нас?»
– Все о тебе, и что он когда‑либо знал тебя, – сказал Асмодеус, – Я предлагаю вам этот обмен. Он будет жить. У него будет жизнь обычного примитивного. Он получит обратно свою семью; его мать и его сестру. Друзей, школу, все атрибуты нормальной человеческой жизни.
Клэри с отчаянием посмотрела на Саймона. Он дрожал, сжимая и разжимая руки. Он не сказал ничего.
– Определенно нет, – сказал Джейс.
– Отлично. Тогда все вы погибните здесь. Тебе действительно не нужно прилагать особых усилий, маленький Сумеречный охотник. Что такое воспоминания в сравнении с великой ценностью жизни?
– Вы говорите о том, кто такой Саймон, – сказала Клэри. – Вы говорите о том, чтобы забрать его у нас навсегда.
– Да. Разве это не восхитительно? – улыбнулся Асмодеус.
– Это смешно, – сказала Изабель. – Скажем, вы действительно заберете его воспоминания. Что помешает нам найти его и рассказать о Сумеречном мире? Создать его представление о магии? Мы сделали это раньше, мы можем сделать это снова.
– Раньше он знал вас и доверял Клэри, – сказал Асмодеус. – Теперь он не будет знать никого из вас. Вы будете для него незнакомцами, а почему он должен общаться с незнакомцами? И, к тому же, вы знаете законы Соглашения не хуже меня. Вы нарушите его, рассказывая ему о Сумеречном мире без какого‑либо основания, подвергая его жизнь опасности. до этого были определенные обстоятельства. Сейчас их не будет. Конклав сотрет все ваши руны, если вы сделаете это.
– Говоря о Конклаве, – сказал Джейс. – Они будут не в восторге, если ты вышвырнешь примитивного обратно в жизнь, где все, кто его знает, думают, что он вампир. Все друзья Саймона знают! Его семья знает! Его сестра. его мать. Они скажут ему. даже если мы не скажем.
– Я вижу, – Асмодеус выглядел недовольно, – Но это все усложняет. Возможно, я должен забрать бессмертие Магнуса, ведь…
– Нет, – сказал Саймон. Он выглядел потрясенным, его ноги подкашивались, но голос был уверенным. Асмодеус посмотрел на него жадными глазами.
– Саймон, заткнись, – сказал Магнус отчаянно. – Возьми меня вместо него, отец…
– Мне нужен Светоч, – сказал Асмодеус. – Магнус, Магнус. Ты никогда не понимал, что такое на самом деле быть демоном, не так ли? Не питался болью? Но что тогда такое боль?
Физические мучения‑это так скучно; любой заурядный демон может это сделать. Чтобы быть художником боли, чтобы создать агонию, чтобы очернить душу, превратить чистые побуждения в грязь, любовь‑в вожделение, а затем‑в ненависть, чтобы превратить источник радости в источник пыток, вот для чего мы существуем!
Раздался его голос: «Я должен пройти по миру примитивных. Я заберу память у всех, кто близок к Светочу. Они будут помнить его только как смертного. Они не будут помнить Клэри вообще».
– Нет! – закричала Клэри, а Асмодей запрокинул голову и засмеялся, и его ослепительный смех напомнил ей, что когда‑то он был ангелом.
– Вы не можете забрать наши воспоминания, – сказала Изабель с яростью. – Мы нефилимы. Это будет равносильно нападению. Конклав…
– Свои воспоминания вы можете оставить, – сказал Асмодеус. – Ничего от ваших воспоминаний о Саймоне не создаст мне проблем с Конклавом, кроме того, это мучения для вас, что доставит мне двойное удовольствие, – он ухмыльнулся.
– Я прорву дыру в сердце вашего мира, и, когда вы это почувствуете, вы подумаете обо мне и вспомните меня.
Вспомните! – Асмодеус подтолкнул Саймона ближе, его рука скользнула к груди Саймона и нажала на нее, как будто могла достичь его сердца через грудную клетку. – Мы начинаем. Ты готов, Светоч?
– Хватит! – Изабель вышла вперёд со своим хлыстом в руке, её глаза пылали. – Мы знаем твоё имя, демон. Ты что, думаешь, я побоюсь убить даже Принца Ада? Да я повешу твою голову на стене, как трофей, а если ты посмеешь тронуть Саймона, я буду охотиться за тобой. Я всю свою жизнь потрачу, охотясь на тебя…
Алек обхватил руками сестру и крепко сжал ее.
– Изабель, – тихо сказал он. – Нет.
– Что значит «нет»? – возмутилась Клэри. – Мы не можем позволить этому случиться. Джейс…
– Это выбор Саймона, – Джейс замер; он был пепельно‑бледный, но не двигался. Его глаза были прикованы к глазам Саймона. – Мы должны уважать его.
Саймон перевел взгляд обратно на Джейса, и склонил голову. Его взгляд двигался медленно, скользя по ним всем, переходя от Магнуса к Алеку, к Джейсу, к Изабель, где он остановился и задержался, наполненный таким количеством разбитых мечтаний, что Клэри почувствовала, как её собственное сердце разрывается.
И затем его пристальный взгляд двинулся к Клэри, и она чувствовала, что часть ее разрушается. Его выражение говорило о многом, столько лет любви, большого количества тайн и обещаний и общие мечты. Она видела, как он упал вниз, и затем что‑то яркое образовало дугу, стремясь через воздух к ней. Она протянула руку и поймала его, рефлекторно. Это было золотое кольцо, которое Клэри дала ему. Она сжала кольцо в руке, чувствуя укус металла в ее ладони, принимая боль.
– Хватит, – сказал Асмодеус. – Я ненавижу прощания.
И он крепче сжал Саймона. Саймон ахнул, его глаза широко распахнулись, рука прижалась к груди.
– Мое сердце… – прошептал Саймон, и Клэри поняла, поняла по взгляду на его лицо, что оно начало снова биться. Она сморгнула слезы, которые как туман заполонили ее взор. Она услышала крик Саймона от боли; ее ноги, не слушаясь ее, двинулись вперед, но она была отброшена, словно ударившись об невидимую стену. Кто‑то схватил ее – Джейс, подумала она. Кто‑то держал ее, пока что‑то вроде небольшого торнадо вращало Саймона и демона, блокируя их поле зрения.
Видения стали появляться в тумане. Клэри увидела себя и Саймона детьми, держащимися за руки, идущими по улицам Бруклина; у нее в волосах были заколки, а Саймон ерошил ее волосы, его очки были на носу.
Они были там снова, играли в снежки в центральном парке; и ферма Люка, с летним загаром, вися вниз головой на ветках деревьев.
Она видела их в Джава Джонс, слушающих ужасную поэзию Эрика, и летающий мотоцикл на заднем плане, врезавшийся в парковочное место, Джейса, который стоял там и смотрел на них, щурясь от солнца.
И там был Саймон с Изабель, его руки, обхватившие её лицо, их поцелуй; и она могла видеть Изабель такой, как её видит Саймон: хрупкой и сильной, и очень очень красивой.