— Понятно, что ты в бешенстве, но я бы предпочел, чтобы ты не орала о моей жизни на улице. — Мой голос низкий и озлобленный. Теперь я вышел из себя.
На ее лице мелькает выражение вины.
— Мне не стоило говорить этого… я… прости. — Она кажется кающейся.
— Заходи. Поговорим там. — Я отхожу в сторону, пропуская ее, и закрываю за ней дверь.
Теперь мы лицом к лицу в моей едва освещенной прихожей. Она прижимается к стене, руки скрещены на груди, я же прислоняюсь к противоположной стене.
— Слушай, я знаю, ты пытаешься сделать приятное, Леандро… но я твой психотерапевт. И было бы неправильно принимать твой подарок.
Уверен, часть ее гнева испарилась, но другая его половина все еще в ней, кипит под ее распаленной кожей.
Отчасти, мне снова хочется разозлить ее. Мне нравится гневающаяся Индия. Тогда она сексуальна, как сам ад.
— Я покупал его не для тебя. Я купил его для Джетта.
— А Джетт мой сын. Было бы… — рукой она проводит по своим волосам, испуская тяжелый выдох, — неэтично принимать его.
Это слово взрывается в моей голове.
— Господи Иисусе! Мне осточертело слышать это слово! Я сделал подарок, Индия. Прими его. Или нет. Мне начхать. Но прекрати бросать мне в лицо это твое этическо-психотерапевтическое дерьмо! Ты говоришь, что покупать подарок неэтично. А это лишь верхушка того неэтичного, что я хочу сделать с тобой.
Я слышу ее резкий вдох. Как будто положили мягкую ладонь на член.
Ее взгляд снова полон похоти, ее красные губы слегка раскрылись.
Боже, я хочу поцеловать ее. Трахнуть ее…
Я отхожу от стены и делаю шаг к ней.
— Прямо сейчас я хочу встать на колени, спустить твои трусики и показать тебе, насколько неэтичным может быть мой язык.
|
|
— Т-ты не можешь говорить мне такие вещи, — заикается она.
— Не могу? — Склоняю голову набок и делаю еще шаг по направлению к ней. — Итак, значит, ты не хочешь кончить от моего неэтичного языка или быть оттраханой моим неэтичным твердым членом? Потому что он твердый. Очень твердый из-за тебя… и для тебя. — Поверх пижамы я ладонью накрываю свой член.
Ее взгляд устремляется к моей руке: она наблюдает, как я себя трогаю.
— Н-нет. — Ее голос кажется слабым, неподвластным ей.
Я знаю, что она имеет в виду не это.
— Лгунья. — Еще шаг. — Ты хочешь меня так же, как и я тебя. Просто ты боишься признать это из-за той ереси, что выстроила у себя в голове.
Она молчит.
Я принимаю ее молчание за приглашение.
Делаю последний шаг и прижимаюсь к ней всем телом. Ощущать ее невероятно.
Она дрожит. И от этого я чувствую невероятную силу.
Пальцем провожу по ее щеке.
— Ты такая чертовски красивая, Индия. Euquerovocê.
(Прим. пер. Euquerovocê – «Я хочу тебя» на португальском).
Она закрывает глаза, и я не колеблюсь ни секунды. Беру то, чего хочу, пленяя ее рот своим.
Ее губы раскрываются мне навстречу с хриплым стоном, и я пользуюсь этим, углубляя поцелуй, проскальзывая к ее языку своим.
Она пока не касается меня, но это неважно. Она целует меня в ответ, и прямо сейчас только это имеет значение.
Рукой я обхватываю ее крошечную талию, притягивая ее к себе, и коленом скольжу между ее ног.
Она раздвигает их с рычанием, впуская меня, и руками обнимает за шею. Она целует меня, сильно. И в этот момент поцелуй становится мокрым и сумасшедшим.
Руками, хватая ее за задницу, я отрываю ее от пола, спиной прижимая к стене.
|
|
Мой твердый, как скала, член прижимается к ее жару. Я чувствую ее влажность сквозь пижамные штаны, и от этого, черт подери, слетаю с катушек.
Я целую ее бездумно, как хотел того с самой первой встречи.
Пальцами она скользит по моим волосам, хватает их и тянет, посасывая мой язык.
Не могу дождаться, когда смогу ощутить эти губы на моем члене.
На вкус она невероятная, сладкая. Но могу спорить, что ее киска еще слаще.
Мне необходимо попробовать ее. И тогда я собираюсь провести всю ночь, забурившись глубоко в нее.
— Я собираюсь трахать тебя всю ночь напролет, Индия.
Я чувствую, как ее тело застывает.
Затем:
— Стоп, — задыхается она, руками упираясь в мою грудь. — Нам нужно остановиться.
Что? Нет.
Она толкает меня в грудь, переставая обхватывать мою талию ногами, из-за чего мне не остается ничего, кроме как отпустить ее, давая опуститься на пол.
Скользя по стене, она отходит от меня, создавая между нами нежелательное расстояние.
Ее губы припухли от моего поцелуя, а помада размазана вокруг. Прическа взъерошена, а грудь вздымается от желания. Никогда не видел ничего прекраснее. И тот факт, что она уходит, когда мы еще не начали, обескураживает.
Никогда я не чувствовал себя более расстроенным от потери чего-либо.
— Индия…
— Нет, Леандро. Я доктор… психотерапевт. Я давала клятву… дерьмо. — Ее глаза наполнены слезами.
Их вид уничтожает меня.
— Индия… прошу… — Я тянусь к ней, но она отступает.
— Нет. — Она делает глубокий вдох. — Это, — она машет рукой между нами, — не может повториться… никогда.
Затем она вылетает из моего дома и забирается в машину. Игнорируя мои просьбы остаться, она уезжает прочь.
|
|
А я стою, задаваясь вопросом, если бы я не сказал ни слова, разрушив момент, пошла ли бы она до конца, позволила ли бы обладать ею?
Глава четырнадцатая
О, БОЖЕ.
Я закрываю лицо руками.
Что я наделала?
Как допустила подобное?
Но он был только из душа, весь мокрый, с потрясающим запахом и обнаженной грудью, демонстрируя небольшое количество черных волос, шесть кубиков и выразительные мышцы косого пресса!
У него косые мышцы пресса в виде буквы V!
И он говорил со мной на португальском.
Португальском!
Как мне было противиться?
На то, чтобы успокоиться, ушла вся дорога до дома, и понадобилась вся сила воли, чтобы не развернуться и не вернуться для того, чтобы он закончил то, что начал. На удивление, по возвращению домой я все еще сама не своя.
Кит знает, что со мной что-то не так.
Джетт не разговаривает со мной, потому что я сказала, что карт придется вернуть.
И я поцеловала Леандро Сильву.
Я поцеловала пациента.
Ох, Боже.
Я со стуком роняю голову на кухонный стол. Слышу мягкий смех Кита, когда он заходит на кухню.
— Вина? — спрашивает он.
— Виски, — отвечаю я.
— Ох-ох. Должно быть, все плохо, раз ты перешла на виски.
Я поднимаю голову и вижу, как он из буфета достает бутылку «Джека» «на непредвиденный случай» и два чистых стакана.
Садясь на стул напротив меня, он наливает выпивку в оба стакана и толкает один ко мне. Я поднимаю его и пью до дна, наслаждаясь ощущением жжения в горле.
Он смеется. Поднимает бутылку и наполняет мой стакан снова.
— Хочешь поговорить об этом?
Наши взгляды встречаются.
— Я в дерьме, Кит. По-крупному.
— В последний раз, когда ты так говорила, ты была беременна Джеттом, и в итоге все закончилось хорошо. — Он тычет в потолок, указывая на комнату Джетта, расположенную прямо над кухней. — Даже более чем хорошо, если не считать ухабистой дороги, которая вела к этому.
Он ссылается на отца Джетта. Единственное, за что я могу быть благодарна тому мужчине, так это за прекрасного мальчика наверху.
— Ты имеешь в виду опасный, каменистый и неровный путь?
Он мягко посмеивается.
— Слушай, что бы то ни было, Инди, оно не может быть хуже того, через что ты уже прошла. Ты знаешь, что можешь рассказать мне все. Я не осужу.
— Я поцеловала Леандро Сильву. Точнее, я позволила ему поцеловать меня, после чего поцеловала в ответ.
— И проблема в… докторе Уныние? — спрашивает он, приподнимая стакан и делая глоток.
— Нет. Ну, да. Но нет.
Черт! Дэн! Поверить не могу, что ни разу не вспомнила о нем. Это говорит только об одном. С Дэном нужно кончать.
Кит смотрит на меня очень долго, а затем в его глазах я вижу озарение.
Он медленно ставит выпивку на стол.
— Он твой пациент. — Это не вопрос.
Но я отвечаю рычанием и лбом снова упираюсь в поверхность стола.
Кит руками обхватывает мою голову. Затем поднимает ее со стола и заставляет посмотреть на него.
— Приму это как «да».
Высвобождая голову из его рук, я сажусь и спиной прижимаюсь к спинке стула. Я выдыхаю.
— Да.
Он хмурит брови, выражая беспокойство.
— Это нехорошо, Инди.
— Я знаю! — огрызаюсь я и тотчас же жалею. — Прости, — обращаюсь к нему.
Он кивает.
— Что это значит?
— Это значит, что если в Совете Медицинских Профессий узнают об этом, я потеряю лицензию на практику. А если он заявит о нарушении профессиональной этики… по меньшей мере я буду осуждена. В худшем случае… сяду за решетку.
—Леандро расскажет?
— Не думаю… но я нарушила правила. Не просто правила. Клятву как психотерапевта, Кит. Я должна рассказать Совету сама, признаться прямо сейчас.
— И потерять все, ради чего столько работала, из-за одного поцелуя с мужчиной, который был обо всем предупрежден?
— Все не так просто. — Я роняю голову на руки. — Он мне нравится… — Я приподнимаю голову, взглядом встречаясь с Китом. — Я такая же, как Пол.
В его глазах вспыхивает злость.
— У тебя нет ничего общего с этим куском дерьма. Тебе было пятнадцать, когда он начал… физические отношения с тобой. Ты была маленькой. Приемышем. Нуждающейся во внимании, уязвимой. А он был гребаным воспитателем. Ничего такого с Леандро ты не проделала. Он взрослый мужчина с положительным нажитым жизненным опытом и стабилизировавшейся карьерой.
Я медленно качаю головой.
— Может, все это и так, но если бы он был на сто процентов здоров, то я бы не лечила его.
— Никто из нас не здоров на сто процентов, Инди. И ты знаешь об этом. Ты можешь мне сказать, с чем помогаешь ему?
Я пальцем вывожу линии по деревянному столу.
— Ты же знаешь, что не могу.
— Кажется мне, ты уже нарушила правила, когда пошла к Леандро Сильве, так что если расскажешь мне, вряд ли сделаешь хуже. Я правда могу помочь.
Делаю глубокий вдох. Я могу довериться Киту. Знаю, что могу. Ненавижу нарушать обещания, данные пациенту, но мне нужна помощь.
— После аварии… он страдает от ПТСР. Он не может сесть за руль, чтобы водить машину. Не способен участвовать в гонках. Я ему помогаю справиться вот с этим.
— Ладно… — кивает он. — Еще какие-нибудь сопутствующие зависимости?
— Он пил, но завязал достаточно легко. Он напивался, чтобы забыться, и использовал секс со случайными женщинами, чтобы почувствовать себя лучше.
— Звучит как описание практически любой современной знаменитости, — усмехается Кит.
— Не смешно, Кит.
— Верно, не смешно. Но он не сломленный в худшем понятии этого слова. Он страдает после кошмарной аварии, которая лишила его того, что он любил, и ему нужна помощь в обнаружении способа вернуться к тому, что было.
— И этой помощью стала я. Он доверился мне и ошибочно принял это за нечто иное. И из-за моих собственных к нему чувств я позволила этому случиться.
— Ты всегда слишком строга к себе, Инди. Судя по тому, что ты говоришь, он очень даже способен принимать решения сам. А ты не воспользовалась им.
Я одариваю его взглядом, в котором прекрасно написано все, что я думаю о его заявлении.
— Это неправильно, Кит. — Я ладонями тру глаза.
— Если бы ты не была его психотерапевтом, и он был бы тем же мужчиной с теми же проблемами, это не было бы неправильно.
— Не было бы, но я его психотерапевт, в том-то и дело. Боже, как бы мне хотелось, чтобы все было проще.
— Жизнь сложна настолько, насколько усложняешь ее ты сама. И не выбрасывай свою карьеру на помойку всего лишь из-за одного поцелуя с мужчиной, который точно знал, на что шел.
Я поднимаю стакан и встаю из-за стола.
— Спасибо, Кит. За то, что слушаешь… и помогаешь. — Я целую его в макушку, когда прохожу мимо. — Я собираюсь подняться. Принять душ и подумать. Мне нужно все это переварить.
— Не будь слишком жесткой по отношению к себе, Инди. Ты всего лишь человек.
— Но я психотерапевт и должна быть благоразумной.
Бережно прижимая стакан к груди, я поднимаюсь наверх. Заглядываю к Джетту, когда прохожу мимо его комнаты. Он спит в своей постели, а телевизор все еще включен. Я выключаю его. Поцеловав сына в лоб, я выхожу из его комнаты и закрываю за собой дверь.
Иду в свою спальню и сажусь на край кровати.
Мне нужно позвонить Дэну и порвать с ним. Мне противно, что я обманула его. Он хороший мужчина, но совершенно ясно, что он не предназначен для меня. Думаю, глубоко внутри я всегда это знала. Но хотела хорошего, безопасного парня.
Не импульсивного пилота.
Боже, почему я всегда предпочитаю неправильного мужчину?
Допивая виски для храбрости, я набираю номер Дэна.
Он отвечает после второго гудка.
— Привет.
От звука его голоса мне становится плохо.
— Привет.
— Как ты?
— Хорошо. Слушай, Дэн, можешь говорить?
— Подожди… — Я слышу, как открывается и затем закрывается дверь. — Теперь могу. Все в порядке?
— Вообще, не очень.
— Индия?
— Мы больше не можем видеться.
— Ты серьезно?
— Прости.
Он тяжело выдыхает.
— Почему?
— Просто…
— Если собираешься сказать «дело не в тебе, дело во мне», то можешь повесить трубку прямо сейчас.
Из глаз проливаются слезы.
— Ты мне нравишься, Дэн. Правда. Просто я не чувствую искры… и я… у меня есть чувства к другому. Мне правда очень жаль.
Его молчание мучительно.
— И ты трахалась с этим другим? — наконец резко спрашивает он.
Его слова удивляют меня, потому что прежде я его таким не слышала.
— Нет, конечно, нет! Он поцеловал меня, но я прекратила это. Затем пришла домой и позвонила тебе.
— Кто он?
— Я… это не имеет значения. Мне так жаль.
— Ну, не зря, так и должно быть. Прощай, Индия.
И линия умирает.
Я падаю на кровать, закрывая лицо руками.
Когда моя жизнь превратилась в такой бардак?
Когда я встретила Леандро Сильву.
Так не может продолжаться, я не могу накручивать себя и дальше. И не могу заниматься его лечением, не после того, что случилось сегодня.
Я могу сделать лишь одно.
Я собираюсь передать его другому психотерапевту и вырезать его из своей жизни — безвозвратно.
Рукой я обхватываю живот, сдавливая боль от похороненных глубоко во мне мыслей.
Глава пятнадцатая
— ТЫТАМ В ПОРЯДКЕ?
Руками я сжимаю руль. Я смотрю на Каррика, стоящего снаружи машины у двери со стороны водительского сидения.
Кивая ему, я опускаю визор на шлеме с щелчком.
— Нормально.
— Я в твоем ухе. Говори со мной, если понадобится. — Он пальцем стучит по наушнику, который будет нашей соединяющей связью, когда я буду на трассе.
Я киваю еще раз, не отводя взгляда от дороги.
Он стучит по крыше машины и идет к зоне пит-стопа, чтобы наблюдать за мной.
Мы в «Сильверстоуне». Я за рулем машины Каррика: «БугаттиВейрон Супер Спорт». Это будет мое первое возвращение на трек с момента аварии.
С того раза, когда я водил машину Индии, во мне росла потребность вернуться сюда.
На следующее утро я арендовал машину, так как хотел продолжать водить. Моя тачка все такая же раздолбанная после того, как я разнес ее, так что она была на станции технического обслуживания для починки.
Последние несколько дней я ездил кругами самостоятельно по несколько часов подряд, укрепляя в себе уверенность. Ездить одному рискованно, но для меня это огромный подвиг.
Я выезжал на шоссе, чтобы ощутить скорость, но она была недостаточной, и тогда я понял, что пришло время вернуться на трассу.
Даже несмотря на то, что я принял решение вернуться на трек, меня все еще пугала сама мысль об этом.
Я хотел позвонить Индии, но не мог.
Тогда я позвонил Каррику, и вот мы здесь.
Честно говоря, я мог использовать абсолютно любую машину. Просто мне нужно было хоть чье-нибудь присутствие.
Я правда хотел, чтобы это была Индия, но я не говорил с ней со среды, когда мы с ней поцеловались. А сейчас уже суббота.
Я пытаюсь дать ей свободу, возможность прийти ко мне самой. Я надеялся, что она покажется до этого момента. Промчавшиеся мимо дни оставили не самый приятный отпечаток, но я знал, что атаковать ее с пушками наперевес и требовать поговорить со мной не лучшая идея, и совсем не поможет в этой дерьмовой ситуации.
К Индии нужен осмысленный и осторожный подход.
Утром в понедельник у меня сеанс терапии, так что если до этого ничего от нее не услышу, то пообщаюсь с ней на встрече.
И мы уж точно поговорим. Если не больше.
Теперь я уверен, что она хочет меня, так что ничто не остановит меня. Она может отрицать и говорить, что ничего не будет, но все произойдет.
Химия между нами зашкаливает. Прежде я не испытывал ничего подобного и не собираюсь отступаться. Я чувствовал ее тело, касаясь его руками. Видел, как она отзывалась. Ничто не может препятствовать такому желанию, сколько бы она ни старалась.
Я поворачиваю ключ и завожу мотор. Вибрации через машину достигают меня. По рукам бегут мурашки. Сердце колотится словно бешеное. Во рту пересохло.
Я моргаю, когда меня атакует внезапно накативший страх.
Ограждение приближается.
Дым. Я чувствую его в носу. Ощущаю его на языке, подобно наждачной бумаге.
Боль в костях.
Прекрати.
Это было в прошлом.
Молния не бьет дважды в одно место.
Разве что ты чертовски невезучее чмо.
Я истерично смеюсь.
— Ты в порядке? — раздается в ухе голос Каррика.
— Да. Просто осознаю, насколько же я жалкий придурок.
— Тебе следовало понять это годы тому назад, — смеется он. — Все хорошо?
Я выдыхаю.
— Да.
Дрожь распространяется от плеч до кистей. Я сдавливаю руль, заставляя себя успокоиться.
Хорошо, что я не взял свой болид для участия в Формуле-1. Так и знал, что пока не готов. Мне нужно обвыкнуться, снова научиться контролировать машину на высоких скоростях и чувствовать себя при этом комфортно. «Бугатти» Каррика подходит для этого идеально.
Начинаю выезжать на трек, как до этого делал миллион раз. Ничего не происходит.
Глубокий вдох и выдох.
И я понимаю, что мои руки больше не трясутся.
Чувствую, как по венам разливается чувство самодовольства.
Контроль. В этом все дело.
Мне просто нужно сдерживать свой страх и справляться с ним. Если я в чем-то и хорош, так это в контроле. В этом я преуспел. Он как чертов афродизиак для меня.
Я включаю первую передачу.
Дышу.
Один… два… три…
Плавно отпуская сцепление, я давлю на газ и улетаю вперед.
До ста километров за ничтожный промежуток времени.
Эта машина умеет двигаться.
Сто шестьдесят.
Сердце начинает колотиться о ребра.
Страх и адреналин.
На углу, который мне нужно проехать, вижу ограждение.
Руки снова трясутся. Пот стекает по лицу.
Не прогори, Сильва.
Думай о чем угодно, кроме аварии.
Индия.
Ее вкус. Ее идеальный рот. Как она обнимала меня, обхватив талию ногами, когда я целовал ее.
Ослабляя нажим на газ, я ухожу в поворот. Возвращаясь на прямую трассу, я давлю на газ, слегка увеличивая скорость.
Стрелка обратно стремится к сотне.
Сто сорок.
Сто шестьдесят.
Две сотни.
Звук разрушения металла, превращающегося в обломки, так чертовски реален.
Я бью по тормозам.
Это нереально. Нереально.
Это только в моей голове.
Думай об Индии.
Как она будет выглядеть голой. О ее ощущениях, пока я буду трахать ее.
Я снова давлю на газ, разгоняя машину до двух сотен.
Больше. Мне нужно развить большую скорость.
Я могу.
Я давлю чуть сильнее.
Двести двадцать.
Сердце колотится, и я не могу успокоить его.
Прекрати бороться и используй адреналин, чтобы подтолкнуть себя к большему.
Представь, как трахаешь Индию. Эта машина —ее тело. Как жестко я собираюсь объездить ее. До каких пределов собираюсь ее довести.
Двести шестьдесят.
Нагибать ее всеми возможными способами. Трахать ее жестко и быстро на каждой поверхности в своем доме.
Три сотни.
Моя голова между ее ног, и я вкушаю ее, заставляя выкрикивать мое имя.
Триста двадцать.
Индия на коленях у моих ног, и мой член между ее пухлыми губками.
Триста сорок.
Кончаю в нее. На ее грудь. На ее лицо. Покрывая каждую часть ее тела своей спермой.
Триста пятьдесят.
Я, блядь, делаю это.
Раскрывая губы, я выдыхаю, стекающий по ним пот попадает прямо в рот.
— Триста пятьдесят! Ты, мать твою, сделал это! — раздается в моем ухе восторженный голос Каррика. — Итак, значит ли это, что ты вернулся, Сильва?
Я делаю довольно глубокий вдох, выдыхая гораздо медленнее.
— Да, — усмехаюсь я. — Я определенно вернулся.
Прежде чем вернуться, делаю еще пять кругов.
Каррик машет мне, на его лице улыбка от уха до уха.
Выбираясь из машины, я стягиваю шлем, балаклаву и провожу рукой по пропитанным по́том волосам.
— Ты там выглядел потрясающе, — говорит он.
— И чувствую себя охренительно прекрасно. — Закрывая дверь машины, я поворачиваюсь к нему.
— Думаешь, в следующий раз сможешь так же на болиде?
Бросая шлем, спускаю комбинезон до талии, футболка прилипла к коже. Мне жарко благодаря все еще проносящемуся через мое тело адреналину.
— Да, думаю, да. — Как только произношу это, то чувствую сомнение, но быстро подавляю его.
— На следующей неделе? — спрашивает Каррик.
— Нет, завтра. Не хочу терять время. Хочу вернуться и приступить к тренировкам. — Я едва могу оставаться спокойным. Все тело пульсирует.
— Пора бы. Некоторое время у меня не было достойной конкуренции.
— Я надеру тебе зад в следующем сезоне. — Я смеюсь, протягивая ему ключи от машины. — Какие планы? — спрашиваю я его. — Может по пиву?
Чувствую, что мне нужно заняться чем-нибудь. Прямо сейчас идти домой не вариант.
Чего я на самом деле хочу, так это трахаться, но не буду искать случайной связи, чтобы спустить пар.
Единственная, с кем я хочу спустить пар — Индия.
— Не могу. Нужно поехать домой и переодеться. У нас ужин с моим отцом. Почему бы тебе не присоединиться к нам?
— Нет, но спасибо. — Я машу ему, скрывая разочарование.
Оуэн Райан не относится к моим любимчикам. Не то чтобы я скажу об этом Каррику, но думаю, что его отец — полный козел.
— Есть занятие получше? Или кто-то получше? — Он ухмыляется, приподнимая бровь.
Каррик знает, что я поцеловал Индию. Обычно я не распространяюсь о личной жизни, но знаю, что могу доверять ему.
— Не-а.
— От нее до сих пор ни слуху, ни духу?
— Ага. Даю ей время изменить мнение.
— Думаешь, поменяет?
— Поменяет, — говорю я с усмешкой. — Знаю, что поменяет.
— Ну, держи меня в курсе. — Он начинает уходить, двигаясь к «Бугатти». — Дай знать, когда наконец пригвоздишь хорошую докторшу.
Смеясь, я качаю головой ему в ответ.
Поднимаю шлем и направляюсь на парковку к арендованной машине. Бросаю шлем на заднее сидение и еду домой принять душ. Паркую взятый напрокат «Мерседес» на подъездной дорожке и захожу в дом. Поднимаю почту с коврика и двигаю на кухню. Откладываю всю почту на стол и замечаю, что на верхнем письме стоит печать офиса Индии.
Я разрываю конверт. Внезапно сердце пробивает несколько неровных ударов.
Глазами сканирую письмо.
«Дорогой мистер Сильва,
кажется, больше я не могу лечить Вас. Во вложении направление к другому психотерапевту.
С наилучшими пожеланиями на будущее.
Искренне,
Ваш доктор, Индия Харрис».
Руки напрягаются, комкая письмо.
Она выбрасывает меня из своей жизни, словно я ничего не значу.
Ага, конечно же, откажусь я так, блядь, просто.
Хватая ключи от машины, я хлопаю дверью и с письмом в руке уношусь из своего дома.
Глава шестнадцатая
ДВЕРНОЙ ЗВОНОК РАЗРЫВАЕТСЯ именно тогда, когда я собираюсь понежиться в ванной. Со вздохом я натягиваю халат, перевязываю его на талии и поворачиваю кран, останавливая бегущую воду.
Кит и Джетт сегодня не дома. Они смотрят игру «Челси» с «Манчестером Юнайтед» на стадионе "Олд Траффорд", так что ночевать остаются в отеле, из чего следует, что этой редкой ночью я предоставлена только сама себе.
Мой план состоял в расслаблении в ванной с бокалом вина и жалостью к себе из-за всего, что произошло с Леандро.
Я говорила с коллегой, доктором Сандерс, который, как мне кажется, прекрасно справится с лечением Леандро. Он прекрасный эксперт в области ПТСР, и согласился взять Леандро к себе в роли пациента. Так что я поручила Сэйди отправить Леандро письмо с пояснением о прекращении его лечения.
Было ли больно отправлять ему письмо?
Еще как больно, словно обжечься адом. Но я знаю, что это единственное правильное решение.
Сейчас же мне остается зализывать раны и двигаться дальше.
Интересно, получил ли Леандро письмо? Уже должен был.
И в голове мелькает мысль. Вдруг за дверью он?
От этого я ускоряюсь. Сбегаю по лестнице.
Достигая двери, смотрю в глазок.
Это он.
Меня пронизывает страх и приятное возбуждение.
Он снова терроризирует звонок.
Отступая от двери на шаг, я проверяю, чтобы халат был запахнут плотно. Делаю глубокий вдох, отпираю замок и открываю дверь.
Господи Боже.
Он в гоночном костюме, сидящем низко на его талии, и в закрывающей его великолепную грудь облегающей черной майке.
Внезапно у меня возникает невообразимое желание затащить его внутрь и стянуть эту майку с его тела.
Само собой, я этого не делаю, но мое тело среагировало на него, и определенный сценарий уже проигрывается в моей голове на повторе. Соски напряглись, а внутри все скрутило.
Я скрещиваю руки на груди.
— Что ты здесь делаешь?
Он делает шаг вперед, и в его взгляде тьма, вынуждающая меня отступить назад.
— Пришел, чтобы отдать тебе чертово письмо. — Он разрывает бумагу и бросает ее к моим обнаженным ногам. — Я его не принимаю.
Я приподнимаю подбородок, смотря ему прямо в глаза.
— У тебя нет выбора.
— Нет? Еще посмотрим.
Он двигается так быстро, что я едва успеваю следить за ним. Хотя я и не пошевелилась. Он заходит в дом, захлопывает дверь, поворачивается ко мне и пригвождает меня к стене.
—Како… — Я не заканчиваю предложение, потому что он своим ртом накрывает мой.
Я сопротивляюсь ровно ноль целых ноль десятых секунды. Затем руками запутываюсь в его волосах и целую его в ответ так, словно от этого зависит моя жизнь.
— Где Джетт и твой брат? — спрашивает он быстро и резко, почти не отрываясь от моих губ.
Я едва способна отвечать, но каким-то образом справляюсь с собой, чтобы сказать:
— На футбольном матче. На выезде. Дома не ночуют.
Он издает низкий гортанный звук.
Затем целует меня снова, жестче, агрессивнее. Он сжимает меня сильнее и языком проникает в мой рот. Его поцелуй наполнен страстью и гневом.
Никогда прежде меня никто так не целовал.
Мне это нравится.
Боже, как он прекрасен на вкус. И приятно пахнет. Смесью пота и машин.
У него запах настоящего мужчины.
Не раздается ни единого слова. Лишь голодные поцелуи, тяжелое дыхание и сжигающее желание.
Рукой он скользит под халат и дотрагивается до бедра, продвигаясь вверх. Когда он касается внутренней части бедра, я раздвигаю ноги, давая ему знать, что жажду его прикосновений там. Обнаружив, что я нагая, он рычит. И пальцем проскальзывает к моей влажности.
Лбом он упирается в мой. Когда я открываю глаза, то встречаюсь с его взглядом, томным и чувственным.
Затем этим пальцем он входит в меня. Я испускаю стон настолько громкий, что должна бы смутиться, но этого не происходит. Я слишком далеко зашла, чтобы беспокоиться.
Другой рукой он распоясывает халат. И оголяет мое тело, отодвигая шелк в сторону. Глазами он пожирает мою обнаженную грудь. Он выдыхает с таким удовлетворением, что этот звук действует на меня, как его палец во мне. Он кладет руку на одну из грудей. Сжимая ее, он перекатывает сосок между большим и указательным пальцами.