МОИ ВЫХОДНЫЕ ОФИЦИАЛЬНО ШИБАНУТЫЕ, разве что Леандро выиграл Гран-при в Бельгии. Я беспокоилась, что из-за стресса и проблем у него не получится, но это было единственное хорошее событие этого уикенда.
Все субботнее утро я отменяла сеансы на понедельник, пока Софи отменяля те, что должны были быть во вторник. Я подумала, что предоставить себе окно, чтобы привести кабинет в божеский вид, неплохая идея.
Кит и Джетт пришли в офис вместе со мной. Тут нас встретила Софи, и весь остаток субботнего дня мы провели, перебирая офисный хлам, создавая хотя бы видимость нормального помещения. На «Айпаде» Джетта, который он притащил собой, мы смогли посмотреть часть квалификации Леандро. Это к лучшему, потому что я бы возненавидела себя, если бы пропустила ее.
Кабинет был грязным, покрытым порошком из-за тех, кто снимал отпечатки. Честно говоря, он казался запачканным и оскверненным. Я хотела отскрести его до чистоты. Так что вернулась в воскресенье и отчистила офис до блеска.
После я отправилась в местный «Мир компьютеров» и приобрела новые «Аймаки» для себя и Софи.
Когда я приехала домой, то в новостях увидела фото Леандро с той женщиной. Кит приволок местную газету, и фотография была на титульной странице. Внизу было наше маленькое фото, сделанное в Венгрии.
Конечно же, прессе было известно, что мы с Леандро вместе. Они знают мое имя, чем я зарабатываю на жизнь, и что у меня есть сын, но кроме этого они не знают ничего.
Но истории такого типа, уличающие его в измене его девушке, что-то вроде пищи для жадных журналистов.
Если бы я не ждала фотографию, то была бы опустошена. Она выглядит действительно дискредитирующе. От одного взгляда на нее мне становилось плохо. Я даже не стала читать, что под ней написано.
|
|
Я доверяю Леандро, и мне мерзко, что его использовали.
Пресса постаралась нанести максимальный урон, вывалив статью утром в день Гран-при.
Леандро позвонил мне перед гонкой. Я ни словом не обмолвилась ни о статье, ни о фотографии. Я предполагала, что его команда и менеджер придержат новость от него до тех пор, пока не закончится гонка, чтобы не сбить его концентрацию. И была права, потому что и он во время разговора по телефону не упомянул об инциденте с газетой.
Я была рада, что они не рассказали ему все, ведь он выиграл, а я знала, что этого могло и не произойти, если бы ему на глаза попалась эта злополучная статья. Это бы напрочь сбило концентрацию.
Он позвонил вскоре после гонки и был счастлив, хотя и взбешен тоже. Как только он пересек финишную прямую, ему рассказали о распространяющейся истории, чтобы во время общения с прессой о победе не получить неожиданный удар с их стороны.
И с тех пор мой телефон не переставал звонить. Журналисты хотели процитировать меня. Я не давала никаких комментариев относительно наших с ним отношений, после чего и вовсе стала игнорировать все звонки с неизвестных номеров.
Сейчас утро понедельника, Леандро вернется домой вечером. Не могу дождаться. Ему нужно выполнить какие-то контрактные обязательства, дать несколько интервью, и после этого он полетит домой.
Мне кажется, что его не было целую вечность. Честно говоря, не знаю, как буду справляться с его частыми отъездами. Это в тысячу раз сложнее, чем я думала.
На кухонном столе начинает вибрировать лежащий там телефон, на нем высвечивается неизвестный номер. Вздыхая, я игнорирую вызов и встаю из-за стола, наливая себе еще одну чашку кофе. Я сажусь обратно, а вибрации начинаются по-новой. Я сбрасываю звонок и продолжаю читать некоторые записи о пациентах, которые получилось спасти из общего офисного беспорядка.
|
|
Телефон снова вибрирует. Тот же номер.
Снова сбрасываю.
Номер немедленно перезванивает.
Сброс.
Еще звонок.
Это становится почти игрой.
Я разозлилась на безумного абонента, раздражение взяло надо мной верх, и я ответила на звонок.
— Прекратите звонить мне. Я не дам вам ни одной гребанной цитаты, так что просто отвалите, понятно?
На линии слышится глубокий смешок. За смешком следует голос… голос, который я узнаю без промедления.
— Все еще огонь, как я посмотрю.
Позвоночник прошивает дрожь.
— П-Пол.
— Сколько лет, сколько зим, Индия. Я соскучился.
Я чувствую, как становлюсь девочкой, которой была прежде.
— З-зачем ты звонишь мне? У меня есть запретительное постановление. Тебе нельзя приближаться ко мне.
— А я и не рядом с тобой, Индия. Я в нескольких сотнях миль. Нигде не было сказано, что мне нельзя тебе звонить.
— Нельзя. Тебе нельзя связываться со мной любыми путями. Никаких звонков. Писем. Ничего.
Она снова посмеивается.
— Должно быть, я просмотрел эту часть.
— Я сейчас прерву разговор. И не смей связываться со мной.
— В твой офис вломились пару дней назад, правильно? Кошмар. Сегодня никому нельзя верить.
Моя кровь стынет в жилах.
— О-откуда ты знаешь?
— Потому что одним из тех, кто вломился, был я — то есть, не я, конечно. Я не могу покинуть Манчестер, спасибо за это подлому электронному браслету. У меня есть друзья, что помогли мне.
|
|
— Я звоню в полицию.
— Звони, и что ты скажешь? Что у тебя отношения с бывшим пациентом.
Я почти задыхаюсь.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Прекрасно ты все знаешь, я о Леандро Сильве. Он был твоим пациентом, теперь же ты трахаешь его. Поверь мне, кому как не мне знать, что это неправильно, Индия. А Сильва? Ты и правда выросла, — посвистывает он.
— Ты не знаешь, о чем говоришь.
— Конечно же, знаю. У меня твой ноутбук. Здесь есть все, все кровавые детали трогательного ПТСР Сильвы и того, как ты его лечила. Забавная шутка, я, должно быть, пропустил ту часть, где говорится, что отменный трах с ним часть лечения.
Мое тело замирает.
— Ты безжалостный.
Он смеется.
— Я видел вашу фотографию в газете. Боже, Индия, ты выглядишь еще более красивой, чем тринадцать лет назад. Но мне стало интересно, где бы ты могла встретить кого-то вроде Леандро Сильвы. То есть, не похоже, чтобы вы крутились в одних и тех же кругах. Мне захотелось узнать о тебе больше. Так что я вломился к тебе в офис. Как же мне повезло, что в нем оказались файлы о Леандро Сильве. Вся эта жалостливая история написана черным по белому прямо для того, чтобы я ее прочитал. Потому что, если бы я не смог найти что-нибудь в твоем кабинете, то пришлось бы переворачивать вверх дном весь твой дом, пока не обнаружилось бы хоть что-нибудь, но мне не хотелось расстраивать своего сына подобным вторжением.
— Он не твой сын! — кричу я в телефон.
— Он мой, Индия, и не смей, твою мать, забывать это. В его венах течет моя кровь.
— У него, может, и твоя кровь, но он не твой, и никогда им не будет.
Он разражается безумным смехом.
— Ты неплохо справилась в одиночку. Я хочу знать о тебе и Джетте все.
— Откуда ты знаешь его имя? — шепчу я. Я не говорила ему. Держала Джетта от него подальше.
— Да ладно, Индия. Узнать было не сложно. Он увлекается футболом и Формулой-1, верно? Думаю, этому посодействовало то, что ты трахаешься с пилотом Формулы-1.
— Пошел ты, — огрызаюсь я.
Он снова хохочет.
— Ты сохранила книгу, что я дал тебе. Это правда тронуло меня, Индия.
Я застываю, дыхание спирает.
— Помнишь, когда я ее тебе дал? Это было сразу после нашего первого занятия любовью у меня дома. Мы лежали перед камином, завернувшись в одеяло, что ты любила. Я хотел отдать тебе что-то свое, что-то ценное, потому что ты подарила мне нечто особенное.
— Ты имеешь в виду мою девственность? Которую ты забрал, когда мне было пятнадцать! Мне не нужно путешествие по гребаным памятным углам, Пол. Как ты узнал о книге?
— Мой друг нашел ее в маленькой памятной коробке, когда ошивался рядом с твоим домом. Я попросил его оставить книгу на кровати. Крошечное напоминание обо мне. Мне не нравится быть в коробке, Индия. Я провел в коробке гребаных тринадцать лет! — кричит он, лишившись спокойствия.
Его гнев вынуждает меня отпрянуть от телефона. Я слышу, как он дышит в трубку.
— Это время в тюрьме… твоя вина, Индия. Ты должна мне.
— Ничего я тебе не должна. Ты сидел, потому что развлекался манипулированием и склонением ранимых юных девочек к сексу с тобой.
— Ты никогда не была ранимой, и я, черт подери, уверен, что не принуждал тебя. Ты сама хотела. Не могла насытиться мной, если я все правильно помню. Всегда умоляла меня заняться с тобой сексом.
— Ты сделал меня больной.
Он издает мерзкий смешок.
— Боже, я соскучился, Индия.
— А я по тебе — нет! Честно говоря, я и не думала о тебе со дня, когда ты был приговорен в суде, и когда я с облегчением наблюдала, как полицейские уводят тебя прочь. А теперь скажи мне, что тебе нужно, потому что ясно как день, что ты чего-то хочешь.
Перед тем, как он отвечает, звучит короткая пауза.
— Денег.
Теперь моя очередь смеяться.
— У меня их нет, а даже если бы и были, то я бы тебе их не дала.
— У тебя парень при деньгах. Чистого капитала около ста пятидесяти миллионов, если верить «Гуглу». Уверен, он может расщедриться. Для него это сущие копейки.
Капитал Леандро сто пядьсят миллионов? Безусловно, я знала, что он богат, но не осознавала, что настолько. Мы никогда не говорили о деньгах, потому что это не имеет значения. Мне не нужны его деньги. Мне нужен только он.
— Я не буду просить у него денег.
— А придется, потому что, хоть я и думаю, что ты неплохо зарабатываешь своим терапевтическим делом, уверен, у тебя нет тех денег, что я хочу получить, тогда как у твоего парня есть. Если я не получу денег, то отошлю твои файлы прямо Совету Медицинских Профессий вместе с вашей с Сильвой фотографией и милым письмом, в котором будет написано о том, как ты испортила пациента. Ты предстанешь перед Советом раньше, чем успеешь привести доводы о своей невиновности, и лицензия на практику будет вырвана из твоих маленьких милых ручек. Ты знаешь, насколько Совет нелоялен к такому роду инцидентам. Ты больше никогда не сможешь заниматься своим делом. Ты будешь занесена в черный список. Психотерапевт без лицензии. И все эти годы подготовки и тяжелой работы, все время, проведенное вдали от нашего сына, пойдут псу под хвост. Тогда я подумал, просто между делом, что мог бы дать утечь документам в руки журналистам. Ты же знаешь, как они любят сочные скандалы.
— Зачем ты это делаешь? — Мой голос ломается, предавая меня.
— Зачем? — Он звучит разъяренно. — Потому что ты украла мою гребаную жизнь, и теперь я хочу расплаты!
Глаза застилают слезы.
— Откуда мне знать, что эти документы вообще у тебя? Ты можешь врать.
— Я не вру, и ты знаешь это. Но если не веришь мне, то всегда можешь приехать и посмотреть сама. Я бы приехал к тебе, но, совершенно ясно, не могу нарушить условия досрочного освобождения.
— Я не приеду, — выпаливаю я без колебаний. — Тебе придется отослать их мне. Электронной почтой. Уверена, у тебя есть мой адрес.
Он сухо посмеивается.
— Хорошо. Я отправлю их тебе через пару минут. Но, Индия, когда ты увидишь их, то поймешь, что я говорю правду, ни минуты не рассчитывай на то, что я блефую. Я уничтожу твою жизнь, как ты уничтожила мою, если ты не дашь мне пять сотен.
— Пятьсот тысяч фунтов. — Я почти давлюсь.
— Маленькая сумма для твоего парня. Уверен, он и не заметит. И еще одно условие: когда ты получишь доказательства того, что я не вру, и достанешь деньги, ты привезешь их мне. Я хочу увидеть тебя. И моего сына… Хочу познакомиться с ним.
— Нет. — Я ударяю рукой по столу. — Этому не бывать никогда.
— Я просто хочу встретиться с ним, Индия. Только раз. Хочу знать, какой он. И тогда я оставлю вас обоих в покое. Никогда больше не свяжусь с тобой.
— Я никогда не подпущу его к тебе.
— Я не монстр, Индия.
— Говорит мужчина, шантажирующий меня. Я этого не сделаю. Требуй от меня что угодно, но к Джетту я тебя не подпущу.
— Тогда ты потеряешь все. Карьеру. Репутацию. Сама знаешь, как люди обожают сочные истории о плохих личностях. Скандал — это последний писк моды. Доктор, пользующийся ее ранимым пациентом. Пациентом, который страдает от ПТСР после практически летального исхода из-за аварии… — говорит он. — Это паршиво, Индия. Я сделаю так, что ты будешь выглядеть безжалостной и не вызывающей доверия, каким ты сделала меня всего лишь из-за любви не к тому человеку. Кажется, мы не такие уж и разные.
И внезапно я снова становлюсь той девочкой. Я смотрю в прошлое на мужчину, манипуляциями заставлявшего меня делать все, чего он желал, говоря мне о своей любви.
Слезы реками стекают по моим щекам.
— Ты никогда не любил меня, Пол. — Я вытираю слезы рукой.
— Тут ты ошибаешься. Я любил тебя. Безумно. И до сих пор люблю в некотором долбанутом виде. Ты мать моего ребенка, Индия. — Его голос смягчается. Наступает короткая пауза, и затем он продолжает более резким тоном: — Я отошлю имеющиеся у меня документы. После чего у тебя будет двадцать четыре часа на принятие решения. Если ты умная, как я думаю, ты привезешь мне деньги и сына, чтобы я познакомился с ним. Если ты не сделаешь этого, я уничтожу тебя. А когда я покончу с тобой, Индия… даже Сильве ты больше будешь не нужна. Он тебя не захочет.
Глава тридцать пятая
САМОЛЕТ НАКОНЕЦ ПРИЗЕМЛИЛСЯ после того, как рейс был отложен на три часа, из-за чего пришлось торчать в чертовом аэропорту в Бельгии. Почти полночь, я в машине, покидаю аэропорт и направляюсь к дому Индии.
Я написал ей сообщение, когда застрял в Бельгии, оповестил, что рейс отложен, и что как только приземлюсь, то сразу же поеду к ней, но она не ответила. Когда я миновал охрану аэропорта, то решил написать снова, чтобы дать ей знать, что уже на земле и на пути к ней.
Все еще нет ответа.
То, что она не отписала обратно, грызло меня, черт подери, изнутри. Что-то произошло. Я только собирался позвонить, когда получил сообщение.
«Я у тебя. Увидимся там.»
Это не обычное счастливое сообщение, и никаких поцелуев в конце, которые она всегда добавляет, но я все равно счастлив знать, что она ждет меня в моем доме. Надеюсь, в постели, голая.
Он этой мысли мой член начинает вставать.
Боже, не могу дождаться, когда вернусь домой и погружусь глубоко в нее. Я буду трахать ее всю ночь, во всех уголках дома. Когда я закончу с ней, не будет ни одной поверхности, которую мы не обновили.
— Планы меняются. — Я наклоняюсь вперед, обращаясь к водителю. — Едем прямо ко мне. — Затем я откидываюсь назад и закрываю глаза.
— Вы дома, мистер Сильва.
На коже я чувствую ночной воздух, моргаю, чтобы открыть глаза, и вижу открытую дверь машины и лицо водителя.
— Черт. Должно быть, я заснул. — Я тру глаза.
— Я достану ваш чемодан.
Я выбираюсь из машины. Водитель протягивает мне чемодан.
— Спасибо, — говорю ему. Вынимая кошелек, я вытаскиваю несколько пятидесятифунтовых купюр. — За то, что приехал так поздно и забрал меня.
— Благодарю, но я не приму это. Политика компании, мистер Сильва. Это не стоит моей работы.
— Уверен?
— Да, но спасибо.
Я убираю деньги в карман вместе с кошельком и тяну сумку к входу. Вставляю ключ в замок, окрываю дверь и бросаю чемодан в коридоре.
— Милая, я дома! — кричу я, улыбаясь от уха до уха. Я закрываю и запираю за собой дверь.
— Я на кухне.
Ну, это не то приветствие, на которое я рассчитывал. И ее голос звучит монотонно. У меня возникает неприятное ощущение, как будто сосет под ложечкой.
С дурным предчувствием я разуваюсь и иду на кухню.
Индия сидит за кухонным островом. Она пялится на бокал с красным вином, что стоит перед ней.
— Индия?
Она поднимает голову и смотрит на меня. Ее глаза покрасневшие и распухшие. Выглядит так, будто плакала.
— Я пришла сюда, потому что нам нужно поговорить, и я не хочу, чтобы Джетт слышал то, что я тебе скажу.
Во рту пересыхает и сдавливает грудь.
— И что ты хочешь сказать мне?
— Пол… он звонил мне этим утром.
— Что? — восклицаю я, ступая на кухню.
Она на табурете поворачивается ко мне. Кротко закрывая глаза, она выдыхает и сжимает колени.
— Он вломился в мой офис. То есть, кто-то сделал это за него, полагаю, один из его тюремных приятелей. У него мой ноутбук. Он каким-то образом взломал пароли и влез в файлы пациентов. Она знает, что ты был моим пациентом, Леандро. Он шантажирует меня. Хочет, чтобы я дала ему пятьсот тысяч фунтов, либо он отошлет записи о тебе и нашу фотографию Совету МП.
— Иисусе. — Я пальцами тру лоб. Двигаясь к ней, сажусь на табурет рядом. — Прошу, скажи, что ты шутишь.
Она невесело смеется и вытирает с щек слезы. То, что она плачет, убивает меня.
Когда этот мудак попадется мне в руки, я выбью из него всю жизнь.
— Хотела бы. — Она трет щеки запястьем. — Есть кое-что еще… — Прежде чем встретиться со мной взглядом, она от беспокойства закусывает нижнюю губу. — Он грозился отправить детали твоего ПТСР прессе, если я не соглашусь.
Я иронично фыркаю.
— И у меня есть адвокат, который запихнет запретительное постановление в их задницы так глубоко, что у них из носа пойдет кровь. Они на за что не смогут напечатать это дерьмо, потому что информация поступит из незаконного источника. Даже, блядь, не беспокойся об этом, детка.
— Но мне нужно волноваться за Джетта. — Она хлюпает носом. — Пол хочет, чтобы я отвезла ему деньги в Манчестер… и взяла Джетта с собой, чтобы он мог познакомиться с ним. — Ее челюсти сжимаются от гнева. — Этому никогда не бывать. Потому я и сижу здесь, пью твое вино и оплакиваю закат моей карьеры. Даже если бы у меня были деньги, я ни за что не подпустила бы его к Джетту.
Я беру ее мягкие руки в свои, нуждаясь в прикосновениях.
— Если он согласится просто взять деньги, но не видеться с Джеттом, то заплати.
— У меня нет таких денег.
— У меня есть. Пять сотен тысяч фунтов это ничто. Это лишь верхушка айсберга моего капитала.
— Пять сотен тысяч фунтов — очень большие деньги. Я не возьму их у тебя, Леандро. — Она решительно качает головой.
— Индия. — Я смотрю на нее с нежностью.
— Нет, Леандро. Даже если Пол согласится взять деньги и не видеться с Джеттом, будет ли это концом? Он получит деньги, промотает их, потом вернется и попросит еще. Я не смогу поверить, что у него не будет копий записей о моих пациентах. — Ее грустные глаза встречаются с моими только на мгновение, после чего она смотрит в пол. — Я ценю твое предложение, но это не твоя проблема. А моя.
Я хмурюсь.
— Я попытаюсь не обижаться на твои последние слова, потому что ты расстроена и не можешь мыслить ясно. — Отпуская ее руки, я беру ее за подбородок и заставляю взглянуть на меня. — Но все же я скажу. Ты моя. Ты и Джетт — моя семья, сейчас и до, мать их, скончания веков. Так что это и моя проблема. Этот ублюдок навредил тебе, а я охеренно наврежу ему — довольно мощно.
— Нет, — едва дышит она. — Пожалуйста, Леандро, не делай глупостей. Не хочу, чтобы ты ввязывался в неприятности. — Она руками обхватывает мою талию и устремляет на меня умоляющий взгляд.
— Я правда чертовски зол, Индия. — Я убираю руку от ее лица, проводя ею по ее волосам. — Я чувствую себя беспомощным, и мне не нравится это ощущение. И определенно точно не хочу, чтобы мудак-педофил шантажировал мою девушку. И я как будто не нужен. Ты не даешь надрать ему зад. Не позволяешь заплатить ему. И ты потеряешь свою работу из-за меня. Мне нужно чувствовать контроль, но сейчас его нет и грамма.
Я хочу потерять терпение. Хочу уехать в Манчестер и разбить лицо этому мудозвону.
Она смотрит на меня, и она шокирована.
— Это не из-за тебя, Леандро. Поверить не могу, что ты допускаешь такую мысль.
— Да ладно. Если бы мы не были вместе, то этого с тобой не случилось бы. — Мои руки превращаются в кулаки.
Она соскальзывает с табурета. Становится между моих ног и потирает мои руки, заставляя расслабить их, чтобы потом обхватить их своими пальцами.
— Тогда бы Пол нашел другой способ добраться до меня. Здесь нет твоей вины. Я счастлива, даже более чем счастлива, что мы вместе. Я знала, что делала, осознавала, на какой риск иду, соглашаясь на отношения с тобой, и не изменила бы ни единой детали. Я выбирала бы тебя каждый раз. Я слишком люблю тебя, чтобы не быть с тобой. Просто мне бы так хотелось, чтобы было все и сразу: и ты, и карьера, но, кажется, так не получится.
— Детка… — Я опускаю голову. — Это убивает меня нахрен. Мне нужно сделать хоть что-нибудь. Нужно быть способным помочь тебе.
Она рукой касается моего лица, вынуждая посмотреть на нее.
— Я утром собираюсь пойти в полицию и рассказать, что меня шантажируют. Мне нужно, чтобы ты пошел со мной. Так ты сможешь помочь мне.
Вздыхая, я говорю:
— Если ты уверена, что хочешь решить это так…
— Уверена. — Она смотрит на меня, и в ее взгляде нет сомнения.
— Тогда, конечно, я пойду с тобой.
Она водит пальцами вокруг моего уха, зачесывая за него волосы.
— После полицейского участка я собираюсь связаться с СМП и рассказать им о нас, и я приму последствия. Мне совершенно точно будет нужно, чтобы в это мгновение ты держал меня за руку. — Она улыбается мне с грустью.
— Что угодно, детка. Я сделаю для тебя все. — Я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. — Но ты потеряешь лицензию на практику.
В ее глазах стоят слезы, она прикусывает губу. Я знаю, что она пытается не плакать, и это разрывает меня на части.
— Я не знаю, чем я буду заниматься. Я умею только быть психотерапевтом и помогать людям. Мне нужна работа, чтобы оплачивать счета. То есть, у меня есть кое-какие сбережения, так что какое-то время мы продержимся, но мне придется найти новое занятие.
— У меня много денег. Тебе не нужно работать. Просто заботься о себе и Джетте.
— Нет. — Она качает головой. — Я не буду иждивенкой.
— Иждивенкой? — Я смеюсь в смятении. — Индия, я люблю тебя. Больше чем влюблен. Я твой, полностью и безраздельно. А ты моя. — Я обхватываю ее лицо ладонями. — Ты и Джетт для меня все. И нет других аргументов. Я позабочусь о вас обоих.
— Леандро… Я работала всю свою жизнь, чтобы только обеспечить сына. Я не смогу не работать.
— Тогда ты можешь найти другую работу. Что-то, что любишь. Просто понадобится время, чтобы понять, что это. А до того времени я буду заботиться о тебе, детка.
Пока она будет искать работу, я переселю ее и Джетта к себе, после чего, надеюсь, надену кольцо на ее палец, сделав ее своей навсегда, чтобы ей никогда не пришлось работать снова.
Она льнет ко мне, располагая свою голову в изгибе моей шеи. Я обнимаю ее очень крепко. Ее горячее дыхание касается моей шеи, отчего я завожусь. Я знаю, что сейчас не время быть похотливым, но я был без нее слишком долго. Как она пахнет, а как приятно прижимается ко мне всем телом.
Она оставляет поцелуй на моей коже и медленно прокладывает влажную дорожку вверх по моей шее, добирается до челюсти, после чего достигает моего рта. И прижимается к нему поцелуем.
— Отведи меня в постель, — шепчет она мне в губы. — Я хочу забыть обо всем. Хочу думать только о тебе и чувствовать лишь тебя.
Я языком провожу по ее нижней губе.
— Детка, когда я закончу с тобой, ты не будешь помнить даже год.
Она улыбается у моих губ.
— Я обожаю тебя, Леандро Сильва.
— И я обожаю тебя. Теперь идем наверх, чтобы я мог показать, насколько сильно.
Глава тридцать шестая
Я СМОТРЮ НА ЛЕАНДРО, лежащего рядом со мной в постели, и наблюдаю за тем, как он спит. Его длинные черные ресницы овевают его кожу. Его волосы взъерошены и закрывают лоб. Он выглядит потрясающе.
Мы с Джеттом и Леандро в Италии. Мы остановились в роскошном двуспальном номере в Милане, всего в десяти милях от автодрома «Монца». Последние несколько дней мы расслабляемся, смотрим достопримечательности и едим настоящие итальянские блюда.
Завтра у Леандро квалификация. Джетт в восторге от посещения всех гонок и от путешествий по разным странам.
Прошла неделя с того дня, когда я отправилась в полицейский участок и рассказала о том, что Пол меня шантажирует. Рассказывать офицерам всю историю было кошмарно, и в их глазах я видела осуждение, когда говорила, что Леандро был моим пациентом. Но, думаю, мне придется привыкнуть к подобным взглядам.
С СМП легче не было. Было даже хуже. Моя лицензия на практику приостановлена до следующего обсуждения. Даже несмотря на мое признание, что я в отношениях с бывшим пациентом, мне придется пройти через официальное слушание. Может, когда мы начали наши отношения, Леандро и не был моим пациентом, а я не была его психотерапевтом, но мы целовались, когда я все еще занималась его лечением. Для коллегии это имеет огромное значение.
И для меня тоже.
Даже несмотря на то, что я люблю свою работу, я больше не отношусь к ситуации так, как прежде. Хоть я и опустошена из-за того, что больше не могу помогать людям, но знаю, что это правильно.
Единственный человек, неодобрения которого я не выдержу, это Джетт. И слава богу, он не думает обо мне плохо. Мой сын мудр не по годам.
После похода в участок и к Совету, я усадила Джетта и рассказала ему абсолютно все. Как мы с Леандро познакомились. О том, что его отец выпущен из тюрьмы. О взломе. Попытке Пола шантажировать меня. Мне не хотелось, чтобы Джетт узнал это от кого-то другого.
И после того, как я вывалила ему все это, он сказал:
— Пока ты в порядке и счастлива с Леандро, только это будет иметь значение. Остальное чепуха.
Я заплакала. А как было не разрыдаться? Уже тогда, обнимая сына, я знала, что все будет хорошо. Все образуется само собой, и все случившееся произошло не без причины.
Пол был арестован и возвращен в тюрьму за нарушение условий досрочного освобождения, что означало — он отсидит весь положенный ему срок. А также он предстанет перед судом за шантаж и вымогательство. И снова главной свидетельницей буду я. В конечном счете, что касается дела о попытке шантажа, мое слово против его. Но мой ноутбук и распечатанные Полом файлы о Леандро были конфискованы из дома вымогателя.
Факт, что, высказавшись, я потеряла все и не приобрела ничего, покажет, что я говорю правду. Надеюсь, он получит еще несколько лет к его нынешнему сроку. Я молюсь, чтобы к моменту выхода Пола Джетт стал взрослым мужчиной, и надеюсь, что сам Пол будет достаточно предусмотрителен, чтобы оставить нас в покое.
В школе все еще каникулы, обратно отправляемся на следующей неделе. Леандро мучился от мысли, что ему придется оставить нас, несмотря на то, что Пол снова за решеткой, так что мы приехали к нему на время Гран-при.
Я чувствую себя расслабленной и защищенной впервые с момента, когда Пол вышел из тюрьмы. Утешало меня лишь то, что все теперь открылось.
Пресса не раздула историю о Поле, ну или как мы с Леандро познакомились. Может, они еще сделают это. А, может, и нет. Если все же новость разлетится, мы справимся с этим вместе.
— Ты наблюдаешь за тем, как я сплю, — бормочет он с закрытыми глазами, удивляя меня. Его голос хриплый после сна и сексуальный как сам ад.
— Такое может быть. — Я прижимаюсь к нему, закидываю ногу на его бедро и ощущаю ею его утреннюю эрекцию. — Просто ты выглядишь так умилительно, когда спишь.
Он открывает один глаз, поглядывая на меня.
— Что я умилительный можно подумать только в самую последнюю очередь. А вот ты, с другой стороны…— Он открывает второй глаз и одной рукой проводит по моей заднице, гладит бедро, после чего забирается под пижамные шорты и кончиками пальцев трогает мои быстро намокшие трусики.
Я резко вдыхаю от его легких и воздушных прикосновений.
— Джетт может не спать.
— Тогда мы будем тихими. — На его лице сексуальная усмешка, из-за которой я тут же готова сделать все, что он захочет.
В ответ я целую его. Пальцами он пробирается под трусики и одним из них толкается в меня.
— Боже, — выдыхаю я, когда он имеет меня, а большим пальцем ласкает клитор. — Мне нужно дотронуться до тебя. — Рукой я заползаю под его пижамные штаны и беру его за член. Схватив его, я начинаю водить по нему вверх и вниз. Обожаю, как он шипит сквозь зубы, реагируя на мои прикосновения.
Дальше я понимаю, что мои шорты и трусики уже спущены по ногам вниз, и меня совершенно не нежно переворачивают на другой бок. Спиной к нему.
— Раздвинь ноги, — шепчет он мне на ухо.
Я выполняю его просьбу. Чувствую, как головка его члена трется о мой вход и клитор, после чего он толкается у меня.
— Черт, — рычит он мне на ухо. Рукой проскальзывает под мой топ и кладет ладонь на мою грудь, начиная массировать сосок.
Из меня вырывается крик.
— Ш-ш-ш, — шепчет он, другой рукой закрывая мне рот, медленно двигаясь во мне туда-обратно. — Мне нужно затыкать тебя, детка? Или ты будешь хорошей девочкой?
Мысли, как он затыкает меня, возбуждают меня, и к этому примешивается ощущение его руки на моем рту, но все же я качаю головой.
— Я буду хорошей, — бормочу я ему в руку.
Оставляя руку на моим губах, другой он снова сжимает сосок. Я царапаю его ладонь зубами. Он рычит и начинает трахать меня жестче. Звук плоти, ударяющейся о плоть, так заводит.
— Потри свою киску, Индия. Я хочу, чтобы ты трогала себя.
Раньше я перед ним никогда себя не трогала, но эта мысль меня увлекает.
Я прижимаю пальцы к своей киске, кончиками пальцев касаясь его члена, когда тот вколачивается в меня и выходит обратно. Затем я начинаю массировать клитор.
— Черт. Да, вот так, — говорит он хрипло мне на ухо. — Доведи себя до оргазма. Хочу, чтобы ты кончила и сжалась вокруг моего члена, как тиски.
Я тру клитор интенсивнее. Я возбуждена до предела. Мне нужно кончить. Сейчас только это имеет значение.
Я откидываю голову назад и оглядываюсь на него. Его рука соскальзывает с моего рта, и пальцами он запутывается в моих волосах. Хватая меня за локоны, он притягивает мой рот к его, и целует меня страстно и жестко. От ощущения его языка, переплетенного с моим, его члена во мне и моих пальцев, ласкающих клитор, я кончаю сильно и стону от удовольствия ему в рот.
— Черт… — шепчет он хрипло. — Твоя киска кажется такой чертовски узкой.
Он вколачивается в меня еще несколько раз, после чего я чувствую, как его тело напрягается, готовясь к освобождению.
— Я кончаю, детка, — шепчет он. — Кончаю в твою горячую тугую киску.
Я смотрю на него, когда он отходит от оргазма. Обожаю его взгляд, полный удовольствия, и легко читаемую любовь ко мне в чертах его лица. До того, как Леандро полюбил меня, я никогда не была любимой. Я и не подозревала, насколько любовь волнительна.
Он снова целует меня, все еще оставаясь во мне.
— Нет ничего лучше, чем проснуться и быть в тебе.
Я улыбаюсь, но улыбка переплетается с легкой грустью.
— Я буду скучать по нашим пробуждениям, когда ты будешь уезжать на гонки.
Он одаривает меня ошеломительной улыбкой.
— Только до ноября, а после ты каждое утро будешь просыпаться и чувствовать меня в себе.
— До следующего сезона.
— Нет. Каждое утро до скончания вечности. — Он делает глубокий вдох. — Индия, это будет мой последний сезон. Я ухожу из Формулы-1.
— Что? — восклицаю я, поворачиваясь к нему лицом, думая, что он дурит меня.
— Кажется, мы превратили наши простыни в хлам. — Он посмеивается, указывая на внезапно открывшееся после моих передвижений влажное место.
— Уходишь? — Игнорирую я его веселость. — Это потому, что я потеряла работу из-за наших отношений, и ты чувствуешь вину? Потому что, если так, то тогда не нужно, ты не можешь так поступить. Я не допущу.
Он обхватывает мое лицо ладонями, убирая волосы большими пальцами.
— Нет. Не из-за этого. Мое решение об уходе было принято еще до всего произошедшего. Мне было паршиво находиться вдали от тебя, когда я был в Бельгии. В этом году заканчивается мой контракт. Я достиг всего, чего хотел. Поборол своих демонов и вернулся на трассу. Но гонки больше не дарят мне тех ощущений, что раньше. Я хочу начать жить с тобой и Джеттом. Не хочу быть вдали о тебя большую часть года.
Я чувствую проносящуюся через меня теплоту.
— Ты уверен, что хочешь этого? — спрашиваю я мягко.
— Да. Однажды я женюсь на тебе и наполню твой живот маленькими Сильвами.
— Несколькими? — лепечу я.
Он усмехается и подмигивает.
— Конечно. Я думаю о трех или четырех. — Он равнодушно пожимает плечами.
Из меня вырывается глухой смех, а глаза расширяются.
— Трех или четырех? Притормози-ка, мистер Плодовитость. С чего ты взял, что я вообще еще хочу детей?
Я хочу. В голову не приходит ничего лучше, чем родить детишек от Леандро. Хотя, вероятно, не четверых. Но я обожаю дразнить его.
Мышцы его лица застывают. Затем, так же быстро, как застывают, они так же стремительно расслабляются.
— Тогда меня устроит все как есть. Джетт мой, так что…
— Что? — Воздух застревает в горле.
— Я сказал, Джетт — мой. — Его голос смягчается, кончиками пальцев он проводит по моей щеке. — Учитывая, что я в отношениях, Джетт мой сын. Я не пытаюсь наступать на пятки Киту. Я знаю, что он растил Джетта, как своего собственного. Но я хочу быть Джетту отцом, если он сам того захочет.
Мои губы дрожат, на глаза наворачиваются слезы.
— Я почти уверена, что Джетт будет не против. Да и Кит тоже.
Он улыбается, приподнимая уголок губ.
— Хорошо.
Боже, я люблю его. Невообразимо сильно.
— И я хочу завести еще детей, просто чтобы ты знал. — Я дарю ему нежную улыбку.
Он целует меня снова.
— Как только сезон закончится, можем начать делать ребенка номер один. Просто нам нужно потренироваться заранее.
Я прижимаю руку к его груди в области сердца.
— И как только я стала такой удачливой, что ты полюбил меня, Леандро Сильва?
— Это я счастливчик, детка. Поверь. До знакомства с тобой моя жизнь катилась вниз по наклонной. Ты спасла меня больше чем один раз. Любовь к тебе мое спасение.
Накрывая своей рукой мою, он снова целует меня, медленно и проникновенно, до тех пор, пока снова не начинает двигаться во мне, выполняя тренировку по заделываю детей, о которой говорил.
Эпилог
Три месяца спустя
КОГДА Я НАЧАЛ УЧАСТВОВАТЬ В ГОНКАХ, то знал, что рано или поздно этот день настанет, но не думал, что буду чувствовать себя так, как сейчас, или что закончу сезон именно таким образом. Я думал, что буду участвовать в гонках, пока меня не остановит возраст или смерть. Но точно не потому, что просто пришло время, и что я могу начать свою жизнь с любимой женщиной и ее сыном, которого люблю с той же силой. Он не просто сын Индии. Он и мой тоже. Чем больше времени я провожу с Джеттом, тем глубже этот парень проникает в мое сердце, туда же, куда и его мама.
Если бы несколько лет назад мне кто-нибудь сказал, что сейчас моя жизнь будет такой — что я влюблюсь в прекрасную женщину и обзаведусь двенадцатилетним сыном — я бы рассмеялся ему в лицо.
Теперь же моему счастью нет предела. Я нашел свое место в этом мире. Место, которое я и не подозревал, что искал, пока не обнаружил его.
Даже осознавая, что это финальная гонка, и хотя ее сопровождает легкая грусть, я готов к завершению, чтобы, наконец, отвезти свою семью домой и начать новую главу своей жизни с ними.
Шлем надет, и я проговариваю слова, которые не произносил с момента аварии, которая изменила все. Гонки, которая, я думал, практически лишила меня жизни, но вместо этого отведшая меня прямо к лучшему, что случалось в ней — Индии.
— Быть вторым значит быть первым среди проигравших, — шепчу я на одном выдохе.
Бросаю последний взгляд на Индию, рядом с которой стоят Джетт и моя мама, и одними губами говорю ей " я люблю тебя ".