Результаты нашего предварительного рассмотрения слишком очевидны - все пути, по которым мы должны двигаться в написании романа на основе Книги Бытия для нас совершенно непроходимы. Полное несовпадение духовных масштабов Книги Бытия и мировой художественной литературы налицо.
Но почему, несмотря на все это, роман Т. Манна удался?
Он удался именно по тому, что Т. Манн не ступил ни шагу по перечисленным выше путям. Из приведенных выше цитат видно, что бог Т. Манна это совсем не библейский Бог, так же, как и человек Т. Манна это совсем не библейский человек. Последнее особенно интересно потому, что с одной стороны мы видим не- совпадение, точнее сказать противостояние антропологий Моисея и Т. Манна, а с другой стороны мы видим, что человеческие характеры святых героев романа это совсем не библейские характеры.
Если Аврам Моисея это пророк, который вышел "из земли своей и из родства своего", потому что так повелел ему Господь (Бытие гл. 12), то Авраам Т. Манна это религиозный диссидент: "Его уход (из земли своей и из родства своего А. С.), явившийся, несомненно, знаком недовольства и несогласия, был связан с некими строениями, запавшими ему в душу каким-то обидным образом, которые были, если не воздвигнуты, то, во всяком случае, обновлены и непомерно возвышены тогдашним царем...". Если Аврам Т. Манна находит, безнадежно забытого людьми, единственного Бога, как "новооткрытого", даже целая глава в разделе "Авраам" называется "Как Авраам открыл бога", то Авраам Моисея служит семейному Богу - Богу своих, освященных этим служением предков. Что, как ни эту преемственность в служении, непрерванную от праотца Адама, подчеркивают скрупулезные библейские родословия?
Если Иосиф Моисея, это юноша-пророк, страдающий, сначала, от зависти братьев, а потом от беззаконной похоти жены Пентефрия. То Иосиф Т. Манна, это самовлюбленный гордец и самодур во всем, кстати сказать, подобный своему богу, который, сначала, вызывающим поведением и наушничеством вызывает справедливую ненависть братьев, а потом, попадает в очень неприятную историю из-за того, что его неосторожно короткие отношения с госпожой переходят в роман. Таким образом, если мы поверим, что и более поздние библейские пророки одного духа с Иосифом Т. Манна, то нам придется предположить, что Иеремия справедливо был побит камнями, Исайя справедливо был перепилен пилой, Илия справедливо подвергался гонениям от Ие- завели и Ахава и т. д.
Портрет Иакова в старости выписан Т. Манном наиболее старательно и даже трепетно. Это второй основной персонаж романа наряду с Иосифом. Неподдельный пафос, с которым автор украшает его старость страстностью, глубокой и утонченной экзальтацией, а также, артистическим самодурством, говорит нам о том, что именно так, по мнению Т. Манна должен выглядеть настоящий пророк.
Уверенностью в том, что артистическое и пророческое служения по своей сути никак не отличаются пронизан весь роман, именно за свободу пророка, читай артиста, выступает Т. Манн. Только артист воплощает в себе полноту человеческого достоинства, он несет в косный мир перстных людей новое, он, подобно горьковскому Данко, выводит людей из затхлого, болотистого леса догм. Он, в конце концов, творит самого бога, помогая богу совершенствоваться. О непростых проблемах боготворчества совещается у Т. Манна "просвещенный" молодой фараон с потомственным пророком Иосифом, о проблемах боготворчества совещался с Мелхиседеком "открывший бога Авраам": "Авраам вел в Сихеме с Мелхиседеком, священником Баала завета и Эльэльхона, долгие беседы о том, тождественны ли этот Адон и Авраамов господь, и если да, то до какой степени."
Между тем, как отношения Авраама и Мелхиседека у Моисея выглядят совершенно иначе. После возвращения Авраама с войны "Мелхиседек, царь Салимский, вынес хлеб и вино. Он был священник Бога всевышнего. И благословил его, и сказал: благословен Авраам от Бога всевышнего, Владыки неба и земли; и благословен Бог всевышний, который предал врагов твоих в руки твои. Авраам дал ему десятую часть из всего." Выплата Авраамом религиозной дани Мелхиседеку неоспоримо говорит здесь о их иерархических отношениях, в служении одному общему Богу.
Между тем, как именно в боготворчестве обличают ветхозаветные пророки язычников, одновременно говоря о том, что Бог израилев - несотворенныйБог, "Он сотворил нас, а не мы", поется в одном из псалмов.
О здравомыслии таланта
Здравомыслие таланта, не позволяющее поэту изображать вещи непонятные его уму и сердцу, заслуживает отдельного рассмотрения, надо думать, что, перечисленные выше подмены смысла и духа Книги Бытия вызваны именно этим чутьем писательской правды. Непостижимую для себя стихию святого и божественного Т. Манн заменяет на более свойственную ему стихию писательского вымысла и философского мифотворчества.
В авторском послесловии к роману мы находим цитату из Гете, которая, по-видимому, послужила рабочим девизом для Т. Манна. "Как много свежести в этом безыскусственном рассказе; только он кажется чересчур коротким, и появляется искушение изложить его подробнее, дорисовав все детали". Божественно прекрасный сюжет жизни Иосифа вызывает глубокое сочувствие Т. Манна, а духовное и пророческое содержание Книги Бытия, реальное, а не вымышленное, ему неинтересно и непонятно, от этого ему кажется, что Моисей поленился или же не смог изобразить детали - переживания, чувства и т. п.
Для Моисея, как для служителя Бога своих отцов, который ради этого служения отверг всю красоту, роскошь и даже мудрость Египта, и по своей горячей ревности к этому учению, из царского сына сделался изгнанником, на первом месте стоит именно то, что он хочет сказать, как пророк этого Бога. А сюжет, который под его вдохновенной рукой получился божественно прекрасным, для него не более чем глиняный сосуд, содержащий несравненно более дорогой напиток пророческого слова. Т. Манн воспроизводит основные черты этого сосуда, тонко инкрустирует его, покрывает эмалью, потом наполняет разно- образными благовониями и пряностями, запечатывает эпилогом, как золотою маской, - и в результате получается профессионально и со вкусом исполненная мумия, имеющая такое же отношение к прототипу, какое и мумия имеет к живому человеку из, которого она изготовлена.
Пророки, с точки зрения пророка Моисея, Т. Манну явно не удались, они получились непохоже. Но то упорство, с которым Т. Манн освоил это огромное сюжетное пространство, населенное множеством глубоких и красивых персонажей, не может не привлекать к себе симпатии. Это упорство представляется нам, как некий сплав немецкой скрупулезности и монгольской неутомимости. Из приведенных выше цитат мы видим, что Т. Манн, обскакав огромное пространство Книги Бытия, нигде не тронул его плугом, не построил дома, подобно своим персонажам-кочевникам, - он освоил эту землю лишь на глубину корней травы, которую ели его писательские кони.
Придав своему роману внешние формы, присущие произведениям христианской культуры, Т. Манн не внес в него две важных составляющих христианской жизни - святость и вечность. При самом внимательном рассмотрении романа, мы не обнаружим там вневременного понятия вечности, везде только годы, тысячелетия, милионолетия - без начала и без конца. Не обнаружим мы там и божественной святости, как наивысшей полноты и полного совершенства, везде только беличий бег в колесе времен от "плохого" старого к "лучшему", но также несовершенному новому - без конца.
"Свобода, равенство, братство"
Последней иллюстрацией разницы между прототипом и пародийным романом Т. Манна нам послужит цитата из романа. В описании "спуска" Иосифа в Египет мы находим упоминание о известном для всех, кто читал Моисеев Исход, огненном столбе:
"Между полуднем и вечером впереди них, словно бы указывая им дорогу, двигался огромный огненный столб. Хотя они знали природу этого явления, их отношение к нему определялось не только его естественной стороной. Они знали, что это пламенеют на солнце летучие вихри пыли. Однако они с почтительной многозначительностью говорили друг другу: "Впереди нас движется огненный столп."
Миражи пустыни и "прах, его же возметает ветр" - вот удел человека, покусившегося поставить свое человеческое на место божественного. Пародийная жизнь современного Петербурга, которую мы приводим в качестве примера в начале этого эссе, сродни роману Т. Манна в том, что и она явилась, как результат замены легитимной, данной от Бога, власти на нелегитимную - гуманистическую, либеральную, социалистическую.
Братья окончательно возненавидели Иосифа, когда узнали, что он поставлен от Бога быть у них царем, и решили устроить ему "свободу, равенство, братство". Может быть не надо было, а?
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта https://www.pereplet.ru/