Веревка - вервие простое 10 глава




услышал, не спохватился, что крик и ворчание несовместимы.

Читаем в публицистике и в

художественной прозе, переводной и оригинальной: “Я ощутил полную

опустошенность ”, “Там царило полное запустение ”, “Картина полного

опустошения ”.

Да, слово полный теряет

свой первоначальный смысл и нередко воспринимается как совершенный. Но

не в таких же сочетаниях!

Иной переводчик способен

написать: “Именно этот образ жизни привел ее к смерти ” - получается

плоская острота, вовсе не предусмотренная зарубежным автором. Да еще вслед за

этим герой старается “восстановить картину ее жизни ”, а через

фразу о другой женщине сказано: “...знала очень много мужчин в своей жизни ” -

хоть бы для разнообразия на своем веку!

“Присутствие смерти ощущаешь

так живо...” (вместо - явственно, сильно,

остро).

Распорядитель на похоронах

рассуждает: “Мало кто нам радуется, но без нас не проживешь! ” -

опять дурной каламбур. И тут повинен вовсе не дух книги и не характер

говорящего. Просто переводчик свел вместе слова и понятия несовместимые, они

друг с другом на ножах. Можно было подыскать что-то более уместное (без нас не

обойдешься).

Если упомянуты “ мертвецы на

кладбище”, то в следующей фразе излишне “не могли сдвинуться с мертвой точки ”.

Такое получается по

невниманию, по недомыслию.

Еще того чаще нелепые

столкновения, ненужные повторы встречаются там, где избежать их и вовсе просто.

Хорошо ли сказать, что

человек не увидел ни одного мало-мальски большого дерева? Или: зверек

“понял, что маленькая девочка не самое большое зло для него”? Не

лучше ли - для него не слишком опасна?

Силясь побороть свою слабость ” -

конечно же, здесь надо пытаясь, стараясь.

Зимнее лихолетье. Слово отличное, но рядом с зимой чудятся уже

не лета, а лето!

“...Не заметил поблизости никого,

кроме далекой детской фигурки”.

“В силу своего слабоумия ”!!

У одного писателя (не

переводчика!) герой “с хрустом потянулся, вдохнув воздух со свистом ”.А кто-то хлебает похлебку (лучше все же хлебать суп, а похлебку

уписывать, уплетать). А кто-то говорит о войне: “Я последний

год прихватил - и то хватило ”.

Тут автору нужны были только

глаза и уши.

У мастера, и тоже не в

переводе: “От ее тела, затянутого в тонкое платье, тянуло теплом”.

Нечто “приносит положительные

плоды ”. Да, плоды не так сухи и казенны, как навязшие в зубах результаты, но уж если плоды - так скорее добрые, хорошие.

“И второе, хотя

здесь третьестепенное...”

В один прекрасный день

печатается в газетах, звучит по радио: “Кое-где допускаются недопустимые факты”.

Или так: “ Антиобщественные

подонки общества...”

Можно догадаться: сперва было

“антиобщественные элементы”, потом кто-то отредактировал. Оно бы и правильно:

“подонки” выразительнее, чем “элементы”. Но тогда надо было избежать ненужного

повтора с одним и тем же корнем.

“С нею произошло роковое

происшествие ” - вдвойне обидно, когда так пишет

серьезный критик о прекрасном поэте.

Переводчик, уже не

начинающий, не смущаясь ставит рядом запустение и пустынность,

потерял рассудок и терялся в догадках, общий разговор в одном

частном обществе, “внезапно возникшее самообладание овладело мною”,

умозрительный склад ума ”. Все это - попросту

неряшество.

У одного автора упитанный юнец

не питал к кому-то неприязни, у другого герой испытывал легкое

облегчение, у третьего гостей захватило предвкушение вкусной еды...

Еще у одного: женщины преклонного возраста... были непреклонны, ощущение

праздника - и рядом: люди казались праздными.

А ведь тут не требуется

особой проницательности и чуткости, можно, кажется, вообще не думать и не

чувствовать - умей хотя бы видеть и слышать!

Идите к черту, -

сказал он и поторопился отойти ” - похоже, что и сам

говорящий либо пошел к черту, либо отошел от черта подальше!

“Я его вижу насквозь и

потому виду не подаю”.

“Я, глядишь, и увидела

бы ”.

“Шапка ухарски сползла

на одно ухо ”, а вернее: мальчишка лихо сдвинул (или надел) ее набекрень.

Бабушка оттрепала внука за

уши, и тут же он говорит ей: “Не видать нам этого дома, как своих ушей”!

“...Руки и прежде всего длинные

пальцы, увенчанные красивыми, крупными ногтями” - и это,

кстати, не перевод! И “запела... округлив глаза куда-то в затканный ночью...

простор ” - тоже не перевод!

“...Виски покрашены в седой

цвет ” - цвет все же не седой! Тогда уж, может быть, хотя бы

выкрашены “под седину”?

“Ее лицо было молочно-белым,

и на нем резко выделялись мочки ушей и веки глаз, окрашенные

в розовый цвет” - кто видел мочки ушей на лице? И какие еще

могут быть веки?

“...Он допил эль и

выплеснул остатки на пол” - если допил, остаться уже нечему!

Люди “ухали под струями воды

в душевой, но как-то без особого воодушевления...”

“...В глазах было тоскливо-умозрительное

выражение ” - что сие значит?

“Высохшее лицо цвета старой

кожи ” - надо думать, лицо такое темное, словно кожа

дубленая.

Попробуйте себе представить

такую сценку из восточного быта: “женщина размахивала руками, выступая

величаво, как изваяние, с корзиной, прочно державшейся на

голове”!” Пояснений, вероятно, не требуется.

Десятки несуразностей -

и лишь единицы (причем не самые страшные) были выловлены редакторами. Все

остальные перлы разошлись многотысячными тиражами. И приводить подобные ляпсусы

можно сотнями.

Вероятно, особого разговора

требуют переводы, выходящие в областных и республиканских издательствах. Тут,

случается, роман классика напоминает известную рубрику “Нарочно не придумаешь”:

“Молодой человек с кремовыми пирожками ”, “У него остановилось биться

сердце ”, “ С него соскочило затмение чувств ”, “ Переулок неожиданно

загнулся ”... Один читатель прислал ворох этих выписок, причем извинился, что

не может прислать всю книгу: он “угощает” ею друзей, “когда хочется посмеяться

вволю”. Чувство юмора у читателей драгоценно, но мне, профессионалу, не смешно.

Ведь этот, прошу прощения, бред издан стотысячным тиражом! И подобное издается

поныне.

Не так уж много зоркости и

внимания надобно, чтобы заметить, если рядом стоят секунда и секундант,

ясновидец и выяснил, обои и обаятельная, упоительно

и поют, если теснятся тесовые крыши, чье-то тело

взлетело вверх, “немолодая уже же нщина” (а можно уже немолодая...),

“на базе базельских изданий” и прочее.

Некто “ далеко не

молод. Не далее как вчера” он делал то-то и то-то. Другой “успокаивает жену:

ну-ну...” - говорит он... Третий - за рулем автомобиля: “Он

знал, что старушка не подведет, и вел ее машинально. Должно

быть, он водил машину с юности”.

Такое может случиться

ненароком, по рассеянности. Но читателю нет дела, отчего и почему оплошал

литератор, кто этот литератор - мастер, подмастерье или нерадивый

ремесленник. И читатель законно удивляется: а куда смотрел редактор?

А вот ошибки еще одного

сорта - когда пишущий не замечает, что слово многозначно:

“...Ему захотелось пробежаться вниз

по ступенькам... Но дисциплина и самоконтроль... взяли верх, и он сошел вниз

быстрым деловым шагом”. И впрямь, нарочно не придумаешь!

“...Ни один из них не считает

(героя) пустым местом. Он... сказал, что устроит их всех в

гостиной, если они там поместятся ”.

“Он отказался от поползновения

спасти меня ползком ”.

“...Все отбросы автоматически

выбрасываются ”.

“...С легкой улыбкой

закупорил тяжелую бутыль”.

“Я пошел в гостиную, где

(она) настраивала телевизор. Наверно, она заметила, что я расстроен ”.

Отойду немного и пойду...” -

в первом случае надо бы: опомнюсь, отдышусь, отдохну.

“...Пока (один герой) шел к

его (другого героя) столу своими мелкими шажками, он пристально

смотрел на него и окончательно вышел из себя ”!

Вы думали, это пародия? Нет,

вполне серьезная проза.

Поставлены рядом слова близкие,

смежные, но в контексте имеющие совсем разный смысл, -

и получилась какая-то нелепая смесь.

Милый, добрый и поэтичный

рассказ современного писателя, перевод с фламандского:

“Может, он (лисенок) ревновал

к Коко маленькую девочку, которого она любила не меньше?”

Вывихнутый порядок слов,

совершенная безграмотность. И притом глухота поразительная. Что стоило разок

заменить кличку птицы словом “попугай”, чтобы избежать такой чудовищной, с

позволения сказать, звукописи? (Иначе при нормальном порядке слов эта куриная

фонетика стала бы еще чудовищней: ревновал девочку к Коко, ко торого..!)

Или встретится такое: Мы

чаще говорим... - и если не ухо, то глаз воспринимает мычание!

Нечто вызывает широкий интерес

и высокую оценку.

Чаще всего ухо и глаз

подводят любителей канцелярита. Рифмуются бесчисленные окончания на -ение и

-ание, - казалось бы, рука не повернется опять и опять

выводить все то же, в пальцах начнется зуд, чисто физическое ощущение должно бы

подсказать: довольно, хватит, все это было, было... Неприглядно ползают по

страницам несчетные -авшие, -евшие, -ившие, -чившие,

-еющие, -ающие, шипят, чихают... сколько можно?

А литератору и горя мало!

Но и помимо канцелярита в

переводах и не в переводах вдоволь совсем излишних созвучий.

Максим Грек переводил

максимально точно”.

Спи, Пит! ” (а

можно сказать усни, либо заменить имя на малыш или на

что-нибудь еще).

Лицо дергает тик - и

тут же старик сидит на тюке.

Некто выбежал из комнаты,

“застегивая на ходу доху ”. Где-то в стихах или шутке это могло бы

даже стать занятной находкой, в обычной прозе - только помеха. Хотя бы уж

переставить: на ходу застегивая доху.

Повесть называется “Пу ти

ти танов” - а можно было сделать либо дороги, либо исполинов.

Не в стихах и не в пародии, в

обычном спокойном тексте “автомобиль заур чал и ум чал ” -

может быть, все же умчался или унесся?

“Этот остров не

ускользнул от острого взгляда” - можно хотя бы зоркого. А

ненужное созвучие у публициста понапрасну сбивает с толку.

Глухотой подчас страдают и

поэты.

“А свер ху хи тро нам

мигали звезды” - не очень-то поэтичны и музыкальны эти “хухи”.

Если сказано - бубенцы звенят,

не стоит рядом ставить извини.

И многое, многое другое... Это,

конечно, мелочи, но из мелочей образуется словесная ткань. Как бы она не

оказалась грубой и серой дерюгой!

“Свинки замяукали”

“Нас постигла редкая удача ” -

не странное ли сочетание? Постигает - неудача, беда,

несчастье, а удаче сродни глагол менее мрачный: нам выпала...

И однако такую оговорку встречаешь у большого писателя.

Встретил войну в лицо ” -

так говорит другой хороший писатель о своем собрате. И это тоже смесь двух

разных оборотов: можно либо встретить лицом к лицу, либо смотреть

(войне, опасности) в лицо.

Начало серьезной статьи: “В

здравом уме и трезвой памяти говорю...” Это сочетание уже “вошло” в

обиход. Искажена старинная формула завещания: “Находясь в здравом уме и твердой

памяти” - в этом языковом обороте трезвость не при чем, никто не

думал, что человек станет писать завещание “под мухой”.

Устойчивое речение, в котором

заключены совершенно определенные мысль и чувство, оказалось вывихнуто, спутано

с другим. Такие вывихи не редкость, подчас все так перемешается, что не сразу

доходит истинный смысл написанного.

У меня нет ни малейшего

желания посягать на авторитеты или заниматься ловлей словесных блох ради того,

чтобы кого-либо уязвить. Старая истина: не ошибается только тот, кто ничего не

делает. И, конечно, ошибка словесная - не то, что ошибка сапера или даже

акробата под куполом цирка. Но помножьте-ка ее на тысячи, миллионы читателей,

слушателей: чем измерить вред, нанесенный культуре и языку? Особенно когда

ошибка исходит от уважаемого мастера, которого знают, которому верят.

Обидно читать у поэта:

“Слышно, как по миру время идет ”. Ведь слишком известно и

памятно, что значило на Руси пойти по миру, с сумой - побираться,

просить милостыню, подаяние.

Странно у другого поэта: она“ шарахнулась, смела ”. Затмение? Небрежность? Ведь

“шарахнуться” прочно связано в нашем языке и восприятии не со смелостью, а с испугом!

Опять-таки в испуге можно

отпрянуть, но можно ли отпрянуть лицом? И притом не со страхом, а

с любопытством?

Можно ли творить чудеса ударом

волшебной палочки? С детства мы помним, что феи в сказках

проделывали это не ударом, а взмахом, мановением, легким

движением волшебной палочки.

Можно столкнуть два обычно не

соединяемых, далеких слова - и высечь искру поэзии. Но именно с умыслом

столкнуть, соединить несоединимое. Иное дело - соскользнуть, по ошибке

взять лежащее рядом, неточное, приблизительное. И, однако, это случается очень

часто. Чаще всего - когда сдвинуто, смещено обычное речение.

“Завтрашний век... уже не за

семью печатями ” - полно, так ли? За семью печатями скрывается

нечто мудреное, непостижимое, таинственное (“книга за семью печатями”), а тут

речь не о догадках, прогнозах, не о мудрой науке футурологии, просто близкое

будущее - оно не за горами.

Говорят: мертвенная

бледность, бледен как мертвец. Но не странно ли о миловидной женщине

сказать в одной и той же строке, не переводя дыхания: “все та же очаровательная

живость, тот же красивый, тонкий нос, мертвенная белизна кожи”?

“Он ее ставит на одну ступень

с прислугой”. Есть речение: ставить на одну доску. На ступень

поднимаются.

В другой книге вам

встречается бежавший раб, хотя естественно - беглый. В

третьей - маленькие сошки вместо общеизвестного мелкая сошка.

Уж на что ходовой, обыденный

оборот: “Он неглуп”, “Он был не дурак ”. Но и тут порой встречаешь

неряшество: “Он не был дураком ”.

“Он был высок, темноволос и,

пожалуй, неплох собой” - а надо: недурен собой.

“...Они будут гнуть свою

палку, пока не добьются этого”. Одно из двух: либо герои перегибают

палку, либо упорно гнут свою линию.

У охотника-враля “ на

всякий случай была байка в запасе”. Слово взято неточное, небрежность

привела к двусмыслице: охотник не одну какую-то байку припас “на всякий

случай”, а у него на каждый случай находилась какая-нибудь байка.

И в другом месте: “ На

всякий экстренный случай ”. Опять вывихнуто устойчивое речение.

Читаем в газете: “ Смертельные

случаи ” при эпидемии. Возможен смертельный исход болезни,

возможна смертельная опасность, но случай все же смертный!

Счету нет таким сдвигам и

вывихам.

“Не подавал никаких признаков

сознания ” - вместо был без сознания, либо не подавал признаков

жизни.

“Разделяю от души!” -

поди пойми, что человек хочет сказать: вполне разделяю ваши чувства,

чувствую то же, что и вы, всей душой радуюсь вместе с вами.

“Она одергивала мужа за

рукав ” - странная помесь: можно одернуть человека или одернуть

платье, но подергать, дернуть за рукав.

Человек “волочился на поводу”

у богатой вдовушки. Можно идти на поводу, то есть покоряться. И очень распространено было в прошлом веке: волочился за (той же

вдовушкой) - вот этого пишущий не чувствует.

Слышишь и читаешь “сделал

услугу”. Когда-то это было калькой, галлицизмом, а сейчас просто неряшество:

по-русски - оказать услугу.

Часть нелепых, неверных

решений до читателя не дошла. Другая часть когда-то увидела свет, но в более

поздние издания уже не проникла. А добрая половина, увы, этаким гордым

чертополохом проросла на печатных страницах.

Они чернели, словно

туча - вместо естественного русского: они стали чернее тучи.

На человека злы “многие, кто

по его милости остался без кола, без двора ” - опять

вывихнуто речение, надо: у кого... не осталось ни кола ни двора.

Не убежать ли

подобру-поздорову. Говорят: не

убраться ли подобру-поздорову или уж просто - не сбежать (удрать)

ли.

“...Он был все такой же:

уверенный, щеголеватый, как с иголочки ”. Экая путаница! Щеголеватый

может быть и костюм, и человек, человек может быть при этом свеж:,

как огурчик (что, видимо, и подразумевал автор), однако сам человек отнюдь не

как с иголочки! Без всякого как, просто с иголочки,

он может быть только одет, либо на нем костюм с иголочки.

Люди в барах до краев наливались спиртным. До

краев или с краями наливают все-таки посуду.

“Враг и пальцем не

пошевелил в нашу сторону ”. Такой клубок не вдруг распутаешь: и не

поглядел в нашу сторону, и пальцем не пошевелил (шевельнул), пальцем

нас не тронул, и ухом не повел - все смешалось!

Журнальный очерк. Что-то

нарушило тишину и порядок в театре, “но никто даже глазом не повел ” -

опять-таки либо бровью не повел, либо глазом не моргнул.

Человек “тяжело пыхтя носится

вокруг пальм, а на пятках у него висит ” разозленный зверь.

Воспринимается это не в переносном смысле, а буквально,как будто

зверь и вправду вцепился в пятки и повис (да еще поблизости другие зверьки висят

на ветках). Переводчик хотел сострить (преследователь гонится по пятам,

висит на хвосте), но чувства меры ему не хватило. А если он имел в

виду спортивный термин, то по неряшеству переврал его: в легкой атлетике если

бегун догоняет другого, о нем говорят - сидит на пятках.

“Она твердо покачала головой”.

Обычно человек от чего-либо твердо отказывается или твердо стоит на

своем, а если в знак своей твердой решимости (желая кому-то в чем-то

отказать) качает головой, то не твердо, а решительно или

упрямо.

“Его карие глаза заблестели и

переполнились ”. Чем же? Надо думать, слезами. Но без дополнения

звучит оборванно, странно. Однако это не просто оговорка, описка. Дальше снова:

“...глаза у него... укоризненно переполняются”. Обычный оборот - глаза наполнились

слезами. А уж если отходить от него, все равно надо пояснить, как

сделано хотя бы на третий раз: “Его глаза... переполняла... мольба”.

Или так: “Молодость била

из него ключом, и женщина поглощала ее жадно, как кошка молоко”.

Когда говорят, что молодость (жизнь, энергия, силы) бурлит или бьет ключом,

подразумевается все же - не из человека, а в нем. Конечно,

иногда писатель с умыслом разворачивает всем известное речение. Так у

Сельвинского: “Он делает из мухи слона и потом продает слоновую кость”. Но и в

таких комических случаях едва ли надо путать самую основу, строй идиома. Даже

малый сдвиг в идиомах может коварно подсунуть сознанию читателя совсем не ту

мысль, ощущение, образ, какие имел в виду автор.

Любопытная подробность: все

последние примеры взяты из разных рассказов одного и того же сборника!

Разные переводчики, каждый на свой лад, грешили против русского языка - и

все приведенные огрехи (и еще множество!) беспрепятственно попали в печать, не

замеченные редактором.

В другом месте читаем: “ Он

плотно подзаправился ” - это уже пересол: либо человек подзаправился, либо просто плотно позавтракал (пообедал).

“У него с утра еще ничего

не было во рту ” - так и просится ни крошки, маковой

росинки!

“...Сердце ее сжималось и подкашивались

колени ” - ошибка довольно частая. Но ведь колени подгибаются!

Подкашиваются - ноги!

Пишут даже: “сказал, не

разжимая губ ”. Как будто говорит чревовещатель! А надо: сказал сквозь

зубы.

“Мать перевернула всю их

жизнь с ног на голову ”. Но по-русски говорят - вверх ногами,

вверх дном.

У одного писателя встретилось

нечто совсем уж странное: “задние дворы сознания”! Очевидно, задворки.

“Он скрылся с наших

глаз” - можно написать скрылся из глаз, скрылся из виду,

с глаз долой, уйди с глаз моих, но нельзя скрыться с чьих-то

глаз!

“При виде нас у него с

души свалилось ” - говорят: с души свалился камень (или тяжесть),

на душе полегчало, от сердца отлегло. Поневоле вспоминаешь о

перевертышах вроде пуганой вороны, которая на молоко дует, о детских сказочках

про то, как рыбы по небу гуляют. Но там в лепых нелепицах есть свой смысл:

позабавить, а заодно утвердить малыша в знании того, как что бывает на самом

деле. А тут взрослые дяди и тети путают совсем разные речения и обороты уже не

смеха ради, а просто по языковому невежеству или неряшеству.

* * *

Есть еще и другая опасность: лжеидиомы. Неловкое сочетание слов вдруг напоминает, даже пародирует идиом, вносит в

текст побочные, сбивающие с толку оттенки.

В одной больнице висела (а

возможно, и поныне висит) стенгазета под названием “ Клиническая жизнь ”.Подразумевается явно “Жизнь (нашей) клиники”, но в таком виде название

зловеще напоминает... клиническую смерть! Вряд ли этот кладбищенский

юмор - умышленный.

“Светлая ночь позволяла нам

видеть... опасности ясно, как днем ” - это на борту

корабля, которому грозит крушение. И не к месту вспоминается оборот ясно,

как день. Надо было избежать ненужного обертона, повернуть фразу иначе: в

эту ночь было светло, как днем, и мы ясно видели...

Человек стоит на палубе, дуя

в кулак, - он согревает дыханием окоченевшие руки, а читателю

вспоминается либо свистать в кулак, иначе говоря, “сидеть без

гроша”, либо смеяться в кулак, то есть исподтишка.

Привычные с колыбели образные

речения, искони отлитые народом в золотые слитки сочетания слов, пословицы,

поговорки - драгоценнейшее достояние литератора.

И странно читать у хорошего

писателя: “Встречают по одежке, провожают по уму”. Диву даешься, почему и зачем

автор перевернул, перекроил известную поговорку: “По одежке (по платью)

встречают, по уму провожают”. А у другого автора и вовсе дела идут “ с пня на

колоду ”!!!

Возмущенная читательница

прислала рассказ из областной газеты. Невозможно перечислить все “изыски” этого

сочинения: тут и “ загрубелое хмарью небо ”, и “ широкий раскрой двери ”,

и странное слово “ настроглазились ” (не то от навострились, не то от востроглазые)... Может быть, это протест против серости и

канцелярита - автор поднимает какие-то глубинные, “земляные” пласты языка?

Но тогда откуда у него же: “Есть такая русская пословица: Когда дрова рубят -

щепки летят”? Это-то надо бы знать и не путать!

* * *

Если уж писатели подчас

путаются в своих же русских оборотах и речениях, то каково переводчику? Его

сбивает еще и чужой идиом!

Переводчикам (и редакторам

переводов) вдвойне важно владеть богатствами своего языка, чтобы под гипнозом

чужого не натащить к нам каких-нибудь гибридных уродцев, а свободно найти в

своей кладовой оборот столь же яркий, образный, не рабски-подражательный, а

равноценный.

Только тот, кто занимается

литературой по несчастной случайности, способен перевести английское I know him

as I know my ten fingers или he knows this like the palm of his hand дословно:

“я его знаю, как свои десять пальцев” или “ему это знакомо, как своя ладонь ”.Каждый сколько-нибудь грамотный человек подставит наше: как свои пять

пальцев.

В первом издании это

приведено как пример невозможного переводческого ляпсуса. Автор этих строк даже

мысли не допускал, что кто-то может всерьез написать так. Но вот в каком виде

вполне грамотный, серьезный литературовед переводит фразу из зарубежного

романа: “Я буду знать свою страну, как собственную ладонь ”! Глазам

не веришь...

В одной рукописи встретилось

такое: “Вы будете себя там чувствовать, как утка в воде ”. Ясно:

переводчик не владеет родным языком и не знает азов своей профессии. В

подлиннике you’d take to it like a duck takes to water, но по-русски, конечно, как

рыба в воде.

Гнаться за многими

кроликами ”! А по-русски все-таки - за двумя зайцами.

Всякий идиом чужого языка для

переводчика - задача. Просто пересказать смысл - жалко, потеряешь долю

живой образности. Скалькировать, передать буквально? Выйдет фальшиво. Найти

свое, русское речение с тем же смыслом и той же окраской далеко не всегда

легко. Тут нужен верный слух и чутье.

“От запаха жарящегося мяса

его рот наполнился слюной” - так и напечатано! Сразу ясно: переводчик

знает только букву подлинника, но не ощущает его смысла и настроения, и притом

не владеет языком, на который переводит. Ибо по-русски, конечно, у него

слюнки потекли!

“Не ешь так много, у тебя глаза

больше желудка ”! - а это значит: не жадничай, у тебя глаза

завидущие.

В романе английского классика

мальчики “бежали вперед быстрее, чем ворона летит ”. А

ворона летит довольно медленно, но - по прямой. И английский

идиом as a crow flies значит именно напрямик. Если уж переводчик

этого не знал, так мог бы найти в словаре.

Цена... грош за

дюжину ” - сказано в переводе научно-популярной книги. По-русски



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2020-10-21 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: