Он был человеком средних лет, мускулистым и высоким, с длинными руками, тонкой талией и широкими плечами, так что, когда он стоял прямо, а его руки свободно свисали по бокам, то его предплечья, в самом деле, были далеки от его бёдер. Он носил густую бороду, ещё скорее каштановую, чем седую, и имел мощный лоб со своеобразными бровями, спутавшимися над его большим и толстым носом и уходящими под его вьющиеся длинные каштановые локоны.
Он был одет в блестящие доспехи и плотную пурпурную накидку поверх них, а широкий, тяжёлый полуторный меч с огромной рукоятью висел в ножнах на его правом бедре — король Сандабара, был леворуким. Смотря на грозное оружие, Алейна был поражена, что он мог вытянуть его, хоть и имел длинные руки.
Но он мог, и мастерство Фирехельма в сражении было известно Алейне, хотя она редко отваживалась отправиться в Сандабар до этого трагического случая. Сильный человек не боялся сражения, и на протяжении многих лет сам возглавлял многие разведывательные группы против налетчиков-орков.
- Мой сеньор, - сказала она с кратким поклоном.
- Рыцарь-капитан, - вежливо ответил он. – Могу ли я снова высказать свою благодарность вам за службу Сандабару?
- Вы нуждались, а Сандабар всегда был союзником Сильвермуна, - ответил Серебряный рыцарь.
- «Нуждались»? – повторил он с иронической усмешкой. – Действительно, у вас есть дар преуменьшать. Я без командиров, Рыцарь-капитан.
Он двинулся к креслу перед пылающим очагом и предложил ей сесть напротив него, и когда она подошла, достал необычной формы бутылку прекрасного бренди и налил по бокалу.
- Это не так, - сказала Алейна. - На ваших стенах много ветеранов, мастеров оружия и стратегии. Они не были повышены на более высокие должности только потому, что ваши командующие занимали свои места так долго, до…
Она сделала паузу, поскольку не хотела его расстраивать.
- Пока дракон не бросил на них камень, а? - закончил король, и, вручив ей бокал, поднял свой в безмолвном тосте за мужчин и женщин, погибших в той трагедии.
- У вас есть много способных, король Фирехельм, - сказала она после глотка, - И бесспорно, фанатично верных королю и городу. Все стены вокруг заполнены прекрасными воинами.
- Даже прекрасным воинам нужен прекрасный лидер, - заметил он. - Не недооценивайте из скромности свою ценность для Сандабара в эти тёмные дни. Я не хочу слышать это, я говорю вам. Даже в обязанностях нормирования… - он сделал паузу и улыбнулся, когда она вздрогнула.
- Да, вас ранит, необходимость просить детей игнорировать ворчание в животе, - продолжил король Фирехельм. - И всё же вы делаете это, потому что вы провели работу по подсчёту и узнали размеры порций, которые необходимо соблюдать, чтобы мы смогли дожить до зимы. Но что потом? Разве не станет труднее найти пищу, когда снега станут глубоки?
- Если осада орков будет сломана, то мы найдем союзников, - ответила Алейна. - Дворфы…
Фирехельм поднял руку.
- Не говорите мне о них, - предупредил он. - Они оставили вашу родню — они оставили вас — умирать у Красного потока. Они ютятся в своих недоступных норах. И это с самого начала их вина - вина старого короля Бренора…
- Мой король, я прошу вас сосредоточить энергию на проблемах под рукой, - посмела прервать Алейна.
- Действия дворфов время от времени относятся к тем проблемам.
- Действительно, но я доверяю королю Эмерусу и королю Коннераду. Если они смогут найти путь от своих осаждённых ворот, то они прибудут на помощь Сандабару.
- «Если они смогут найти путь», - повторил король, и его ударение на первое слово, раскрывало его сомнение, что такое случится. Она понимала его разочарование — он высказал ей это несколько раз за последние дни, поскольку еда стала недостаточной и жертв стало больше.
В свою очередь Алейна указала Фирехельму, что треть населения Сандабара была дворфами, и многие имели родственные связи с дворфскими королевствами, особенно с цитаделью Фелбарр.
- В любом случае, мы должны стоять за свою землю, - сказала Алейна. - Больше всего я обеспокоена волшебниками.
- Землетрясения от ударов их молнии заставили трещать мои кости, - ответил король. - И множество трупов врагов оставили дымиться на поле.
- Их удары и в самом деле были смертельны, - согласилась Алейна, - но я попросила, чтобы они подготовили больше защитного волшебства и они отказались.
- Каббледар - упрям, - признал король Фирехельм, говоря о волшебнике, который возглавил маленькую, но опытную гильдию волшебников Сандабара. - Их молнии валят гигантов и удерживают драконов на расстоянии. Их огненные шары сжигают гоблинов и орков без счёта. Что вы хотите ещё, чтобы они сделали?
- Внешняя стена нуждается в ремонте во многих местах, - сказала она, и поставила свой стакан на маленький столик между креслами. - Мы сможем сдержать орды в течение одного дня, в то время как волшебники бросят заклинания создания для камней и железных стен, для…
Она замолчала, когда проследив за взглядом короля к своему бокалу, увидела, что оставшаяся жидкость дрожит как воды потревоженного пруда. Мгновение спустя, прежде чем Алейна могла бы спросить, что это могло бы быть, она почувствовала дрожь глубоко у корней цитадели, глубоко в основании Сандабара.
Долгая и низкая вибрация, продолжалась и усиливалась, как грохот начинающейся лавины.
На стене, защитники тоже почувствовали дрожь и сразу поняли, что это было больше, чем наступление оркской орды, которая, действительно, снова надвигалась.
- Там, - Даути сказал Сильвербеллу, хватая своего друга за руку и поворачивая его к себе. - Боги!
Возглас недоверия хорошо отразил первоначальную реакцию Сильвербелла, на открывшийся перед ними странный и ужасающий вид на главную сторожевую башню города около северных ворот. В угасающем свете дня зигзаги сверкающих молний поднялись по каменным стенам, потрескивая синими искрами внутри и снаружи бойниц. Через одно окно пара мельком увидела солдата, дрожащего и дымящегося, охваченного искрящейся волшебной молнией. На вершине башни охранники смотрели на волшебное восхождение и знали, что были обречены — настолько, чтоб двое спрыгнули с крепостной стены, и, пролетев пятьдесят футов, разбились об землю.
В стороне от башни, далеко от двух воинов Сильвермуна, сама стена начала трястись и дрожать, и большая трещина появилась в толще камней.
- Они прорыли туннели, - сказал Сильвербелл, и его голос был едва слышим.
Паутина волшебных молний увенчала стены башни и спустила свою ярость на бедных солдатах, лучниках и команде катапульты всё ещё находящихся на её вершине. Они странно затряслись, несколько упало с башни, и их одежда дымилась.
Стена за башней разрушилась, складываясь вовнутрь, камни тёрлись и разбивались друг о друга, падали на землю и тонули во рву. Одна большая секция рухнула наружу на внешнюю стену, и та угрожающе накренилась.
Их враги провели туннели под стены и фундамент сторожевой башни и поставили под угрозу её основание!
Крики раздались из башни, когда те, кто пережил молнии, встретили живых противников, и дальше послышались звуки сражения.
Шквал гигантских валунов ударил по повреждённой внешней стене, прямо за упавшей внутренней стеной.
И Сильвербелл первым заметил дракона, со сложенными крыльями падающего с высоты в ускоряющемся пике и нацелившегося, как сразу понял эльф, на повреждённую стену.
- Волшебники! – закричал он. - Волшебники! Ох, лучники! К пролому! К пролому!
Он посмотрел за стену, на орков, скачущих верхом на воргах, на гигантов и бронированных огров - всех устремившихся к тому же самому месту, которое дракон, как живой таран, скоро расчистит во всю ширь, и Сильвербелл осознал, что Сандабар в этот день был обречён.
Сторожевая башня была захвачена. Городские ворота раскрылись, и орды полились через них.
Сильвербелл и Даути отстреляли последние стрелы, обнажили свои мечи и спрыгнули вниз, присоединяясь к дикой схватке.
Но они знали, что не могли победить.
Сандабар не мог победить.
- В цитадель! В цитадель! - слышались крики из каждого уголка города, и слабые, старики и дети устремились к королевской крепости, большой цитадели в центре города Сандабара.
А те, кто мог бороться как Сильвербелл и Даути, сдерживали орды, пока были силы и продолжали бороться, даже когда город начал гореть вокруг них.
Король Фирехельм выбежал на свой балкон и познал отчаяние. Треть зданий пылала; орки и гоблины наполнили улицы как безудержное наводнение.
- Держите двери! - Закричал он вниз, Алейне и другим, главным образом дворфам, сражающимся на широких каменных ступенях прямо перед большой цитаделью. Каждое сердцебиение, что они сохраняли подход к большим железным дверям свободным, означало, что ещё один гражданин Сандабара мог укрыться за крепкими стенами.
- Пещеры, - заметил король, больше себе, чем двум охранникам, сопровождающим его. - Мы должны войти в Пещеры Эверфайр и пробиваться через Подземье, да.
Кивая своим мыслям, король Фирехельм, вернулся в комнату, чтобы найти карты тоннелей, выходящих из зернохранилищ под цитаделью.
Но только он покинул балкон, как тёмная тень пронеслась над ним и два охранника, которых он оставил позади, были так загипнотизированы видом дракона, летящим очень низко над городом, что, ни один не увидел, как его наездник спрыгнул над крышей цитадели в бросающем вызов смерти свободном падении.
В последний момент, только в двадцати футах над зданием, падая как камень, Тиаго Бэнр коснулся эмблемы своего Дома, и активировал заклинание левитации. Его спуск сразу же замедлился, но не прекратился, и тяжело упав на крышу, он сделал кувырок, чтобы погасить силу удара, и отправился к своей желанной цели.
Он подошёл в краю крыши непосредственно над королевским балконом и пошёл без колебания, прижав свой щит под выступ и вызывая его подобное паутине волшебство, чтобы удержать его наверху, когда он перевернулся и повис ногами вниз над балконом, всё ещё на дюжину футов ниже его.
- Эй! - выкрикнул один из охранников, наконец, заметив его.
Тиаго освободил волшебство щита и опустился перед человеком, и в тот миг, когда он легко приземлился, его меч Колыбельная уже был в быстром движении, отводя в сторону копьё охранника с привычной непринужденностью, а затем, обогнув древко, резанув по плечу мужчины.
Охранник вскрикнул и отскочил назад; кровь показалась на его рукаве чуть ниже плеча. Он позвал своего напарника, который помчался в его сторону и снова ударил копьём.
Тиаго заблокировал его Паутиной, своим щитом, и отвел вниз с левой стороны от себя, а затем рубанул мечом вдоль древка, расколов копьё пополам.
К его чести, охранник быстро отреагировал, игнорируя разлом и снова нанося удар вперёд копьём, которое стало гораздо меньше. Он думал, что у него был шанс, и против более слабого воина он, конечно, имел бы его, но Тиаго продолжил свой поворот после удара мечом, развернувшись вправо только на ширину ладони опережая преследующее его оружие.
Дроу низко пригнулся, поворачиваясь, затем пригнулся ещё ниже, согнувшись в талии, обернулся вокруг, и быстро подняв левую ногу в диагональном ударе, настиг бегущего и потерявшего равновесие охранника под ребра и перекинул его через перила. Человек тщетно пытался схватиться за них, и сорвался, падая к смерти.
Тиаго не удостоил его вниманием, шагнув со стремительным ударом Колыбельной, и вовремя отбил в сторону меч второго охранника.
Тиаго рубанул поперёк, справа налево, а затем обратно, прервав движение, прежде чем лезвие пошло слишком низко, чтобы нанести удар мечом прямо вперёд. С неистовым напором, дроу помчался за ударом вперёд, и часовой, поднявшись на цыпочках и отведя бедра назад, едва успел выставить свой собственный щит против мощного натиска Тиаго. Паутина и щит охранника тяжело столкнулись, хотя из-за мягкого состава щита Тиаго, звук был приглушён.
Охранник рванулся назад, но он не знал свойства щита Тиаго, удерживающего всё, что его касалось, и когда он отскочил, Тиаго с силой потянул.
Охранник приземлился на пальцы ног и оступился в попытке восстановить равновесие, но дроу не мешкал. Тиаго отменил силу притяжения щита одной мыслью и помчался вперёд, нанося удар снизу, вращая своим мечом против отчаянного парирования.
Щит охранника опустился вниз прямо за его опускающимся мечом, и очень разумно, но снова, более опытный Тиаго просто отвёл своё лезвие назад и повернул щит, ударив Паутиной по щиту и поперёк тела охранника.
Тиаго нанес удар с боку, прямо под своей рукой со щитом, и Колыбельная рассекла локоть охранника.
Мужчина закричал от боли и отпрыгнул, но дроу оказался рядом, и Колыбельная, ударила снова по свисающему щиту — свисающему из-за травмированного локтя и из-за коварного яда Колыбельной. Непреодолимая слабость накатила на человека и его движения стали замедляться.
Даже на максимальной скорости, охранник не шёл ни в какое сравнение с Тиаго. А такого вялого, каким он стал сейчас, с ядом дроу струящимся по его венам, Тиаго с легкостью подавлял.
Колыбельная мелькнула под поднятым щитом охранника, а потом выше него, так как человек, получив удар в живот, рефлекторно опустил его.
Колыбельная пошла влево - манёвр, одурачивший охранника, и в отчаянии тот отреагировал слишком остро, бросив и меч и щит в попытке заблокировать.
Но меча дроу там уже не было - быстро обойдя двойной блок, он перерезал горло человека.
Несчастный охранник отшатнулся назад, задыхаясь и кашляя, и его ноги подогнулись под ним.
- Боги! - раздался крик из комнаты, и король Фирехельм, побежал обратно с огромным мечом в руке. – Убийца-дроу!
Как будто подтверждая обвинение, Тиаго пожал плечами и развернулся, и Колыбельная идеальным поперечным ударом, прекрасным лезвием с лёгкостью рассекла плоть и кость человека.
Когда король Фирехельм выскочил на балкон, охранник замертво упал вниз лицом на пол.
- Собака! – взвыл король и рванулся, замахиваясь двуручным мечом, чтобы опустить его на голову Тиаго.
Но Тиаго вскинул Паутину над головой, блокируя, и щит попроще разбился бы от тяжёлого удара. Но мало того, что Паутина выдержал воздействие, его волшебные свойства, помогли смягчить удар, и это наряду с отлично рассчитанным падением на колени, оставило дроу совершенно непострадавшим от сильной атаки.
Убеждённый, что этот могучий мужчина просто оторвёт его от земли своим следующим замахом, Тиаго даже не пытался приклеить Паутину к тому огромному мечу. Вместо этого он повернул силу Фирехельма против его самого.
Вверх и вокруг пошло большой клинок, теперь несущийся в Тиаго слева. Дроу повернулся и опустил Паутину, в последний момент встретив атаку, и завершение удара Фирехельма фактически подкинуло Тиаго назад на его ноги, и там дроу сразу шагнул назад и скользнул, и меч прошел перед ним, не причинив вреда.
Тиаго крутанулся вокруг него с внезапной свирепостью, и полностью развернувшись, бросился вперед и нанёс колющий удар Фирехельму в грудь. Сразу же отведя клинок назад, Тиаго направил его в коротком вертикальном вращении в тот момент, как Фирехельм, отпустив свой меч, одной рукой потянулся, пытаясь схватить дроу за горло.
Отсечённые пальцы отлетели в сторону, и Фирехельм взвыл и отдёрнул руку, затем попытался поднять меч перед собой, когда Колыбельная пошла вперёд единожды, дважды, и трижды, нанося сильные колющие удары.
В конце концов, когда Фирехельм был в состоянии заблокировать, то Тиаго там уже не оказалось.
Дроу вращался за спину поражённого, раненного короля, и, завершая поворот, взмахом Колыбельной рассёк заднюю часть коленей Фирехельма.
Тиаго вращался снова, и на сей раз прекрасное лезвие полоснуло короля Сандабара по пояснице.
Фирехельм рухнул колени, и, останавливая падение, опёрся на руку без пальцев. Рыча, упрямый воин-король слабо ударил мечом из-под своего склонившегося туловища. Лезвие ничего не поразило, поскольку там не было ничего, чтобы поразить, и в замешательстве Фирехельм махнул им вокруг.
Но Тиаго был с другой стороны, с другой стороны и около плеча Фирехельма, высоко занеся Колыбельную.
С безошибочной точностью Тиаго опустил её.
Вложив Колыбельную в ножны, он поднял голову короля Фирехельма с пола балкона, затем вскочил на каменные перила, глядя на парадные ворота цитадели, далеко, далеко внизу.
Но не так далеко, чтобы защитники города там внизу, не услышали победный крик дроу или не увидели силуэт Тиаго Бэнра, стоящего во весь рост на балконе, высоко подняв голову короля Сандабара.
В комнате позади Тиаго с громким стуком распахнулись двери, и множество солдат ворвалось вовнутрь. Тёмный эльф повернулся к ним, и посмотрел, слегка забавляясь.
Улыбнувшись и отсалютовав, Тиаго оттолкнулся от перил и пропал из вида.
Мгновение спустя, когда разъярённая дворцовая стража вбежала на балкон к их павшему, обезглавленному королю, Тиаго вернулся, но теперь уже верхом на драконе, и белая рогатая голова Арауфатора, смотрела на дураков.
Ледяное дыхание коснулось их, оттолкнуло назад и заморозило кровь в венах.
Тиаго пересёк горящий город на своём монстре, всё время высоко держа голову короля Фирехельма и показывая всем: оркам и гоблинам, ограм и гигантам, чтобы они возликовали; людям и дворфам и другим гражданам Сандабара, чтобы смотрели и отчаивались.
Много граждан Сандабара в тот день нашли защиту в цитадели, включая Алейну Бригхтланце, и большие неприступные Железные ворота со стуком закрылись. Они убежали, по крайней мере, хоть ненадолго.
Но город был потерян и объят огнём, и почти десять тысяч граждан гордого Сандабара лежали мёртвыми, или оказались в ловушке снаружи, и были пойманы и убиты.
Огонь вырывался ввысь изо всех уголков города.
Чёрный дым поднимался в небо в течение всей той долгой ночи, усиливая Затемнение, и свет утреннего солнца стал ещё более тусклым.
19. ОБНАЖЁННОСТЬ
- Отнеси это Зи, - сказала медноволосая Микки маленькой девочке. Она передала ей довольно большую коробку, далеко не пустую.
Девочка, которая сказала Микки, что её зовут Кэтти, взяла коробку и тут же согнулась от её веса, но напрягла все силы и аккуратно опустила на пол.
- Слишком тяжело, леди, - всхлипнула она.
Микки оценивала каждое её движение: опускание коробки с товаром, борьбу чтобы предотвратить её падение на пол. «Впечатляющее представление, - подумала она, - такое естественное и плавное».
Фыркнув от отвращения, владелица магазина нагнулась к коробке и достала из неё большие металлические канделябры.
- Ну вот, - сказала она. – Теперь ты сможешь её отнести. Скажи Зи, что я возвращу ей канделябры позднее, и что ты слишком жалкая, чтобы нести всё сразу.
- Да, леди, - прошептала Кэтти, подобрала коробку и протиснулась с ней за дверь.
Микки смотрела её вслед и, качая головой, задавалась вопросом, каков ребёнок будет на вкус. Она пошла к секретной лестнице в глубине магазина и спустилась в подвал, затем через потайную дверь и тоннель, который она вырыла под городской стеной, прошла в подвал «Полного кармана Зи».
Мгновение спустя она приняла свою естественную форму, и притаилась в просторном зале за занавесом, окрашенным так, чтобы сливаться со стеной подвала. Оттуда она услышала скрип лестницы под ногами, и голос леди Зи.
- Ах, но ты слишком чистенькая для бездомной бродяжки, - сказала она. Они уже были в комнате за занавесом, совсем рядом.
- Я стараюсь мыться везде, где только нахожу воду, леди. Иначе мисс Микки будет недовольна.
- И твои зубы такие ровные и белые! – воскликнула леди Зи. - Я не ожидала бы увидеть такие у бродяжки.
- Они… они болят, леди, - пролепетал ребёнок.
- Это - незначительный промах, - заявила леди Зи. – Нечего беспокоиться об этом.
- «Промах»?
Микки зубасто усмехнулась, уловив лёгкий намек на сомнение в голосе маленькой девочки. Она выставила вперёд один смертоносный коготь, зацепила занавес и потянула.
- Ты замаскировался так тщательно, - продолжила леди Зи. - Но запах… ах, необычный запах и он, конечно, принадлежит мужчине, а никак не маленькой девочке.
Занавес слетел; маленькая девочка обернулась и оказалась прямо перед мордой дракона, истинного дракона, медного цвета, блестящего в скудном свете свеч в подвале леди Зи.
Ребёнок не закричал, не попытался сбежать и даже не задрожал от ужаса.
Она просто вздохнула.
- Ну что? – спросила леди Зи и малышка, которая не была маленькой девочкой, повернулась, чтобы посмотреть на неё.
Позади неё дракон вдохнул и выпустил облако тяжёлого дыхания, то, которое так замедляло его жертвы, как если бы они бежали, или сражались, под водой.
- Чеснок, - удивлённо сказала маленькая девочка, когда дыхание дракона нахлынуло на неё.
- Я могу выпустить на тебя и другое облако, - предупредила драконица Микки, и маленькая девочка медленно кивнула, и выражение её лица показало, что она хорошо знала о кислоте, которую мог выплюнуть медный дракон.
Она заозиралась, её движения были преувеличенными и вялыми. Подвал был полон ящиков и предметов разных форм и размеров, так как леди Зи часто меняла свой товар. Она указала на причудливую ширму, посмотрела на леди Зи и вопросительно пожала плечами.
Женщина протянула руку, приглашая девочку пройти за неё.
Микки и леди Зи видели тень их пленницы за ширмой. Она сняла платье через голову и подбросила вверх. Пара переглянулась, пожав плечами, когда заметила, что малышка двигалась совсем не медленно, и её протяжное произношение и движения, конечно, фальсифицировались.
Фальшивое, как всё остальное в этом необычном маленьком существе.
Казалось бы, из ниоткуда, небольшой силуэт достал широкополую шляпу с торчащим из неё гигантским пером, и, пригнувшись, надел её себе на голову, а затем, опустив руки вниз и приложив к лицу, казалось, снял маску. Когда она снова выпрямилась, то оказалась более высокой, и когда она вышла из-за ширмы, изменилось больше чем только её рост и одежда!
Её пол изменился, как драконы и ожидали, но также и цвет её волос, - из белокурого он стал белым, а цвет кожи, вместо розового стал эбеново-чёрным.
- Леди, это было слишком долго, - сказал Джарлакс, с преувеличенным поклоном мазнув по полу пером шляпы.
- Джарлакс, Джарлакс, - засмеялась леди Зи, и порыв ветра охватил дракона рядом с ней, и в буйстве этого вихря, животное снова стало человеческой женщиной, но теперь без какой-либо одежды, что, впрочем, не обеспокоило её, ни в малейшей степени.
- Я должна съесть тебя только за этот обман, - сказала бывшая драконом.
- А я должен поругать вас за ваши глупые имена, - ответил наёмник-дроу. - Микки? В самом деле, Тазмикелла, это имя больше подходит хафлингу.
- Я говорила тебе тоже самое, сестра, - сказала леди Зи Тазмикелле.
- А ты, Ильнезара, - продолжил Джарлакс. - Леди Зи?
- Достаточно, дроу, - предупредила Тазмикелла. - Я всё ещё обдумываю, как лучше тебя убить.
- Прекрасная Тазмикелла, ты расстраиваешь меня, - сказал Джарлакс.
- Я могу…
- И подумать только, а ведь я пришёл сюда беспокоясь за вас, - и дроу драматически добавил: - Слабоумный король зашевелился, и я боюсь, хоть он и не Драконоборец, но очень хочет им быть, и пойдёт к цели, невзирая на способы.
- Ты явился сюда, чтобы предупредить нас о короле Фростмэнтле? – с сомнением спросила Ильнезара.
- Нет, - признался Джарлакс. - Но попав сюда, я узнал, что он с беспокойством наблюдает за вами двумя. Поэтому в первую очередь, я пришёл сюда, беспокоясь за вас, можете не сомневаться.
- Рассказывай, - в унисон сказали сестры-драконицы.
Брат Афафренфер опустил голову, когда вошёл в освещённую свечами личную молельню мастеров Монастыря Желтой Розы.
Они были там, все, и прежде чем он даже направился к единственному стулу перед длинным столом, он услышал голос Перривинкла Шина, Мастера Лето, самого высокопоставленного монаха в великом монастыре.
Они говорили между собой даже после того, как Брат Афафренфер сел и два младших мастера подошли, чтобы присесть по обе стороны от него, напевая в его уши так, чтобы он не мог подслушать разговор за столом. Однако, Афафренфер мог разобрать тон голосов собравшихся лидеров, и он его встревожил.
Они собирались изгнать его за неосмотрительность? Всё же он предал орден, и другие были изгнаны и за меньшее.
«Или возможно они пойдут дальше, чем это?» - задался вопросом монах и заволновался. Орден Желтой Розы, не был ни мстительной группой, ни особенно жестокой, но они придерживались своих законов и правил — и если предательство Афафренфера влекло серьёзное наказание, то мастера были бы вынуждены его применить.
Если будет вынесен смертный приговор, то он будет казнён, возможно, милосердно, но всё же казнён.
Монаху стало трудно дышать, и он ощутил безрассудство возвращения в это место. О чём он думал? Он сбежал в Анклав Теней и нарушил свои обеты. Он совершил действия, незаконные по правилам Ордена Жёлтой Розы, и он признался во всём, в мельчайших подробностях, когда вернулся.
- Дурак, - прошептал он едва слышно.
- Брат Афафренфер, - позвал мастер Перривинкл из-за стола на возвышении, которое было высотой до талии Афафренфера, так что его пол оказался на уровне глаз сидящего монаха.
Афафренфер взглянул на человека, который был старше среднего возраста, но оставался худощавым и явно сильным. Его волосы были серебристыми и уже редели на макушке, но глаза остались острыми и искрились синевой, и, казалось, видели Афафренфера насквозь. Афафренфер не держал иллюзий. С его мастерством Перривинкл мог перескочить стол и, накинувшись на Афафренфера, легко задушить в считанные биения сердца.
- Встань, - приказал Перривинкл и Афафренфер выпрямился. Монахи, обрамляющие его, попятились на несколько шагов.
- В течение нескольких дней, мы наблюдали за твоими успехами, молодой брат, - продолжил Перривинкл. - Твоя подруга не сдержана и больше не может оставаться здесь.
- Да, Мастер.
- Ты понимаешь?
- Конечно, Мастер.
- Но что же нам делать с тобой? - спросила, женщина, сидящая слева от Перривинкла - Сэвэн, Мистресс Восточного Ветра.
- Я приму то, что вы выберете, Мистресс, - кротко ответил Афафренфер.
- Действительно, - сказал Перривинкл, - Смирение и честность - единственная причина, по которой тебе разрешили вернуться в монастырь. И это - единственная причина, по которой тебе будет разрешено вернуться в Орден.
- Мастер? - спросил Афафренфер, хотя едва мог дышать.
- Мы восстановим тебя полностью, - ответил Перривинкл, а затем погасил улыбку, расцветающую на лице Афафренфера, добавив: - В своё время и при условии.
- Да, мастер,- сказал Афафренфер, и опустил глаза к полу.
- Ты жил интересной жизнью, юноша, - раздался голос со стороны, голос, который Афафренфер не узнавал, но тот, который говорил о славе и более высоких планах существования; голос, очень сладкий, хотя таким не был, и столь твердый, хотя и таким не был, что казался бесплотным, почти божественным.
Вопреки голосу своего разума, Брат Афафренфер посмотрел в сторону говорящего, и у него перехватило дыхание от шока.
Там стоял человек, и всё же не человек, поскольку его фигура, казалось, не принадлежала материальному миру, словно он мог пройти сквозь стену или провалиться в пол. Он казался меньше, чем человек, и всё же гораздо больше, - человек, который поднялся к более высокому уровню бытия. Он был стар, настолько стар, что мог помнить годы перед Магической Чумой. Он был сильно худ, немногим больше, чем кожа и кости, как казалось под белой одеждой, которую он носил, и всё же, была у него солидность, которая высмеивала мускулистое тело Афафренфера.
- Грандмастер Кэйн, - кротко прошептал Брат Афафренфер.
- Молодой Брат Афафренфер, - ответил Кэйн, сгибаясь в талии. Его ноги остались совершенно прямыми, но невероятно ловкий человек, опустился настолько низко, что коснулся лбом каменного пола — и все в прекрасном балансе!
Афафренфер не знал, что делать. Это был Кэйн, друг короля Гарета Драконоборца, легенды Земель Кровавого Камня, тот, кто сражался с Женги Королём-колдуном, тот, кто боролся с тремя драконами Голиада в триумфальной победе короля Гарета над немёртвыми легионам Ваасы. Это было сто тридцать лет назад, но даже тогда, Кэйн был стариком!
В монастыре ходил слух, что смерть никогда не найдёт Кэйна, что Грандмастер Цветов переступил смертный порог благодаря чистой медитации и силе воли, что он стал существом сродни бессмертным более высоких планов. Говорили, что он по-прежнему ходит по залам Монастыря Желтой Розы в ранние утренние часы, вбирая в себя запахи и виды, чтобы постоянно напоминать себе о своём предыдущем существовании среди смертных мужчин.
Но, то были слухи, байки, шёпотом рассказанные младшим братьям, считал Афафренфер, и не воспринимал всерьёз.
Теперь он узнал. Это был Кэйн. Это должен был быть Кэйн.
Афафренфер ощутил желание упасть обратно на стул, а затем со стула на колени, и он не стал ему противиться, и скоро пал ниц на землю, головой к отдаленному призраку.