Внутри яростно дергающегося кокпита бронеробота громыхала неразборчивая боевая какофония. Визг тревожных зуммеров, бесстрастный голос бортового искусственного интеллекта, отрывистые команды Мао заглушали друг друга.
– Доклад о повреждениях. Ущерб класса «В» в области правого бедра. Активизирую системы ADC [49] и AML [50].
– Отставить AML.
– Так точно. AML отключена. Снижение нагрузки на поврежденные мускульные волокна прекращено…
– Насколько еще хватит ресурса?
– Затрудняюсь ответить.
– Я подразумевала поврежденную область мышечной ткани.
– Приблизительно от 45 до 160 секунд. Рекомендуется немедленно выйти из режима боевого маневрирования.
– Сейчас не время.
Попадание тридцатимиллиметрового снаряда противника в правую ногу бронеробота Мао повредило мускульный пакет бедра и часть системы амортизации. Мускульный пакет, как и подразумевало его название, представлял собой часть мышечной системы БР. Объединенные в мощные мускульные связки сверхпрочные полимерные волокна, сокращавшиеся под воздействием электрических импульсов, позволяли манипуляторам бронеробота двигаться с легкостью и грацией человеческих конечностей. Бедренный «мускул» правой ноги начал постепенно рваться из-за повреждений от снаряда и под воздействием огромной нагрузки, приходящейся на него. Микроскопические волокна лопались одно за другим, и вскоре вся конечность должна была выйти из строя. Когда это случится, боевая машина потеряет подвижность в зоне видимости противника и немедленно будет уничтожена. Жизнь Мао повисла на толстой, но уже надорванной связке мышечных волокон мускульного пакета правого бедра. Не волосок, но тоже рвется.
Искусственный интеллект машины предложил считать защиту поврежденной области приоритетной и снизить нагрузку, но Мао отменила это решение. Чтобы уклониться от атак противника, придется по максимуму использовать мускулы, пока они еще могут сокращаться.
– Рекомендуется немедленное отступление с поля боя.
– Сбежать? Ха, если бы я могла…
– Ракетная атака. Направление – четыре часа, дистанция – четыре, три ракеты.
Взвыл особенно противный зуммер тревоги. Со стороны «Бегемота» A, который уже выбрался на пляж, приближались три управляемые ракеты.
– Ох!!!
M9 затормозил на бегу, прочертив ступоходами длинные рытвины по опаленной земле и выбросив в воздух облака пыли. Торможение было таким резким, что Мао почувствовала, как будто ее желудок собрался выскочить наружу. Ракеты тоже слегка изменили курс; они наводились прямо ей в лицо – в голову бронеробота, где располагались телекамеры внешнего обзора. Повернув голову им навстречу, она установила головные пулеметы на максимальную скорострельность и нажала на спуск. Поскольку система подачи патронов была беззвеньевой, менять магазины или ленты не требовалось, и очередь превратилась в настоящий шторм подкалиберных пуль с сердечниками из обедненного урана. Одна из ракет взорвалась в воздухе. Головка самонаведения второй ракеты была, вероятно, повреждена, и та потеряла цель.
Последняя ракета была уже так близко, что у Мао не осталось другого выбора, кроме как попытаться уклониться. Быстро шагнув вправо, бронеробот, сконцентрировав всю энергию в движительной системе, прыгнул в противоположном направлении. Шарниры поврежденной правой ноги издали резкий металлический визг, оказавшись под чрезмерной нагрузкой.
Ракета дала близкий промах и врезалась в землю.
Прыжок оказался коротким. Прочертив невысокую параболу, M9 Мао прорезал облака дыма и рухнул в горящие джунгли. Обычно бронероботы приземлялись на ноги, где были смонтированы мощные амортизаторы, но, опасаясь за поврежденные мышцы, она разбалансировала БР еще в полете. Десятитонная машина кубарем покатилась по земле, перевернувшись через левое плечо. Оставив за собой просеку из расщепленных и вырванных с корнем деревьев, бронеробот, наконец, остановился. Мао потрясла головой, старясь прогнать дурноту от страшных сотрясений и вращения.
Но времени перевести дух не оставалось. Снова завизжал знакомый зуммер.
– Ракетная атака. Направление – одиннадцать часов. Дистанция – три, три ракеты.
Приближались новые ракеты. «Бегемот» снова открыл огонь из 30-мм автоматов. Он не давал ей времени остановиться и прицелиться. Ей пришлось прыгать, катиться по земле, бросаться из стороны в сторону, выпуская неприцельные очереди в направлении противника. Удивительно, но мускулы правого бедра еще держались, хотя им давно уже следовало бы порваться от таких перегрузок. Она доверила нерегулярные, случайные маневры уклонения компьютеру, а сама сосредоточилась на следующей угрозе. Программа движения искусственного интеллекта ее бронеробота вступила в состязание с прицельной автоматикой «Бегемота», поливающего ее длинными очередями тридцатимиллиметровых снарядов. Однако попасть неуправляемыми снарядами в быстро движущуюся мишень на таком расстоянии было непросто, и три приближающиеся самонаводящиеся ракеты были куда как опаснее. Обстреляв их на бегу из головных пулеметов, торопливо и неприцельно, она все же смогла сбить одну ракету. Включив на полную мощность оптическую систему маскировки, она затормозила и отпрыгнула назад. Бледный световой фантом продолжил линию движения замаскированного зеркальными голограммами бронеробота, и она врубила систему радиоэлектронного подавления из состава комплекса ECS. Две оставшиеся ракеты навелись на радиолокационные ловушки и промахнулись.
Близкие удары сотрясли землю. Еще раз повезло. Бронеробот Мао рухнул на спину, утонув в зарослях дождевых джунглей.
– О-х-х-х… – выдохнула она в изнеможении.
Но битва еще не кончилась. «Бегемот» A быстро приближался, и если она немедленно не встанет, то превратится в дуршлаг. Она подтянула колени бронеробота к груди и попыталась отработанным прыжком подняться на ноги.
Но не смогла. Заряда электроэнергии не хватило на сокращение искусственных мускульных волокон.
Используя прожорливый энергоемкий режим ECS, и одновременно совершая резкие боевые маневры, она полностью исчерпала резервы мощности конденсатора. Необходимо было не менее десяти секунд, чтобы палладиевый реактор успел снова зарядить конденсатор. Кроме того, мускульный пакет правого бедра, наконец, лопнул. Она больше не могла встать.
Проклятье.
Ругаясь, она попыталась ползти. Загнанный в угол М9 Мао мог только медленно елозить на спине в смешанной с пеплом грязи.
У нее больше ничего не осталось. Все дистанционно управляемые через протокол ITCC-5 боевые системы уже вышли из строя. Теперь, когда «Бегемот» выбрался на берег, самоходные мины были бесполезны. Наземные мины, расставленные на пляже уже давно сдетонировали под воздействием объемных взрывов авиабомб.
Подняв единственное оружие, которое у нее осталось – 40-мм автоматическую пушку, Мао открыла огонь длинными очередями. Бесполезно. Никакого эффекта. Все снаряды были отражены силовым полем.
Гигантская фигура «Бегемота» нависла над ней как гора, закрыв собой дымное небо. С его брони рушились водопады океанской воды. Подавляющий, всесокрушающий образ.
«Бегемот» навел огромное орудие на машину Мао, но передумал. Вероятно, решил не тратить крупнокалиберный снаряд понапрасну. Он неторопливо приблизился и занес правую ногу над пытающимся отползти бронероботом.
Расплющить М9 одним махом. Как тяжелый танк давит беспомощных раненых пехотинцев.
Вот так это произойдет, да? Дерьмо.
Оказавшись перед лицом неумолимой смерти, Мао со странным любопытством обнаружила, что чувствует скорее огорчение, чем страх, и что ее боевой дух сильнее отчаяния. С последней горькой гордостью она выпрямилась, сдержав позорный крик ужаса.
Жизнь, которую она вела со времен службы в морской пехоте не прошла даром – в этом она была уверена. По крайней мере, подумала она, я не была девчонкой, за спиной которой смеялись бы парни. Я доказала это всем.
Заляпанная вязкой грязью подошва ступни противника, размером с теннисный корт, заслонила небо. Спасения не было. Превратившаяся в гигантский пресс нога вражеского бронеробота была последним, что осталось в ее поле зрения.
Удар.
Через мгновение броня M9 сомнется, расплющив кокпит и превратив пилота в кровавое месиво. Успеет ли она хотя бы почувствовать боль…
Нет.
Она крепко зажмурила глаза, но мгновение, которого она ждала, так и не наступило.
Удары и тряска подсказали ей, что ее «Гернсбек» тащит на себе другая боевая машина. Это был бронеробот лейтенанта Кастеро. Он сумел незаметно подобраться и в последний момент выхватить ее М9 из-под опускающейся вниз, как занесенный молот, ноги «Бегемота». Это дерзкое предприятие удалось только потому, что в то же самое время несколько 57-мм снарядов поразили голову «Бегемота» и ослепительными вспышками разбились об силовое поле. Однако они отвлекли внимание врага на Курца, который стрелял, не показываясь, из какого-то укрытия.
Одержав победу над первым «Бегемотом», Курц и остаток его подразделения пришли ей на помощь в самый последний момент.
– Ты цела, Мао? – прозвучал в наушниках голос Кастеро. Его M9, который был виден на дисплеях ее кабины с неожиданного и искаженного ракурса, потому что тащил ее БР на плече, был в ужасном состоянии. Головная часть была полуразбита, броневая защита плеча сорвана, а левый манипулятор отсутствовал ниже запястья. Скорость, с которой он двигался, совсем не напоминала стремительные прыжки М9, поскольку он тащил двойной груз.
– Лейтенант, оставьте меня, теперь дорога каждая секунда…
Несмотря на прикрытие Курца, рассвирепевший «Бегемот» принялся поливать их из 30-мм автоматов. Кастеро пытался уклоняться на бегу, но не сумел. Несколько тридцатимиллиметровых снарядов дали прямые попадания, разбивая бронеплиты на куски. Бронеробот лейтенанта Кастеро потерял равновесие, и две сцепившиеся машины покатились кувырком.
«Бегемот» двинулся, было, в их сторону, но назойливые выстрелы Курца раздражали его пилота, и, наконец, вывели его из себя. Испустив низкий грозный рев, он остановился и навел гаубицу в том направлении.
Жерло огромного оружия повернулось и застыло, нашарив цель…
В этот момент снаряд, выпущенный из пушки Курца, влетел прямо в ствол.
Это был поразительный выстрел, сделать который было не проще, чем продеть нитку в игольное ушко с десяти метров в темноте. Из всех щелей орудийного механизма вышибло пламя, ствол раздуло. Потом сдетонировал снаряд в зарядной каморе, и в руках «Бегемота» прогремел мощный взрыв. Гигантский бронеробот отшатнулся, выронив разбитое оружие. Гаубица с грохотом рухнула в джунгли острова Мерида, сокрушая обгоревшие пальмы.
– Ха, снова попался. Ничему не учатся, сопляки, – с презрением пробормотал Курц.
Несмотря на то, что он лишился основного оружия, у «Бегемота А» все еще оставались четыре мощных и скорострельных шестиствольных автомата. Курц больше ничего не мог сделать, чтобы прикрыть отступавших калек.
Машина Кастеро все еще могла двигаться, и, использовав передышку, он затащил бронеробот Мао за ближайшую скалу и оставил там, а сам снова выпрыгнул на открытое место.
– Я уведу его прочь отсюда. Вылезайте из кабины и бегите на базу.
– Это опасно, остановитесь…
– Это – приказ, младший лейтенант[51]!
Не оставляя времени для спора, полуразбитый бронеробот Кастеро снова встретил «Бегемота» лицом к лицу.
Жаловаться было глупо, но в распределении целей наблюдалась некоторая несправедливость…
Лейтенант Крузо скрежетал зубами, рывками двигая свой M9 от укрытия к укрытию, стараясь сбить с толку прицельную систему «Бегемота C». Покрытый скальными останцами район имел значительно больше мест, чтобы укрыться, чем область на северном побережье, где пришлось сражаться Мао.
Конденсатор его машины был полностью заряжен, боеприпасов оставалось достаточно, а главное, он сохранил трезвый рассудок и способность к оценке тактической ситуации.
Он был в самом лучшем состоянии по сравнению с Мао и всеми остальными пилотами, но не мог оказать им никакой поддержки. Противник уже заметил, что Крузо противостоит ему в одиночку, и теперь у лейтенанта не было ни единой секунды покоя. Блефовать, делая вид, будто здесь сосредоточены большие силы Митрила, дальше было невозможно.
Вдали лейтенант мог различить эскадрилью из десятка крупных транспортно-десантных вертолетов противника, которые один за другим приземлялись на западном побережье острова. Теперь, когда все системы обороны были уничтожены, остановить их было некому.
Крузо поудобнее перехватил ручку джойстика.
– Выдвинуть ZA-3 на огневую позицию. Огонь по готовности по «Бегемоту» C.
– Так точно.
Беспилотный M6, замаскированный в укрытии среди скальных останцов в восьмистах метрах – его последний резерв – открыл огонь гиперскоростными противотанковыми ракетами с кинетическими боеголовками. Внимание «Бегемота» ненадолго было отвлечено, и M9 Крузо, «Фальке»[52], молниеносно выпрыгнул из-за скалы, выстрелил из автоматической пушки и бросился бежать на полной скорости.
В этот момент пришло сообщение от майора Калинина из командного центра:
– Штаб вызывает Урц-1. Сколько еще времени вы сможете отвлекать «Бегемота» C?
– Самое большее – пять минут.
– Вас понял... Когда больше не сможете его удерживать, возвращайтесь на базу. Противник начал штурм подземных помещений, идет бой на ближней дистанции.
– Враги могут использовать химическое оружие.
Если противник закачает боевые отравляющие вещества типа «зарин» или «табун» в подземные коридоры и ангары базы, то у него не будет проблем с подавлением сопротивления защитников. Мало того, весь командный состав Митрила будет уничтожен, и оборона без управления стремительно развалится. До сих пор, во всех прошлых операциях, этот противник еще ни разу не выказывал излишнего гуманизма, и странно было бы ожидать человечности и сострадания теперь, в разгаре решающей битвы.
– Я в курсе. Если они захватят фильтровентиляционные установки в зоне C3, все кончено. Мы собираем весь боеспособный персонал для обороны. Пока же, сконцентрируйтесь на своем противнике.
– Так точно.
Уничтожен. Сбит. Совершил вынужденную посадку. Серьезные повреждения. Загорелся. Легкие ранения. Серьезные ранения. Состояние критическое. Погиб. Пропал без вести. Связь отсутствует.
На голову Тессы, командовавшей обороной острова, беспрестанно сыпались донесения. Всякий раз, получив рапорт, она отдавала новые приказания, не изменяясь ни в лице, ни в голосе. Информация в ее голове лишь переходила из раздела в раздел.
Даже узнав о гибели капрала Спайка, она лишь отметила как безвозвратные потери один М9 и «одного квалифицированного пилота», внесла поправки в подсчет резервов, которые еще имелись и пересмотрела тактическую ситуацию, исходя из нового соотношения сил.
Она не думала в тот момент больше ни о чем.
Все же, что сопровождало его знакомый образ – циничная улыбка, его раздражающие реплики, огонь, который загорелся в конце разговора в его глазах, все это она заперла глубоко в своем сердце. Потому что он больше не вернется.
– Командир, – доложил майор Калинин. – Десант противника высадился на западном побережье острова на десять минут позже, чем ожидалось, благодаря уничтожению «Бегемота» B. Несмотря на то, что уничтожен лишь один из трех, эта потеря должна быть весьма болезненной для противника. Десятиминутная задержка, наряду с психологическим ущербом для врага и потерей уверенности в своих силах, очень помогут нам в текущей ситуации.
Приблизительно еще десять минут должно было пройти до того момента, как вражеские десантники окажутся у входов в подземные сооружения базы. Можно было ожидать, что не менее чем на тридцать минут их задержат мины и ловушки. Сколько еще протянет база, если пехотные подразделения Митрила окажут им соответствующее сопротивление? Каких потерь будет стоить это выигранное время?
– Капитан, – теперь докладывал капитан второго ранга Мардукас, который руководил работами на «Туатха де Данаан» и находился в подземном доке.
Он сообщил, что атомная десантно-штурмовая подводная лодка будет полностью готова к выходу в море через два с половиной часа.
Самой большой проблемой была загрузка ядерным топливом активной зоны палладиевого реактора, основной энергетической установки корабля. Если прервать перезагрузку и отплыть, не завершив процедуру до конца, всего через несколько недель субмарина потеряет возможность двигаться. Если же придется двигаться на повышенной скорости, что было весьма вероятно для успешного уклонения от преследования, то этот срок станет еще меньше. Палладиевый реактор существенно отличался от обычных атомных реакторов, используемых на боевых кораблях, которые могли работать без перезарядки активной зоны больше десяти лет.
Если же операция погрузки топливных элементов, которая происходила в данный момент, будет завершена, ТДД-1 сможет находиться в боевом подводном режиме не менее восьми месяцев (если не учитывать продовольственных запасов для экипажа).
Но палладиевый реактор был не единственной проблемой. Если выйти в море, не завершив ремонт компрессоров, обеспечивающих подводную лодку сжатым воздухом, необходимым для продувки балластных цистерн, дифферентовки и прочего, при определенных условиях они могли бы своим шумом демаскировать субмарину и привести ее к гибели. Погрузка прочих запасов, включая продовольствие, не была закончена и на сорок процентов.
ТДД-1 сможет покинуть док не раньше, чем через два с половиной часа.
Мардукас сказал это совершенно определенно. При условии штатного завершения всех работ это время нельзя было сократить ни на минуту.
Два с половиной часа.
Смогут ли защитники базы Мерида протянуть так долго?
Невозможно.
Не до жиру, быть бы живу. Решившись, Тесса быстро дала Мардукасу новые инструкции:
– Прекратить перезарядку реактора, свернуть ремонт компрессорных установок. Проверить герметичность прочного корпуса.
– Это все, что нам остается. Вас понял, исполняю.
В голосе Мардукаса чувствовалась горечь, но никаких возражений он не выдвинул.
Калинин, слышавший приказы, которые отдала Тесса, вопросительно взглянул на нее.
– Командир?
– Мы не сможем продержаться так долго, не так ли? Я имею в виду, в течение двух с половиной часов.
Калинин мгновение помолчал, и глухо проговорил:
– К сожалению, нет.
Это было странно.
Большинство штабных работников, вероятно, ничего особенного не заметило, но Калинин сегодня вел себя иначе, чем обычно. Дело было не в том, что его приказы и команды были неправильными. Они были безупречными, как всегда, быстрыми и точными.
Но что-то в нем неуловимо изменилось.
Было ли это потрясение?
Возможно. Сегодня Митрил получил такой удар, которого еще никогда не испытывал. Однако опытный офицер, ветеран советских сил специального назначения, он, без сомнения, повидал на своем веку немало сцен еще более ужасающей резни. Сложившаяся сейчас ситуация тоже была отчаянной, но Тесса не верила, что только это могло его так встревожить. Закаленный в бесчисленном множестве боев командир, майор обладал бесценным и редким даром – невозмутимым хладнокровием и стальной волей, что так редко встречается даже среди военачальников. Раньше в таких ситуациях на его лице нельзя было заметить ни тени тревоги или сомнения.
Взглянув на него, Тесса не столько увидела, сколько почувствовала…
Колебание.
Да, колебание. Казалось, Калинина разрывает на части неразрешимая дилемма, какой-то вопрос, захвативший большую часть его сознания. Что-то большее, чем проблемы, с которыми они столкнулись сегодня.
Как будто перед его внутренним взором встали призраки прошлого, а на плечах повисли тяжкие грехи. Какую туманную завесу будущего он пытается пронзить взглядом?
– Майор?..
– Прошу прощения, командир. Мы должны сделать все, что мы можем, но…
В это момент пришло сообщение от Курца, который докладывал с поля сражения:
– Урц-6 – штабу. Веду бой с «Бегемотом» А, – в его голосе не было и следа обычной энергии. – Основное оружие противника выведено из строя. Гаубица разбита, у «Авенджеров[53]» заканчиваются боеприпасы. Ракеты и прочее оружие, насколько я могу судить, тоже кончились. Однако…
Это были замечательные новости, но в голосе слышались лишь уныние и опустошение. Прежде, чем они успели спросить, в чем дело, Курц продолжил:
– …Однако Урц-3 уничтожен. Старина Кастеро погиб. Он получил множество попаданий тридцатимиллиметровых снарядов с близкой дистанции, а потом «Бегемот» раздавил его. Подтверждаю его гибель.
– Это штаб, вас понял. Хорошая работа, возвращайтесь на базу, – ответил Калинин.
– Нет, еще рано. Наблюдаю высадку десанта противника. Осталось мало боеприпасов, но… вернусь на базу, после того как врежу им, как только смогу.
– В этом нет необходимости. Возвращайтесь скорее, – заговорила Тесса.
– Спасибо за заботу, Тесса. Но, в общем, я хочу попробовать протянуть немного. Если я не смогу, то...
Курц тяжело вздохнул.
– Если не сделаю этого, то как я смогу смотреть им в глаза, когда придет время? Еще я не знаю, что случилось с Mao, так что... удачи вам.
– Вебер?!
Прежде, чем Тесса успела остановить его, Курц прервал передачу.
В холодных небесах Токио гулко рокотал вертолет.
Информация, выданная сенсорами «Арбалета» показала, что вертолет был полицейским. В четырех километрах на запад барражировал вертолет телевизионщиков.
Вдали завывали сирены полицейских автомобилей. Инфракрасный прицел, который доставал намного дальше, чем невооруженный глаз, дополнил картину: транспортные вертолеты, несущие бронероботов Сил Самообороны тоже находились наготове, циркулируя маршрутом, огибающим район по периметру.
Западные районы Токио были охвачены паникой, вызванной сражением неопознанных противоборствующих вооруженных формирований прямо на мирных улицах города.
Весь этот беспорядок случился из-за перестрелки Соске и оперативников Амальгам. Но мирный, непривычный к войне город не замер в ужасе. В отличие от Кабула или Бейрута, большинство его жителей лишь краем уха услышали о случившемся по радио и продолжали жить обычной жизнью.
Это было неправильно. Совершенно неправильно.
Что же сейчас творится в школе?
Соске пилотировал «Арбалет», осторожно перепрыгивая с одной крыши на другую, направляясь окольным путем к средней школе. Ни раньше, ни сейчас он не собирался сдавать свою боевую машину противнику.
Он обещал привести «Арбалет» на территорию заброшенной фабрики на окраине района Сенгава ровно в одиннадцать часов и ожидать там с открытым люком, чтобы продемонстрировать свое миролюбие.
Такова была договоренность, заключенная с противником по телефону, но Соске совершенно не собирался ее исполнять. Точно так же, как и противная сторона. Они обязательно устроят засаду, чтобы захватить его в плен. Это было вполне логично. Логично также ожидать в заключении пыток, наркотиков, допросов с детектором лжи и Бог знает чего еще.
Единственное, что Соске получил от этого соглашения, это время. По крайней мере до одиннадцати часов противник должен воздержаться от безрассудных поступков и убийств. Что же, сейчас счет времени шел на секунды и о более ценном подарке он и не мечтал. Конечно, враги тоже прекрасно это понимали. Вовсе не гуманизм или чувство чести удерживало их палец на кнопке подрывной машинки. Им тоже нужно было время, они тоже готовились, расставляли ловушки и засады, настраивали капкан для зверя, который вот-вот придет.
Теперь, когда полиция и журналисты наводнили всю округу, скрытно перемещаться стало еще труднее, чем раньше. Соске мог легко справиться с одной или двумя патрульными машинами, но – уничтожить пятьдесят?!
Он быстро отбросил идею использовать сенсоры «Арбалета», чтобы попытаться обнаружить заряды взрывчатки в школе. Проведя осторожную разведку с безопасной дистанции, он убедился, что Канаме была совершенно права, и противник раскинул вокруг школы частую сторожевую сеть. Оптические датчики, инфракрасные датчики, РЛС миллиметрового диапазона. Внимательные глаза часовых.
Даже используя ECS, «Арбалет» никак не мог незамеченным приблизиться к школе. Из этого следовало, что использовать аппаратуру бронеробота для обнаружения зарядов невозможно.
Бронеробот слишком велик.
Но, что, если...
Аккуратно перепрыгнув на крышу офисного здания, стоявшего в километре к северу от школьного комплекса, и тщательно изучив обстановку с помощью пассивных датчиков, Соске проговорил:
– Ал.
– Слушаю вас, сержант.
– В полностью автономном режиме управления, сколько времени тебе потребуется на то, чтобы добраться отсюда до зданий школы?
– Приблизительно сорок секунд.
– Когда ты окажешься там, сколько времени ты сможешь оперировать включенной на полную мощность системой активного радиоподавления из комплекса РЭБ[54]?
– В зависимости от ситуации, приблизительно 150 секунд.
– Так...
Подумав немного, Соске нажал кнопку открытия люка кокпита. Он взял автомат, малогабаритную радиостанцию, цифровую карту города и проворно выбрался из кабины.
– Не отключать ECS. Ожидать указаний в боевом режиме номер четыре. Двинешься, как только я прикажу. Следующие координаты…
Он считал показания с дисплея цифровой карты, обозначил необходимые координаты и путевые точки.
– Так точно. Закрываю люк.
Крышка пилотской кабины на груди «Арбалета» соскользнула вниз и закрылась с отчетливым клацаньем. Соске отвернулся и двинулся к тамбуру, в котором находилась лестница, когда его остановил гулкий голос Ала.
– Сержант.
– Что такое?
– Не оставляйте меня здесь.
Бровь Соске поползла вверх в ответ на эти странные слова.
– Я же сказал, что вызову тебя позже, верно? Не собираюсь оставлять тебя. Ты находишься в засаде.
– Вас понял.
– Почему ты вдруг так заговорил?
– У меня появилось предчувствие.
– Предчувствие?
– Да. Мне кажется, что нам придется расстаться.
Мелисса Mao, выбравшись из разбитой машины, с автоматом в руке бежала через пылающие джунгли. Уцелел ли кто-нибудь из соратников, ей было неизвестно.
Она насквозь промокла, переползая по болоту, толстая корка грязи засохла от опаляющего дыхания лесного пожара на ее франтоватой повседневной униформе. Но она бежала. Необходимо было добраться до базы. Сейчас это было единственным, что она могла сделать.
Хотя остров Мерида и казался микроскопической пылинкой в безбрежных просторах Тихого океана, если измерять его человеческими шагами, он был совсем не маленьким. Ничуть не меньше в поперечнике, чем центральные районы Токио. Через густые дождевые джунгли, пересеченные оврагами и ручьями, было совсем непросто пробраться измученному и избитому человеку.
Перепрыгнув через разлапистые корни огромного дерева, Мао по пояс провалилась в маленькую речку. Задыхаясь от обжигающего дыма, она рвалась вперед, разбрызгивая грязную от пепла воду.
Над головой ревели турбины низколетящих вертолетов. Они совсем не были похожи на знакомые звуки митриловских «Пэйв Мар». Это были транспортные вертолеты противника – скорее всего, «Супер Стэллион».
Ищут ее?
Нет, не может быть. Основная задача противника состояла в том, чтобы взять под контроль подземный комплекс главной базы. Гоняться за одним-единственным убегающим бойцом врагам недосуг. Она с трудом, оскальзываясь, взобралась на противоположный берег ручья, продралась сквозь заросли, и, пытаясь сбросить с себя цепкий плющ, устремилась дальше, к юго-востоку.
Стоп. Но верно ли это направление? Ей стало стыдно, но, не имея компаса, она была совершенно не уверена, куда надо идти, хотя множество раз тренировалась на здешних полигонах, и должна была бы знать их как свои пять пальцев.
Еще и лесной пожар.
Было трудно дышать. Голова кружилась. Ее заново промокшая униформа курилась паром, на голову сыпались угольки и горящие листья. Все тело болело. Если сейчас она столкнется с врагами, то в таком состоянии ей останется только погибнуть.
Колено, которое она растянула давным-давно, снова пострадало, когда Мао выбиралась из подбитой машины, и отчаянно болело. Каждый шаг был пыткой.
В какой же стороне база? Мне нужны перевязка и боеприпасы, тогда я снова смогу драться.
Пробираясь, словно в тумане, по подвернувшейся под ноги звериной тропинке, Мао вдруг резко остановилась. Перед ней возник белый тигр.
Гибкое, стремительное тело, как будто нарисованное тушью на рисовой бумаге плавными гибкими движениями кисти. Ни единого темного пятна. Изящный силуэт дрожал и плыл в душном, горячем и задымленном воздухе тропического леса.
Галлюцинация?
Не веря глазам, она протерла их грязным рукавом. Но белый тигр не исчез, а лишь легко прыгнул с места и, неслышно ступая, побежал в подветренном направлении. Мао показалось, что он как будто приглашает следовать за ним.
– Проклятье...
Она стиснула зубы, и, тяжело цепляясь за ветки, последовала за призраком.
Он сумел подобраться достаточно близко.
Однако незаметно пробраться в школьные здания под пристальным наблюдением противника было почти невозможно. Вероятно, до начала уроков или после них, он смог бы это проделать, но сейчас, когда занятия были в разгаре, любой человек, шагающий по пустынному школьному двору, немедленно вызвал бы подозрение.
Следовательно, эта возможность отпадала.
Кроме того, смог бы он найти все взрывные устройства, которые спрятал противник? Заряды могли быть расположены где угодно, в зданиях была масса подходящих мест. Неизвестно, сколько бомб, и как их вычислить.
Даже если бы он нашел их, поможет ли это? Времени совсем мало, и он сможет самостоятельно обезвредить всего лишь один заряд, не более. Разрядить все сразу невозможно.
Если не…
Соске, который сумел незаметно пробраться в небольшой торговый квартал в паре сотен метров от школы, бросился к ближайшей телефонной будке. Он раскрыл сотовый телефон Канаме, нашел в ее записной книжке нужный номер и быстро набрал его на телефоне-автомате.
– Номер абонента, который вы набрали, временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позже.
Правильно. Сейчас середина урока. Несмотря на это, Соске попробовал еще раз.
– Номер абонента, который вы набрали, временно недоступен…
То же самое. Он повесил трубку и снова набрал номер. Электронный голос терпеливо повторил сообщение. Механический и неумолимый.
– Номер абонента, который вы набрали…
– Слушаю?..
Спокойный, глубокий мужской голос. Получилось.
– Сэр, у меня есть просьба, – даже не поздоровавшись, быстро проговорил Соске. Секунду помедлив, его собеседник – Хаясимидзу, ответил:
– У вас неприятности, не так ли?
– Да.
– Понял. Что я должен сделать? – проговорил он, даже не пытаясь уточнить детали.
Соске сглотнул, и объяснил, что ему нужно.
– Это серьезное дело. Меня могут снять с моего поста.
– Но это необходимо сделать.
– Я просто шучу. Буду рад помочь.
– Благодарю вас.
– Это не проблема. Но…
Хаясимидзу едва слышно вздохнул.
– Все это означает прощание, верно?
– Вероятнее всего.
– Ясно. Что же, удачи тебе… Это были прекрасные десять месяцев. Я рад был познакомиться с тобой. В самом деле.
– Я тоже. Мне было хорошо среди вас.
– Дерзай. И, пожалуйста, передай ей привет от меня. Что касается этого вопроса, сделаю все, что в моих силах.
– Хорошо.
– Удачи.
Он отключился, остался лишь тоскливый монотонный гудок, звучащий в трубке.
Командир штурмовой группы «Амальгам» – его имя было Курама – не находил ничего особенного в том, чтобы взорвать целую школу.
Крупный мужчина с коротко стрижеными волосами, он носил маленькие круглые интеллигентные очки. Тяжелый, слегка небритый подбородок выдавал в нем человека сильной воли. Курама был наемником. Искушенный в боевой тактике, он не был склонен к беспричинной жестокости, также как и к излишнему гуманизму…
Он просто сделает все, что должно быть сделано.
Вот и все.
Сейчас боевой опыт Курамы, его испытанное во множестве сражений чутье единодушно кричали: «Нет нужды в милосердии. Взорви все».
Неопределенное и подозрительное соглашение, которое он заключил, уже само по себе подразумевало такой исход. Какой смысл запугивать, если у тебя не хватит смелости выполнить свою угрозу?
Но это было еще не все. Потеряв в яростном бою с Соске десятерых солдат, Курама получил право на возмездие. Он полагал именно так. Так что теперь он совершенно не испытывал никаких неудобств или угрызений совести, положив палец на кнопку подрывного радиопередатчика.
Это будет прекрасно.
Пусть этот парень тоже почувствует боль.
Так думал Курама.
– Белый БР появился? – спросил он по радио одного из своих бойцов, который прятался в здании заброшенной фабрики. Тот тихо прорычал:
– Пока нет.
– Вас понял.
Он спокойно снял предохранитель с кнопки радиовыключателя, похожего на маленькую радиостанцию или телефон, который он держал в руке. Получив кодированный сигнал, соответствующий установленному ключу, радиодетонаторы восьми подрывных зарядов, спрятанных в разных местах школьных зданий, одновременно инициируют взрывчатку.
Одно нажатие пальца. И все будет кончено.
Что произойдет потом, он не знал.
Сражение, убийства. Точно так же как всегда. Он не колебался.
В этот момент заговорил один из наблюдателей:
– В школе заработал сигнал пожарной тревоги.
Наверняка это была работа Сагары Соске. Он подговорил кого-то из своих друзей поднять тревогу.
Но на что он рассчитывал, какой смысл в этом призыве к эвакуации? Неужели он думает, что тысяча учеников средней школы, которые участвовали в пожарных учениях хорошо, если один раз в году, сумеет быстро покинуть школьные корпуса? Даже если бы эта кнопка была единственным, что имелось в запасе у Курамы.
Пронзительный звон огласил всю территорию школы. Потом сигнал прекратился, за ним должно было последовать объявление, разъясняющее суть проблемы.
– Внимание, внимание. Говорит школьный совет, – произнес спокойный мужской голос. – В северном здании школы сложилась опасная ситуация. Некий добровольный помощник школьного совета – да, как вы и подумали, именно он – принес с собой новое боевое отравляющее вещество. По причине очередного несчастного случая летучее химическое вещество просочилось наружу. Пожалуйста, немедленно эвакуируйтесь из корпусов на школьный двор в течение 100 секунд. Те, кто промедлят, погибнут. Пожалуйста, поторопитесь.
Боевое отравляющее вещество? Это просто смешно. В обычной школе, где ученики наверняка никогда даже не слышали таких слов, это не должно сработать. «Пожарная тревога» звучала бы рациональнее.
Сагара Соске. Чего ты добиваешься?
Курама покрепче сжал в руке выключатель детонаторов. На лице его было написано разочарование. Колебания и нерешительность продолжалась приблизительно пять секунд. Вздохнув, он нажал кнопку.
Заряды должны были взорваться немедленно.
Но они не взорвались.
Два нажатия, три. Никакой реакции.
Кодированный радиосигнал не прошел, детонаторы не сработали.
Тем временем, ученики продолжали эвакуацию из школы, и совсем не как нормальные, благонамеренные и законопослушные школьники. Они мчались по коридорам и лестницам как бешеные, на их лицах, которые Курама мог разглядеть в бинокль, были написаны отчаяние и ужас. Это было странно.
– Что происходит?!
– Зафиксировано чрезвычайно мощное электромагнитное излучение. Направление – зона D.
Наблюдательный пост на крыше жилого дома с северной стороны от школы должен был вести наблюдение и не пропустить прибл