Вяземский Петр Андреевич, князь, русский поэт, литературный критик, мемуарист. Старшая единокровная сестра его была замужем за Н.М. Карамзиным, поэтому молодой поэт рос в литературной окружении К.Н. Батюшкова, Д.В. Давыдова. Против литературных «архаистов» Вяземский выступал в критических статьях и эпиграммах и сатирах, создав маску «замысловатого остряка» (А.С. Пушкин). Он участвует в литературной полемике вокруг баллад В.А. Жуковского («Поэтический венок Шутовского», «Ответ на послание Василию Львовичу Пушкину» и др.), поэм А.С. Пушкина (критические статьи). Критические статьи становились для Вяземского полем пропаганды новых эстетических идей (в частности, он активно разрабатывал понятия романтизма и народности в литературе).
В 1819–1825 гг. Вяземский выступал за конституцию («Петербург», «Море») и против крепостного права («Сибирякову»), но был чужд революционных методов борьбы. Он считал человеческую душу необъяснимой; человек – «на свете нравственном загадка» («Толстому»), но изображение внутреннего мира человека строил аналитически. В своих сатирических куплетах-обозрениях Вяземский выразил протест против косной жизни России: «Когда? Когда?», «Русский бог» и др. Литературная полемика часто являлась формой политической борьбы: «Послание к М.Т. Каченовскому», «К усопшим льнет, как червь, Фиглярин неотвязный...» и др.
Вяземский понимал себя поэтом современности, поэтом сегодняшнего дня. Но если в раннем творчестве Вяземский находился в согласии со своим временем, то после 1837 г. он осмысляет современность негативно и за норму принимает прошедшее. Поэтому собственную судьбу Вяземский оценивает как трагедию человека, не способного и не желающего жить в соответствии с нормами века. Отсюда так важны мотивы памяти и напрасного ожидания смерти («Родительский дом», «Смерть жатву жизни косит...», «Уж не за мной ли дело стало?»). Вяземский создает особый жанр «поминок» («Памяти живописца Орловского», «Поминки», «На память»). Вяземский был близок с А.С. Пушкиным, посвящал ему стихи при жизни («1828 год», «Станция») и после смерти («Ты светлая звезда», «Наталии Николаевне Пушкиной», «Осень»). С этой проблематикой связана его мемуарная деятельность.
|
|
Важнейшее качество Вяземского‑поэта – острое и точное чувство современности. Вяземский чутко улавливал те жанровые, стилистические, содержательные изменения, которые намечались или уже происходили в литературе. Другое его свойство – энциклопедизм. Вяземский был необычайно образованным человеком. Третья особенность Вяземского – рассудочность, склонность к теоретизированию. Он был крупным теоретиком русского романтизма. Но рассудительность в поэзии придавала сочинениям Вяземского некоторую сухость и приглушала эмоциональные романтические порывы.
Поэтическая культура, взрастившая Вяземского, была однородна с поэтической культурой Пушкина. Вяземский ощущал себя наследником XVIII в., поклонником Вольтера и других французских философов. Он впитал с детства любовь к просвещению, к разуму, либеральные взгляды, тяготение к полезной государственной и гражданской деятельности, к традиционным поэтическим формам – свободолюбивой оде, меланхолической элегии, дружескому посланию, притчам, басням, эпиграмматическому стилю, сатире и дидактике.
|
|
Как и другие молодые поэты, Вяземский быстро усвоил поэтические открытия Жуковского и Батюшкова и проникся «идеей» домашнего счастья. Во множестве стихотворений он развивал мысль о естественном равенстве, о превосходстве духовной близости над чопорной родовитостью, утверждал идеал личной независимости, союза ума и веселья. Предпочтение личных чувств официальным стало темой многих стихотворений. В этом не было равнодушия к гражданскому поприщу, не было стремления к замкнутости или к уходу от жизни. Вяземский хотел сделать свою жизнь насыщенной и содержательной. Его частный мир был гораздо нравственнее пустого топтанья в светских гостиных. У себя дома он чувствовал себя внутренне свободным: «В гостиной я невольник, В углу своем себе я господин…» Вяземский понимает, что уединение – вынужденная, но отнюдь не самая удобная и достойная образованного и вольнолюбивого поэта позиция. По натуре Вяземский – боец, но обществу чуждо его свободолюбие.
Став сторонником карамзинской реформы русского литературного языка, а затем и романтизма, Вяземский вскоре выступил поэтом‑романтиком. В романтизме Вяземский увидел опору своим поискам национального своеобразия и стремлениям постичь дух народа. Он понял романтизм как идею освобождения личности от «цепей», как низложение «правил» в искусстве и как творчество нескованных форм. Проникнутый этими настроениями, он пишет гражданское стихотворение «Негодование», в котором обличает общественные условия, отторгнувшие поэта от общественной деятельности; элегию «Уныние», в которой славит «уныние», потому что оно врачует его душу, сближает с полезным размышлением, дает насладиться плодами поэзии. Т.о., жанр психологической и медитативной элегии под пером Вяземского наполняется либо гражданским, либо национально‑патриотическим содержанием.
|
|
В романтическом мироощущении Вяземский открыл для себя источник новых творческих импульсов, в особенности в поисках национального содержания. Вяземского влечет тайная связь земного и идеального миров, он погружается в натурфилософскую проблематику (Стих-е «Ты светлая звезда»: параллельны два ряда образов – «таинственного мира» и «земной тесноты», мечты и существенности, жизни и смерти, между которыми устанавливается невидимая внутренняя соприкосновенность).
В конце 1820‑х – в начале 1830‑х годов Вяземский – все еще признанный литератор, стоящий на передовых позициях. Он активно участвует в литературной жизни, включаясь в полемику с Булгариным и Гречем. Он сотрудничает в «Литературной газете» Дельвига и Пушкина, а затем в пушкинском «Современнике», которые приобрели в Вяземском исключительно ценного автора, обладавшего хлестким и умелым пером. Журналистская хватка сказалась и в поэзии Вяземского, щедро насыщенной злободневными политическими и литературными спорами. Чувство современности было развито у Вяземского необычайно. Однажды он признался: «Я – термометр: каждая суровость воздуха действует на меня непосредственно и скоропостижно». Поэтому и журнальная деятельность была в его вкусе, о чем он догадывался сам и о чем ему не раз говорили друзья. «Пушкин и Мицкевич, – писал Вяземский, – уверяли, что я рожден памфлетистом… Я стоял на боевой стезе, стреляя из всех орудий, партизанил, наездничал…».
При жизни Вяземского, не считая мелких брошюр, вышел всего один сборник его стихотворений («В дороге и дома». М., 1862).