Перевод Ю. Данилова
Обращаясь к высокому суду с этим заявлением (которое я делаю совершенно добровольно), я хотел бы подчеркнуть со всей определенностью, что отнюдь не пытаюсь снискать сочувствие или как‑то смягчить приговор. Я пишу эти строки, чтобы опровергнуть лживые сообщения, опубликованные в тех газетах, которые мне разрешено просматривать, и переданные по тюремному радио. Они рисуют в ложном свете истинную причину нашего поражения, и как главнокомандующий вооруженными силами системы во второй половине кампании вплоть до прекращения военных действий я считаю своим долгом заявить протест против клеветы и необоснованных обвинений в адрес тех, кто служил под моим началом.
Надеюсь также, что мое заявление объяснит, почему я уже дважды обращался к суду с прошением, и побудит удовлетворить мою просьбу, ибо я не усматриваю каких‑либо поводов для отказа.
Основная причина нашего поражения проста. Несмотря на многочисленные уверения в обратном, мы потерпели поражение не из‑за недостаточной храбрости наших солдат или неудачных действий флота. Мы потерпели поражение по одной‑единственной причине: наука у нас находилась на более высоком уровне развития, чем у нашего противника. Повторяю, нам нанесла поражение отсталость науки нашего противника.
В начале войны ни у кого из нас не было сомнений в том, что окончательная победа будет за нами. Объединенные флоты наших союзников по численности и вооружению превосходили все, что враг мог выставить против нас, и во всех областях военной науки преимущество было на нашей стороне. Мы были уверены, что такое же превосходство нам удастся поддерживать и впредь. Увы! Как показали последующие события, наша уверенность не имела под собой ни малейших оснований.
|
|
В начале войны на вооружении нашего флота находились дальнодействующие самонаводящиеся торпеды, управляемые шаровые молнии и различные модификации лучей Клайдона. Это было штатным оружием всех кораблей нашего космического флота, и, хотя враг располагал такими же средствами поражения, его установки по мощности, как правило, уступали нашим. Кроме того, в состав наших вооруженных сил входил научно‑исследовательский центр, превосходивший по своим масштабам аналогичную организацию нашего противника, и мы уповали на то, что его высокий научный потенциал позволит нам сохранить начальное преимущество.
Кампания развивалась по разработанному нами плану вплоть до Битвы Пяти Солнц. Мы, разумеется, одержали тогда победу, но противник оказался сильнее, чем можно было ожидать. Стало ясно, что окончательная победа будет не столь легкой и быстрой, как мы рассчитывали. Для обсуждения нашей стратегии на будущее было созвано совещание представителей высшего командования.
На нем впервые за время войны присутствовал профессор адмирал Норден, новый начальник научно‑исследовательского центра, назначенный на этот пост после смерти нашего выдающегося ученого Мал вара. Эффективностью и мощью нашего оружия мы в большей мере, чем чему‑нибудь или кому‑нибудь другому, обязаны Малвару. Его смерть была для нас тяжелой потерей, но никто не сомневался в выдающихся достоинствах его преемника, хотя многие из нас считали неразумным назначение теоретика на пост, имеющий первостепенное значение для наших вооруженных сил. Но все наши возражения были отклонены.
|
|
Я хорошо помню, какое впечатление произвело выступление Нордена на том совещании. Военные советники были в затруднении и, как обычно, обратились за помощью к ученым. Можно ли усовершенствовать существующие типы оружия, спросили они, чтобы еще более увеличить достигнутое ныне военное превосходство?
Ответ Нордена был совершенно неожиданным. Малвару часто задавали такой вопрос, и он всегда делал то, что его просили.
– Честно говоря, джентльмены, – заявил Норден, – сомневаюсь, чтобы дальнейшее усовершенствование привело к желаемым результатам. Существующие типы оружия доведены практически до совершенства. Я далек от мысли критиковать моего предшественника или великолепную работу, проделанную научно‑исследовательским центром на протяжении жизни нескольких последних поколений, но хотел бы, чтобы вы осознали: за последние сто лет никаких существенных изменений в нашем вооружении не происходило. Боюсь, что такое стало возможным лишь вследствие традиции, не лишенной консерватизма. В течение слишком долгого времени научно‑исследовательский центр, вместо того чтобы разрабатывать новые виды вооружения, занимался усовершенствованием старых образцов оружия. К счастью для нас, наш противник до сих пор поступал столь же неразумно, однако мы не можем надеяться на то, что так будет продолжаться вечно.
Слова Нордена возымели свое действие, на что он, несомненно, рассчитывал, и адмирал принялся развивать достигнутый успех.
|
|
– Нам просто необходимы новые, никогда ранее не применявшиеся виды оружия. Они могут и должны быть созданы. Это потребует времени. Вступив в должность, я отправил в отставку ряд ученых преклонного возраста, назначив вместо них способных молодых людей, и приказал приступить к исследованиям в нескольких новых областях, которые представляются весьма многообещающими. Я верю, что принятые мной меры возымеют должное действие и произведут подлинный переворот в военном деле.
Мы отнеслись к выступлению Нордена довольно скептически. Нас насторожили напыщенные нотки в его голосе. Многие заподозрили Нордена в непомерном честолюбии. Тогда мы еще не знали о его обыкновении сообщать лишь о том. что находится в сталии окончательной доводки («у нас в лаборатории», как любил говаривать Норден).
Не прошло и месяца, как Норден доказал всем скептикам, что не бросает слов на ветер: он продемонстрировал Сферу Аннигиляции, приводившую к полному распаду вещества в радиусе нескольких сот метров. Завороженные мощью нового оружия, мы упустили из виду один его весьма существенный недостаток: Сфера Аннигиляции действительно была сферой и поэтому в момент возникновения разрушала и весьма сложную пусковую установку, находившуюся в ее центре. Ее нельзя было использовать на космических кораблях с экипажем на борту. Носителями Сферы Аннигиляции могли быть только управляемые ракеты, и мы приступили к развертыванию обширной и дорогостоящей программы по переделке всех самонаводящихся торпед под новое оружие. Все наступательные операции были на время приостановлены.
Теперь ни у кого не остаюсь сомнений в том, что. приняв подобное решение, мы совершили первую ошибку. Я по‑прежнему склонен считать ее вполне естественной, поскольку нам тогда казалось, что имеющееся у нас оружие не сегодня‑завтра окажется безнадежно устаревшим, и мы заранее смотрели на него как на примитивное и архаическое. Никто из нас не был в состоянии оценить грандиозность поставленной задачи и время, которое пройдет, прежде чем новое сверхоружие появится на поле битвы. Ведь ничего подобного за последние сто лет не происходило, и у нас не было нужного опыта, которым мы могли бы руководствоваться.
Переделка самонаводящихся торпед существующего образца оказалась задачей гораздо более трудной, чем предполагалось. Пришлось разработать торпеды нового типа, поскольку стандартный образец был слишком мал и не годился в качестве носителя. Увеличение габаритов торпед повлекло за собой увеличение тоннажа космических кораблей, но мы были готовы и на такие жертвы. Шесть месяцев спустя тяжелые корабли нашего флота были оснащены Сферой Аннигиляции. Учебные маневры и испытания показали, что тактико‑технические данные нового оружия удовлетворительны, и мы решили при случае применить его. Нордена стали на все лады превозносить как творца грядущей победы, и он в несколько завуалированной форме пообещал удивить всех еще более впечатляющим оружием.
Между тем произошли два неожиданных события. Во время тренировочного полета бесследно исчез один из наших космических линкоров. Как показало расследование, радар дальнего обзора мог привести в действие Сферу Аннигиляции сразу же после запуска самонаводящейся торпеды с борта корабля. Переделка, понадобившаяся для устранения этого дефекта, была ничтожной, но начало очередной кампании пришлось перенести из‑за нее на месяц. К тому же она вызвала резкое ухудшение отношений между личным составом космического флота и учеными. Мы уже были готовы приступить к ведению боевых операций, когда Норден объявил о том, что радиус поражающего действия Сферы удалось увеличить в десять раз. Вероятность поражения вражеского корабля возрастала при этом в тысячу раз.
Мы снова занялись модификацией установок, но на этот раз все считали, что игра стоит свеч. А тем временем наш противник, обескураженный внезапным прекращением всех наступательных операций с нашей стороны, нанес нам неожиданный удар. На наших кораблях к тому времени не было ни одной самонаводящейся торпеды, так как наши военные заводы прекратили их поставку, и нам пришлось отступить. Так мы потеряли системы Кирены и Флорана, а также планету‑крепость Рамсондрон.
Утрата была не столь велика, сколь болезненна, так как захваченные противником системы были недружественными и управлять ими было трудно. Мы не сомневались, что в скором будущем нам удастся возместить все потери – следует лишь запастись терпением и дождаться, когда к нам на вооружение поступит усовершенствованная модификация Сферы Аннигиляции.
Наши надежды сбылись лишь отчасти. Когда возобновились наступательные операции, то выяснилось, что мы располагаем меньшим количеством Сфер Аннигиляции, чем рассчитывали. Нехватка оружия была одной из причин нашего ограниченного успеха. Другая причина была более серьезной.
Пока мы оснащали максимально возможное число кораблей всесокрушающим оружием, противник лихорадочно строил свой военный флот. Его корабли были старого типа и оснащены старым оружием, но по численности флот противника к тому времени уже превосходил наш флот. С началом боевых действий мы нередко стали сталкиваться с ситуациями, когда численность противника оказывалась вдвое больше ожидаемой, что приводило к путанице при наведении автоматического оружия и более высоким потерям с нашей стороны. Наш противник также нес тяжелые потери, поскольку если Сфера Аннигиляции срабатывала, то полное уничтожение цели достигалось в ста случаях из ста, но перевес в нашу пользу был не настолько велик, как мы надеялись.
Кроме того, пока наши главные силы были прикованы к основному театру военных действий, противник предпринял дерзкое нападение на охранявшиеся малыми силами системы Эристона, Дурана, Карманидора и Фаранидона и захватил их. Враг теперь стоял всего лишь в пятидесяти световых годах от нашего дома.
На следующем заседании высшего командования было высказано немало взаимных обвинений. Особенно много упреков пришлось выслушать Нордену. В частности, адмирал флота Таксарис заявил, что, полагаясь слепо на якобы всесокрушающее оружие, мы стали теперь значительно слабее, чем прежде. По его мнению, нам следовало продолжать строительство кораблей обычного типа, чтобы сохранить наше численное превосходство.
Норден возмутился и назвал представителей флотского командования неблагодарными «сапожниками». Но я думаю, что в действительности он, как и все мы, был обеспокоен неожиданным развитием событий. В своем выступлении он намекнул на то, что существует средство, позволяющее в кратчайшие сроки изменить ситуацию в нашу пользу.
Теперь‑то мы знаем, что научно‑исследовательский центр на протяжении многих лет работал над созданием Анализатора боевой обстановки, но в ту пору он показался нам откровением, и совратить нас уже не стоило труда. К тому же аргументы Нордена, как всегда, были соблазнительно весомы. Какое значение может иметь двукратный численный перевес противника, вопрошал Норден, если боевая мощь наших кораблей возрастет вдвое или даже втрое? На протяжении десятилетий ограничивающим в военном деле был не механический, а биологический фактор: одиночному или даже коллективному разуму небольшой группы людей было не под силу уследить за всеми деталями быстро изменяющейся боевой обстановки в трехмерном пространстве. Математики, работавшие у Нордена, проанализировали некоторые военные действия, ставшие достоянием истории, и доказали, что даже в тех случаях, когда мы одерживали победу, боевая мощь наших кораблей из‑за недостаточно эффективного управления использовалась менее чем на половину теоретического значения.
Анализатор боевой обстановки мог бы резко изменить ситуацию, заменив штабных офицеров электронными вычислительными машинами. Сама по себе идея была не нова, но до сих пор она относилась к разряду утопий. Многие из нас с трудом верили в ее осуществимость. Но когда мы провели с помощью Анализатора боевой обстановки несколько необычайно сложных штабных учений, нам не оставалось ничего другого, как уверовать.
Анализаторы было решено разместить на четырех самых тяжелых кораблях, с тем чтобы каждый из наших главных флотов располагал одним из них. Тут‑то и началась неприятность, о которой мы узнали позже.
В Анализаторе было около миллиона электронных ламп. Для обслуживания его и работы на нем требовался персонал в пятьсот инженеров и техников. Разместить такое количество народа на борту боевого космического корабля не было решительно никакой возможности, поэтому каждому из четырех кораблей с Анализаторами был придан вспомогательный корабль, на борту которого находился в свободные от вахты часы обслуживающий персонал. Монтаж Анализатора также оказался трудоемкой операцией и продвигался медленно, но самоотверженными усилиями его удалось завершить за шесть месяцев.
Затем мы столкнулись с еще, одной трудностью. Около пяти тысяч высококвалифицированных специалистов были отобраны для обслуживания Анализаторов и прошли интенсивную подготовку в Учебном центре технического состава. К концу седьмого месяца у 10 процентов слушателей врачи обнаружили нервное истощение, и только 40 процентов получили дипломы об окончании курсов.
И снова начались взаимные упреки и обвинения. Норден, разумеется, заявил, что научно‑исследовательский центр не несет никакой ответственности, чем настроил против себя слушателей и профессорско‑преподавательский состав Учебного центра. Наконец, было принято решение использовать лишь два из четырех Анализаторов, а остальные ввести в строй, когда будет укомплектован весь штат обслуживающего персонала. Времени у нас оставалось в обрез. Противник не прекращал активных наступательных действий, и дух его заметно поднялся.
Первый флот с Анализатором на борту флагмана получил приказ захватить временно оккупированную противником систему Эристона. По случайному стечению обстоятельств корабль, па борту которого находились свободные от вахты инженеры и техники, по дороге к Эристону подорвался на блуждающей мине. Обычный военный корабль при таком взрыве уцелел бы, но вспомогательный корабль с его незаменимым грузом был полностью разрушен. Операцию по захвату Эристона пришлось отменить.
Вторая экспедиция поначалу протекала более успешно. Никто не сомневался, что Анализатор полностью оправдает надежды своих создателей и в первом же сражении враг понесет тяжелое поражение. Так и случилось. Враг отступил, оставив в наших руках Сафран, Лейкон и Гексанеракс. Но, должно быть, разведка противника обратила внимание на изменения в нашей тактике и необъяснимое присутствие вспомогательного корабля в центре наших боевых порядков. По‑видимому, не прошло незамеченным и то обстоятельство, что во время первого похода в составе нашего флота также находился вспомогательный корабль неизвестного назначения и после гибели его весь флот незамедлительно лег на обратный курс.
В следующем сражении противник, используя свое численное превосходство, предпринял массированную атаку на флагман и сопровождающий его безоружный вспомогательный корабль. Неся большие потери, противник сумел уничтожить наш флагман. Наш флот, по существу, был обезглавлен, так как вернуться к старым методам управления оказалось невозможным. Под сильным огнем противника мы отступили, оставив в его руках то, что успели отвоевать раньше, а также системы Лоримии, Исмарна, Берониса, Альфанидона и Сиденея.
Именно тогда адмирал флота Таксарис выразил свое неодобрение адмиралу Нордену, покончив жизнь самоубийством, и я принял верховное командование.
Ситуация была серьезной, больше того – было от чего прийти в ярость. С тупым упорством и полным отсутствием воображения враг продолжал одерживать победу за победой со своим старомодным и неэффективным космическим флотом, по численности уже намного превосходившим наш флот. Горько было сознавать, что если бы мы продолжали строить корабли старых типов, а не гнались за созданием нового оружия, то находились бы сейчас в более выгодном положении. На многочисленных совещаниях высшего командования Норден неизменно отстаивал ученых, которых многие считали виновниками всех бед. Трудность состояла в том, что Норден всегда досконально обосновывал каждое из своих утверждений. Какое бы несчастье ни произошло, у него всегда находились вполне удовлетворительные объяснения. Мы зашли так далеко, что даже не могли повернуть назад – поиск всесокрушающего оружия необходимо было продолжать. Сначала оно было своего рода роскошью, способной приблизить окончательную победу. Теперь оно стало необходимым, если мы вообще намеревались выиграть эту войну.
Мы, представители высшего командования, стояли за переход к обороне. Норден также ратовал за переход к обороне. Он был преисполнен решимости восстановить свой престиж и авторитет научно‑исследовательского центра. Но мы уже дважды испытали разочарование и не хотели повторять ту же ошибку еще раз. Никто не сомневался, что двадцать тысяч ученых, работающих у Нордена. в состоянии разработать новые виды оружия, но никто из нас не был однозначно уверен, что именно так оно и будет на самом деле.
Но мы жестоко заблуждались. Последний вариант сверхоружия превосходил все доступное человеческому воображению. Трудно было поверить в то, что такое оружие вообще существует. Оно носило невинное, ничего не говорящее название Экспоненциального Поля, не раскрывавшее таившихся в нем реальных возможностей. Кто‑то из работавших у Нордена математиков открыл Экспоненциальное Поле во время чисто теоретического исследования свойств пространства. Ко всеобщему удивлению, оказалось, что полученные результаты физически реализуемы.
Объяснить непосвященному принцип действия Экспоненциального Поля очень трудно. На языке, доступном специалисту, этот принцип формулируется так: «Создание особого (экспоненциального) состояния пространства, в котором расстояние, конечное в обычном (линейном) пространстве, может стать бесконечным в псевдопространстве». Норден привел аналогию, которая многим из нас прояснила суть дела. Представьте себе плоский диск из резины. Этот диск соответствует области обычного пространства. Потянем диск за центр и удалим центр в бесконечность. Окружность, ограничивающая диск, останется при этом неизменной, а его «диаметр» возрастет до бесконечности. Нечто подобное и проделывает генератор Экспоненциального Поля с окружающим пространством.
Предположим, например, что корабль, на борту которого находится такой генератор, со всех сторон окружен вражескими кораблями. Стоит включить Поле, и каждому из вражеских кораблей покажется, что наш корабль и корабли, находящиеся по другую сторону от нашего корабля, исчезли, обратившись в ничто. При этом граница круга останется прежней, только путешествие к центру круга потребует бесконечного времени, так как по мере приближения к центру все расстояния будут возрастать из‑за изменившейся метрики пространства.
Экспоненциальное Поле было невероятно, фантастично, но чрезвычайно полезно для нас. Корабль с генератором Экспоненциального Поля на борту был недосягаем для противника. Его мог окружить вражеский флот, но он все равно оставался вне всякой опасности, как если бы противник находился на другом конце Вселенной. Правда, боевое применение Экспоненциального Поля наталкивалось на определенные трудности: не выключив генератор Поля, наш корабль не мог вести огонь по противнику. Тем не менее Экспоненциальное Поле обеспечивало нам важное преимущество не только в обороне, но и в наступлении: корабль с генератором Поля на борту мог скрытно приблизиться к неприятельскому флоту и совершенно неожиданно для противника оказаться среди его боевых порядков.
На этот раз нам казалось, что новое оружие лишено серьезных изъянов. Вряд ли нужно говорить о том, что, прежде чем принять Экспоненциальное Поле на вооружение, мы тщательно обсудили все доводы за и против. К счастью, необходимое оборудование было исключительно простым и для обслуживания его не требовалось многочисленного персонала. После продолжительных дебатов было решено запустить новое оружие в производство. Нам приходилось поторапливаться, ибо события развивались не в нашу пользу. К тому времени мы потеряли почти все, что нам удалось завоевать когда‑то, и вражеские силы совершили несколько рейдов в нашу собственную солнечную систему.
Была поставлена стратегическая задача: любой ценой продержаться и выиграть время, необходимое для перевооружения флота и производства новой военной техники. Для боевого применения Поля необходимо было обнаружить противника, определить курс для его перехвата и включить генератор Поля с заданным упреждением. К моменту срабатывания генератора Поля, если бортовой компьютер выдал правильные расчетные данные, корабль‑носитель должен был находиться в глубине боевых порядков противника, нанести ему удар, тяжесть которого усугубило бы неизбежное замешательство, и в случае необходимости лечь на обратный курс и благополучно вернуться назад.
Первые же учения дали удовлетворительные результаты. Оборудование казалось абсолютно надежным. Были произведены многочисленные учебные атаки, и экипажи наших кораблей в совершенстве овладели новой техникой. Я принимал участие в одном из испытательных полетов и хорошо помню странное ощущение, возникшее у меня при включении генератора. Корабли, шедшие рядом в боевом ордере, внезапно как бы оказались на поверхности быстро расширяющегося мыльного пузыря. Какой‑то миг – и они скрылись из виду. Вслед за кораблями исчезли и звезды, но Галактика смутно угадывалась по слабым пучкам света вокруг корабля. В действительности радиус нашего псевдопространства не обращался в бесконечность, а достигал лишь нескольких сотен световых лет, поэтому при включении Экспоненциального Поля расстояния до наиболее далеких звезд увеличивались незначительно. Ближайшие же звезды исчезали из виду.
Учебные маневры пришлось преждевременно прервать из‑за нескончаемых мелких неисправностей в различных узлах установки, главным образом в цепях связи. Неполадки доставляли нам массу хлопот и неприятностей, но не были сколько‑нибудь существенными, хотя для устранения их было решено вернуться на базу.
К тому времени стало очевидным, что противник намеревается нанести решающий удар по планете‑крепости Нтоп, расположенной у самых границ нашей солнечной системы. Нашему флоту пришлось покинуть базу и отравиться на сближение с противником, так и не устранив множества неисправностей.
Противник, вероятно, решил, что мы овладели секретом невидимости (в каком‑то смысле так оно и было), наши корабли возникали совершенно неожиданно из «ничего» и наносили врагу ощутимый урон. Однако достигнутый нами успех оказался временным. Вскоре произошло нечто совершенно непонятное и необъяснимое.
Когда начались неприятности, я командовал флагманом нашего флота, космическим кораблем «Гиркания». Корабли в составе флота действовали в режиме свободного поиска: каждый должен был найти и поразить свои цели. Наши локаторы обнаружили скопление противника на средней дистанции. Офицеры наведения измерили с высокой точностью расстояние до цели. Мы проложили курс и включили генератор.
Экспоненциальное Поле возникло в тот момент, когда мы должны были оказаться в самом центре группировки противника. К нашему ужасу, придя в заданную точку, мы оказались в обычном пространстве на расстоянии многих сотен миль от противника: когда мы обнаружили противника, противник обнаружил нас. Мы отступили и повторили маневр. На этот раз мы оказались так далеко от противника, что он обнаружил нас первым.
Всем стало ясно, что мы допустили где‑то серьезный просчет. Нарушив радиомолчание, мы попытались установить связь с другими кораблями нашего флота, чтобы узнать, не испытывают ли они аналогичного затруднения. И снова нас подстерегала неудача, на этот раз совершенно необъяснимая, так как все приборы связи работали бесперебойно. Оставалось лишь предположить, хотя такое предположение выходило за рамки разумного, что все остальные корабли нашего флота уничтожены противником.
Не буду описывать, как рассеянные в космическом пространстве корабли нашего флота по одному возвратились на базу. Скажу только, что, хотя потери были невелики, личный состав был полностью деморализован. Почти все корабли потеряли связь друг с другом, обнаружилось, что их локаторы позволяют определять дистанцию до цели лишь с колоссальными, необъяснимыми ошибками. Стало ясно, что столь сильные возмущения вызваны Экспоненциальным Полем, хотя возникали они лишь после его выключения.
Объяснение пришло слишком поздно, поэтому проку от него было немного. И то, что Норден в конце концов все же потерпел поражение, было слабым утешением за проигрыш в войне. Как я уже объяснял, генераторы Поля вызывали деформацию пространства в радиальном направлении: по мере приближения к центру искусственной псевдосферы расстояния возрастали. При выключении Поля пространство возвращалось в исходное состояние.
Но не совсем. Полностью восстановить исходное состояние было невозможно. Включение и выключение Поля было эквивалентно растяжению и сжатию корабля‑носителя, но вследствие эффекта гистерезиса начальное условие из‑за наводок, электрических зарядов и перемещений масс на борту корабля при включении Поля оказывалось невоспроизводимым. Все эти отклонения и искажения накапливались, и, хотя они по величине редко превосходили долю процента, их было вполне достаточно, чтобы нарушить тонкую регулировку радиолокационной аппаратуры и средств связи. Обнаружить изменения на каком‑нибудь отдельном корабле не представлялось возможным. Остаточные «деформации» проявлялись лишь при сравнении оборудования одного корабля с аналогичным оборудованием другого корабля или при попытке войти в связь с другим кораблем.
Непредсказуемые изменения в жизненно важных узлах кораблей породили неописуемый хаос и неразбериху. Все модули и компоненты утратили взаимозаменяемость: нормальное функционирование любого узла на борту одного корабля отнюдь не гарантировало его безотказность на борту другого. Нарушилась взаимозаменяемость даже болтов и гаек. Определить местоположение своего корабля или координаты цели стало решительно невозможно. Будь у нас хоть немного времени, мы непременно справились бы со всеми этими трудностями, но неприятельские корабли уже тысячами шли на нас, атакуя оружием, которое казалось устаревшим на несколько веков по сравнению с нашим сверхсовременным вооружением. Наш доблестный флот, мощь которого была подорвана нашей собственной наукой, сражался из последних сил, но был вынужден отступить под ударами превосходящего по численности противника и сдаться на милость победителя. Корабли, оснащенные генераторами Поля, оставались по‑прежнему недосягаемыми для противника, но как боевые единицы они не представляли никакой ценности. Каждый раз, когда они включали генератор, чтобы скрыться от противника, остаточная деформация оборудования возрастала еще больше. Через месяц все было кончено.
Такова подлинная история нашего поражения. Я изложил ее без прикрас, отнюдь не стремясь снискать сочувствие и склонить в свою пользу членов высокого суда. Мое заявление, как уже говорилось, я прошу рассматривать как протест против вздорных и безосновательных обвинений, выдвигаемых несведущими людьми против тех, кто служил под моим начатом, и как попытку указать истинного виновника постигших нас неудач.
Наконец, я прошу рассматривать мое заявление как покорнейшую просьбу. Как явствует из вышеизложенного, моя просьба продиктована весьма вескими соображениями и, я надеюсь, будет удовлетворена высоким судом.
Достопочтенные судьи, разумеется, понимают, что условия, в которых мы находимся, и неусыпный надзор днем и ночью действуют угнетающе. Однако я на это не жалуюсь, равно как не сетую и на тесноту, вынудившую разместить нас по двое в камере.
Но я снимаю с себя всякую ответственность, если и впредь мне придется находиться в одной камере с профессором Норденом, бывшим начальником научно‑исследовательского центра вверенных мне вооруженных сил.
Путь во тьме
Перевод П. Ехилевской
Роберт Армстронг прошел уже больше двух миль, насколько он мог судить, когда его фонарь погас. Он на мгновение застыл, не в силах поверить, что на него могла обрушиться подобная неудача. Затем, обезумев от ярости, отбросил прочь бесполезный инструмент. Он упал где‑то в темноте, потревожив покой этого крохотного мирка. Металлическое эхо отразилось звоном от низких холмов, и вновь наступила тишина.
«Это, – подумал Армстронг, – стало решающей неудачей». Ничего большего с ним не могло уже случиться. Он был даже в состоянии горько посмеяться над своим невезением и решил никогда больше не воображать, что капризная богиня когда‑либо благоволила к нему. Кто бы мог поверить, что единственный трактор в Лагере‑4 сломается как раз тогда, когда он соберется отправиться в порт Сандерсон. Армстронг припомнил интенсивные ремонтные работы, облегчение, испытанное, когда он вновь смог отправиться в путь, – и финальную катастрофу: гусеница трактора сломалась.