А мне она - сочувствием своим.
Вот колдовство, в котором я повинен
Это настолько очевидно, что даже не требует фундаментального научного обоснования. Но поскольку многие люди решительно отвергают тот факт, что другие лица нравятся им «за что-то», то я считаю своим долгом пояснить обратное.
Во-вторых, хотя это вполне можно отнести к первому доводу, мы так или иначе замечаем в другом человеке черты самого себя. Искатель любви может не осознавать этого, но его подсознание действительно находит в объекте удовольствия какое-то свойство, похожее на свойство самого искателя. А поскольку природа на подсознательном уровне сформировала у нас любовь к самому себе, то нахождение «части себя» в другом человеке вполне объясняет, почему даже при невзаимной любви мы делаем добро другому лицу, даже не ожидая поощрения.
Этим же обоснованием можно объяснить родительскую любовь. Нельзя сказать, что она всецело эгоистична, поскольку родитель вряд ли может рассчитывать получить многое от своего ребенка. Но, тем не менее, в каждом ребенке генетически и фенотипически есть большая доля от обоих родителей, признаки вида. Поэтому вполне очевидно, что родители видят в детях часть самих себя, даже если дети, на первый взгляд, мало похожи на предков. Это заложенная природой аксиома, работающая на подсознательном уровне, порождающая целый ряд инстинктов. Кроме того, если мы будем углубляться в этот вопрос, родитель рассчитывает в будущем получить вознаграждение от ребенка, например, обеспечение условий беззаботной старости, опеки, внимания и помощи в любых ее видах. А значит, снова срабатывает механизм эгоистического чувства удовлетворения своих потребностей.
Таким образом, любовь к другому человеку это именно эгоистическое чувство.
Что касается привязанности к разным предметам или к любимцам (животным), то это не должно вызывать непонимания, поскольку работает все тот же принцип. Когда мы замечаем в предмете черту, которая бы удовлетворяла нас любым образом, а потом удовлетворяла нас таким же образом на протяжении определенного времени, - мы начинаем любить этот предмет. Любовь (привязанность) такого рода может с легкостью вызвать более комплексное чувство, которое заключается в постоянном накоплении вещей. Так рождается еще одна зависимость - от имущества, от обладания вещами. Причем, стоит сказать, что при постоянном накоплении воля может разойтись настолько, что человек будет приобретать вещи, не имеющие для него особой ценности. Границы ценности вещей (имеется в виду именно этическая ценность) стираются, и человек становится неистовым потребителем и накопителем всего, что попадется ему на глаза. Стоит ли говорить, что зависимости подобного рода крайне вредны как для самого человека, так и для общества.
Удаляясь от вопроса эгоистической природы любви, хотелось бы сказать, что данная тема скрывает в себе еще немало тайн и загадок и требует более детального рассмотрения в отдельном исследовании.
О ценности знаний
Особого интереса ждет от нас такая сложная вещь, как знание и его ценность. Ибо действительно, каждый мыслитель в процессе созерцания мира обращается к проблеме познания, а также практического использования его плодов. Проблема познания буквально приковывает рыскающий взгляд мыслителя к себе. Является ли процесс познания потребностью, необходимой для индивида? Получаем ли мы удовольствие от получения знаний, и если ответ положительный, то будут ли эти знания ценными для человека в любом случае, или же они как и другие средства удовлетворения оставляют после себя лишь блеклую тень радости? Для ответа на эти вопросы необходимо рассмотреть процесс получения знаний через призму аксиологии.
Удивительно, но даже наше стремление к знаниям подвержено такому же негативному эффекту удовольствий. Речь пойдет только о естественнонаучных знаниях, и знаниях, добытых теоретическим, рациональным путем. Проблема получения удовольствий при эмпирическом познании требует отдельного исследования.
И так, мы занимаемся познавательной деятельностью каждое мгновение нашей жизни, приобретаем знания и умения, накапливаем информацию. Любое знание изначально полезно для нас, ведь приобретая его, мы способствуем развитию мозга. Увеличивается количество борозд в лобной доли, отвечающей за развитие навыков, организацию и планирование деятельности человеком, а также за критическое мышление. Повышается активность нейронов и гиппокампа, когда мы запоминаем что-либо, совершенствуется интеллект. Кроме того, человек, действительно тяготеющий к знаниям, получает наслаждение от приобретения новых. Мы называем такого человека умным, интеллектуалом.
Но именно эти, положительные на первый взгляд, преобразования в итоге затягивают человека в пучину уныния и отчаяния.
Умный человек, благодаря развитому критическому мышлению и запоминанию, не может не замечать всех горестей жизни и вопиющей несправедливости бытия. Он видит все несовершенство этого мира, подвергает анализу поступки людей и объективные законы. Этот анализ не может привести к появлению у человека положительных эмоций, ибо, как известно, наш мир – это сумбурный хаотичный бал, которым правит бессердечная случайность, готовая в любую секунду поглотить нас и уничтожить. Не может умный человек и надеяться на людей, не может доверять морали и нравственности, ведь эти категории крайне субъективны. Если и рассматривать их как нечто общее и приемлемое для всех, то на практике получается, что лишь меньшинство следует предписаниям морали, и сами люди по своей природе крайне противоречивы и двуличны.
Человек начинает активно мыслить об обществе, об устройстве мира. Но эти мысли, подтверждаемые опытом, вскоре обретают вид последовательных суждений, начинают преследовать его и не дают ничего, кроме разочарования. Истинные мыслители и по-настоящему умные люди всегда мрачны, унылы, отчуждены от общественности и настроены пессимистически. Ибо нет для них знания в универсуме, способного хоть как-то оправдать все происходящее в мире и подарить положительные эмоции. Очень справедливо по этому поводу выразился А. А. Зиновьев: «Дело не в том, чтобы открыть правду о себе. На это много ума не нужно. Дело в том, как после этого жить». Мыслитель, открывший «правду» о себе, об обществе и окружающем мире, вряд ли сможет спокойно спать. Ибо все в этом мире крайне несовершенно, поразительно, как молния в дождливую ночь. Истинное знание может только отбить волю к жизни и нейтрализовать оптимизм в человеке. Об этом писали древние, об этом писали мыслители Нового времени. Большинство религий уверяют нас, что не существует абсолютно положительного знания, кроме разве что «божественного». Познание в религии завершается вовсе не получением благого объективного знания, а мистикой, неким божественным откровением. Так же считают индуистские философы Веданты, утверждающие, что когда наступает истинное познание – тогда становится безразличным моральность или аморальность жизни, пропадает к ней всяческий интерес. Но с точки зрения материализма, науки и философии, отрицая божественное провидение в области познания, никакое знание не может привести человека к блаженству и спокойствию. Каждое следующее знание будет только уменьшать процент удовольствия от его получения. В таком случае, ищущий индивид будет всякий раз подвергаться страданиям, поскольку познание безгранично, и потребность в познании также безгранично. Познающий будет искать, и искать, рыскать в поисках истины, пока совсем не выбьется из сил. Очень часто бывает, что в таких ситуациях люди сходят с ума.
Вспомните любой момент из вашей жизни, когда полученное знание разочаровывало вас. Пусть это будет даже не «знание», облаченное в почтенную оболочку мудрости, которое представляется нам как что-то интеллектуально ценное, высокое и исходящее от учителей, мыслителей, наставников. Пусть это будет обыденная вещь, вроде получения простых сведений о какой-то ситуации, засвидетельствование какого-либо факта. Вспомните еще несколько моментов и вы убедитесь, что разочарования в знаниях гораздо больше, чем радости.
Лучше бы в таком случае и вовсе нам не получать никаких знаний. Не просто так умнейшие из людей признавались, что им после многих и многих попыток познать мир, а затем осмыслить его, ничего не остается, кроме как завидовать менее способным субъектам, например животным, умственно отсталым людям или же просто глупым представителям человеческого рода. И правда, посмотрите, как не отягощенные интеллектом люди радуются всякий раз, когда находят монетку, по-детски расплываются в улыбке, услышав, что на будущий день будет прекрасная погода. Как они не знают, или же знают, но не осознают, что с ними приключается что-то плохое, дальше существуют себе спокойно и не ломают голову над вопросами «почему» и «зачем». Такому человеку абсолютно все равно, когда по новостям объявляют, что две сверхдержавы наконец объявили войну друг другу и уже готовятся к боевым действиям. Все люди вокруг тотчас возбуждаются и начинают обсуждать столь значимое событие, делают ставки и прогнозы, искренне переживают. Человеку же, не отягощенному интеллектом, совершенно параллельно. Это знание, полученное им из новостей, не несет никакой моральной нагрузки. Да, оно не вызывает восторга, но при этом и не ранит, как других людей. И только если ядерная ракета, запущенная одной из стран-участниц, вдруг случайно попадет в место, где жили знакомые или друзья этого человека, он как-то отреагирует на все эти события.
Прекрасным примером тому может служить Чарли Гордон – персонаж Д. Киза, который при становлении более полноценным субъектом познания все явственнее осознавал горести окружающего его мира. А до интеллектуального развития знания не приносили ему, с точки зрения этики, никакого зла, ровно как и добра. Но при этом жилось Чарли совсем не плохо. Из этого следует, что негативное послевкусие знаний является как раз положительным, так как заставляет себя почувствовать, в то время как радость от добрых вестей или греющих душу фактов крайне мимолетно и если отрицательна (негативна).
Не менее страшно для человека и общества интеллектуальное извращение. Воля, руководимая человеком при поиске знаний, часто завладевает интеллектом, порабощает его. Человек, познавший очень много и разочаровавшийся в мире и в людях, может стать циником, моральным и интеллектуальным извращенцем. Он насмехается над всем, извращает любые понятия и суждения, строит концепции и теории, опасные для человечества. В процессе мышления и обоснования своих поступков теми или иными теоретическими положениями, такой человек руководствуется своими интересами, возвышает собственные потребности над потребностями других. Мы можем наблюдать несколько ярких исторических примеров того, что воля завладевает интеллектом человека в процессе познания и диктует ему как должно действовать. Порой мировоззрение и система ценностей такого человека приводят к ужасным страданиям для многих людей, а может и всего человечества. Ведь интеллектуальный извращенец не только обижает людей своими нахальными и недопустимыми мыслями, но и может склонить других разделить его взгляды.
Таким образом, познание, как один из способов получения удовольствия, также чревато разочарованием. При неудовлетворении потребности в познании человек страдает сам, способен подвергать страданиям других людей. А удовлетворить эту потребность невозможно, ибо она безгранична, как и многие другие. Удовольствие от получения знаний есть, но оно мимолетно.
Заключение
В заключении я хотел бы сказать, что все сказанное выше было бы почти лишено смысла, если бы я не предложил способ решения проблемы удовольствий. Необходимо разработать этическую систему, построенную на осознании понятия удовольствий, опасности удовольствий для отдельного человека и общества в целом.
Разработчики этических учений и систем, как правило, стараются прийти к чему-то крайнему, радикальному и абсолютному. Я же считаю, что истинно философствующему и мудрому человеку ни в каких вопросах не следует придерживаться крайностей. Поэтому я решительно отвергаю аскетизм как возможный вариант решения проблемы удовольствий. Аскетизм заставляет человека ограничивать себя слишком во многом, а это зачастую приводит к большим бедам для самого аскета. Например, совсем не обязательно лишать себя достойного жилья, чтобы научиться жить скромно. Зато много невзгод и недугов может свалиться на человека, ограничившего себя от достойного жилья. То же касается и приема пищи, и ношения одежды, и обращения с другими людьми. Не надо ограничивать себя в вещах, которые даже и не приведут нас к злоупотреблениям. Зачем прекращать есть мясо и переходить полностью на потребление зелени? Чтобы сохранить себя в форме и обеспечить здоровье? Вряд ли это получится, поскольку человек как представитель хищных животных не может обходиться без плоти. Отказываясь от мяса, человек лишь навредит себе. Гораздо разумнее было бы создать определенный план, норму потребления пищи или приобретения одежды. Придерживаясь этой нормы, человек не только не потеряет, но и приобретет новые блага.
Аскетизм же только навредит нам, подорвет наше здоровье или репутацию.
На другом полюсе находится еще более губительная концепция – гедонизм. Чрезмерное удовлетворение наших потребностей приводит к закабалению. Чем больше мы переступаем границу нормы (плана), тем более мы теряем управление над нашей волей, которая начинает бушевать и все больше нашептывать нашему разуму, что удовлетворение потребностей – это хорошо, целесообразно и полностью согласуется с нормой. А очередной раз, когда нам предлагают еще одну рюмку спиртного или еще одну сигарету мы говорим себе, что в этом нет ничего страшно, и больше превышений нормы не будет. Но сам факт употребления новой единицы блага раззадоривает нашу волю, увеличивает степень деструктивной актуализации желаний в нашем сознании. Зависимость все нарастает, и мы уже не сможем остановиться в следующий раз. На протяжении продолжительного отрезка времени, высвобождая запасы дофамина, мы чувствуем радость и насыщение. Стоит нам только какое-то время лишиться источника насыщения, как происходит дофаминовое голодание, печаль, фрустрация, чувство отчужденности от жизни. Этот принцип работает абсолютно со всеми зависимостями. Развращение в плане половых контактов, злоупотребление наркотиками, манипуляция людьми, мотовство денег, жадность, чревоугодие, сквернословие – абсолютно со всем. Превышение пределов губительно, оно еще опаснее аскетизма.
Поэтому необходимо придерживаться середины. Мы должны устанавливать для себя границы, которые бы не ущемляли нашу волю, но и не давали ей повода разгуляться. Для установления этих пределов необходимо проводить тщательную рефлексию, узнавать самих себя как рационально, так и эмпирически. Но некоторое эмпирическое познание может сразу завладеть нашей волей, поэтому в связи с этим познанием мы должны использовать опыт других людей. Ибо действительно, гораздо лучше учиться на ошибках других. Кроме того, мы должны рассматривать наши поступки с точки зрения консеквенциализма.
Это значит, что при совершении определенных поступков мы должны учитывать не только возможное получение удовлетворения в отношении себя, но и прямые и косвенные последствия для общества, группы лиц или другого человека. Поскольку утилитарного гедонизма, как мы выяснили, не существует, нам следует мыслить не о возможном благе для общества, а о максимально возможном избежании негативного. То есть, нам следует совершать поступки, которые абсолютно точно приносят удовольствие нам и при этом не влекут негативных последствий для общества, группы, другого человека.
Прямые последствия выражаются вполне очевидным образом и производят тот или иной эффект непосредственно. К примеру, при наличии определенной единицы продовольствия n, права на нее принадлежат нам и другому человеку. Мы можем употребить свою часть этого продовольствия, отдав остальное другому; можем употребить больше, чем нам причитается, отдав другому человеку меньшую часть; наконец, мы можем уступить человеку часть своей доли или же всю долю. Согласно концепции, второй и третий вариант действий являются неполезными и неприемлемыми, поскольку во втором случае мы употребим сверх необходимого и, тем самым только раздразним свою волю, а другой человек получит некую горечь и негативный осадок; в третьем случае мы раздразним волю другого человека, а сами не удовлетворим свои потребности, что также недопустимо, ведь мы имеем на это полное право. Поэтому надо поступать именно согласно с первым вариантом, исходя из обстоятельств конкретного дела и при наличии возможностей. Так мы и удовлетворим свои потребности, и не причиним негативные последствия другому человек (обществу). Конечно, довольно сложно рассмотреть все детали и прийти к паритету в каждом жизненном случае, но мы должны стремиться к этому, постоянно рефлексировать и спрашивать себя, как следует поступить.
Косвенные последствия не всегда явно выражены и наступают через какое-то время. Но спрогнозировать их необходимо для того, чтобы избежать негативных проявлений или, в случае чего, верно диагностировать в будущем. Так, например, человек расшатывает свою психику, употребляя на протяжении определенного t различные материальные блага весьма губительного свойства. На первом этапе это алкоголь и табачная продукция, на втором этапе наркотические и психотропные препараты широкого спектра. Этот человек знает, что употребляя только определенное количество n этих благ, он сдерживает свой характер и не позволяет психике расстраиваться. При приеме же n+1 этих благ уже начинают проявляться признаки агрессии, нетрудоспособности и другие негативные черты поведения. Тем не менее, он позволяет себе злоупотребить благами, но получить удовольствие в большем объеме. При этом он нападает на друзей, ссорится с близкими людьми, совершает противоправные действия, упускает возможности, недобросовестно и даже халатно выполняет свои обязанности (или не выполняет). Любое из этих действий влечет негативные последствия, пусть даже они проявляются не сразу. Поэтому нельзя игнорировать все эти факты, находясь на этапе, предшествующему совершению определенного действия. Превышение доли удовольствия не оправдывает возможное наступление негативных последствий, поэтому субъект деятельности должен детально проанализировать всю ситуацию и воздержаться от превышения.
Изложенная мною концепция ни в коем случае не претендует на звание оригинальной и принципиально новой. В той или иной степени подобные подходы были у других людей, пытавшихся объяснить этику современной цивилизации и человечества в целом (например, позиция разумного эгоизма эпохи Просвещения, объективизм Айн Рэнд и др.). Дело лишь в том, что данный подход вряд ли может встретить большое количество одобрительных отзывов и найти последователей, поскольку общественное сознание не готово его принять в силу закостенелости и доминирования традиционных взглядов. Однако я считаю, что первые предпосылки формирования подобных настроений в социальной психологии постмодернизма прослеживаются еще с начала ХХ века. На сегодняшний день данная концепция активно реализуется на практике, но не имеет прочной теоретической базы. Поэтому я утверждаю, что в реалиях современной цивилизации должна пройти переоценка ценностей, но не на хаотичном интуитивном уровне, а в рамках определенной и достаточно стройной этической системы. На фундаменте данной системы построится совершенно новая модель общественного сознания, и, как следствие, новое человеческое общество, отвечающее современным реалиям развития науки, техники и экономических отношений.
Также я хочу сказать, что настоящая статья, которая изначально задумывалась как автономная и самодостаточная, является лишь введением к более обширному исследованию постмодернистской этики. Необходимо более тщательно рассмотреть темы, связанные с эгоистической природой любви, этической проблемой знаний, а также стремлением к накоплению благ.
Статья «Об опасности удовольствий» устанавливает основные положения моей теории, которые в будущем требуют проработки, совершенствования или, возможно, существенного пересмотра. 14/01/18
[1] Иеремия Бентам. Введение в основания нравственности и законодательства