Живодеры.
Убийство Бога, позиция «Е». (автор Богородица 12-й век.)
Били с придыханьем, вслух: «Гоп», за звание (и) место духовенства, племя продажных. Святокупством управляющий присловьем задел недоумка: «Разбогатеешь, коли то будет, сим о сем прославишься».
Болван папе поклонился, чтил (его), как, Верховное Существо. (Папа) подставочному: «Масть не упускай. Люди одних мыслей, понятий по убеждениям. Подпорка у столба. По времени там осадите, сгибайте углом, круто делайте залом. Напирайте, налегайте, гните до надседу: мученье, томленье, истово». Восклицал указанье: «Время церковному ставлению ныне. Благом торопи суетившихся, пожеланьем, величаньем ощепков».
Неисчислимые, толпой хулили, хаяли. Дающий поучения и наставленья, просил бить с насмешками. Ласков: «Хорошо. Порато. Уловили». Заявившимся просто: «Не хотите ли пить?»
Знающие спешили, суматоха, сумятица, свалка, драка. «Выгибаться горазд,» - лупили: «Перечапить». Другие высокородные: перехватывая с кулака на кулак, меряли емьями. Упрекали, ударив по шее, ворочали. Око бередили, что колупали мудрили: зарабатывая плату хлопали, стучали. Причуда для прежних – этим же забава отбить бока. К месту доверчивым, как огнести (сдавить), грязно говорили на словах.
«Слушаю, исполняю, готово», - будто ниоткуда вышел (Причуда), старался угодить наглым попрошайкам. Сплутовал рассуждая, а замыслил коварное, ловушку мелко породным, ставил парами одинаковых по силе.
Коротко да ясно, сварлив, едва хлестнувшему: «Тилискать», - выразился злорадно: «Лих-то велик да силу нету-ть». Отродье понимало лукавого (и) двуличного: «Припомнит увертку ловкачу». Ловчее произволом действовал, елозил скот. Бегал отделывая заново, сделал как раз.
(Причуда) рабски подчинил себе «знатоков дела», потом помутил. Неотвязчив лукавый: «Докучай!» От него шло, проорал весь день наглецам.
Бесстыжие, торчки напряженные втыкали. Пятнали жарко самцы жизни скотской. Опытные, подвесили, определили меру: «Выхолостить пора, освободить от всего лишнего и ненужного. Искали дворян, уверяли их справедливостью ярости.
Всякими изречениями докучал неотступно проповедник (папа), привычен к делу: «Перегибайте. Тут вона какой хват. Я бы и не знал, да мне тот вона сказал». Негодному сообщил в приказном порядке, острил до случая: «Со вставаньица головушка болит». Сбил с пахвы (с панталыку), между тем хитрый и скрытный говорил о человеке (страдальце). Бестолкового просил держать во власти своей.
С подеи-ль той бадражно миру, странно, дико глядеть на дела эти, цель и причина непонятны. Затейливый журил, упрекал ворочавших. Приглашал на обряд.
Обряд: «Канун брака охочим. Ловкие, быстрые на это, изводили. Пожалуй беспокоились подлецы: «Наивными царя согнуть». Ныне для приправы искали дворян – опять позорить. Остричь, подрезать его так.
Постоянное общество людей собрано для беседы. Развеселились: «Вырезать в нем плохую, облезлую кожу, на покрышку чего-либо». «Это иное дело. Разъярившимся, как снадобье, злые налетят. Оторопить, сбить с толку, поставить в тупик». «Что содрано, с чего?» - глазевшие шумно говорят. Кричат негодному человеку (Причуде) - (и) горячатся мелко породные.
Кто вправе заявлять – хвалятся пыточным станком. Соблазняют докучавших выражая изумленье товарищи: «Непроворная женщина, не обиходная баба». Пели до конца: «Держим здесь теперь. (А) позорившим на время подготовить лещедку для ущемленья (и) сжимания. Расщепленную с конца палку состряпали.
Папа толпу подстегнул, дворян игривых хвалил: «Водворили под кару, аккурат в пору уже уколоть. Играйте жребий», - что-то хохлы, наглецы и нахалы сплетничали. Сказом заметно беспокоились, потакали папе: «Пригодно. Сгинет».
Разносчики объявлений шушукались: «Шукни-ка им чтоб молчали!»
(Папа) коварно возвысил голос: «Свобода, простор, своя воля (и) возможность действовать по-своему». Место кругом огороженное, полоумному парню папа крикнул: «Обдави землю вокруг столба, утопчи».
«Что?»
«Дави сверху, нажимай, пригнетай. Пусть наблюдает», - размышлял про себя: «Думает забава, шалость вместо дела. Улучил время. Орёт. Ума в башку не вопнёшь. Вопреки подольщается».
Участник в обороте, даже весь взопрел, докучавшим толкует: «Проба». Подстегивает, предлагает начало даже.
Папа хитрит замышляя, дворянам восклицает сожаленья, чтоб другими разделываться. Охватка недоумка не удалась. Клещ чужеядный, для заманки шального приманивал парой дружек (и) проявлением заботы.
Здесь гляди, обступили кругом: «Обласкай похотью». Используя баснословие орал, наименовав Ознобишу в значении: «Зазноба будет оконец».
Законоправильник знает наставления и поученья. Хоровод, игровые пляски изнемогавшему, изнурять, истощать (его). Уродовать окончательно иным способом можно (и) по указке.
Над царем держали сень смертную, торопились, громко кликая кричал (папа): «По павушке и славушка». Товарищество клеща чужеядного подыгрывало, как нанести вред – благо. Суетившемуся старателю приговаривали без большого смысла: «Высоко замахнулся, да низко стеганул», - насмехались. Тайно подстрекавший (папа) признал (его) негодным (и) огласил.
Замыслом наделил блудячих (за) стаканом вина. Поминал там отверженного: «Посчитаетесь, коль буде».
«Позволь обличать», - притворный вид старшего смотрителя (Причуды). Угнетавшие бранят, ругают, как дворянина (Бога): «Сумасбродом шальным». Мучают, указывают ему путь. Манивший (смотритель) вадил посулами, время увязывая.
Без устали тумак, толкушка. Истомленному страдания душевные. Лишение доброго имени – притворное одобрение, похвала с корыстной целью. Лесть да месть дружны. Прельщенье, соблазн сволочей проводивших действия похотью.
Колоброды сами по себе, без дружек, беспокоились: «Живет? Хорошо. Сейчас для приправы пыточный станок».
Диавол папа Причуде: «Соблазняй деньгами». Причуда направлял основных самцов. Приговаривал: «Желаю чего (пока) нет». Удобные подавались, Причуда обдумывал все подробности, как измучить разными людьми. От него шло: «Пачкайте». Охочие быстры на это. Нанесло замышляющих зло людей: разжигали, подстрекали, возбуждали.
«Всему час. Помощь иногда нужна, мера новая», - рядил папа Причуде внезапную дурь. «Так? То ли, се ли, а задуманное делай. Тут прогони кого взашей. Узкое место обычная кара испортить». Пошляку: «Нарезка – рукоприкладный знак: две, три черты. Ходячую куклу изводить здесь опорочившими.
Лукаво окрикнул дворян: «Приготовившие зрелище привесили временно». Молол языком: «Хорошо устройство для подвески». Ход мыслей (и) связь их: «Толпой его исколотили». Уговаривался без большого смысла: вздирать. «Что надо, готово. (А) место! На котором игрище проводили В таком месте особенный вкус».
К иноверцам относящиеся освирепели, своевольники – побродяги будто бы: «Тут казнь (за) деньги верстают. Чи ня хочешь? Чи ж нет?» Зовки послушные чужеядные. Как одержимые мучили задний проход. Будто управлял запряженными погонщик. «Наказывали» телесно до полусмерти. Стегали розгами (и) плетьми подгулявшие с насмешками. Выступила кровь, отдирали кожу, верхний слой с части тела. Цепко хватали, определив меру, освобождали от всего лишнего. Малоспособные к делу проводили попытки для наторенья.
(Папа) толковал умыслив: «Жеребьевкой по конайтесь. Накрывайте, скручивайте в поверстку».
Охотники играли воображеньем. Тихое бешенство у собак – дворян, около одаривали деньгами. Падучи почести и знатность. Лунка – дыра, ткнув, ударив тычком, одержимые ребра ломают, как татя пытают. Орут, гикают, восклицают упреки торгаши плутоватые. Наушничали, расписывали пестро. Для забавы хлестали, будто: «Мило пока не простыло. Не по-хорошему мил, а по милу хорош», - выговаривали объясненье.
Папа своевольным угоден: «Нравное дело не спор, о вкусах не спорят. Привязать какими – либо средствами к месту. Можно потом заморить снятием шкуры».
Верёвкой опоясанного валяли мелко породные, стегали без смысла.
«Как его тововосетто звали?»
«Ты взабыл говоришь, аль шутишь?»
«Хочу так не шучу! Взабыль не дают».
Задранное место зацепило, соревнованье, задор берет. Одарил папа жестоких.
В глубине души или сердца, скрытое в человеке, незримое. Убиение человека, умерщвление(его), лишение жизни, смертоубийство, как преступленье. Неутомимы старатели, кое – что иное, горечь, невыносимо горькая на вкус.
Обманул (плутуя папа), ради потехи (и) забавы. Шутка та ряд делу. У простых людей считается поношеньем «колючий раз» в задний проход (о сексе). Бога гневили приобщая затейливо проказников. Прием, ухватка, сноровка и привычка в деле, порча.
«Мера угнетать», - дворяне заговорив оскорбляли особо, сами по себе. Примотали хребтом вверх лежащего углом. Соревновались, соблазняли к делу, запутывали, заставляли принять участие. Как ворон крови ждет, зырили. Повалившим кричали: «Выдерни зуб». Вокруг ходят купцы торгуют их. Подгибавшие драли Бога. Новые приобщались пока сообща. Ходили кругом злобствуя, озадь обсуждали порчу. Сбродом уродовали: ворочали с боку на бок.
«Вороти его назад», - говорил вкрадчиво папа. Как последнее, канон о поставе посвящении подставочных. Вся соль в этом, унижать земными страстями. Опоражнивались (гадили): «Изгон боровой – свинья». Мелко породные обжимали: «Мера не одна». Забавлялись непристойностями, (и тут) вставившего в рот рожон (страдалец) укусил. Распустивший глотку орал: «Пора наказанье».
Деньги отрабатывал произволом. Тут прибавил сладкого редкий выродок: «По сей час наше, пора удачная». Малоумный вызывал на улыбку. Привязал некрепких в слове желаньем похоти. Каждый по-своему, крамольники, возвращали начало.
Святогонам доступен, оскорбляли, затрагивая нравственную сторону: «Никак он уже огорчился». Выпив горького вина проорали прежние приказывая: «Обиходишь», - очередному. Тут снаряды для ремесла (и) сборное место подставных. Вся соль в этом, отъявленных негодяев позором привязывали получше.
Настаивал на своем папа, красно говорил, увлекательно, заманчиво кричавшим: «От красна, дочерна недалече». Диавол (папа) соблазнителю (Причуде) выговорил: «Одурачь на своем месте забавой. Удобна (и) попытка наторить, образец для изученья. Определи меру, пора ещё искать дворян. Как снадобье наказанье. Острастка: «Ни глаз под бровями, ни ушей за висками, ни языка за щеками. Подыми-ка брови-то: салазки едут». Оба дурачились: «Произведенье, подлинная работа ходивших в рубище оборванцев. Порчен, сам на рожон лезет».
Пересмешники зубоскалили издеваясь. Приурочили: «(Пришить) отрубленную десницу (правую кисть руки) соединим с живым». Риторической фигурой (папа) пользуясь, сожалел (и) сожаленьем своим заразил шелудивых.
Паршивые оговаривали имя чернецу – отшельнику, окормленному семенной жидкостью из рожна. Забавлялись, большой деревянной колотушкой заключали под кару: «Сажалка для выкормки. Кого полюбил? Найти себе по нраву. Понравился кобыле ременной кнут».
Развязались, орали: «Как приготовить сладкого (страдальца). Много околичных сборов». (Причуде): «Распорядись пока новых приобщать, чужеядных».
Ошеек опутали тотчас: докучать будто бы, принуждать ко входу. Оборотни притворные стекались вместе. Возле освирепевших вдруг (появились) на поясе, на ремне кисти веревок, за концы которых вздымали «бабу», (и) плетью о нескольких хвостах всем приходом «шкодили» по временам, как ни попало.
Облепили сводчики: перекупщики, базарные плуты, промышляющие на торгах и откупах, запрашивали кого зазывать. Когда как, напротив (людей) тасовали все это время. Папа подбор устроил, полный выбор, большой запас всякого рода (и) вкуса. Сожалел: «Дали перевес в одну сторону. Худо торговались».
«Надо начинать дело: чин венчанья на царство. Обрядом копавшиеся живо управятся, окрестят во всех значениях».
Щелкает бич, искатели домогавшиеся пришли в неистовство: «Некрещён ещё, но уже молитвованный. Обойти с молебном замарашку, бить и колоть благословясь».
Бездушной (Причуда) уговаривался с папой, городили начало забавы: нять (донимать) ещё и похотью.
Словами обаял, поступками манил, морочил первых, произволом торопил: «Распутный неисправим. Приличия на каком месте? Возможно теперь похабство». Сквернословил мерзкой бранью: «Тюшка – скважина, лазок, щель, дыра». (У) насмехавшегося другой образ мыслей: «Об этом частью иное по церковным обрядам».
Папа же новое изобрёл: «Ко времени: восе вам женишок. Поселяйся сюда, сойдись с «девчонкой»».
Язва (намеревавшийся) лукаво хулил, хаял копаясь. Забава пьянила.
Все плуты сплошь: папа ловчее лгал. Обманывал, насказывая небылиц. Быстро на это увязал дворян (собак) ему принадлежащих. Здесь окропил святой водой: «Всяк кропочет, себе добра хочет».
Все что есть припоминал на деле: сан, звание соединял. На больном месте растравлял язву, чтоб заманить, лестью морочил, прельщая чувством страданий душевных. Лишить доброго имени притворным одобрением соблазнял дрянной люд.
Сволочи – приятели проискливого человека (Причуды) начали донимать. Искали дворян егозить.
Наделивший семенной жидкостью насильник стоял беспокойно, переступал с ноги на ногу, говорил проворно, торопился: «Ему очередь не вменяется, не засчитывается». Неимущий глуп: «Можно потом местных пьянюг».
Подонка (Причуда) смутил: «Парами, по двое, путаницы не будут иметь. Избивая, оставят живым. Определим меру, назначим вперёд временное опять. Похотью показательно получать удовольствие. Для под тяги на убойный стан (используем) (и) ремни ранцевые. Уродуем вовсе, окончательно, как женщину».
Подсказывали ретивые греки: «Не всем чернецам в игумнах быть».
Папа, как настоятель монастыря: «Разумно, рассудительно, духовно. Пока новых приобщай». Стрекочет: «Как куры бродят многие без толку. Привязать. (Пусть) в лупят».
Аллегорией, речью содержащей и косвенный смысл, объявил, огласил дурную славу, обесславил: «До славился человек до позора». Уведомил: «Он это сам собою сделал, своею властью. Выродок рьяный. На него надо кнут с пуговкой. Случай управляет всем порядком (и) такой охотой».
Манил низшим духовным званием: «Из попов да в дьяконы».
Обещали частью иное подспорье, задумался, перед ним пресмыкались обозлённые лукавцы.
Сбродом насилуя дали круг возмущенные. Поставленному на мирскую должность старшиной (Причуде) (папа) толковал (об) извергах: «Привели в беспамятство, били опрометчиво бродяги. Что-то я не понимаю, как (ты) подсказывал одержимым. Инось пода: коли нужно обсечь отверженного. Связанным позором на время подготовь шест в земле, как одиночную веху. Сплетникам сказ надо».
Зиждитель порядка и законности призвал дворян (собак): «Начинайте дело». Чинили расправу привешенному временно (и) заставляли каяться. Жужжали: «Лучше колотить. Даве надели ярмо удачно». Всякими изречениями (и) отдельными мыслями докучали. Угрожали сделать зло, (и) кричали издали высматривающие. Оставил без вниманья папа некоторых.
«Пора в рот. Этому дураку и наука не впрок. Иной раз на деле духовное взысканье – похотью наказанье», - жидомор (Исак) лускал языком, болтал вздор, насмехался: «Монах – отшельник. Дежа закисает, а ещё не окисла, (и) не докисла (дежа – изводить). Топите в грязи, сюда дворян». Пел громко ничтожный, стомился: «Охлестать пока новыми гулливой толпы. Великороден, да нам не угоден. Хоровод, круговая медленная пляска».
Собор ангелов, бесплотных духов – старший в лике управляет ими: «За поперечный брус протягивайте вичьем, закрутками». Слушали, что говорил зиждитель порядка и законности (Исак). Помянул безответного (Андрея) тогда, когда обдумывая, рассматривал внимательно: «Старайтесь дойти до сущности, во всей подробности, подсказывайте одержимым. Как чучело на притыке. У него кровь идёт носом. Надо раскинуть умом: что делать? Нанозите пруток через нос».
Беспокойные дворяне без умолку надоедали: «Жегонуть, кольнуть, пырнуть».
Другой образ мыслей у портивших: пачкали испражненьями. Принадлежавшие папе потом отверженного, дав маху мерой, чистили кругом, снаружи. Опять проводившие действия похотью: коробили, сжимали, соединялись рожнами.
Бугаи, кто суматошно, желали несбыточного: накрыв, таскали волоком. Прославившихся героев венчали охочие вметываться на это. Укоряя негодовали: «Какой плохой, неладный». Обольщали временным преходящим как женщину жеребцам (насильникам): «Строптив упрямец, противиться (власти)». Скрепляли чувства желающие: захотел – позволил (изнасилованье).
Сдружились товарищи так. Называли лишенного чувств именем Ознобишу (Зазноба), подспорив удачно, приготовить зрелище собирались редкие выродки.
Наушник - сквалыга (Причуда) тайными знаками припасал подручников. «Надо слабую надежду (ему)», - устроил наущенье: «Устроим обрядом церковный чинок, будто порядок крещенья у скопцов, (и) значит оскопленье, которое, играя словом, зовут они и искупленьем. Будто бы на спор изуродовали».
Ныне тайный хищник, хитрый и лукавый человек, замыслил коварное ставил ловушку мелко породным.
Призывал позорить папа, склонял деньгами, пары дружек вытягивал: «Около бобра не обобрать, а всего бобра не ободрать. Дрянной бобришка. Ни глаз под бровями, ни ушей за висками, ни языка за щеками. Сожалею, распущен народ, вольница».
Изуверство искони было орудием злонамеренного властолюбия: «Княже, есть ми к тебе орудие велико! Орудия тела, части, данные для особых потреб».
Кровавившие избивали в кровь, говорить о государе забава: гляди и бери, товар на лицо. Чихвостили, колотили и наговаривали: «Даже жарко, льна весь взопрел. Тяжкая работа колотьба».
Сара (деньги) всему голова, толпа черного народа налетела тучей. Шли на заработки: «Без нас не праздник. Плач». Пронизали на сквозь прутьями: «Что? Кому? Приказывай. Дело? Речи слышали, да дела не видим. Кто владеет им? Чья собь? Время егозить (рунный ход)».
Выгода: идёт обычная молотьба, преимущественно сверху: гнут, ломают силою спорщики. Порешали, до конца гнести, душить. Учили (уму – разуму) взыскивать определяли очередь по жеребью. По обычаю указывали кому, что, рассудительные: «Дайте вскресу, высекайте». Гонявшим скрёсу (отдыха) нет, такая гоньба. Великое множество исполнителей давали поученья. Нравоученьем некоторых похотливых испортила власть. Бестолковые сквернословили.
Папа тайным подговором подыграл (и) просил бить с насмешками: «Позором зацепите, получше щ/еблите».
Святое общество их подлый народ, напустились прогоркнувшие греки. Прежним делом подыгрывали угнетавшим, корили свысока, оскорбляли словом. Венцом девичьим торопили томивших. «Девица для ученья», - жрец (папа) готовил делать дурное расторопных. «Тут произволом обременяйте. Этот человек пустяков бремя». Негодовавшим досаждать нравилось – пора всех тащить. Одичавшие, вещь дивная, упражнялись, чтоб отверженному определить меру. Скопцу снова искали дворян. Воистину угрозы орали умирающему. Издеваясь позорить обещали завернувшиеся.
Папа пел: «Не обижу, точь – в – точь нарыв, подбор большой. Запас всякого рода. Потом можно для приправы нетерпеливым забаву: Бог утешенье моё. Желающим лукавое, души тешить».
Собрались сполохи: «Один только Бог слышит нас. Свобода». Оборотливы плуты, пользовались обстоятельством и случаем, соблазняли к делу.
(Страна известна под названьем Византия. Званье Бог: духовное и мирское. Переходило по наследству только правителю страны. Для этого необходимы были некоторые условия: наследник мог появиться только у жены правителя. И потому она была непорочна.
Так старший сын правителя Мануил, узурпировавший власть в 1151 году в Константинополе, носил титул полуБога.
…Полубогом именуют, святые возле молят: «После Бога первый. Тот прав за (которого) кого праведные молятся…»
О Мануиле сама Богородица говорит: «…Сколоток пригульный…», то есть мать Мануила не была женой правителя. А, о муже же своём Богородица пишет: «…Его любили за чистоту крови…», - Семен день глава 2)
Обольщенному, принявшему участие в деле: «Вольно тебе было дурить?» (У) старшего смотрителя лукавое притворство: «Вольный дух слишком силён. Пленник считается рабом, невольником.
Сырая не выделанная кожа: сдирать кругом, лупить и сымать. Надо всю шкуру снять. Нет дела без риска – щ/еблить, имущество общины». Лицемеривший (Причуда) притворялся, лжив был (и) прежде: «Аще Бог по нас».
Дворяне пускали пыль в глаза, принимали важный вид, покрикивали: «Ну! Наслаждайся вдоволь тут гляди», - отверженному. «Неохотное даяние хуже отказа», - плотские стремления вспоминали тут. Скоро задеть удалось всех.
«Блудливой чушке полено на шею. Не запомнить свинье полена, не забыть ей, где поела!» - епископ западный (папа) подсказывал актёрам.
В игре насильники положенную хребтом вверх «женщину» окармливали семенной жидкостью (из) рожнов. Играли (и) красовались отдельно прежние, угодливые умели понравиться (и) высокой нравственностью. Шумно говорили, сами себя хвалили: «Так хорошо, порча».
Подыгрывали негодные, оглашая: «Живет барски». Орали: «Пора пленнику (дать) женское имя, бранное для мужчины».
Досаждавшим пел папа: «В обыден (в один день) сделаешь, на обыдень (обычным) и станет». Желая, чего нет, папа приговаривал: «Ворочайте, придавайте ему любой вид». Соблазняя к какому делу, заманивал, запутывая, заставлял принимать участие самохвалов. Прославлял вдруг, ни с того, ни с сего, обсевавших семенем.
Негодяям прежним приспешка (нужна) дурить: «Люди пеши, а ты на карачках». Гнули, ломали изгибая крамольники, каждый по-своему в обиду: «Мера не одна, обжимай венец девичий». Торопили, перед тем от них шло: «Плата за прогоны, прежде выгода». Угнетали с насмешками.
Насильники скапливались, понукать приглашавшие определяли срок, давали наставленья в иных случаях. И что опять новое в затеях: завоек (хребет шеи) предлагали – с маху высечь. Делая расчет рассуждали изверги: «Как нанести вред».
Не чист на руку старший смотритель (Причуда), лукавым притворством подкупленных впрок приглашает решить недоразуменье хлопотливого дела. Приготавливая зрелище, живо управился (со) звонкой серебряной монетой. «Неженок» в работе отмечал (и) считал. Скрепил помёт скота, всякий вякала по-своему вякал. Ворочали, накрывали вопрошая.
Охотник задумывать играл воображением. Громко скучил на приваду толпе народа, сделать что для блезиру, от нечего делать, ради забавы (и) шутки. Хлопотал из выгод стойку, есть (приспешка). В соседстве много помощников. «Седни святдень. Сегодня можно, завтра нельзя. Ещё днеет, до сутисков далеко (день). Тайный знак подболтал, замыслом наделил, клонил в одну сторону. Помутил позорить головным убором с перьями и цветами, женским, в мелких борках.
Избитого в кровь разложили для порчи, негодяям прежняя забота.
Между прочими плутовал парень (Причуда): лихоимцам резы для счету, время страда, направлял.
Пьяниц пустыми словами папа приобщал повально.
Обхватили толпой рыскающие, жаль, едва жив Бог. Для приправы унижали достоинство: «Знает кличку свою (Ознобишу), легко призывать». Втянулись в дело даже опытные (и) бывалые, пускаемые впереди для обминки, ухватив, катали после обессиленного. «Надо иначе. Отщепенец по вере», - приданы притуги, вили вицы помощники духовной особы высшего сана. Красовались насильники, пришли в силу приятели, с кем водили хлеб соль помимо, то и дело улучали время.
Стерёгшие нередко притворялись, лживы: «Прежнее все дело пропало. Ничтожный человек должен молча повиноваться, и тем всё без шкоды и без убытку сделается».
Подался голос: «Потом возвести в сан этот. Веди его, укажи (ему) дорогу. В худое коренье навязло худое деренье. Что кому нравно, то и забавно», - подсказывал там распалившийся. «Заказывайте словом: кому принадлежит собь, кто владеет им».
Хохотали и кричали: «Кураж в голове». Докладывали доносившие словесно о своеволье. Тут посулили осмотревшиеся условным знаком – лишить слуха. Корысть оглушает совесть. Глушить особый вид приправы.
«Имеяй уши слышати, да слышит. Угодье под паству само по себе», - прозорлив папа. Улучил время, пойманному восклицал: «Такой воин, что сидит да воет». Гнул наивным, совавшимся из любопытства ни в свое дело: «Оголилась повязка женская прижимающая волосы на голове».
Удобный путь, приготовил скользких, имевших мнение. Обещали папе опознавать своих, уроженцев чужого народа.
«Отделать, затаскать, пачкать, марать», - ученое рассуждение папы, как у бойкого перекупщика. «Охота убивает время. Прищепите дополнительно, прибавьте», - указал кому что, с выражением желания.
Оборотни подвывали притворно, слова для опознанья своих наклоняясь оглашали.
«Сегодня в церкви окликали нашего жениха с «невестой». Кликая, «свадебный дружка» (Причуда) вызывал по очереди всех. Подсказывал, как приманивал нарочно.
(Укушенному): «Сожалею о неудаче твоей, и сожалею, что не могу пособить тебе». «Обласкавший», без слов глядел исподлобья, насупясь, сердился. (Потом) уговаривал требование – условие. Козодой дал себя заговорить: «Стремись толкать, докучая чем, плющи».
Пришли затеи, заботы условны, до последствий били с двух сторон. Пакостный (Причуда) подспорил, ладил исполнителей. Подвешенному: ново справленная сбруя и доска на остии.
Насиловали, перехватывая на останье всеми дворянами, кто внове, недавно перешел – понуждали грязным делом.
«Свободи, брат, мене от этого дела», - пределы поодаль, корыстник, мелочный и низкий взяточник грубый простак: «Обрезан».
Крик травли дворянами: «Скоро смерть!» Гордившиеся званьем своим надменны, желали «благого» ново начинания «иноку» сомлевшему.
(Папа) бездушным ставил условия, уговаривался: «Беззубому не еда, а майка», - озаботил приспешкой. Плотно облёг, не причём он. Здесь гляди, евоноко на что пошёл: будущее готовил. «Иное дело проком скажется», - лукавый вреден, злорадный человек. Окунала: обмануть, надуть, обмишулить. Унимающий ссоры (папа) взял и пригласил «укрощавших» за ново: «Вольницу эту надо унять. Переваливают на ходу с боку на бок. Что захаркал, оплевал – оправляется по временам».
Способные задеть изурочьем выродки пели громко: «Набейте чрево ему». Приглашали со всех сторон грубых трабанты (прислужники папы). В этом же месте выражали также опасения: «Иноб не было худо, иноб он не убился». Чтбы заманить, морочили, прельщали, соблазняли чувством горя, страданий душевных, лишением доброго имени.
(Теперь) хвала проискливых, с корыстной целью притворное одобрение дрянного люда. Весь день еда да питье идёт. Сухая еда душе, воложная плоти угождает.
Плотно облёг, неведом сей (некошной).
Здесь подкупной негодяй (Причуда): «Некрещён ещё».
«Некрещён?»
Бездушный (некошной) с папой уговаривается, хохочет зубоскал сквернослов: «Крестины. Еле живой». Выразил опасенье, льстив, морочил хорошо. Знал, торопил суетившихся: «Кровь точится из раны. Означайте точками, не более того. Почухайте, расчухайте: чем пахнет ценность».
Окружившие ждали, как вороны крови зырили.
Свой ватажок, большак, будто копаясь думает.
Теперь соблазнял сволочей, дрянной люд кричавший (некошной) (и) сквернословил: «Едва живому крестины. Не всё для себя, ино место и для других». И глупый ино молвит слово в лад. Подсластил колючим: «Гибель, конец, смерть. Редкий по дарованиям своим человек», - выразил сарказм: «Нахватался вдоволь блудячих».
Хвоставшие коробили, сжимали, проводили действия похотью. Игривы кругом нетерпеливые, (люди) с корыстью. Забава: выдумывать, затевать усладу наслажденье – тешились собравшись сполохи желающие лукавое. Рассуждая неправо, пьяницы (и) дурники качались на качелях.
Папа твердил: «Снимайте кожу». Лубяные глаза бессмысленные и бесстыжие, припоминал забытое там. Обозначал ясно и чисто, очерняя местной черноте: «Женщина дурного поведения». Давал поучения и наставленья. Величал: «Августейшая».
Затем цапали толпой, что кому нравно, то и забавно. Повально огульный обычай.
Сего ради местные острословили: «Аредское дело, с нами Бог! Иным способом», - освирепели: «С живого кожу драть».
Волохи (живодёры) вожаки, сатана (Исак) и диавол (папа Пий) с некошным перемигнулись, слепого приделали к доске, изумляя негодовавших.
«Слабеешь!» Хлобысь в лоб.
Внезапно обозлившись лукавцы теперь издевались (над) умирающим: «Он на темьян дышит, умирает».
«На исходе силы».
«Помимо, уткни его носом на это дело».
«Смерть на носу».
«Заруби себе это на носу, помни».
Сделал выговор, отогнал (Причуда) насильников, ставших дружками.
Нищие умом острословили, грозили Андрею. «Поворачивай», - подсказывали там молотившим с одной стороны.
Люди чужие при сторонних своих не журили, окружили роем отверженного. Пришедшего в себя унижали утомляя пляской похоти. Сбили с толку глуповатых добряков, приставленных для присмотра дворян. Здесь же прутьями (и) розгами хвостали похотливые.
Вздуваемый на сковороде: на поперечной скрепе бревна. Игривые бацнуць по грибах, ударив в щеку, в губы, сдирали кожу, обдирали снаружи. Началу устроили наущенье, копались копотно и дурно, не умеючи, кой-как (с работали).
«Отвержен всеми: он оплёван, презрен, изгнан», - подстегивали звери: «Дохни в себя, вбери воздуха».
Веревками опоясали, как на шпиле, валяли и вытаскивали за обносы. Подстрекатели мятежа этим дышали: «Как ино зовут его? Как бишь?» - острили, зорко и жадно уставив глаза, грозили даже ныне.
Для приправы тайное подстрекательство, меру обобщал (некошной): «Бока, пахи, края вдоль брюха, снимайте кожу», - твердил начинавшим подлец.
Нанесло подобных ему, уверяли всякими изречениями, сплетничали, наговаривали: «Чей день завтра, а наш ноне».
Осмотрелись распутные шатуны: «Опоганите? Жребий тайком», - уверил (некошной) остолоп - дурней. Задача о коей рассуждал, (и) которую разъяснял: «Было вишь потом блюдо при спешное: по бороздили немного».
Ставший дышать свободнее (страдалец), приходил в себя после обмороку.
«Тут не раздышишься, не вздохнешь свободно. Со здарьем пришли. Свадебные дары. Слышишь – ли? –А? Ну что же ты молчишь? – А? Человек так, а Бог инак».
Насильники озабочены похотью. Сто устная молва крылата: «Большая лунка, в которую вгоняем касло», - играя позорили. Как грамотно поднесли мороку учителя.
Мана: «Яко благ, яко наг, яко нет ничего, оприч простоты. Отверженному иное, можно дать урок – изурочить. Верблюжий повод, продеть с кляпом в носовой хрящ». Торговались, как на базаре: «Нравится упаковка? Можно докучать неотвязчиво, затруднять, не давать покою».
Обязанные по условию лжецу (папе) освирепевшие ожидали причащения.
«У нечевили бувь, в нецывилях – беспамятство, обморок», - высматривающие кричали издали: «Умаянного направляли, на рожны напоролся».
Катавшие после обессиленного, сказывали, поминали шушун: «Головной убор (в) приданое «невесте» для забавы». Сильно и прихотливо просили, как больные скотской болезнью: «Женщину надо, одинокие бобыли». Донимали циничные, поминая думы: «Здесь иная опала великих милостей».
Скакавшие в упряжи палками не правили, а ломали: «без палки не ученья. Молчанье сану монаха свойственно». Оклеветав, ославив, поносили: «Он очернил поступком этим и себя и общество свое. Пустил худую славу».