Племянница Танька уже с месяц атаковала Степана Ивановича – уговаривала его принять участие в городских соревнованиях по шахматам среди рабочих коллективов.
- Дядь Стёп, шахматиста на вторую доску не хватает, выступи за нас, а?
- Да что ты, Таня! Я ж на пенсии без малого два десятка лет. Память начисто пропадать стала. Какие там шахматы, когда в кухню зайду, а вспомнить не могу, зачем пришёл. Ну, вот сама прикинь, если у меня голова совсем не работает, то чем я на твоих соревнованиях думать-то буду?
- Не переживай, я в прошлом году насмотрелась на эти соревнования - у некоторых игроков мозгов отродясь не было. Дядь Стёп, у тебя же столько шахматных наград! Наша команда с тобой уж точно выиграет. Ты только приди.
Уговоры так ни к чему бы и не привели, если бы не вмешалась жена Валентина:
- Максималист ты! Всегда правильный и упёртый! Вот что тут обсуждать, когда и без того видно, - стареем мы помаленьку… Зато ты сорок лет в своём конструкторском бюро каждый обеденный перерыв шахматы из рук не выпускал. После такого стажа навык уж вряд ли растеряешь. Во сне с закрытыми глазами играть сможешь!
Поджав усохшие губы, Валентина замолчала. А потом уже в сердцах попросила:
- Степан, убудет у тебя, что ли? Да сходи ты на этот чёртов чемпионат, а то голова от вас кругом идёт! Ну, чего ты упёрся? Корову или борова проиграешь? А так девчонка порадуется, может, её на работу постоянную возьмут. Ты же знаешь, что нашу Таньку на птичьих правах с испытательным сроком держат. Не за деньги, а за просто так она в своей конторе который месяц вкалывает. Вот и старается хоть как-то за бухгалтерское место зацепиться! Сходи, поиграй в её команде, помоги девчонке в шахматном турнире показать себя, раз столько времени она тебя просит.
Ранним утром участник второй доски с дорогой племянницей подались на соревнования. Если Танька шагала за победой с бычьей напористостью, - так не терпелось ей выказать себя перед начальством и местными шахматистами, то Степан Иванович плелся по грязной апрельской тропинке как телок на верёвочке.
В зале, однако, уже бродили меж расставленных столов задумчивые шахматные тени.
- Любит у нас народ шахматы, любит по-прежнему, совсем как в советские годы, - порадовался Степан Иванович.
Фигуры были уже расставлены по доскам, но вид имели смехотворный. За ближайшим от Степана Ивановича столом здоровенная ладья, раза в три превосходившая своим размером соседей, мощным задом спихивала их с родных клеток. Чёрный конёк-горбунок рядом с двухэтажным слоном конфузливо созерцал собственные уродливые пропорции, а так называемые белые пешки, видимо, со стыдобы за столь разнокалиберную команду, смущённо толпились в переднем ряду, отливая светло-коричневыми оттенками. Степан Иванович прошёлся меж столов – везде похожая картина. И на всех досках он увидел безголовых близняшек – ферзей и королей, которые изредка различались лишь конфигурацией, но понять, где король, а где ферзь, по внешнему виду не представлялось возможным.
- Я как, скажите на милость, буду их различать? - возмущённо размахивал здоровенными кулачищами перед мокрым носом судьи Чудякина капитан пожарной команды.
- Да мы каждый год этими фигурами играем, уж лет двадцать, и ничего! Другие же различают, и ты привыкнешь, - с улыбочкой похохатывал Чудякин, прилепляя пластилиновую голову ферзю. – Что тут сложного? Вот, к примеру, ясно видно, что это ферзь!
- А король где? – не унимался пожарник.
- Ну, ты даёшь! – удивился судья. Если это ферзь, то рядом с ним, значит, стоит король!
- Да он же безголовый!
- Слушай, у меня пластилина на все головы не хватит. Сам учись соображать. Если у ферзя есть голова, то королю она без надобности. Сразу видно, кто есть кто! – начал кричать уже и Чудякин.
- Да у меня на всю партию пять минут! Всего пять минут! Когда же я успею их распознать-то, - не унимался пожарный капитан.
- Ладно. На тебе, подавись, - разозлился и судья, насаживая кусочек пластилина на верхнюю часть шахматной фигуры, именуемую им королём. - Всё. Вон ферзь, а это король. Оба с головами. Можешь играть! Только учти, что твоя команда сегодня займёт самое последнее место!
Степан Иванович огляделся. Народу в зале скопилось много. Некоторые из новоприбывших, как и капитан пожарной команды, поражённо всматривались в расставленные по столам доски, но помалкивали.
Наконец объявили о начале соревнований. Семнадцать городских команд хмуро столпились среди столов с безголовыми шахматами. Судья Чудякин бойко прочитал по замурзанному листочку правила, которые, как показалось Степану Ивановичу, все непременно сводились к последствиям невозможного хода. Степан Иванович слегка удивился, но придавать особого значения нововведению не стал. А зря. Поскольку уже через минуту сразу с нескольких столов стали разноситься жёсткие выкрики о свершившихся невозможных ходах. В спорах побеждал тот, кто громче кричал. Им и присуждалась победа. Исключение составляла лишь команда администрации города – её участники, по мнению судьи Чудякина, всегда оказывались правыми, и уже за первую игру сколотили себе немалый капиталец аж в одиннадцать побед.
Степан Иванович проиграл совсем молоденькому парнишке из воинской части. Но игра была настолько заковыристой и быстроходной, что ощущалась им как студеный взбадривающий душ. Рядом пыхтела Танька, изо всех сил стараясь свести партию к ничейному результату. Большинство игроков уже «отстрелялись», и теперь кто мрачно, а кто торжествующе, – судя по результатам, – распихивали свои безголовые фигуры по доскам.
После короткой паузы началась новая игра. На этот раз выкрики о невозможных ходах стали раздаваться чуть ли не с первых секунд. Разом взмокший Чудякин лавировал между столами с молодецкой прытью, но утихомирить игроков ему было не под силу, поскольку победа в соревновании диковинным образом зависела не от знания шахматных правил, а от банальной готовности к тупоголовому рёву. Плечистый тюремный лейтенант столь яростно орал на судью, доказывая собственную правоту, что тот посчитал за благо засчитать его тщедушному противнику безоговорочный проигрыш из-за невозможного хода.
Третья партия закончилась для Степана Ивановича лёгкой добычей: он поставил детский мат неумелому игроку, и теперь потрясенно радовался столь скорой победе. У судейского стола капитаны команд продолжали спорить из-за очков при невозможных ходах, а за ближайшей от Степана Ивановича колонной шёл невидимый разговор. Обладатель бесцеремонного мужского голоса поучал «неоперившуюся» собеседницу, как правильно вести шахматную партию:
- Ты не тушуйся, тебе совсем не обязательно хорошо играть, чтобы победить. Главное в современных шахматах, - это с первых секунд вывести противника из психологического равновесия. Ты вот сейчас вон с той тёткой играешь, так не церемонься, дай ей пинка под столом…
- Как это? Так она же упадёт!?
- А тебе какое дело? Не ты же на полу при всех растянешься? И поверь мне, бывалому шахматному воину, она ничего не докажет. Ведь её слово Чудякин будет выслушивать против твоего. Возмущайся громче, прокатит…
- Что я здесь делаю? – медленно заворочалась столбнячная мысль в ошеломленном мозгу Степана Ивановича. – Разве это шахматы? Да это же не пойми что… какие-то бои без правил!
Захотелось встать и уйти. Но… обещал Валентине. И как Таньку здесь одну оставить… среди этих… Игра прошла как в тумане.
Следующую партию Степану Ивановичу и Таньке выпало играть против команды администрации города.
- Ну, Стёпа, держись, готовься к большой пакости, - только и подумалось Степану Ивановичу, когда он признал по наглому голосу в своём противнике «бывалого шахматного воина».
Сразу сникла и Танька. Похоже, внутреннее чутьё ей тоже нашептало что-то нехорошее. Да не напрасно. Танькина соперница сходила её слоном. И тотчас завертелось… Судья Чудякин категорически отказался признать ход чужой фигурой невозможным ходом. Степан Иванович и Танька, «бывалый шахматный воин» и его «неоперившаяся» соседка, попеременно хватая с доски злосчастного слона, старались перекричать друг друга. Однако, верх одержал Чудякин:
- Ну… случается… ерунда, - с улыбочкой выразил он своё судейское мнение, - пусть девушка заново переходит.
- Как это пусть заново переходит?! Да здесь же налицо невозможный ход! – яростно не согласился Степан Иванович.
- А ты кто такой, чтобы мне указывать! Раскомандовался! Здесь я всё решаю! Потому как я – судья! Степану Ивановичу показалось, что у Чудякина аж шкура на лысине встала дыбом от гнева.
- Так и судите справедливо, коли судья.
- Ты что, козлина безрогая, тридцать восьмой год захотел? Могу легко устроить! - прошипел Чудякин. – К примеру, отправить твою племянницу по этапу за бухгалтерскую ошибку. И ничего, что официально она пока ещё не принята на работу. Задним числом оформят.
- За что тридцать восьмой год-то? – оторопел Степан Иванович.
- А чтобы не выпендривался! Я сказал, что сегодня победит команда администрации, значит, так и будет, – подвёл итог Чудякин. – А пока вам обоим, тебе и племяшке, ставлю по проигрышу. За неспортивное поведение!
Стараясь не натыкаться друг на дружку глазами, Степан Иванович и Татьяна кое-как дотерпели до конца соревнований. Заработав предпоследнее место, – последнее досталось пожарному капитану, – Степан Иванович побрёл к выходу из зала, - рядом угрюмо топала по паркету сорок первым размером Танька. Взгляд его упёрся в сваленные в углу шашки – красные, зелёные, чёрные, белые, коричневые…
- Ну, что, друг Стёпа, на чемпионате по безголовым шахматам ты уже побывал, так сходи теперь осенью на соревнования по разноцветным шашкам! Помоги ещё разок дорогой племяннице!.. Тогда уж её точно на долгий срок определят работать… - захихикали ему вслед рассыпанные по облезлой от времени доске краснощекие шашки…