Странная аббревиатура ШМКРМП имела вполне нормальную расшифровку, а именно – Школа младших командиров разведки морской пехоты, проще говоря, «учебка», в которой готовили сержантов. Только, в отличие от советских времен, здесь не было срочников, на учебу направлялись сугубо контрактники. Те, для кого служба в армии должна стать профессией на долгие годы.
В отличие от аналога, Севастопольского «Сатурна», Новоморская ШМКРМП носила не астрономическое название, а историческое – «Пересвет»[5]. Школа была новой, обустроенной только полгода назад на месте дислокации дивизиона крылатых ракет береговой обороны.
Здесь имелось все необходимое для подготовки младших командиров разведки морской пехоты: бухта для подводного ориентирования, подземные казематы, где располагались классы и тренажерные залы, имитирующие различные специфические ситуации.
На поверхности находились несколько стрельбищ разного назначения, автодром, штурмовая полоса, «тропа разведчика» и парашютный городок. К тому же была развитая тыловая инфраструктура воинской части.
Начальник школы полковник Андрей Викторович Чеглаков был невысоким крепышом с большим лбом и слегка оттопыренными ушами. Ему перевалило уже далеко за пятьдесят. Не имея серьезного авторитета в кадрах морской пехоты, полковник вряд ли мог бы командовать даже учебной частью. Но, судя по наградным планкам – два ордена Красной Звезды, орден Ушакова и орден Боевого Красного знамени, которые особо выделялись среди множества юбилейных наград – стоявший навытяжку Давыдов тут же сообразил, что за свою бурную молодость его нынешний начальник успел как следует порезвиться в теплых морях и экзотических странах, выполняя приказы Родины и командования.
В стороне от сидящего за рабочим столом Чеглакова стоял подполковник Федор Грядко, здоровяк с открытым славянским лицом, с черной кожаной перчаткой на правой руке. Заместитель начальника школы по воспитательной части, по возрасту он был лет на пять старше Дениса, потому и наградных планок поменьше, а из боевых и вовсе один орден Мужества, из чего следовал вывод – досталась подполковнику такая же доля, что и Денису – хлебнул Чеченской войны...
Окинув прибывшего для дальнейшего прохождения службы офицера цепким, придирчивым взглядом, начальник ШМКРМП наконец заговорил:
– Значится так. Ознакомился я с вашим «личным делом», то бишь, по современному «досье». Что ж, товарищ старший лейтенант, вы опытный, боевой офицер, такие нам, безусловно, нужны. То, что с вами произошло, конечно, неприятно, но жизнь есть жизнь, и не вы первый, не вы последний. Для того, чтобы на эту тему у нас больше не было пустых разговоров, скажу сейчас – никто не собирается вас в чем‑либо упрекать, ни, тем более, жалеть. Здесь морская пехота, а не институт благородных девиц. – Чеглаков повысил голос и перешел на ты. – Не воспользовался возможностью уволиться. Выбрал службу, вот и служи так, как воевал, чтоб другие могли брать пример. Это ясно?
– Так точно, – отчеканил Денис.
– Хорошо. – Начальник школы снова вернулся к официальному «вы». – Теперь что касается самой службы. Вы прибыли на должность командира учебной роты и по совместительству вторым инструктором по рукопашному бою. Справитесь?
– Так точно, – последовал четкий ответ старшего лейтенанта. За время, проведенное в камере, от безысходности и безделья он по десять часов в день тратил на физические упражнения и отработку приемов рукопашного боя.
– Теперь насчет жилья. Пока кроме комнаты в офицерском общежитии ничего предложить не могу. Но общежитие вполне комфортабельное и находится в центре города. А на следующий год городские власти обещают сдать для нашей ШМКРМП сорокаквартирный дом. Так что можете, старший лейтенант, смело заводить роман с перспективой женитьбы, через год все будем с квартирами. С этим вопросом вроде бы все. Сейчас наш замполит, Федор Федорович, проведет вас по территории, познакомит, так сказать, с учебным центром изнутри. Все, желаю удачи.
Приподнявшись с кресла, полковник Чеглаков пожал на прощание руку Дениса.
Замполит оказался мужиком словоохотным, все больше о себе рассказывал, чем расспрашивал новоприбывшего офицера. Постепенно разговор перешел на профессиональную тему.
– Личный состав школы насчитывает семьсот десять человек, – сообщил подполковник Грядко, широкими шагами проходя по аллее мимо одинаковых коробок казарм. – Пять учебных рот, рота охраны, взвод обслуги, штабная группа и инструкторско‑преподавательский состав.
– Кого готовим? – машинально спросил Денисов, осматривая скелеты домов в штурмовом городке.
– Первая учебная рота, твоя, готовит заместителей командиров разведгрупп. Вторая – радистов, третья – снайперов, четвертая – саперов, пятая – это уже немного другое. Курсы младших лейтенантов, в общем‑то, это и будут командиры разведгрупп.
– Неплохо, – неопределенно хмыкнул старший лейтенант. – Здесь сразу можно формировать ядро разведывательных групп.
– Можно, – согласился с разведчиком замполит, но тут же добавил: – Только перед нами такая задача не стоит, к тому же младших специалистов готовим шесть месяцев, а командиров восемь. Несостыковка получится.
Денис хотел возразить, что эти два месяца можно потратить на сращивание в единые группы разведчиков, но вслух ничего говорить не стал, помня армейский принцип «Инициатива наказуема».
Двое офицеров миновали жилую часть учебного центра и вышли к штурмовой полосе, состоявшей из множества препятствий: рвов с водой, стен, надолбов, заграждений из колючей проволоки и окопов. Полоса упиралась в строения штурмового городка.
Несмотря на то, что вместо правой руки у подполковника был протез, он легко управлялся одной рукой. Вытащив из нагрудного кармана пачку сигарет, прикурил от дешевой одноразовой зажигалки и задумчиво произнес:
– В девяносто пятом я тоже был в Чечне. Начальником штаба сводного батальона. Правда, недолго повоевать пришлось. Во время штурма Дудаевского дворца попал под взрыв противотанковой гранаты. Кисть восстановить не удалось, вот и пришлось переквалифицироваться в замполита. Тоже нужная специальность.
Денис понимающе кивнул, потому что не имел малейшего представления, что можно сказать в этом случае.
– В «Сатурне» морпехов готовят еще по советским методам, когда был океанский флот и совсем другие стояли боевые задачи. Мы оборудовали «Пересвет» уже с учетом современных реалий, так сказать, для борьбы с международным терроризмом. То есть тактика боя в городе, методы контрпартизанской борьбы, городской альпинизм и, соответственно, всесторонняя стрелковая подготовка.
Старший лейтенант внимательно слушал подполковника, не перебивая, молча наблюдая за его жестикуляцией. Вскоре словесный поток замполита иссяк и Грядко щелчком отправил окурок в урну, подведя итог:
– Ну, в общем, это только начало, думаю, в процессе обучения еще много чего нового добавится из личного опыта боевых офицеров.
– Обязательно, – подтвердил слова Грядко Денис.
– Ну, насчет бытовых условий командир уже тебя просветил. Я сам с женой и двумя детьми обитаю в том же офицерском общежитии. Два первых этажа занимают семейные, остальные три холостякам отведены. – Замполит остановился и, косо глядя на Давыдова, с усмешкой спросил: – Сами вы, старший лейтенант, жениться еще не надумали?
– Не на ком, товарищ подполковник.
– Чего ж так? – удивился Грядко. – Вроде бы не мальчик безусый, пора бы завести берегиню домашнего очага.
– Да после училища не успел, а на Балтике не до того было. Следовало ставить командирский голос и авторитет. После война, потом тюрьма. Вот так и хожу в холостяках.
– Ясно, – кивнул головой замполит, понимая, что сморозил глупость. И, чтобы замять свою неловкость, неожиданно предложил: – Хотите посмотреть наш пистолетный тир? Там как раз сейчас находится инструктор.
– С удовольствием, – сразу же согласился Денис, он действительно соскучился по оружию и с большой радостью окунулся бы в мир стрельбы, грохота, огня и аромата сгоревшего пороха.
Пистолетный тир находился под землей, и для того, чтобы туда попасть, нужно было спуститься по бетонной неширокой лестнице, ведущей в каземат, пройти через тяжелые бронированные двери, затем по длинному коридору с тусклыми настенными светильниками. Подземный каземат напомнил Денису декорации к шпионскому сериалу «Семнадцать мгновений весны», и черная форма морпехов как нельзя лучше подходила к обстановке. Только вот старший лейтенант не ощущал себя штандартенфюрером Штирлицем.
Помещение тира оказалось совершенно отличным от того, что Давыдову приходилось видеть раньше. Вместо привычно оборудованных стрелковых позиций и удаленных на двадцать пять метров мишеней, полтира был выложен борцовскими матами, а восемь ростовых мишеней были почему‑то беспорядочно выстроены по всему помещению на расстоянии друг от друга в несколько метров.
Возле тира офицеров встретил высокий, коротко стриженный мужчина в спортивном костюме фирмы «Рибок».
– Знакомьтесь, – представил офицеров друг другу подполковник Грядко. – Инструктор стрелковой подготовки и прикладной акробатики майор Кравец, а это командир первой роты.
– Юрий. – Майор протянул Давыдову руку.
– Денис, – в свою очередь представился старший лейтенант.
– Юрий Владимирович к нам откомандирован из главного НИИ Министерства обороны по физической культуре для оттачивания новой методики, – не без гордости сообщил новичку замполит.
– И в чем же заключается этот метод? – не удержался от вопроса Денис.
– Разведчик должен владеть различными видами огнестрельного и холодного оружия, – с готовностью стал объяснять Кравец, голос его звучал ровно, сразу чувствовалось, что инструктор больше ученый, чем офицер. Его манера излагать походила на лекцию или доклад. – К тому же, учитывая специфику действий фронтовой разведки, следует признать, что стандартный подход к стрельбе из пистолета не подходит. Пришлось разрабатывать методу, сочетающую в себе симбиоз стрелковой подготовки оперативников СМЕРШа времен Второй мировой войны, диверсантов АБВЕРа и добавить элементы из метод современных спецслужб. Впрочем, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Прошу. – Кравец указал в сторону кабины, отгороженной от тира бронированным стеклом.
Такого Денису действительно видеть еще не приходилось. Инструктор отстрелялся за считанные секунды, причем все выстрелы были произведены в движении. Он поражал мишени с разворота, в положении полуприсяда, лежа с откатом с разных рук. Это было то, что могло пригодиться разведчику в бою, когда неожиданно сталкиваешься с противником, что называется, нос к носу. И выжить можно только одним способом – убить врага первым, при этом ни разу не подставившись под его выстрелы.
– Ну как? – выйдя за перегородку, спросил Кравец. Вопрос был обращен не замполиту, а новоприбывшему офицеру.
– Впечатляет, – честно признался Давыдов.
– Ну, если появится желание освоить нашу методу, милости прошу. Потому что я сюда откомандирован всего на полгода и перед возвращением должен подготовить группу инструкторов.
– Значит, можете меня уже зачислить на курсы повышения стрелковой квалификации, – улыбнулся старший лейтенант...
Но настоящий сюрприз ждал Дениса уже после того, как подполковник Грядко решил ему показать арсенал школы. Главным оружейником оказался старый знакомый Давыдова по Чеченской войне прапорщик Раскола, старшина его роты, который был тяжело ранен в боях под Бамутом и отправлен в тыл. И с тех пор о нем не было ни слуху ни духу.
– Степаныч, – увидев круглую физиономию, украшенную пшеничного цвета усами, не удержался от возгласа Денис.
Занятый заполнением рабочего журнала, прапорщик отложил ручку и поднял на вошедших в его «царство» глаза. Увидев первым вошедшего замполита, как положено, вскочил, вытянувшись во фронт, потом перевел взгляд на спутника Грядко, и его усатая физиономия растянулась в довольной улыбке. – Товарищ старший лейтенант.
– Так вы знакомы? – удивился подполковник.
– Так точно, вместе воевали, – за двоих ответил Раскола.
– Очень хорошо, – обрадовался замполит. – Мне сейчас заступать в наряд, а ты, Иван Степанович, проводишь боевого товарища в наше общежитие.
– Не вопрос, – кивнул прапорщик.
– Вот и договорились. – Козырнув, Грядко покинул арсенал, оставив однополчан наедине.
– Ты как здесь очутился? – сразу же набросился на бывшего старшину с расспросами Давыдов.
– Пуля, которую я поймал под Бамутом, продырявила мне легкое. Эскулапы меня, конечно, заштопали, но для службы на Севере стал не пригоден. Сперва вернули на Балтику, но там для меня климат оказался гнилой, чахнул от сырости. Уже думал увольняться, да здесь место подвернулось.
– Значит, снова вместе будем служить, – обрадованно произнес Денис.
– Выходит, что так, – кивнул Раскола, только радости в его голосе старший лейтенант не услышал.
– Может, обмоем такое счастливое совпадение, – неуверенно предложил Денис, помня, что человек раскрывается легче всего за дружеским застольем.
– Нет, – решительно отказался прапорщик. – Не до того мне сейчас, Дэн.
– Что так, проблемы?
Иван Раскола несколько секунд смотрел на своего бывшего ротного, потом, будто решившись, заговорил:
– Горе у меня, Денис, большое горе. Сын мой, Леха, в четвертый класс ходит. Несколько дней назад жена нашла у него папиросу, заряженную «дурью». Я, конечно, первоначально всыпал ремня, а потом стали разбираться. Оказывается, в его школе многие наркотиками увлекаются, и не только дурью. На следующий день Татьяна в школу пошла и прямиком к директору, дескать, так, мол, и так, а он испуганно смотрит и только плечами пожимает.
А когда она домой возвращалась, ее недалеко от школы догнали два бугая, прижали к стене и говорят: «Ты чего это, кошелка, язык распустила? Хочешь, чтоб тебе его подрезали? Так это мы живо». В общем, домой Таня пришла сама не своя, я ее потом два часа валерьянкой отпаивал. Вот, теперь с завтрашнего дня иду в отпуск, буду своих пацанов в школу сопровождать. Пусть эти бугаи мне попробуют что‑то сказать. Я им живо покажу, как языки нужно подрезать вместе с головой.
Прапорщик замолчал, а Денис неожиданно вспомнил слова Бережного и про себя подумал: «А ведь прав милицейский полковник, бандит потерял страх перед законом. Потому и беспредел».
– Я Лехе сказал, – скрипнув зубами, продолжил прапорщик, – если он, стервец, не будет жить по‑человечески, то я с ним поступлю как Тарас Бульба со своим сыном. Сам породил, сам и убью...
Глава 7
В сердце пустыни
– Такой маленький, – проведя рукой по отполированной поверхности защитного пенала, произнес на арабском языке с нескрываемым восторгом мужчина в белой одежде свободного покроя, – такой ласковый. – Подушечки пальцев нежно погладили хромированное покрытие, и тут же рука дернулась, как от удара электрического тока. – И такой страшный, как джинн из лампы Аладдина. Если его выпустить из своего убежища, он может страшных дел натворить.
– Для этого его и создавали, – меланхолично ответил Мустафа Девлин, разлегшись среди подушек на ярком ковре и время от времени прикладываясь к чубуку золоченого кальяна, табак в котором был смешан с доброй порцией опиума. Как истинный мусульманин, Мустафа совсем не употреблял алкоголь, но время от времени снимал напряжение наркотиками. А после афганского сафари, хоть все и прошло без малейших осечек, требовалось расслабиться.
Задерживаться в Пакистане с ядерным зарядом боевики долго не могли, впрочем, в этом не было необходимости. Их встретили на границе, и проводник, высокопоставленный чин военной полиции, доставил группу на военно‑воздушную базу, где уже стоял «под парами» транспортный самолет.
Четыре часа, и «Атлантик» с эмблемой ВВС Пакистана приземлился на военном аэродроме Саудовской Аравии. Дальше путь Девлина и его боевиков лежал в глубь страны, в самое сердце аравийской пустыни, чтобы скрыться от посторонних глаз в тени одного из немногочисленных в здешних местах оазиса.
На небольшом участке, где из глубины песчаника бил живительный источник, под огромными зелеными шапками многометровых пальм спрятались комфортабельные коттеджи. Здесь время от времени жили те, кого искали спецслужбы по всему миру, в основном, это были известные террористы. Дюжина верных слуг обеспечивала комфорт и покой «гостей», полсотни обученных и вооруженных самым современным оружием охранников были готовы в любую минуту дать отпор кочующим по пустыне бедуинам.
Человек в белых одеждах, встретивший боевиков, не был хозяином «оазиса», хотя и посещал это место довольно часто. Имени его никто из находившихся здесь не знал, а обращались, почтительно называя Шейхом.
Он был отпрыском королевских кровей, но его предкам повезло гораздо меньше, чем другим пустынным принцам. Во второй половине двадцатого века в этих краях нашли нефть, а земли, принадлежавшие его роду, оказались бесплодными. И вскоре богатые соседи просто растворили род Шейха в себе.
То малое, что досталось последнему из отпрысков некогда могучего королевского рода, позволило ему получить гуманитарное образование сперва в Лондоне, потом в Париже. Знаток истории, литературы и психологии, а также свободно говорящий на полудюжине европейских языков, Шейх вдруг сообразил, что может неплохо зарабатывать, выступая в роли посредника.
Зная уклад жизни и обычаи как Востока, так и Запада, он мог лавировать в этих двух стихиях, как рыба в различных течениях. Вспыхнувшая в то время волна террора как нельзя лучше способствовала обогащению королевского отпрыска.
В силу особенностей своего бизнеса Шейху приходилось одновременно иметь дело с лидерами террористических группировок и главами правительств. Арабскими боевиками и агентами спецслужб. Все это время он балансировал на лезвие бритвы и понимал, что рано или поздно сорвется.
Но неожиданно судьба смилостивилась над отпрыском королей пустынных кочевников. Несколько лет назад во время переговоров о выкупе американской журналистки, похищенной боевиками в Бейруте, Шейха самого оглушили и похитили. Очнувшись через сутки, он, к своему большому ужасу, узнал, что находится далеко от Ливана, очень далеко. На другом конце света.
В тихой усадьбе на берегу вялотекущей реки среди белоснежных берез и пушистых елей он встретился с человеком абсолютно обычной наружности, за которой скрывался великий и ужасный... нет, имя, которое Шейху было хорошо известно, он даже в мыслях не произносил.
После короткого диалога арабскому принцу было сделано предложение, и как сказано в классике современной американской литературы, от которого отказаться было просто невозможно.
Суть предложения была проста: Шейх будет заниматься тем, что он умеет делать лучше всего. Но только на этот счет никакой самодеятельности, теперь он работает под «крышей». Вернее будет сказать, что арабский принц должен исполнять поручения всего лишь одного клиента, за что тот обеспечивает защиту и режим наилучшего творческого производства. Гонорар за эту работу, соответственно, увеличивался на несколько порядков.
Кто же откажется от такого предложения?
И началась работа, то, чем раньше занимался наследный принц, теперь казалось ему не более чем игрой на видеоприставке.
Шейх редко долго находился на одном месте, все больше мотаясь по миру. Он играл в политику и играл по самым крупным ставкам.
Выезжая в Африку, встречаясь с каким‑то третьесортным вожаком местных разбойников, предлагал тому помощь деньгами, оружием, а главное, поддержкой средств массовой информации. Вождь, конечно же, соглашался, и через полгода в какой‑нибудь всеми забытой стране происходил государственный переворот или вспыхивала гражданская война. Впоследствии на территории этой страны обнаруживались залежи нефти, газа, меди, урановой руды или других подобных полезных ископаемых, которые новый глава государства отдавал тому или иному (в зависимости от ранних договоренностей) западному концерну в разработку. Но не только в Африке бывал Шейх, посещал также восточные страны и бывшие республики Советского Союза.
Здесь, конечно, приходилось работать куда тоньше, чем в джунглях черного континента, встречаться с влиятельными чиновниками, видными лидерами политических партий, парламентариями и всевозможными оппозиционерами. Рассказывать этой разношерстной публике об ужасах варварского коммунистического прошлого, дикости нынешнего капитализма и всячески восхвалять западные ценности. В конце концов, все заканчивалось тем же, что и с чернокожим вождем. Привозя с собой чековую книжку на несколько миллионов долларов, Шейх возвращался без таковой, но уже вскоре в стране, которую он недавно осчастливил своим визитом, возникали волнения с демонстрациями, листовками и митингами протеста, политические распри. Парламент и правительство втихую (если, конечно, хотели остаться при своих портфелях) принимали тот или иной нужный закон, обогащавший какую‑нибудь западную фирму.
Время от времени посредник задумывался о происходящем. Вывод напрашивался сам по себе – работая на благо разных фирм и корпораций, в то же время он поднимал доход биржи, где то поднимались, то падали котировки акций. Кто‑то на этой игре наживал миллионы, кто‑то проигрывался подчистую. Проиграть не мог лишь тот, кто заранее знал конечный результат, а он, Шейх, был именно тем человеком, что этот результат обеспечивал.
Принять участие в биржевой игре он не решался, еще неизвестно, как отнесется хозяин к его сообразительности, слишком умных никто не любит. К тому же от каждой сделки он получал щедрые комиссионные, и это его вполне устраивало.
Новое задание, когда Шейх ознакомился с деталями, если не повергло его в шок, то заставило сердце биться учащенно. Теперь игра пошла не на миллионы долларов, и даже не на десятки, да и сотни миллионов в этой игре выглядели лишь жалкими шестерками, потому что в ход шли убойные козыри в виде тактического (ядерного) оружия. Соответственно, и выигрыш ожидался фантастическим.
– Когда нам выезжать в Турцию? – вяло ворочая языком, спросил Мустафа Девлин – несмотря на приличную степень наркотического опьянения, логическую цепь разговора он не терял.
– Не раньше, чем через месяц, – ответил Шейх, в очередной раз проведя рукой по защитному металлу. – Янки, потеряв «Дьявольский крокет», конечно же, напрягут всю свою зарубежную агентуру. Пусть пока их ищейки побегают в поисках призрака, а тем временем в Стамбуле уже все приготовят к вашему отъезду. «Легенда» отработана безупречно, осталось лишь подбетонировать ее фундамент. А для этого придется тебе, Мустафа, изменить внешность. Завтра же готовься к пластической операции.
– Что? – Разомлевший от опиума Девлин все же смог изобразить на своем лице гримасу неудовольствия. – Мне придется покинуть оазис?
– Нет. Операцию будут делать здесь, врачи и все необходимое уже на месте. «Оазис» покинешь, когда будет получена команда.
– Это хорошо, – вяло ответил Мустафа. – Это Аллах Акбар. – Затянувшись в очередной раз, он наконец провалился в наркотическую нирвану. Перед закрытыми глазами замелькали разноцветные круги, и огромный калейдоскоп увлек маленького человека, как поток воды, уходящий в слив раковины.
Девлин не видел, как в курильню вошли два крепких смуглолицых охранника, они бережно взяли на руки блестящий футляр и неслышно вышли из помещения.
Шейх еще несколько минут стоял неподвижно, наблюдая за Мустафой. У того из руки вывалился мундштук, на лице появилась дебильная улыбка, а из уголка рта медленно потекла густая слюна, похожая на белого червяка. Вид наркомана не вызвал у посредника чувство брезгливости, потому что он знал: Девлин – не жилец, как бы операция не завершилась. Так же обречены все его боевики и даже врачи, которым предстоит делать Мустафе пластическую операцию. Несчастных бросят в отбой, потому что ставка, выставленная на кон, требует не жалеть козырей.
В отношении собственной персоны Шейх был совершенно спокоен, потому что был уверен – это его не последняя крупная игра...
Глава 8
Заокеанское «торнадо»
Экстренный вызов в Москву непосредственно «на ковер» к самому директору ФСБ вызвал у Бориса Максимовича Полевого легкое замешательство.
Год назад полковник, как один из лучших специалистов в области противодиверсионных действий, был направлен в Новоморск для обеспечения безопасности строительства газопровода по дну Черного моря в Турцию. До сих пор строительство шло запланированными темпами, оперативная бригада работала в обычном режиме, тщательно отслеживая возможные варианты нападения террористов. Но ничего существенного обнаружить пока не удавалось, всякую мелочовку в виде кражи металла и стройматериалов без сожаления отдавали коллегам из МВД.
Экстренный вызов в «контору», да еще к Самом у, был чем‑то выходящим за рамки обычной службы.
Сидя на заднем сиденье служебной «Волги», по дороге от дома до военного аэродрома, расположенного за городом, Полевой пытался прокачать ситуацию. Но из той информации, что имел, полковник ничего толкового выудить не мог. Единственное, более или менее тянущее на рабочую версию, – какой‑то прошлый грех, который недоброжелатели благодаря подковерным интригам раздули до масштабов вселенской катастрофы, и теперь, в лучшем случае, его ждет увольнение, а в худшем – суд и длительный тюремный срок. Только и эта версия была шита белыми нитками. Если бы увольняли, то вызвали не к директору ФСБ, а максимум к начальнику управления. А если бы грозил арест (заключение под стражу), то легко бы это проделали на месте.
Но и эта версия полная чушь, так как никаких грехов за собой полковник Полевой не помнил. И не потому, что был Борис Максимович праведником, просто специфика службы была такая, что ни профилонить, ни допустить брак было просто невозможно. Это сразу же отзывалось террористическим актом и десятками, а может, и сотнями безвинных человеческих жизней. Да и наказание после этого следовало сразу.
Так ничего не придумав, Полевой перебрался из тесного салона «ГАЗ‑31» в просторный транспортный отсек «АН‑12».
Вместе с ним летела группа летчиков, направляющихся в Жуковский за парой «бортов», проходивших там модернизацию.
Летчики держались в компании старшего офицера госбезопасности подчеркнуто вежливо и отчужденно, на что Борис Максимович не особо реагировал, погруженный в собственные мысли, вновь и вновь в голове выискивая возможные огрехи на месте его теперешней службы. Если брать по большому счету, то действительно можно найти к чему прицепиться, но опять же это не повод, чтобы «на ковер» вызывал Сам.
«Остается только одно, – решил Полевой, устав опутывать свой мозг логическими цепями, – вызывают, чтобы направить на новый участок борьбы с террористами».
Но и эта версия не выдерживала никакой критики – для того, чтобы получить новый фронт работы, нужно сдать старый.
От своих тяжелых дум полковник отвлекся только после того, как транспортник стал снижаться, заходя на посадку.
Прямо на взлетной полосе Полевого встречал личный референт директора ФСБ, приехавший на черном триста двадцатом «Мерседесе» с тонированными стеклами и синими мигалками.
Судя по тому, что референт был излишне предупредителен и заискивающе вежлив, Борис Максимович с легкой душой сделал вывод – увольнять или репрессировать его пока не собираются.
Погода в Подмосковье встретила полковника неприветливо, с черного ночного неба, как из рваного мешка, сыпались крупные мокрые снежинки, обильно налипая на лобовое стекло «мерседеса», и водителю приходилось то и дело включать «дворники». Референт с лицом каменного истукана смотрел сквозь мельтешащие щетки «дворников», а Полевой пытался через боковое стекло разглядеть мелькающий за окном пейзаж. Но вскоре быстро стемнело, и кроме верхушек сосен ничего не было видно.
Вечерняя Москва встретила «гостя» с юга морем электрических огней и обычными в это время бесконечными пробками.
– Давай, Сэмэн, врубай мигалку и чеши внаглую. Время дороже баксов, – коротко распорядился референт.
Отбрасывая по сторонам синие сполохи, автомобиль выехал на встречную полосу и с завыванием понесся в сторону Центра столицы. Уже через полчаса машина обогнула Лубянскую площадь и въехала в боковые ворота громады главной штаб‑квартиры ФСБ.
Еще через пять минут Полевой входил в кабинет главы Российской госбезопасности. На директоре, как всегда, был с иголочки элегантный костюм стального цвета и галстук в тон глаз.
– Здравствуй, Борис Максимович. – Директор крепко пожал полковнику руку и добавил: – Извини, что отрываю тебя от работы. Но, как понимаешь, мы не срываем людей по пустякам.
– Понимаю, – осторожно ответил Полевой.
– Вот и хорошо, – неожиданно мягко улыбнулся директор. – Садись, разговор предстоит серьезный и долгий.
Борис Максимович опустился в кресло напротив рабочего стола главного контрразведчика страны. А директор тем временем подвинул к краю стола пластиковую папку и сказал:
– Несколько дней назад в Вашингтоне прошло закрытое заседание сената США. Естественно, как ты понимаешь, это тайна за семью печатями. Но кое‑что нам удалось установить. Оказывается, инициатором этого заседания был сенатор Эрик Маккертин, член Комитета по контролю за деятельностью ЦРУ. К слову, почти сразу после этого совещания бывший председатель комитета ушел в отставку, его место занял именно Маккертин. А сутки тому назад через своего резидента СВР неожиданно смогла добыть стенограмму этого заседания. После ознакомления с этим документом товарищи разведчики посчитали, что он нам больше нужен. Так что можешь и ты прочитать сию грамоту.
Полевой раскрыл папку и погрузился в чтение ровных строчек компьютерного текста. Документ полковник изучал молча, лишь время от времени его брови удивленно вздыбливались. Наконец, перевернув последний лист, Борис Максимович закрыл папку и вернул на место.
– Впечатляет, если, конечно, это все правда.
– Многое из написанного нашло подтверждение из других независимых источников, – ровным, бесстрастным тоном ответил директор ФСБ. – Например: сенат действительно обратился к президенту с предложением отправить в отставку нынешнего директора ЦРУ.
– Ну, эта контора с одним только Ираком столько напортачила, что менеджера давно пора менять, – невозмутимо парировал первый довод Полевой.
– Кроме того, командование Пентагона обратилось к Министерству обороны России с просьбой использовать наш грузоподъемный вертолет «МИ‑26» в совместной операции в Афганистане. А именно – вывезти из района горы Ахурум сбитый моджахедами транспортно‑десантный вертолет «Чинук». А вот доклад нашей агентуры: в Кабуле удалось добыть список погибших на этом вертолете, среди мертвых рейнджеров оказался майор Старк, это настоящий американский Скорцени, его всегда направляли на самые ответственные задания. И поэтому, если Пентагон с ЦРУ решились на использование «Дьявольского крокета», то поручить это дело могли только ему. И, наконец, последний довод: эта информация не может быть дезой против нас. Мы ее никак не сможем плодотворно использовать.
– Все это так, – согласился с директором Полевой и тут же добавил: – Если только американские спецслужбы таким образом не хотят проверить возможность утечки в своих стенах.
– К сожалению, наши аналитики такой поворот также не исключают. Поэтому приходится действовать крайне осторожно, прогнозируя ситуацию из имеющейся информации. Если террористы захватили ядерную мину, то самое эффективное было бы немедленно использовать ее против коалиционных сил в Афганистане. Если же это не произошло, значит, цель у боевиков иная. Какая? Удар по Нью‑Йорку или Вашингтону? Бред. Американцы такой шмон устроят, что комар не пролетит, не то что провезти ядерный боеприпас. Значит, цель более близкая, а потому более доступная. Это вполне могут быть военные базы США как на Ближнем и Среднем Востоке, так и в Европе. Но это, как говорится, их проблемы. Нам сейчас нужно заботиться о себе, потому что в России сотни подходящих объектов для атаки. Заряд в одну килотонну взрывчатки можно эффективно применить против любого из них, начиная с Кремля и заканчивая ядерными электростанциями, ракетными шахтами и базами морских атомоходов.
– Если это так, то необходимо провести ряд профилактических мероприятий, усилить охрану потенциально опасных объектов, – предложил Борис Максимович, он уже понял, для чего его экстренно вызвали на Лубянку.
– Вчера на совещании Совета безопасности Президент предложил объявить на всех стратегических объектах и местных отделах ФСБ учения, цель которых – защита от нападения диверсантов, которых будут изображать бойцы «Вымпела». В общем, подобные учения уже проводились на закате Советского Союза – несколько групп вымпеловцев пытались проникнуть на различные стратегические объекты. Оперативное управление и аналитический отдел КГБ отслеживали развитие ситуации и фиксировали все возможные варианты. Бойцы «Вымпела» смогли проникнуть на завод по обогащению урана, захватить один из энергоблоков атомной электростанции и даже отследить БЖРК[6], который тогда был одним из секретов Советской обороной доктрины. Тогда эти учения дали неплохие результаты. Теперь приходиться повторять эксперимент. – Директор сделал короткую паузу и добавил: – Тебя, Борис Максимович, я вызвал, чтобы объяснить сложность ситуации. Наш проект «Голубая линия» имеет не только стратегическое, но и большое внешнеполитическое значение не только для нашей страны, но и для всего причерноморского региона. Так что, не исключено, что похищенный заряд могут использовать против «Голубой линии». Поэтому, товарищ полковник, усиль бдительность личного состава и контроль за всем происходящим вокруг строительством. Вопросы есть?
Вопросов у полковника Полевого не было...
Глава 9
Ослепленный яростью
Давно небеленный потолок за годы приобрел серый оттенок от насевшей пыли. Лежа на постели, Денис безразличным взглядом уставился вверх, где перед его глазами трудолюбивый паук плел тончайшую сеть.
В отличие от шустрого насекомого, мысли старшего лейтенанта текли медленно и вяло, впрочем, мыслей как таковых не было. Прошла уже неделя с момента его прибытия к новому месту службы. В ШМКРМП он быстро освоился, вполне обычное дело для строевого офицера.
В офицерской гостинице ему достался трехместный номер, в котором уже проживали двое лейтенантов – долговязый конопатый Олег Манагаров и среднего роста крепыш Валентин Храмков. Оба взводные из роты охраны учебного центра. Для только что окончивших училище, в сущности, еще совсем пацанов, он был человеком другого мира. Фронтовиком, орденоносцем. Естественно, такое соседство следовало хорошенько отметить, и в первый же вечер в их комнате собрались почти все холостые офицеры и прапорщики школы.
Денис в тот вечер практически не пил, пытаясь запомнить, кто есть кто, но ему тут же объяснили, что все встанет на свои места в процессе службы.
На следующий вечер летехи, постоянно решающие свои сексуальные проблемы, предложили сходить в ночной клуб оттянуться, благо зарплата была несколько дней назад. Но Давыдов наотрез отказался, мотивируя отказ тем, что после СИЗО еще не совсем адаптировался к нормальной жизни. Лейтенанты его поняли, про себя в очередной раз повторив «не нужно зарекаться от сумы и тюрьмы», и «зажигать» отправились самостоятельно. Постепенно жизнь входила в обычное русло.
Сегодня соседей не было – один со своим взводом заступил в караул, другой в наряд по части.
«Совсем скоро заплыву жиром от такой жизни», – с неожиданной злостью на себя подумал Денис. Резко вскочив с кровати, старший лейтенант рывко<