Песенки подо льдом
Это случилось зимой: у меня запели лыжи! Я бежал на лыжах по озеру, а лыжи пели. Хорошо пели, как птицы.
А вокруг снег и мороз. Слипаются ноздри и стынут зубы.
Лес молчит, озеро молчит. Петухи в деревне молчат. А лыжи поют!
И песенка их − как ручеёк, так и льётся, так и звенит. Но ведь не лыжи же, в самом деле, поют, где уж им, деревянным. Подо льдом кто-то поёт, прямо у меня под ногами.
Уйди я тогда, и подлёдная песенка осталась бы чудесной лесной загадкой. Но я не ушёл...
Я лёг на лёд и свесил голову в чёрный провал.
За зиму вода в озере усохла, и лёд навис над водой, как лазоревый потолок. Где навис, а где обрушился, и из тёмных провалов курчавится пар. Но ведь не рыбы же поют там птичьими голосами? Может, и вправду там ручеёк? Или, может, звенят рождённые из пара сосульки?
А песня звенит. Живая она и чистая, такую ни ручью, ни рыбам, ни сосулькам не спеть. Такую только одно существо на свете может спеть птица...
Я стукнул лыжей по льду − песенка смолкла. Я постоял тихо − песенка зазвенела опять.
Тогда я что есть силы стукнул лыжей об лёд. И сейчас же из тёмного провала выпорхнула чудо-птица. Села она на край полыньи и трижды мне поклонилась.
− Здравствуй, подлёдная певунья!
Птичка опять кивнула и спела на виду подлёдную песню.
− А я ведь знаю тебя! − сказал я. − Ты оляпка − водяной воробей!
Оляпка ничего не ответил: он умел только кланяться и кивать. Снова юркнул он под лёд, и оттуда загремела его песня. Ну и что, что зима? Подо льдом ведь ни ветра, ни мороза, ни ястреба. Подо льдом чёрная вода и таинственный зелёный полумрак. Там, если погромче свистнуть, всё зазвенит: эхо помчится, стукаясь о ледяной потолок, увешанный звонкими сосульками. Чего бы оляпке не петь! А нам чего бы его не послушать.
|
|
В. Бианки
Стая птиц под снегом
Скакал заяц по болоту. С кочки на кочку, с кочки на кочку, да бух! — сорвался, и в снег по самые уши.
И чувствует косой: под ногами у него живое что-то шевелится. В ту же минуту из-под снега кругом него с громким хлопаньем крыльев пошли вырываться белые куропатки. До смерти перепуганный заяц кинулся назад в лес.
Оказалось — целая стая белых куропаток живёт в снегу на болоте. Днём они вылетают, ходят по болоту, клюкву выкапывают. Поклюют — и опять в снег. Там им тепло и безопасно. Кто их под снегом заметит?
В. Бианки
Гололёд
Страшней всего, пожалуй, когда после оттепели вдруг разом грянет резкий холод, сразу заморозит снег сверху.
Как птицам достать из-под гололёда травку, зёрнышки — пищу? У кого нет силы пробить стекло ледяной корки, тот голодает. А бывает и так. Снег на земле стал сырым, рыхлым. Вечером пали в него серые полевые куропаточки, совсем легко проделали в нём норки. Согрелись и уснули. А ночью грянул мороз.
Куропаточки спали в тёплых подземных своих норках, не проснулись, не почувствовали холод.
Проснулись утром. Тепло под снегом. Только дышать трудно. Надо наружу: вздохнуть, размять крылышки, поискать еды. Хотели взлететь,— над головой крепкий, как стекло, ледок. В кровь разбивают о лёд свои головки серые куропаточки,— только бы вырваться из-под ледяного колпака.
В. Бианки
Разведчики
Кусты и деревья городских садов и кладбищ нуждаются в охране. Враги у них такие, с какими не справиться людям. Они так хитры, малы и незаметны, что садовникам не уследить за ними. Тут требуются специальные разведчики.
|
|
Отряды таких разведчиков можно видеть за работой в больших садах. Предводителем у них — пёстрый дятел с красным околышем на шапке. У него нос — как пика. Он им пробивает насквозь кору. Он командует отрывисто и громко: кик! кик!
За ним летят разные синицы: гренадёрки в высоких остроконечных шапках, пухлячки, похожие на короткий гвоздь с толстой шляпкой, черномазые московки. Тут же в отряде пищухи в буреньких шинельках с носами-шильцами и поползень в голубом мундирчике, с белой грудью и острым, как кинжальчик, носом.
Дятел командует: кик! Поползень повторяет команду: твуть! Синицы отвечают: цик, цик, цик! — и весь отряд принимается за дело.
Разведчики быстро занимают стволы и ветви деревьев. Дятел долбит кору и острым, крепким, как игла, языком вытаскивает из неё короедов. Поползень кружит по стволу вниз головой и просовывает свой тонкий кинжальчик в каждую скважину коры, где заметит какое-нибудь насекомое или его личинку. Пищухи бегут по стволу снизу и поддевают их своими кривыми шильцами. Весёлой ватагой крутятся на ветвях синицы. Они осмотрят каждую дырочку, каждую щёлочку, и ни одна крошечная зловредная личинка не ускользнёт от их быстрых глаз и проворных клювов.
В. Бианки
Гвоздик
Лес в дрёме по-зимнему спит, заколдованный стужей и снегами. И веет от него светлой печалью и покоем...
Улетели лебеди далеко-далеко. И могучие орланы — великаны птичьего мира — покинули скалы и сухостойные сосны, откуда подкарауливали добычу. Ни крылья не прошелестят, ничей звонкий голос не нарушит зимней дрёмы...
|
|
Но остались с нами корольки!
Королёк — малютка, весь-то со стрекозу, да хвойные ели ему дом родной. Не променяет он глубины тайги, цепенеющий от стужи, на влажную духоту тропиков, не прельстится плеском тёплых морей. Лохматая сосна ему дороже пальмы.
Бесшумно перепархивает королёк по веткам, словно с этажа на этаж. Теребит висячий мох, отколупывает чешую с сучьев, и жёлтые перышки на темени его как золотая корона.
Неугомонен, деятелен королёк — неспроста он прозван в народе «гвоздиком». Подлинно гвоздик: для всякой щёлки, куда бы ни спрятались мошки и паучки на зиму. По миллиону вредителей леса уничтожает он в год. Такой маленький — и миллионер!
А сам весит пять-шесть граммов — столь же примерно, как пятикопеечная монетка...
Ветер сдувает королька с вершин елей, снегом засыпает пурга, пробирает насквозь мороз... Не сдаётся упрямый, несёт вахту в хвойном море лесов.