Глава 16. ПО ПЯТАМ СМЕРТИ 11 глава




Краем глаза я видел старого урку. Он сидел, не шевелясь, но его острые глаза‑бритвы зорко следили за мною и окружающими. И в них поблескивал какой‑то странный огонек – словно ситуация не только вызывала интерес, но и возбуждала, радовала. Сукин сын…

Я так и знал. Бугор и впрямь был тупым. Окажись на его месте кто поумней, все можно было спустить на тормозах, не роняя достоинства. Но он все‑таки пошел на абордаж, как говорится, без страха и упрека.

Теперь я уже не сдерживался. Их насчитывалось шестеро, камера тесная, узкая, а потому массу, которая хлынула на меня во главе с бугром, можно было сдержать лишь одним способом – валить всех подряд и до упора.

Главного "быка" я встретил прямым в лоб. Он завалился под ноги остальным и впрямь как скотина на бойне – только хрюкнул. Но мне было недосуг рассматривать дело своих рук – свалка пошла нешуточная. Я отмахивался, меня молотили – только кости трещали. К сожалению, я был лишен маневра из‑за тесноты и меня едва не затоптали, когда кто‑то сделал мне подсечку. Лишь с детства выработанная привычка любой ценой держаться на ногах заставила меня ценой невероятного усилия сначала встать на колени, а затем стряхнуть пенящуюся от злобы свору с загривка.

Драка закончилась прозаически: лязгнули засовы, заскрипела дверь и в камеру вошли два охранника.

– Брэк! – резко скомандовал один из них, с поломанным носом; похоже, бывший боксер. – Все по местам!

Мои супротивники повиновались беспрекословно и быстро. Наверное, этот охранник имел немалый авторитет среди подследственных, обретающихся в ИВС.

– Ты снова за свое, Дерюга? – с ленцой спросил он мини‑бугра, только‑только очухавшегося после моей примочки. – Нехорошо. Помнишь мое обещание? Лады. На выход. Посидишь несколько дней в карцере – остынешь. А вас, – охранник посмотрел на остальных, – предупреждаю в последний раз. Ведите себя тихо.

Свора ответила тихим покорным шелестом.

Наконец он обратил свой взгляд и на меня.

– Ты новенький?

– Похоже, что так.

Мне почему‑то показалось, что охраннику я понравился. Он смотрел на меня с легким удивлением и благосклонностью. Наверное, охранник узнал во мне бывшего спортсмена, коллегу, и в его душе проснулось корпоративное чувство.

– Ну‑ну… – сказал он неопределенно – и был таков, уводя смурного бугра.

В камере воцарилось напряженное ожидание. И я знал чего. Увы, таков закон подобных сообществ – кулак стоит выше мозгов. Мне приходилось бывать в разных компаниях, но нравы в них не отличались разнообразностью.

Я спокойно прошел к окну и сел на "престижную" койку. Никто из моих бывших противников даже не пискнул; все сделали вид, что так оно и должно быть. Я их понимал – шобла лишилась вожака, а потому была морально сломлена.

– Отец! – позвал я старого урку. – Переселяйся.

Мне показалось, что он даже стал выше ростом и значимей. Старик не спеша протопал вслед за мной и занял шконку напротив; я уступил ему лучшее место. Он поблагодарил меня взглядом и жестом фокусника достал из своей одежды две сигареты.

– Куришь? – спросил он, не обращая ни малейшего внимания на остальных.

– Не откажусь, – ответил я и тут же почувствовал, что зверски голоден.

Мы возлегли, как римские патриции, на свои "ложа" и молча задымили. Наши сокамерники тем временем стали умывать сопли и приводить в порядок одежду.

Наконец настало время все обдумать. Я даже не пытался, как в кино, когда невинного человека бросают за решетку, бросаться на дверь камеры, стучать и требовать объяснений у охранников, просить, чтобы отвели к следователю и тому подобное. Не знаю, как там за бугром, а у нас такие номера не катят. Единственное, чего я мог добиться своим буйством, так это поссориться с надзирателями, что могло принести мне большие неприятности. А их у меня и так хватало.

Итак, кто‑то запихнул меня в клетку на съедение органам нашего самого справедливого в мире правосудия. Мало того, моя одежда исчезла и я был одет в дерюжку с чужого плеча.

Зачем этот маскарад? Кто это сделал? Неужто Храпов? Нет, такой фортель был ему не по плечу. Тут чувствовалась рука опытная, жестокая и имеющая власть. И о ней я не имею ни малейшего представления. Потому оставим ее за кадром – всему свое время. Меня явно все эти дни держали на уколах – что‑то наркотическое или снотворное. Зачем? Ответ напрашивался сам по себе – чтобы выиграть время. Но не проще ли было отправить меня на дно к ракам? Кто‑то не захотел такого поворота ситуации. Пожалел? Ха‑ха! Пожалел волк кобылу, оставив хвост и гриву.

Но что мне инкриминируют? Я был на все сто процентов уверен, что меня очень ловко подставили, а затем, обеспамятевшего, сдали ментам. И что я такого натворил? Неужто меня подвели под "мокрую" статью? Свят, свят… Постучи по дереву, Сильвер. Не дай Бог… Тогда мне точно крышка – тот, кто задумал спектакль со мной в главной роли, не позволит мне выйти сухим из воды. Деньги могут все, а большие деньги – тем более.

Единственное, что меня утешало в моем незавидном положении, так это удовлетворение от хорошо сделанной работы. Я вышел на горячий след! Он прямо обжигал, был свежим и надежным. Но меня сняли со следа как глупую букашку. Сильвер, Сильвер, как же ты, брат, лопухнулся…

– В каком мы городе? – спросил я старого урку.

Шальная мыслишка вдруг забежала в голову и заставила меня не только вздрогнуть, но и вообще задрожать осиновым листом.

Старик посмотрел на меня с недоумением и ответил. Мама родная! Ни хрена себе… Вот это компот. Меня определили на "квартиру" не менее чем за тысячу километров от родных мест. Круто.

– Что с тобой? – полюбопытствовал старый урка, глядя на меня своими холодными буркалами.

– Да так… ничего… – пробормотал я, стараясь прийти в себя; новость и впрямь была сногсшибательной. – Как вас зовут?

– Хе… – показал вставные зубы старик. – По разному. Но для тебя я Степан Ильич.

– Как вы думаете, Степан Ильич, когда меня поведут на допрос?

– Не скоро, – коротко ответил старый урка. – Смотря что ты натворил. Если крупняк – то могут и сегодня выдернуть к следаку. А если на тебе висит мелочевка – тогда рассчитывай на месяц или два.

– Не может быть!

– Еще как может. У них запарка, – он снова показал свои фиксы. – Кича переполнена и народ продолжает прибывать не по дням, а по часам. Некоторые кантуются здесь по полгода. Притом, за сущие пустяки. Вертанул мешок картошки из соседского подвала – и приехали. Дело пустяшное, яйца выеденного не стоит – а мужик ждет разбирательства уже седьмой месяц. Есть тут такой, в соседнем каземате. Пытался права качать – попал под каток. Теперь ребра лечит. Чухонца видел?

– Кто это?

– Попка. Тот, который только что забрал Дерюгу. Бывший боксер. Зверь… – В голосе старого урки послышались уважительные нотки. – Любит порядок. Посадили – сиди и не дергайся. Начальство разберется. Ежели в камерах что не так, с кого спрос? С Чухонца.

Он тут за бугра. Потому и не дает спуску разным сявкам, которые что‑то там требуют, а еще хуже – устраивают кипиш. Не завидую я Дерюге – Чухонец предупреждал его уже раза два.

– Понял… – Я задумался.

Значит я буду торчать здесь до новых веников. Плат, даже если поставит на уши весь город, меня, естественно, не найдет. Не думаю, что он догадается про мою одиссею. Как ему сообщить где я и что со мной? Как!? Надежда только на его связи, но поди докричись за тысячу верст…

– Степан Ильич, у меня вопрос… – я понизил голос до шепота.

– Ну? – Старый урка смотрел на меня выжидающе.

– Как связаться с волей?

– Хочешь послать маляву?

– Да. Иначе мне амбец.

– Дело непростое… – Старик хитро прищурился. – Но возможное.

– Помогите, пожалуйста. Тому, кто передаст записку по назначению, хорошо заплатят. А я, если выйду отсюда, постараюсь и вам помочь.

– Хе… Ну, скажем, в помощниках я не нуждаюсь. Но ты мне нравишься. На тебя можно положиться. И я выполню твою просьбу. За мною, сам понимаешь, должок… – Он остро взглянул на притихших бузотеров. – Я бы и сам с ними разобрался… со временем, но ты подсуетился в самый раз. А потому рисуй свою маляву и завтра она уйдет по назначению.

– Это в другом городе.

– Без разницы. Я сказал – доставят, значит так оно и будет…

Последующие четыре дня тянулись как резиновые. В камере царило напряженное перемирие – шестерки ждали бугра. Но ему, похоже, приходилось несладко и присел он в карцер надолго. Старый урка большей частью кемарил или дымил сигаретой. Где он доставал курево, какими путями оно к нему попадало – я даже представить себе не мог.

Судя по моим подсчетам, за день он выкуривал не менее пачки и даже меня угощал, хотя я мужественно и отказывался, не желая попасть к нему в полную зависимость. И тем не менее запас сигарет не иссякал. Прямо тебе чудеса из волшебной лампы Аладдина. Но самое интересное было тогда, когда начинался всеобщий шмон – старик, которого едва не раздевали догола, оказывался чистым словно стеклышко. Мистика…

За мною пришли к обеду пятого дня. Удивительно вежливый и дружелюбный Чухонец / в свете того, что я о нем слышал/ передал меня из рук в руки менту с четырьмя звездочками на погонах, и, подмигнув, возвратился в свою дежурку. Капитан молча состыковался со мной при помощи наручников, и мы, миновав КПП, вышли на свет ясный. Там нас уже ждала машина, почему‑то частное такси, но я не стал разводить базар‑вокзал – если ты в "браслетах", то лучше придержать язык, особенно когда на переднем сидении машины торчат большие розовые уши. Так мы в полном молчании доехали до самого аэропорта и поспешили на посадку – тем же макаром, в прикованном состоянии, и через служебный выход. Правда, неразговорчивый мент, во избежание излишнего внимания со стороны пассажиров к моей персоне, повесил на наши окольцованные руки пиджак, и мы благополучно добрались до своих мест.

Едва самолет взлетел, капитан отстегнул наручники и я обрел относительную свободу.

– Куда летим? – спросил я серьезного мента, чтобы заполнить вакуум в наших, пока еще и не намечавшихся, отношениях.

– В теплые края, – ответил он загадочно и вдруг широко улыбнулся.

От улыбки его строгое лицо неожиданно стало приятным и добродушным. Не будь на нем мундира, я бы мог с ним даже подружиться – этот парень чем‑то мне импонировал.

– Подвинься, олух царя небесного…

Голос за спиной поразил меня словно молния. Плат!? Я резко обернулся и увидел ухмыляющегося Серегу.

– Ты!? – у меня перехватило дух.

– Нет, не я – мой призрак. Двигай, нужно перекусить… – Он буднично передал капитану объемистый пакет и сел на освободившееся место.

– Как… когда?.. – Я по‑прежнему находился в радостном ступоре.

– Потом, – отмахнулся Плат. – Знакомься – капитан Лугов, бывший мой напарник, – представил он конвоира. – А это Стас, друг детства и коллега по бизнесу.

– Официальная часть нашего знакомства закончена, а потому зови меня Никитой, – все так же улыбаясь сказал капитан и мы с теплотой пожали друг другу руки.

– Из‑за тебя не жрал со вчерашнего дня… – бубнил Плат, раскладывая на столике еду: цыпленка‑табака, колбасу, сыр, вареные яйца, малосольные огурцы и хлеб. – Ты не человек, а сплошная головная боль…

Воровато оглянувшись, он вынул из пакета и бутылку виски, чем сразил меня окончательно.

– За знакомство, – предложил я тост, когда Плат наполнил пластмассовые стаканчики.

– Лучше давай выпьем за твое здоровье. А то последнюю неделю я боялся, что оно у тебя сильно пошатнулось, – осклабился Серега и мы дружно махнули по единой.

Мы оприходовали бутылку за считанные минуты. Похоже, не только Плат был голоден – тормозок наша дружная компашка как за себя кинула, не оставив даже крошек.

– Вы тут побеседуйте, а я пойду вперед, там есть свободные места. Немного покемарю… – Лугов деликатно удалился.

Мы некоторое время молчали, будто соображая с чего начать и кто должен играть первую скрипку в нашем разговоре.

– Начни ты, – наконец обратился ко мне Плат.

Я рассказал ему все и даже больше, присовокупив еще и версию о тех тайных силах, которые воткнули меня в каталажку; я выстроил ее, сидя на тюремных нарах.

– Нет, ну ты точно идиот, – в сердцах сказал Плат. – Неужели тебе тяжело было поднять телефонную трубку и позвонить мне?

– Виноват.. – Я покаянно опустил голову. – Вожжа под хвост попала. Думал как лучше…

– А получилось как всегда, – подхватил Серега. – Пойми, мы играем с очень серьезными людьми, в чем ты убедился на собственном опыте. Нельзя быть дилетантом, когда земля горит под ногами. Каждый наш шаг должен быть выверен и осторожен. А ты, по своей дурацкой привычке, прешь буром. Новый Чапаев нашелся – шашку наголо и вперед.

– Да понял я, но сделанного не воротишь… Как меня разыскали?

– А разве не ты прислал мне записку?

– В общем, я, но…

– Не ожидал, что я так быстро и эффективно отреагирую? А как бы ты поступил на моем месте? То‑то… Мне пришлось задействовать связи отца. Кто‑то очень хотел, чтобы ты надолго присох в ИВС. Твои документы нашли с большим трудом. И то когда нажали со столицы. Тебя хотели похоронить заживо. Конечно, со временем все прояснилось бы, но на это мог уйти целый год – ты был записан под другой фамилией.

– И тем не менее меня не грохнули…

– Что совсем запутало карты. Тех, с кем мы схлестнулись, вовсе нельзя обвинить в человеколюбии и законопослушании.

– Чертовщина какая‑то…

– Да уж… Ты знаешь, что тебе инкриминировали?

– Откуда? Я сейчас как новорожденный телок – совсем глупый и в слизи. Об этом мне не удосужились доложить, а самому лезло в голову черт знает что.

– Судя по протоколам, ты надрался в местном кабаке до положения риз, устроил дебош, набил морду метрдотелю и звезданул милицейского сержанта. Так что при желании тебя можно пристроить в бригаду лесорубов года на три. Вот так, соколик.

– Не был я ни в каком кабаке! И город мне тот нужен был, как козе баян. А как я в него попал? Я ведь не кузнец Вакула, которого черт в Питер отволок на собственной спине.

– Это знаешь ты, знаю я, а следователю твои байки по барабану. У него есть показания свидетелей, акты медицинских экспертиз – результат твоих антиобщественных действий в сфере рукоприкладства, и наконец чье‑то горячее желание посодействовать правосудию.

И не только морально, но и при помощи вездесущей "зелени". Кстати, Лугову повезло, что следователя, который должен вести твое дело, не оказалось на месте.

– Под каким соусом меня изъяли?

– Не только под соусом, но и вместе с гарниром. Лугов настрочил такую бумагу, что тебя просто обязаны были вернуть в родной город.

– Уж не записали ли меня в серийные убийцы?

– Что‑то вроде этого. Конечно, бумажки Никиты – липа, это понятно. Они исчезнут, едва мы прилетим в родные пенаты.

– А меня снова не возьмут за жабры?

– О чем речь? Твой следователь должен радоваться, что у него изъяли такого клиента как ты. А иначе он выступит укрывателем от правосудия опаснейшего рецидивиста… – Плат довольно хохотнул. – Это тебе не фунт изюма. Кроме того, поделюсь печальным секретом – денежки, полученные от Боба, помахали крылышками.

– Не понял… Как это!?

– А ты думаешь Станислава Сильверстова освободили за его армейские подвиги? У тебя много боевых наград? Вот‑вот, до хрена. Но эти цацки в нашей стране стоят сколько, во столько оценивается металл, из которого они изготовлены. Это тебе они дороги, потому что на них твоя кровь. А в родной правоохранительной системе все гораздо проще: плати бабки – и все дела. Думаю, что тот, кто тебя приговорил к отсидке, все‑таки поскупился и дал следователю сущий мизер. Потому он тебя не теребил и сильно не стерег, считая мелкой сошкой, недостойной особого внимания.

– Продажные шкуры… твою мать! – отвел я душу. – Когда они уже нажрутся.

– Человеческой жадности нет предела. Такова жизнь. Менты тоже люди. И им тоже кушать хочется. Не попадайся – не будешь платить. Философия элементарно проста и доходчива. Влип – сам виноват, раскошеливайся, если не хочешь попасть за решетку.

– Ты тоже брал?

– Обижаешь… В "убойном" отделе такие моменты практически исключены. Может, к сожалению. Я не хуже и не лучше других. К тому же есть еще один нюанс: не будешь получать на лапу, свои же и сожрут. В системе нельзя быть белой вороной.

– Все вы суки… менты поганые… – Мне захотелось запить неприятный привкус от разговора стаканом водки. – Вас бы, бля, на передовую, в окопы, чтобы вы кровью харкали и клопов кормили. Как не посмотришь, у всех рожи семь на восемь, восемь на семь.

– Стас, плевок не по адресу. Я уже не мент.

– Ну, извини…

Мы замолчали. Я посмотрел вперед – Лугов спал, положив голову на плече симпатичной девушке. По‑моему, ей такое соседство нравилось.

Самолет пошел на снижение. Этапированный подследственный Станислав Сильверстов /или как там меня обозвали в бумагах/ прибыл в родные места.

 

Глава 13. НОВАЯ ВЕРСИЯ

 

Кто меня обнял и нежно приласкал, так это наш кожаный диван. Мебельный патриарх с таким удовольствием крякнул, когда я с размаху опустил свои мощи на его согбенную спину, что мне захотелось поцеловать доброго старичка и сказать: "Спасибо, друг. Только ты понимаешь, что испытали мои кости на жестких нарах ИВС." Марк смотрел на меня так долго и пристально, притом молча, что я испугался. Уж не заболел ли он какой‑нибудь экзотической болезнью, пока я чалился, как наименовал мою недолгую отсидку старый урка Степан Ильич? Сейчас столько всякой дряни расплодилось – СПИД, лихорадка Эбола, разные синдромы – что я совершенно не удивился бы, приключись с Маркузиком какой‑нибудь венерический спино‑мозговой столбняк имени академика Ройзмана, который наш гений подхватил у одной из своих боевых подруг.

Особенно меня беспокоил его полубезумный взгляд и дрожащие руки.

– Ста‑а‑а‑с!!! – вдруг ни с того, ни с сего возопил он диким голосом и прыгнул на меня как ковбой на необъезженного мустанга. – Стас, дружище… – Марк крепко обнял меня, всхлипнул и – о чудо! – пустил настоящую слезу. – Мы тебя уже похоронили… Живой. Ах, как здорово…

– Как это похоронили? – воззрился я на ухмыляющегося Плата. – Ты о чем умолчал, великий темнила?

– От большого количества информации у тебя голова может съехать набекрень. Тем более, что она не самая крепкая часть твоего тела.

– Ну‑ка, колись, шеф. Я должен знать все.

– Да, задал ты нам загадку… – Плат угнездился на свое место за столом; Марк примостился рядом со мной, на диване. – Мы и впрямь уже думали, что тебе кранты. На следующий день после твоего похищения – как теперь выяснилось – в райотдел милиции утром позвонила какая‑то женщина и сказала, что на берегу реки, возле городского пляжа /ты знаешь это место – там лежат бетонные плиты/, она наткнулась на мужскую одежду, пустую бутылку водки и остатки закуски. Наряд выехал сразу, шмотки нашли и в кармане брюк обнаружили редакционное удостоверение. Что это липа, выяснили сразу, но там была твоя подлинная фотография. Короче говоря, мне повезло: мой приятель из горотдела, который знает тебя в лицо /помнишь Леху Синельникова? мы вместе с ним несколько раз выезжали на природу/ и которому известно о наших с тобой отношениях, известил меня о случившемся где‑то в обед, а водолазы до вечера обшаривали дно в поисках утопленника – версия была однозначной.

– Ты тоже поверил, что я среди ночи решил принять на грудь поллитра и окунуться?

– Что я могу сказать… Если честно, то от моего друга Сильвера можно всего ждать. То, что тебе могла взбрести в голову идея ночного променада, в этом у меня практически не было сомнений. Однако, там было одно "но"… – Плат ухмыльнулся и не торопясь, с удовольствием, раскурил сигарету.

– Не томи, продолжай! – взмолился я в нетерпении.

– Мне показали фотографию места происшествия. Так вот, твои манатки валялись как попало. А к ним, между прочим, никто не касался – в кармане брюк лежал кошелек с деньгами и часы. При всей твоей безалаберности, с одеждой ты всегда обращаешься аккуратно, где бы это ни происходило – дома, в бане, на пляже. Солдатская привычка – чтобы все находилось под рукой, было сложено в определенном порядке и чтобы не дай Бог не помялось.

– Это точно, – согласился я. – И все из‑за лени. Как подумаю, что утром придется работать утюгом, так сразу включается какой‑то автомат, вроде робота‑горничной. Бывают, конечно, и исключения, но это когда я в полном отрубе и засыпаю одетым.

– Так и я подумал. Что‑то в этой истории с пьяницей‑утопленником было нарочитым, показным. Идеальный вариант для следствия – все улики налицо, ты явно не тянешь на трезвенника, а труп возможно когда‑нибудь и всплывет. Так часто бывает – в реке хватает омутов и коряг, под которые утопленника могло затащить запросто, а течение в том месте быстрое.

– Зачем нужна была эта инсценировка? И кому?

– По второму вопросу у нас пока глухо. Так, предположения, кое‑какая информация… А что касается инсценировки, то тебя просто хотели на некоторое время вывести из игры.

Кстати, я почему‑то не думаю, что те, которые упрятали тебя в ИВС, не знали о моих возможностях. Сцена с "утопленником" – это скорее последнее предупреждение, нежели серьезная акция. Притом, всем нам.

– Но кто тогда мой "ангел‑хранитель" и почему он испытывает ко мне дружеские чувства?

Для мафии, сам знаешь, это не характерно.

– Это вопрос. Для них действительно лучше было спрятать концы в воду. Загадка… Тебя даже не стали пытать, чтобы получить информацию.

– Хотя и намеревались. Притом их поведение отнюдь не было инсценировкой.

– Короче, мы с Марком находились в трансе. Но у меня все‑таки хватило ума и душевных сил проверить бригаду Храпова. Все были на месте и дружно трудились. А вот когда ко мне пришла твоя малява, их будто корова языком слизала – не знаю с каких соображений, скорее чисто интуитивно, перед вылетом в город, где ты торчал в тюрьме, я позвонил в отдел кадров "Горлифторемонта" и узнал, что все четверо отбыли в очередной отпуск.

Куда? Эти вещи кадровикам знать не обязательно. Вот такая петрушка.

– Значит, Храпова предупредили…

– А ты как думал? Контроль и информация у них поставлены будь здоров.

– Меня волнует еще один вопрос: как Храпов смог узнать, что я именно в ту ночь пойду проверять их "газон"? А ведь меня ждали, я уверен.

– Может, ты просто не заметил наружного наблюдения?

– Плат, ты меня обижаешь. Я предохранялся как дорогая путана перед стыковкой с очередным клиентом. Сзади за такси все было чисто. И вышел я из машины за три квартала от территории гаражей. Я почему‑то не думаю, что эти козлы имеют в своем распоряжении ясновидящего.

– Ну, по части мистики я принадлежу к сомневающимся. Для меня главный аргумент – проза жизни. И то, что они так ловко обвели тебя вокруг пальца, наводит меня на тревожные размышления. Действительно, в твоих мозгах они копаться не могут, топтунов ты не заметил, тогда что?

Мы переглянулись. Марк сосредоточенно кивнул, будто соглашаясь со своим внутренним голосом, и сказал:

– Или элементарные "жучки" – скорее всего, в "жигулях", где вы разговариваете без опаски – или система лазерного слежения. А возможно прослушиваются наши телефонные разговоры.

– Я об этом давно думал… – Плат сокрушенно покачал головой. – Да все руки не доходили.

Ко всему прочему, до работы по заданию Стеблова у нас не было каких‑то особых тайн.

– Если не считать бумажник Завалихина… – Я уже освоился с возвращением в родные пенаты и мысленно обшаривал свои тайники; к моему глубокому сожалению они уже были опустошены, и теперь я выбирал удобный момент в разговоре, чтобы напомнить друзьям о праздничном ужине по случаю моего освобождения из сетей правоохранительной системы.

– Возможно. Но эти два дела никак не связаны между собой.

– А если ты ошибаешься? – Во мне проснулся бес противоречия. – Эти городские мафиозо на поверку больше приятели, нежели соперники, а тем паче враги.

– В твоих словах есть доля правды… – Плат надолго задумался.

Я сидел, как на иголках. Когда закончится этот базар‑вокзал!? Да хрен с ними, с этими делами, у меня во рту уже пустыня, которая настоятельно требует орошения. Но скомкать разговор было неприлично и я продолжал стоически терпеть вечернюю внеплановую оперативку, так некстати устроенную Платом в исторический момент возвращения блудного сына.

– Неужто Завалихин или Соломонов приложили руки и к похищениям? – наконец задумчиво спросил сам себя Серега. – Нет, как‑то все это не вяжется. Слишком много случайных совпадений. Это первое. И второе – зачем таким солидным бизнесменам с практически легальным бизнесом заниматься еще и очень опасным криминалом? Ведь вероятность прокола всегда имеется, а те, кто стояли над ними – в этом нет сомнений – вряд ли совсем тупые и недалекие. Одно дело работать в бизнесе, который пусть и не совсем в ладах с моралью, но находится почти в рамках закона /правда, имеющего кучу процессуальных дыр и белых пятен/, другое – вешать себе на шею камень, способный утопить не только фирмы, но и явных, а также тайных учредителей и руководителей этих сомнительных контор.

– Ладно, что сейчас голову ломать. Время покажет, – мудро рассудил я и спросил у Плата:

– Ты расскажи главное – что там с Кристиной Стебловых?

– Тебе не дают покоя сто тысяч баксов? – хмуро ухмыльнулся Серега.

– А хоть бы и так. Сам говорил, что благодаря мне наша фирма несколько поиздержалась.

Поэтому поправка финансового положения нашего О.С.А. висит на моей совести.

– Она у тебя выдержит и не такой груз, – вступил с ехидным замечанием Маркузик.

– Чья бы корова мычала… – Я по‑дружески пнул его локтем под ребра. – Сексуальный маньяк…

– С Алиной очень плохо, – сказал Плат. – Она совсем с ума сошла и ее держат на уколах. А Боб не просыхает, пьет горькую почти каждый день и до упора. Никаких известий от похитителей нет. Непонятно все это… Зачем тогда нужно было девочку похищать? Чтобы насолить Бобу? Возможно… Что касается наших разработок, то один след оборвался – я имею ввиду бригаду Храпова – а второй начинает обретать зримые очертания.

– Что же ты молчишь!? – Я даже подскочил на месте.

– Не ори… – поморщился Плат. – А то твой командный голос за версту слышно. Я вплотную занялся одной очень интересной бабулей. Помнишь, той самой, что видела в парке в день похищения Кристины какого‑то странного работягу?

– Еще бы. Ей не понравилась твоя демократическая сущность.

– Точно. Мне пришлось на ходу менять лозунги и ругать президента и правительство с такой горячностью, что я даже голос сорвал.

– Помогло?

– В какой‑то мере. Старушка оказалась уж больно хитра и злопамятна. Но этот момент меня как раз и воодушевил – несмотря на весьма преклонные годы, на память ей грех жаловаться. Такое впечатление, что она работала в разведке НКВД и прошла спецподготовку. Я не понимаю, почему ни милиция, ни служба безопасности не попросили ее поучаствовать в создании фоторобота этого подозрительного работяги. Он и впрямь был очень нестандартный.

– Нестандартный слесарь – это что‑то новое…

– Почему новое? Вспомни Храпова и его молодцов. Но и они не тянут по сравнению с тем, кто был в парке. Во‑первых, он больше напоминал бомжа, чем нормального рабочего – давно не бритый, в когда‑то добротных и дорогих, а теперь мятых и грязных шмотках.

Рабочие обычно надевают сменную одежду, в основном старье, но достаточно чистое – такое, чтобы не замарать тело. Редко кто относится с полным безразличием к своему внешнему виду. Таких насчитываются единицы. Старое – да, но постиранное и заштопанное.

– Это все домыслы, – заявил я достаточно самоуверенно. – Твои или бабули?

– Ты лучше помолчи! – окрысился Маркузик. – Слушай и мотай на ус. Может, поумнеешь.

– Я готов прямо сейчас недостаток ума заменить румяным горячим бифштексом с поджаренной картошкой и порцией холодной водки… – Мне очень хотелось, чтобы мои друзья поняли этот весьма прозрачный намек.

И они поняли. Но, как всегда, превратно истолковали.

– Тебя даже тюрьма не исправила, – ехидно хихикнул Марк. – Пожрать и выпить – вот твое жизненное кредо.

– А мне оно нравится. В отличие от тебя, маминого сыночка, я хожу вечно голодным. Так что, как говорили древние, каждому свое.

– Сильвер, помечтай о вкусной и здоровой пище еще чуток, – подключился к бичеванию старого друга и Плат. – Между прочим, как отметили умные люди, на голодный желудок голова лучше работает.

– Вы садисты и извращенцы, помешанные на работе. Если будете так относиться к моей простительной слабости – ей Богу уволюсь.

– Ладно, не плачь, страдалец… – Плат улыбнулся. – Пока я болтался вместе с тобой в воздухе, Марк набил продуктами и спиртным полный холодильник.

– Так чего же вы молчите, изверги!? Черт с ним, с этим бифштексом, я согласен на колбасу.

– Придется немного потерпеть… – Серега закурил. – Мы должны все обсудить до того, как хмель шибанет в башку. Ситуация сложилась непростая, опасная, и я не хочу повторения истории с "утопленником". Потому что на этот раз все будет без дураков. Нас просто завалят, как мамонтов, и закопают так глубоко, что никакая собака не отыщет.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-07-14 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: