Важным четвертым признаком государства является выражение воли господствующего класса социальных групп в нормах права и, таким образом, придание этой воле общеобязательного характера.
Родовой строй не только не знал, что такое право и обязанность в юридическом смысле слова, но и вообще самого деления на права и обязанности. Характеризуя первобытнообщинный строй древних индейцев, Ф. Энгельс писал: «Для индейцев не существует вопроса, является ли участие в общественных делах, кровная месть или уплата выкупа за нее правом или обязанностью; такой вопрос показался бы ему столь же нелепым, как вопрос, являются ли еда, сон, охота — правом или обязанностью»[99].
В результате разложения первобытнообщинного строя, с разделением общества на классы экономически господствующий класс стремится к установлению правовых норм, в которых выражается воля не всего общества, а только одного господствующего класса.
На известной весьма ранней ступени общественного развития возникла потребность охватить общим правилом повторяющиеся изо дня в день акты производства, распределения и обмена и позаботиться о том, чтобы отдельный человек подчинялся общим основным требованиям общественной жизни. Эти правила, вначале выражавшиеся в обычае, постепенно превращались в закон. Правовые обычаи и законы постепенно складывались в систему права. Соблюдение норм права обеспечивается при необходимости государственным принуждением.
С древнейших времен, с самых первых памятников права—законов, уставов, сборников обычаев и судебных решений, других юридических документов,—сквозь вязь противоречивых элементов, когда правовую ткань порой разрывают классовые интересы, политические страсти, а то и своеволие, произвол правителя-законотворца, в ней неизменно проступает исконное (что находит выражение в самом факте введения и поддержания общеобязательных норм, юридических процедур, одинаковых для всего населения решений) — нацеленность на установление единого, стабильного, целесообразного порядка поведения людей, разумного решения конфликтов, на учет интересов различных лиц, участников данных отношений, защищенность и гарантированность их прав.
Внимательный анализ обнаруживает в юридических документах, прежде всего в памятниках права, стремление утвердить в жизни:
§ справедливость (охватывающую истину и правду; не случайно поэтому многие памятники права так и назывались — «правды»);
§ мудрость (и видимо, оправданно то, что многие служители права, правосудия зачастую слыли мудрецами);
§ реализм и жизненность (и потому юридическое регулирование проникает во все сложности жизни, касается деталей и подробностей человеческих отношений, стремится учесть всевозможные жизненные интересы).
Даже в древнейших законодательных документах порой встречаются обобщающие формулировки, затрагивающие сами основы права. Вот как, например, обосновывалось издание Сборника законов царя Хаммураппи (XVIII в. до н. э.): «Для того, чтобы дать сиять справедливости в стране, чтобы погубить беззаконных и злых, чтобы сильному не притеснять слабого». В дневнеиндийских законах Ману говорилось: «Если бы царь не налагал неустанно наказание на заслуживающих его, более сильные изжарили бы слабых, как рыбу на вертеле».
Видимо, тут присутствует в какой-то мере и лицемерие или то, что иные называют красивой фразой или двойной моралью, но весьма знаменательно, что подобные слова приводятся все же в законах, в положениях, обосновывающих их издание. Притом все это каким-то образом сообразовывалось с господствующим общественным мнением, с господствующими представлениями. С таким, скажем, которое выражено в изречении, рожденном в Древнем Риме: право — это искусство правды и справедливости.
Вполне закономерно, что в условиях, когда (уже в новейшей истории) демократия, общее движение к свободе, к гуманизму получили всеохватывающее глобальное развитие, произошел и своего рода взлет права. Оно по самой своей природе было приуготовлено к восприятию всепланетного движения к свободе, общечеловеческих ценностей, прав человека, к тому, чтобы быть их выражением и носителем.
Да и в более широком плане историческое предназначение права, его способность быть воплощением и гарантом свободы и высокой организованности свидетельствуют о наличии в нем значительных потенциальных резервов, причем таких, которые первостепенны для утверждения и развития в обществе начал демократии, гуманизма, социального прогресса. Эти резервы, можно предположить, сыграют свою позитивную роль в решении сложных проблем настоящего и будущего человечества, в том числе и таких трудных, которые ныне стоят перед нами в нашей охваченной кризисом стране.