30 января 1944.
1 Теперь, когда все спят, расскажу Вам о своей радости. Я «видела» сегодняшнее Евангелие.
Заметьте, что утром, читая его, я сказала сама себе: «Вот евангельский эпизод, который мне никогда не увидеть, поскольку он малоподходящий для видения»[a]. Но именно тогда, когда я о нем меньше всего думала, он вдруг появился и наполнил меня радостью.
2 Вот, что я увидела.
Лодка под парусом, не слишком большая, но и не маленькая, рыбачья лодка, на которой могли свободно передвигаться пять или шесть человек, бороздит воды красивого озера насыщенно-голубого цвета.
Иисус спит на корме. Он, как обычно, одет в белое. Его голова опущена на левую руку, а под руку и под голову подложен Его серо-голубой плащ, несколько раз сложенный. Он не лежит, а сидит на днище лодки, и опорой для головы Ему служит тот дощатый настил, что находится в крайней части кормы. Не знаю, как его называют моряки. Он безмятежно спит. Усталый, спокойный.
Петр – у руля, Андрей занят парусами, Иоанн и двое других – кто они, не знаю – приводят в порядок канаты и сети, как если бы намеревались подготовиться к рыбной ловле, возможно, ночной. Я бы сказала, что дело идет к вечеру, потому что солнце уже клонится к закату. Все ученики подняли свои туники, заправив их за пояс, чтобы можно было, не стесняясь в движениях и не испытывая помех от одежды, переходить по лодке туда и сюда и перелезать через весла и скамьи, а также корзины и сети. Все они без плащей.
3 Вижу, как небо мрачнеет, и солнце прячется в грозовые тучи, внезапно появившиеся из-за вершины холма. Ветер быстро гонит их в сторону озера. Ветер пока дует в вышине – и озеро еще спокойное, только делается более темным, а его поверхность покрывается рябью. Волн еще нет, но вода приходит в движение.
Петр и Андрей, поглядев на небо и на озеро, начинают приготовления с целью подойти к берегу. Но ветер обрушивается на озеро, и через несколько минут все уже бурлит и пенится. Налетающие друг на друга волны ударяются о суденышко, поднимают его, швыряют вниз, качают во все стороны и тем самым препятствуют движениям руля, а ветер – управлению парусом, который приходится спустить.
Иисус спит. Его не могут разбудить ни шаги и возбужденные выкрики учеников, ни свист ветра, ни даже шлепки волн о бортá и носовую часть. Его волосы колышутся на ветру, до Него долетают брызги. Но Он спит. Иоанн прибегает с носа на корму и, вытащив из-под настила свой плащ, укрывает Его. Укрывает с нежной любовью.
Шторм разыгрывается все сильнее. Озеро черное, как будто в него вылили чернила вперемешку с полосками пены от волн. Лодка черпает воду, и ее относит ветром все дальше в озеро. Ученики стараются в поте лица, направляя лодку и вычерпывая воду, которая перехлестывает через борт. Однако это не помогает. Вода уже плещется внутри, доходя чуть не до колен, и лодка становится все тяжелее и тяжелее.
4 Петр теряет хладнокровие и терпение. Передает брату руль, пошатываясь идет к Иисусу и энергично трясет Его. Иисус просыпается и поднимает голову.
«Спасай нас, Учитель, мы гибнем!» – кричит Ему Петр (приходится кричать, чтобы быть услышанным).
Иисус пристально смотрит на Своего ученика, смотрит на остальных, а потом смотрит на озеро. «Ты веришь, что Я могу вас спасти?»
«Скорее, Учитель», – кричит Петр, в то время как настоящая водяная гора, отделившись от середины озера, быстро накатывает на несчастную лодку. Она настолько высокая и устрашающая, что кажется водяным смерчем. Ученики, видя ее приближение, падают на колени и хватаются, за что только можно, уверенные, что это конец.
Иисус встает на ноги на тот дощатый настил на носу[b]. Белая фигура на фоне свинцового шторма. Простирает руки в сторону вала и говорит ветру: «Перестань и утихни», и воде: «Успокойся. Повелеваю».
И огромный вал распадается в пену, которая с последним рокотом, переходящим в шелест, падает, не причиняя вреда, таким же образом и последний свист ветра превращается в дуновение. И над успокоенным озером снова водворяется ясное небо, а в сердцах учеников – надежда и вера.
Величие Иисуса невозможно описать. Чтобы осознать его, надо его видеть. И я наслаждаюсь им внутри, потому что оно все еще присутствует во мне, и думаю о том, насколько безмятежным был сон Иисуса и насколько могущественным Его господство над ветрами и волнами[c].
5Потом Иисус говорит:
«Я тебе не стану комментировать это Евангелие в том смысле, в каком все его комментируют. Но проиллюстрирую тебе то, что предшествовало этому евангельскому отрывку.
Почему Я спал? Разве Я не знал, что вот-вот готова разразиться буря? Конечно, Я это знал. Я один знал об этом. А тогда почему спал?
Апостолы были люди, Мария. Воодушевленные благой волей, но еще слишком „человеки“. Человек всегда считает себя способным ко всему. Когда же он действительно способен на что-то, он исполнен самомнения и пристрастия к своей „способности“.
Петр, Андрей, Иаков и Иоанн были хорошими рыбаками и поэтому считали себя непревзойденными в искусстве управления лодкой. Я по их мнению был великим „рабби“, но как мореход не представлял из себя ничего. Поэтому они рассудили, что Я не способен им помочь, и когда поднимались в лодку, чтобы пересечь Галилейское море, просили Меня сидеть на месте, так как на другое Я не способен. Причиной этого также были их чувства ко Мне, поскольку они не хотели привлекать Меня к утомительным физическим трудам. Однако их пристрастие к своей способности превосходило даже эти чувства.
Я не навязываю Себя, Мария, разве что в исключительных случаях. Обычно Я даю вам свободу и жду. В тот день они уговорили Меня, усталого, отдохнуть, то есть предоставить дело им самим, им – таким опытным; и Я улегся спать.
К этому Моему сну также была примешана констатация того, как много в человеке „человеческого“, и как ему нравится действовать самостоятельно, не понимая, что Бог требует от него лишь возможности ему помочь. В тех „духовно глухих“, в тех „духовно слепых “ Я видел всех глухих и слепых духом, что столетиями будут гибнуть из-за „желания действовать самостоятельно“, при том что Я, склонившись над их нуждами, жду, когда же Меня позовут на помощь.
Но когда Петр закричал: „Спасай нас!“ – вся Моя горечь канула, словно выпущенный из рук камень.
Я ведь не „человек“, а Богочеловек. И не поступаю так, как поступаете вы. Когда кто-то откажется от вашего совета или помощи, и вы видите, что он в затруднениях, то даже если вы не настолько злобны, чтобы этому радоваться, вы все же достаточно злобны, чтобы взирать на него горделиво и безучастно, оставаясь равнодушными к его крикам о помощи. Своим поведением вы даете ему понять: „Когда я желал тебе помочь, ты ведь не захотел? Теперь справляйся сам“. Но Я – Иисус. Спаситель. И спасаю, Мария. Спасаю всегда, лишь только Меня призовут.
6 Несчастные люди могли бы возразить: „Почему же тогда Ты позволяешь образовываться этим катаклизмам, единичным или мировым?“
Если бы Я Своей мощью уничтожал бы Зло, какое бы то ни было, вы посчитали бы себя творцами того Добра, что на самом деле было Моим даром, и никогда больше не вспоминали бы обо Мне. Никогда больше.
Вы, Мои бедные дети, нуждаетесь в скорби, чтобы вспомнить, что у вас есть Отец. Как блудный сын, что вспомнил об отце, когда испытал голод. Несчастья позволяют вам убеждаться в своей никчемности, в своем невежестве, причине стольких заблуждений, в своей низости, причине стольких горестей и скорбей, в своей греховности, причине наказания, которое вы сами на себя накладываете, а также в Моем существовании, в Моем могуществе, в Моей благости.
Вот о чем говорит вам сегодняшнее Евангелие. „Ваше“ нынешнее евангелие, бедные дети. Позовите Меня. Иисус спит только потому, что опечален, видя, как вы к Нему охладели. Позовите Меня, и Я приду».
[a] В январе 1944 у МВ только начинаются видения Евангельских событий, которые потом составят основу ее Труда.
[b] На носу надо понимать в смысле: на краю лодки, т.к. это корма.
[c] Это чудо буквально иллюстрирует хорошо известный апостолам отрывок псалма (Пс. 106:23-30).