В современной российской правовой науке нет, наверное, более популярного, но в то же время малоизученного термина, чем “правовое государство”, особенно когда речь идет о построении правового государства в России. По отношению к данному феномену можно сказать то же самое, что в свое время Аврелий Августин сказал о времени: “Пока я не задумываюсь об этом, мне кажется, что нет ничего понятнее”. Упоминание о правовом государстве можно найти практически во всех учебниках по общей теории государства и права и конституционному праву России, выпущенных за последние десять лет, в главах книг, посвященных данному вопросу, в статьях правоведов самых различных взглядов и методологических ориентаций.
Правовое государство – как определенная философско-правовая теория и соответствующая практика организации государственной власти и обеспечения прав и свобод человека – является одним из существенных достижений мировой цивилизации. Обзор различных характеристик правового государства приводит к заключению: привычно на переднем плане в них присутствуют и, прежде всего, подчеркиваются специфика организации и деятельности различных институтов публичной власти такого государства, в тесной взаимосвязи со свойственным ему политическим режимом. Подобная позиция является традиционной и истоки ее следует искать в глубокой древности. Действительно, задолго до Рождества Христова величайшие мыслители начали поиск принципов, форм и конструкций для установления надлежащих взаимосвязей, взаимозависимостей и согласованного взаимодействия общества, государства и права. Подобный поиск был не случайным. Древние греки, древние римляне стремились к познанию справедливого устройства и организации общественной жизни. В данном контексте возникает идея, в которой право, благодаря признанию и поддержке публичной власти, само становится властной силой – законом, обязательным для всех. Государственная власть, признающая право, рассматривается в качестве справедливой публично-властной силы. Согласно этому представлению формируется первый символ правовой государственности – богиня правосудия Фемида – выражающий единство справедливости, права и силы. По представлению древних, этот образ правосудия был значительно шире идеи справедливого суда, так как схватывал и идею справедливой государственности вообще. Античный период явился отправной точкой для построения более поздних концепций, учений, раскрывающих особенности и функции правового государства. Хотя и в трудах древнегреческих и древнеримских мыслителей можно обнаружить исходные теоретические постулаты.
Так, Платон и Аристотель отмечают значимость разделения властей и власти закона. Платон утверждает о близкой гибели того государства, в котором власть правителя выше, чем власть действующих законов.[296] Характерная для древнегреческой мысли идея взаимосвязи политики и закона получила развитие и новое выражение в трактовке Цицероном государства как публично-правовой общности. Цицерон стоит у истоков собственно юридического (а не только лишь общефилософского) понимания правовой государственности. В его трактовке республики, как правовой организации дела народа, присутствуют идеи народного суверенитета и естественного права. Во всей античности вряд ли можно найти более продвинутую концепцию в области осмысления базовых принципов правового государства.
Заметное влияние идеи античных авторов оказали на последующие концепции. В условиях борьбы против феодального произвола и абсолютистского деспотизма в странах Западной Европы, в эпоху буржуазных революций (XVII- начало XIX вв.) и утверждение принципиально нового общественно-политического строя, идея гуманизма и принципов свободы и равенства всех людей, воплощается в учение о правовом государстве, которая приобретает теоретически обоснованный и развернутый вид. Работы Гроция, Монтескье, Локка, Руссо, Канта, Гегеля проявляют существенную новизну позиции буржуазных мыслителей, которые в отличие от античных авторов рассматривают проблему политической свободы в ее отношениях, как к государственному строю, так и к отдельной личности, гражданину.
Одной из ключевых политико-правовых идей Руссо является обеспечение свободы индивида через утверждение в современном ему государстве принципа народовластия. ''Человек рожден свободным, а между тем везде он в оковах'' - такими словами открывается трактат Руссо ''Об общественном договоре''. Однако в то время как Монтескье и Вольтер разрабатывали проекты либерального правления по английскому образцу, Руссо предложил создать республику, где принцип равенства, прежде всего имущественного равенства (обаяние ''прекрасной химеры''), по сути, заслоняет собой иные, важнейшие демократические положения (например, справедливость, верховенство права и законность, разделение властей и др.). Один из комментаторов ''Общественного договора'' Серджо Котта справедливо отметил противоречивый характер руссоистских построений: '' “Общественный договор” нетолько заложил основы демократического государства – поскольку власть в нем принадлежит не государству и не олигархии, а народу – но и, равным образом, освещает деспотизм большинства, совокупности граждан..''[297] Эгалитарный утопизм Руссо преодолевается Кантом, выступивший с философским обоснованием либеральной теорией правового государства. Благо государства, по Канту, состоит в высшей степени согласованности государственного устройства с правовыми принципами. Сущность государства выражается в обеспечении прав и свобод своим гражданам через идеалы конституционализма и парламентаризма. Важнейшим принципом публичного права философ считал право народа требовать своего участия в установлении правопорядка путем принятия Конституции, выражающей его волю. Государство (civitas), по его мнению, это “объединение множества людей, подчиненных правовым законам”[298]. В правовом государстве гражданин должен обладать той же возможностью принуждения властвующих к точному исполнению закона, какой обладает властвующий в его отношении к гражданину.
Однако в политико-юридической литературе категория “правое государство” утверждается только в XIX веке. “Вопрос о том, кто ввел в теоретический обиход саму эту категорию, привлекает, в основном, специалистов, интересующихся выработанным некогда знанием о государстве и праве, власти и политики. В их цехе не оспаривается мнение, что введена была она Карлом Велькером в книге “Конечные основания права, государства и наказания, развитые философско-исторически в соответствии с законами наиболее примечательных прав народа” (1813 г.)” [299]. Сравнивая общество с организмом, Велькер выделяет такие периоды его жизни, как детство, юношеская пора, зрелый возраст, старость и смерть. Детству, патриархату сопутствует деспотический строй, юношеской поре теократии (по типу египетских или шумерских), а зрелому возрасту – “гражданское правовое государство”, старости и смерти – государство, уходящее и ушедшее в небытие. Таким образом, в общем контексте периодизации, избранной Велькером, деспотия, теократия, гражданское правовое государство предстают как сменяющие друг друга образы правления. Немецкий мыслитель впервые вводит в политико-юридическую науку мысль о правовом государстве как о государстве граждан. Он акцентирует внимание не на институтах государственной власти, но на собственно человеческом факторе существования современных государств.
Крупным теоретиком правового государства в Германии XIX века был Р. Моль, известный немецкий юрист и политический деятель. Свою концепцию Моль изложил в книге “Наука полиции в соответствии с принципами правового государства”. Автор данной работы исходит из того, что наступление Нового времени ознаменовалось появлением правового государства. Моль считает, что “свобода гражданина составляет основание правового государства в целом. Все государство со всеми своими учреждениями предназначено лишь охранять свободу и делать ее возможной” [300]. В концепции Р. Моля можно выделить три ключевых момента:
1. правовая государственность возникает на самой высокой стадии исторической эволюции и только этой стадии она сообразна;
2. свобода каждого гражданина и всех граждан вместе взятых – главная забота правового государства, основа его существования;
3. разумная организация системы государственных учреждений – это гарантия реальности такой свободы.
Идеи близкие либеральным взглядам Велькера и Моля высказывали и теоретики иных мировоззренческих и политических ориентаций. Например, Фридрих Юлиус Шталь, убежденный консерватор, в работе “Философия права” (30-е гг. XIX века) пишет: “Государство должно быть правовым государством. Таков лозунг и такова истина развития Нового времени. Посредством права оно должно точно определить и твердо гарантировать направление и границы своей деятельности, равно как и пространство свободы своих граждан …” [301]. Позже, К.Ясперс отмечал, что ''классическим типом политической свободы, который всем служит ориентиром, а многим – образцом для подражания, сложился в Англии более семисот лет тому назад. На этой духовной политической основе в Америке удалось создать новый тип свободы. На самой маленькой территории эту свободу осуществила Швейцария…''[302]. Прекрасным подтверждением этому являются Великая хартия вольностей (1215 г.) и Нортхэмптонский статут (1328 г.).
На рубеже 60-х – 70-х гг. XIX века идеи правовой государственности начинают осваиваться и российскими правоведами. Профессор Петербургского университета Н.М. Коркунов был поборником строго соблюдения законов. “Каждый отдельный орган государственной власти имеет власть лишь в пределах закона” [303]. Решение же вопроса о законности действий органов власти, по его мнению, могло быть предоставлено только суду. Механизм обеспечения законности Коркунов связывает с разделением властей с целью обеспечения свободы и взаимного сдерживания различных органов государственной власти. С идеей ограничения монархии концепцию правового государства связывает С. А. Котляревский. Заслуга его состоит, прежде всего, в том, что он, изучив основные памятники права и действующие в начале ХХ века конституции наиболее развитых государств, сумел определить тот необходимый объем свободы, которая должна обеспечиваться в отношениях “государство-личность” и предложил свою конституцию государственного устройства.
В 1906 году В.М. Гессен предлагает считать правовым государством “государство, которое признает обязательную силу все тех законов и юридических норм, которые издаются как легислатурами, так и правительствами, связана и ограничена правом, стоит под правом, а не вне его и над ним” [304]. Достаточно оригинально к определению правового государства подошел Б.А. Кистяковский. Правовое государство он рассматривает в контексте социального государства, считая, что эти два типа неразрывны. Это Кистяковский впервые употребил формулу “социалистическое правовое государство” в 1909 в работе под этим названием. С другой стороны, он обратил внимание на тесную взаимосвязь идеалов правовой государственности и нравственных устоев общества. “Своего рода полного развития правовое государство достигает при высоком уровне правосознания в народе и при сильно развитом в нем чувстве ответственности. В правовом государстве ответственность за нормальное функционирование государственного порядка и государственных учреждений лежит на самом народе” [305].
Развитие отечественной концепции правового государства прекращается в советский период. В это время все “юридические силы” нового государства критикуют “буржуазное правовое государство”. Даже такой незаурядный исследователь каким был Е.Б. Пашуканис пишет: “Правовое государство – это мираж, но мираж весьма удобный для буржуазии, ибо он заменяет выветрившуюся религиозную идеологию, он заслоняет от масс факт господства буржуазии …” [306]. Значительно позже, в 1971 году, С.С. Алексеев утверждал, что в научном отношении теория правового государства не состоятельна, так как право по природе своей таково, что не может стоять над государством - “буржуазная теория “правового государства” – лживая и фальшивая теория” [307].
Изменение ситуации в России в конце ХХ века обусловило ренессанс концепции правового государства. Современные исследователи в целом придерживаются общей позиции, хотя и по-разному расставляют акценты. Так, В.Д. Перевалов считает, что “наряду с известными принципами, правовому государству присущи и принципы верховенства закона – высшего нормативно-правового акта, конституционно-правового контроля, политического плюрализма и др.” [308]. А. Б. Венгеров в качестве признаков правового государства справедливо отмечает господство права и верховенство закона, фактически действующую систему прав, свобод и обязанностей граждан, разделение властей, развитую судебную власть. Однако к ним исследователь добавляет “наличие независимой, но юридически регулируемой четвертой власти – власти средств массовой информации” [309]. В духе разрабатываемой в отечественной литературе концепции цивилизма и либертарной теории правовое государство определяет академик В.С. Нерсесянц: “Правовое государство можно определить как правовую форму организации и деятельности публичной политической власти и ее взаимоотношений с индивидами как субъектами права, носителями прав и свобод гражданина” [310].
В англоязычной литературе термин “правовое государство” вообще не используется – его эквивалентом в известной мере является термин “Rule of Law” (господство или правление права), который впервые в этом смысле в середине XIX века использовал профессор Оксфордского университета Альберт Венн Дайси в работе под названием “Основы конституционного права”.
На конституционном уровне формула правового государства в сочетании с принципом социальности прямо зафиксирована в Основном законе ФРГ 1949 г., в Конституции Испании 1978 г. Статья 1. Конституции РФ также объявляет Российскую Федерацию “демократическим … правовым государством”.