Этакая полусонная черепаха Тортилла. Дремлющая в иле на дне пруда. А комиксы — это эфемерные подёнки-однодневки, весело резвящиеся над его гладью. Завтра их не будет, и на их месте придут новые. Другие. Мириады и мириады других. А потом, в свою очередь, исчезнут и они. А Тортилла так и будет дремать в своей тине.
Но, скажите по совести, разве это жизнь? А ведь когда-то и она была прекрасной бабочкой, самой прекрасной из всех! Которой все действительно восторгались. Но сегодня всё это в прошлом. «Дела давно минувших дней».
В: Ладно, давайте вернемся все-таки к Вам. Или нет, подождите! Но ведь Салтыкова- Щедрина Вы все же назвали? Чем же он в Ваших глазах отличается от того же Толстого?
П: Его можно перечитывать. Это единственный, на мой взгляд, автор, которого можно перечитывать. Причем постоянно.
У меня постоянно лежит на столе какой-нибудь том из его собрания сочинений, которое я непрерывно перечитываю. Просто по кругу. Заканчиваю и сразу же начинаю снова. Других таких авторов я не знаю. Впрочем, это вопрос вкуса. Дело сугубо личное.
Единственная проблема — что я его уже почти наизусть выучил. (Смеется.) Скоро читать будет нечего. Хотя, последнее время я и так почти уже ничего не читаю. (Мрачнеет.) Времени нет. В основном пишу.
В: Да, давайте наконец поговорим и о Вашем собственном творчестве. Как я уже сказала в начале передачи, я сама являюсь Вашей горячей поклонницей, восхищаюсь Вашим талантом и просто преклоняюсь перед Вашим мастерством, не побоюсь всех этих громких слов и громких эпитетов. Они, на мой взгляд, вполне заслужены.
Но, знаете, Ваши романы оставляют какое-то странное впечатление. Точнее, не каждый в отдельности, а все вместе, в целом. Ваша эволюция как писателя. Выбор тем.
Все романы написаны гениально! просто сверхгениально!.. Это нечто, по мастерству вообще невероятное! — все до единого! и вот Вас-то как раз можно перечитывать и перечитывать, если это критерий мастерства — всё это бесспорно!
Но вот тематика… Первые Ваши романы были какие-то чистые, светлые, проникнутые стремлением к добру, герои все там были положительные. Это были сильные, смелые люди, вызывающие безусловную симпатию.
Но чем дальше, тем всё мрачнее и мрачнее они становились. Последние же — это вообще какой-то непрекращающийся ужас! Какие-то тёмные бездны человеческой психики. И заглядывать страшно, и оторваться невозможно!
Почему? С чем это связано?
П (после долгой паузы): Я расскажу Вам сейчас одну сказку. Притчу. Жил-был на свете один человек. Самый, что ни на есть обычный — ну вот, как я. Я ведь тоже писать начал очень поздно. Вы, наверное, знаете?
В: Да, да, конечно! И сразу же такие гениальные, абсолютно зрелые вещи! Вы как будто взялись из ниоткуда!
П (с кривой усмешкой): Ну, не совсем так. Не совсем из ниоткуда. Я вообще-то писал и раньше…
В (с огромным изумлением): Вы писали и раньше??!!
П (с той же усмешкой): Д-да… Пописывал. Было дело… Правда, под другой фамилией. Под псевдонимом.
В (с еще большим изумлением): Но почему же об этих Ваших произведениях никто ничего не слышал!?
П (неловко усмехаясь): Потому что они ничего не стоят. Они бездарны. Мукулатура! Мусор. Обычная графомания.
Да-с… Впрочем, сейчас это уже не важно.
Ну так вот. Продолжим лучше нашу сказку. Итак, жил он себе жил, колготился, бился как рыба об лед, а всё без толку! И наконец не выдержал, разодрал на себе одежды и возопил громким голосом:
«Господи! Ну почему, почему я такой несчастный и бесталанный?! Ну, сколько же можно!? Смилуйся, Господи! Сжалься! Помоги мне! Сделай меня талантливым!»
И сжалился над ним Господь и послал к нему Своего ангела. И явился к нему тот ангел и сказал:
«Радуйся! Услышал Господь твои молитвы. Станешь ты теперь талантливым. Даже гениальным. Сверхгениальным! Писателем, каких еще свет не видел! Да будет так!
Отныне твоими устами будет говорить сам Бог. Иди, неси людям свет, добро, правду. Открой людям свою душу. Никто не сможет противиться силе твоего слова!»
(Писатель замолчал.)
В (тихо, во все глаза глядя на горько улыбающегося каким-то своим мыслям Писателя): И что же было дальше?
П (всё так же горько улыбаясь): А что было дальше? Человек, естественно, начал писать. Поначалу на душе у него было светло и радостно, и книги получались светлые и радостные. Полные добра, света и положительных и чистых героев и героинь.
Но человек ведь не бог и не ангел. В нем всего понамешано. И добра, и зла. В душе у него есть не только светлые стороны, но и темные. Разные тайные мысли и мыслишки, порочные желания. Когда первая эйфория прошла, темная сторона ожила. И человек вдруг с ужасом обнаружил, что не может и о ней не писать. Его гений стал его проклятием. Он не мог не писать. Не выворачиваться публично наизнанку. Не открывать людям свою душу.
А что там было, в этой душе?.. В мелкой душонке обычного, заурядного, мелкого человечишки? Такие мелкие же мыслишки и желаньишки. Грязь и слякоть.
Все-таки талант, гений не на пустом месте произрастают. Не на пустыре. Это неотъемлемая часть личности. А тут взяли и курице дали крылья орла. А зачем они ей? Куда ей летать на них по своим куриным делам? Она как копалась в навозе во дворе, так и копается. А крылья ей только мешают. И выставляют ее к тому же на всеобщее посмешище. Поскольку на них, как выяснилось, еще и летать обязательно нужно. Парить в небесах. Чтобы все на эту глупую кудахтающую курицу снизу любовались. Как она там парит. Во всей красе.
Орлиные крылья только орлу нужны. Но нельзя же просить, чтобы тебя вообще в орла превратили! Это все равно, что о смерти просить. Это ведь уже не ты будешь. А нечто совсем другое. Орел. Совсем другая птица. В которой нет ничего твоего, ничего куриного.
В (еще тише): И потом?..
П: Сначала начались проблемы с женой. Когда он впервые описал свои мужские сексуальные фантазии. Поскольку по силе воздействия это была уже даже не литература, а реальность, сверхреальность! как и было обещано ему ангелом — а жена почти никак не отреагировала, он заподозрил, что она его не любит. Ведь фактически он изменил ей на ее глазах! Сексуальные сцены были описаны очень ярко. А ее это как будто и нисколько не тронуло…
В (перебивая): Да, у Вас тоже очень сильные, честно говоря, описания сексуальных сцен. Я как раз собиралась об этом потом у Вас спросить. Как Вам это удается?
П (равнодушно): Ну, это очень просто. Я просто образно представляю себе эту сцену и потом тщательно её описываю, максимально подробно фиксируя детали. Этакий репортаж с места событий. Словесная живопись, словопись.
А поскольку описание всегда можно сделать чуточку идеализированным, приукрасить его, описать идеальный секс, когда всё получается, всё удается, у обоих партнеров всё происходит синхронно — то и впечатление, соответственно, оказывается даже сильнее, чем в реальной жизни. Ведь в реальной жизни у одного из партнеров может быть просто плохое настроение, что-то не заладиться — ну, сами понимаете…
А тут всё всегда именно так, как надо. Реализация мечты.
В (с интересом): И что, Вы можете так что угодно представить себе и описать?
П (по-прежнему равнодушно): Да, естественно. Вот, например, секс с Вами прямо сейчас, прямо здесь, в студии. (Внимательно и как-то холодно-оценивающе глядя на Ведущую): Вы встаете со стула, спокойно и неторопливо подходите ко мне…
В (с полушутливым испугом): Э-э-э!.. Хватит!.. Хватит!.. Я Вам верю.
Давайте лучше вернемся к Вашему рассказу. К Вашей сказке. Ну, и что там дальше было?
П: А на чем мы остановились?
В: На проблемах с женой. Как он сексуальные мечты свои начал описывать, а она не отреагировала. И он заподозрил, что она его не любит.
А кстати, а если бы она отреагировала, что было бы?
П: (пожимая плечом и усмехаясь): Не знаю, это же сказка. По сказке не отреагировала. Впрочем, я думаю, что ничего бы не изменилось. Он бы ее в чем-нибудь другом тогда заподозрил. Например, в том, что она его не понимает, сомневается в нем, а значит, опять-таки не любит. Не знаю, короче. По сказке, повторяю, не отреагировала, и в нем зародились сомнения в ее искренности.
Дальше больше. Появилась ревность. Подозрительность. Наверное, у нее есть любовник? И если она его не любит, то почему не уходит? Из-за денег? Он ведь теперь стал богатым человеком. Романы его расходились огромными тиражами.
В общем-то, все эти проблемы — денег, ревности, подозрительности — весьма банальные, очень многим мужьям свойственные и во многих семьях так или иначе присутствуют; но у него, в отличие от всех остальных, обычных мужей, в руках было абсолютное оружие, и он не преминул им воспользоваться. Он был как дикарь, папуас с автоматом Калашникова, и он не задумываясь пустил этот автомат в ход в своих папуасских разборках.
Искушение было слишком велико. Да он и не мог ему противиться, даже если бы и захотел. Он должен был писать. Писать, писать и писать! О том, что творится у него в душе.
И он написал новый гениальный роман. О том, что на тот момент его больше всего волновало. Об адюльтере. Супружеской измене. О замужней женщине, имеющей любовника. Роман, оправдывающий и объясняющий ее поведение. Специально, чтобы понаблюдать за реакцией жены. Жене, естественно, понравилось. Ну, точнее, прямо она, конечно, ничего не сказала, но он же видел!
А как ей могло не понравиться, если не нравиться им написанное просто не могло?! Да и кто была его жена? Это же не была какая-нибудь там Жанна Д, Арк, Орлеанская Девственница, несгибаемая и непоколебимая.
(«Непокобелимая!» — автоматически хихикнула Ведущая.)
Нет, это была обычная средняя женщина, с обычной средней моралью. Именно такая, про которых в Библии и сказано: «Не искушай!» А он-то как раз именно и искушал!
Силой своего нечеловеческого таланта он заставлял читателя испытывать те же чувства, что и его отрицательные герои. Понимать их, сочувствовать им! А значит, оправдывать. А значит, менять мораль читателя, подрывать ее основы. Заставлять читателя становиться на точку зрения негодяя и преступника. Сливаться с ними, самому на время становиться негодяем и преступником! Пробуждать те темные стороны, которые есть в каждом.
Ведь если Вы можете представить себе психологию преступника, значит, в Вас есть что-то от него.
Каждая женщина может легко сыграть на сцене проститутку, шлюху, понять ее психологию, психику, логику ее поведение. Но попробуйте понять психику и логику поведения, скажем, жужелицы! Потому что от жужелицы в вас ничего нет, а от шлюхи и проститутки — есть.
Короче говоря, если бы он написал роман о прелестях людоедства, о наслаждении от поедания человеческого мяса — читателю бы тоже понравилось.
С одной стороны, все это он прекрасно понимал, но понимал так же ясно и то, что прочтение его романа равносильно реальности, равносильно действию. И коль скоро жена прочла… Это всё равно, что она проглотила яд. «Дурная кровь в мои проникла жилы». Как будто ее укусила змея, тарантул, скорпион.
Дальше — еще больше. Он начал сомневаться во всех подряд. В друзьях, в родственниках — во всех близких ему людях. Представлять себе, а как поведут себя они в той или иной ситуации. Пусть даже совершенно неестественной и в реальной жизни немыслимой. Подобные мысли мелькают время от времени в голове у каждого («А продали бы меня за миллион?!»), но если у обычного человека они сразу же гаснут и умирают, едва родившись, то у него они тут же воплощались в жизнь, в реальность в его поистине дьявольских романах.
Полный успех их порождал у него в душе новый всплеск злобы и отчаяния, и на свет появлялся новый роман, еще ужаснее и безысходнее предыдущего.
Вокруг него скоро образовалась пустыня, вакуум — ни друзей, ни близких. Ведь это тоже были совершенно обычные, средние люди, и для их верности, дружбы, чести тоже существовали известные пределы. Они тоже не выдерживали всех этих нечеловеческих испытаний и искушений, предложенных им во всех этих нечеловеческих романах. Если даже для стали существует предел прочности, то что же говорить о людях! Есть бездны, в которые человеку лучше не заглядывать, ибо там ничего нет, кроме предательства, бесчестия и лжи. И есть температуры, при которых плавится всё. Даже любовь, честь и верность.
Оставшись совсем один, он начал мстить всем, всем людям вообще. Извращенные сексуальные сцены, оргии, насилие — всё это полилось рекой. Он будил в людях самые низкие, низменные инстинкты и злорадствовал, видя, как растут тиражи его романов. Казалось, что его устами говорит сам Сатана. А с Сатаной, как известно, нельзя разговаривать и его нельзя слушать.
Но в те времена, когда изрекали эту истину, — вдруг засмеялся Писатель, — вероятно, еще не существовало ни книгопечатания, ни средств массовой информации. В частности, телевидения, — после паузы добавил он, иронически глядя на Ведущую. — Да и про «читать» здесь ничего не сказано. Читать, наверное, можно.
В (после длинной паузы): И что было дальше?
П (опять засмеявшись): Дальше? Дальше ничего не было. Это же сказка!
В (после новой паузы): Да… Сказка… Но Вы знаете, у меня какое-то странное впечатление от этой сказки осталось… Вы ее случайно не про себя рассказали?
П (усмехнувшись): Ого! Какой комплимент! Мои романы настолько талантливы? Как у героя сказки?
В: Ну… не знаю… Наверное… Да, пожалуй, что да. И смену тем своих романов Вы так подробно описали.
П (снова усмехнувшись): Это игра. Я играю сейчас и с Вами, и с телезрителями. Провоцирую их, чтобы поднять свой рейтинг и еще больше усилить интерес ко мне и к моему творчеству. Теперь мои романы прочтут все, даже те, кто до этого вообще никогда ничего не читал, кроме ценников, чеков и этикеток на бутылках. Чтобы пообщаться с самим Сатаной. Ведь зло привлекательно. Неотразимо! Предупреди человека, что читать нельзя, и он обязательно прочтет.
В (в замешательстве): Вы это всё серьезно?
П (с прежней иронией): Нет. Да. Да-нет. Я же Вам говорю, что это всё игра. И игра то, что это всё игра.
И так до бесконечности. Рекурсия. Бесконечный ряд вложенных друг в друга матрёшек. Лента Мёбиуса, где внутренняя поверхность одновременно является и внешней. А правда одновременно является и ложью. Так что понять, где кончается одна и начинается другая, уже невозможно.
Знаменитое: «я лгу!». Если я лгу, то я говорю правду, а если я говорю правду, то я лгу. Высказывание, одновременно являющееся и истинным, и ложным.
В (с еще большим замешательством): Я что-то совсем запуталась.
П (насмешливо): Ничего-ничего! Я же говорю сейчас от имени Сатаны, а Он известный любитель парадоксов.
В (собравшись с мыслями): Вы верующий человек? Христианин?
П: То есть верю ли я в существование Христа? Конечно!
В: «Конечно»?
П (пожимая плечами): Ну, разумеется. Христос существовал.
В: Вы это так странно говорите!.. Так уверенно…
П (по-прежнему насмешливо глядя на Ведущую): Каждый истинный христианин должен быть в этом уверен. Разве нет?
В: Вот Вы вроде абсолютно всё правильно говорите, а…
П (перебивая): Ну-ну-ну! Эта сцена уже описана Гёте. Не будем повторяться. Я не Фауст, да и Вы не Маргарита. (Медленно, после паузы): Если Вам так нравятся мои романы…
В (натянуто улыбаясь): Всё! Время нашей передачи подошло к концу. Ответьте, пожалуйста, на вопросы телезрителей. Их очень много поступило, но времени уже нет. Хотя бы на один.
Итак, вопрос (глянув в бумажку и поперхнувшись): Каким был Христос?
П: Слишком серьезным. У него напрочь отсутствовало чувство юмора.
В: Всё! На этом время наше истекло, и передача наша закончена. Напоминаю, что у нас в гостях сегодня был известный писатель Сергей Эдуардович Баринов.
До свидания, Сергей Эдуардович. (Писатель кивает.)
До свидания, дорогие телезрители. До новых встреч. Берегите себя!
* * * * *
И спросил у Люцифера Его Сын:
— А каким действительно был Христос?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
— Скучным. Он бы слишком занят своей великой миссией. Чувство юмора у него действительно напрочь отсутствовало.
СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 10-й.
И настал десятый день.
И сказал Люцифер:
— Чувства средних людей тоже средние. Они не выдерживают, как правило, даже самых простых испытаний. Счастье среднего человека в его незаметности, в том, что эти испытания на практике очень редко ему выпадают.
ШОУ.
«Кто был искушаем золотом — и остался непорочным?»
Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова.
Коля (К): Привет всем, кто нас сейчас слушает! Итак, время 12 часов 15 минут, и, как всегда по понедельникам, в эфире наше знаменитое радиошоу, радиоигра «Розыгрыш». Которую ведут два не менее знаменитых ведущих Оля и Коля! Я Коля, а вот рядом со мной Оля.
Оля (О): Здравствуйте! Да, Коля, от скромности ты не умрешь. Мог бы, кстати, и не уточнять, что ты Коля. Я думаю, что никто нас с тобой не перепутает.
К: Кто знает, кто знает!.. Всякое бывает. Лучше заранее представиться. Итак, у нас в гостях сегодня Александр.
Здравствуйте, Александр! Насколько мне известно, Вы студент, Вам 20 лет, Вы совсем недавно женились, и Вы со своей женой друг друга безумно любите, обожаете и пр., и пр.? То есть Вы как раз именно тот, кто нами нужен?
О: Ах, молодость, молодость!.. Молодожены, свадьба, фата, брачная ночь!.. Как романтично!.. Помню, и я…
К (перебивая): Что-то не могу я тебя под фатой представить. Впрочем, о тебе мы потом поговорим. Давай пока послушаем Александра.
Александр (А) (несколько смущенно): Здравствуйте! Я действительно студент, учусь в институте (называет институт) на 2-ом курсе. 2 недели назад у меня была свадьба, я женился.
К: А кто Ваша жена? Она тоже учится вместе с Вами?
А: Нет. Она тоже учится, но в другом институте.
О: А где именно?
А: На медицинском.
К: Ага! Значит, она врач? В общем, Оля, если мы с тобой заболеем, нам будет теперь к кому обратиться. Я надеюсь, жена Александра вылечит нас бесплатно. Кстати, как ее зовут?
А: Элла.
О (хихикнув): Эллочка-людоедочка!
К: Ладно! Оля, ты со своими шутками!.. Итак, Элла. Красивое имя. Мне лично нравится.
О: Мне тоже нравится. Я разве что говорю? Каждая женщина должна быть немножко людоедка.
К (с шутливым испугом): Да? В смысле, может что-нибудь откусить?
О (с деланым возмущением): Вечно, ты Коля, всё опошлишь! Я совсем не то имела в виду!
К: Да?.. А что же?.. Александр! А Вы свою жену не боитесь? Она не может у человека что-нибудь откусить?
А: Нет, не думаю. Она очень мягкий и добрый человек.
К: И Вы её не боитесь?
А (смеется): Нет, конечно.
К: Зря-зря!.. Каждый человек должен бояться свою жену. Женщины непредсказуемы. Никогда не знаешь, что от них ждать!
О: Ну, начинается!.. Не слушайте его, Александр! Это он от зависти. Что у него у сам о го жены нет. Скажите лучше, Вы любите свою жену?
А: Да, очень!
О: Когда, Вы говорите, поженились?..
А: Две недели назад.
О: А Вы давно знаете свою жену?
А: С пятого класса.
К: О, школьная любовь!
А (несколько смущенно): Да.
О: И всё это время Вы ее любили?
А (так же смущенно): Ну… да…
О: Вот, Коля! Учись! Бери пример! А еще говорят, что нет настоящих мужчин! С пятого класса! Вот ты бы тоже влюбился в пятом классе, сейчас бы, глядишь…
К: Ну, в пятом классе не пришлось, а сейчас уже поздно. Годы не те, влюбляться.
О (с интонациями товарища Саахова из к/ф «Кавказская женщина»): Это никогда не рано и никогда не поздно, мэжду прочим!
К: Да и не в кого. Разве что в тебя.
О (с достоинством): В меня нельзя. Я, Коля, да будет тебе известно, замужняя дама.
К: Ну, значит, всё пропало. Нет в жизни счастья! Не всем же так везет, как Александру. Встретить в пятом классе свою любовь!
Александр, вот Вы говорите, что любите свою жену?
А: Да, очень.
К: А жена Ваша Вас любит?
А: Конечно!
К: Вы в этом уверены?
А: Конечно, уверен!
К: Это замечательно. Прекрасно! Поскольку наше сегодняшнее шоу «Розыгрыш» как раз посвящено именно этой теме. Любит ли Вас Ваша жена? Мы попытаемся ее разыграть, чтобы это проверить.
Вы не боитесь? Вы уверены в своей жене?
А (после едва уловимой паузы): Нет, не боюсь. Я абсолютно уверен, что моя жена меня любит.
К: И Вы в этом нисколько не сомневаетесь?
А (твердо): Нисколько!
К: Смотрите! Как бы потом не раскаяться. Помните, что Оля говорила? Каждая женщина немножко людоедка. Итак, не боитесь?
А: Нет.
К: Хорошо. Тогда объявляю Вам условия нашей игры. Сейчас мы расстаемся ровно на неделю, а в следующий понедельник в это же время опять соберемся все в этой студии и обменяемся впечатлениями. Хорошо?
О: Ну, я-то точно приду.
К: Александр?
А: Я тоже.
К: Ну, а я и подавно! Не могу же я Олю одну бросить. Итак, до понедельника! В понедельник финал игры. Не пропустите! А пока всего хорошего!
О: Всего хорошего! Ждем вас!
(Музыкальная заставка.)
Через неделю
К: Итак, здравствуйте все! Сегодня понедельник, время 12.15, и у нас, как и обещано, финал шоу «Розыгрыш». Напоминаю, тема сегодняшней игры: «Любит ли Вас Ваша жена?»
Участник нашей игры — Александр, молодожен, ему 20 лет. Женат две…
О (перебивая): Три уже!
К: Да, пардон! Женат три недели, страстно любит свою жену, еще со школы, с 5-ого…
(К Александру): С пятого?
А (растерянно): Что «с пятого»?
К: Вы с пятого класса свою жену любите?
А: Да, с пятого.
К: Итак, любит свою жену еще аж с 5-ого класса!
О (томно-кокетливо): Ах, мне бы такого мужа!..
К: Цыц!
О (обиженно): Что значит «цыц»!?
К: Цыц, значит «не мешай»! У нас финал игры, и нам сейчас не до твоих шуточек. Видишь, вон, как Александр волнуется!?
А: Да нет… А не волнуюсь…
К: Не волнуетесь? Это хорошо. Это правильно. Волноваться не надо. Это ведь всего лишь игра.
А (натянуто усмехается): А что?..
К (бодро перебивает): Да нет-нет! Ничего! Ничего особенного. Не переживайте. Это я так. Кошмарю! Нагнетаю обстановку. Напряжение! Чтобы радиослушателей заинтриговать, и чтобы они ни в коем случае не покинули нашу волну.
Итак, внимание! Финал нашего знаменитого радиошоу «Розыгрыш»!
(Звучит музыкальная заставка.)
Ну-с, Александр, вот условия финала.
Сейчас мы вместе с Вами прослушаем записи некоторых бесед и телефонных разговоров Вашей жены, сделанных нами за прошедшую неделю, а потом я объясню Вам, что делать дальше. Мы за эту неделю времени, естественно, зря не теряли и неоднократно связывались с Вашей женой от имени разных вымышленных лиц, ну в общем, разыгрывали ее, как это и полагается делать по условиям нашей игры, а сейчас мы все вместе послушаем, что из этого получилось. Хорошо?
Она Вам, кстати, не говорила, что мы ей звонили? Ну, ни о каких странных звонках не говорила?
А (растерянно): Н-нет…
О: Я бы тоже не сказала! У любой женщины есть право на свои невинные секреты.
К: Ну, ты-то понятно. Не о тебе речь.
О (шутливо-обиженно): Да что же это такое! Я обижусь в конце концов…
К (охотно подхватывает): «И замолчу до конца передачи!» Вот здорово бы было!
О (надувшись): Нахал!
К: Всё-всё-всё! Тише! У нас финал. Не забывай!
Итак, Александр, будем прослушивать записи? Напоминаю, что по условиям игры Вы можете в любой момент отказаться от участия. Тогда никакого прослушивания не будет.
А: А записи Вы мне отдадите?
К: Нет. По условиям игры они будут в этом случае просто уничтожены, и Вы их так никогда и не услышите.
Ну, так, к а к?
А (решительно): Будем прослушивать!
К (голосом змея-искусителя): Точно?
А (так же решительно): Да!
К (с прежними интонациями): Вы уверены?
А: Уверен!
К: Хорошо! Внимание, запись!
Запись 1.
Щелчок. Слышны отрывистые гудки, как при междугороднем звонке. Потом трубку кто-то снимает.
Женский голос (Ж): Алло!
Мужской голос с выраженным иностранным акцентом (М): Hэллоу! Здравствуйте!
Ж (удивлённо): Здравствуйте.
М: Простите. Вы есть мисс Авдеева Элла Борисовна?
Ж (еще более удивленно): Да…
М: С Вами говорят из Нью-Йорка. Адвокатская контора Голдберг энд Компани. Я есть ее представитель. У меня к Вам есть очень важное дело. Мы ведем дело по наследству мистера Гусьеф. Ведь Ваша фамилия до замужества — Гусева?
Ж: Да…
М: Хорошо. Мистер Гусьеф есть Ваш родственник, и он упомянул Вас в своем завещании. Вы не возражаете, если наш московский представитель свяжется с Вами и на месте Вам всё объяснит?
Ж (растерянно, после паузы): Ну… хорошо… Но я не знаю никакого… А когда?
М: Желательно очень срочно. Если завтра в 12 часов дня по московскому времени? Это есть для Вас удобно?
Ж: Да… удобно… Но…
М: Хорошо. Только есть одна маленькая просьба. Не говорите, пожалуйста, пока ничего своему мужу. Пока не встретитесь с нашим представителем и не переговорите с ним. Это потому что в завещании Ваш муж тоже упомянут. И тут есть финансовые… как это по русски?.. нюансы. Да, нюансы! Но это не есть телефонный разговор. Наш представитель Вам все подробно объяснит, когда вы встретитесь.
Ж (нерешительно): Ну, ладно… Хорошо… Но я боюсь, это всё какое-то недоразумение.
М: Нет, миссис. Это не есть недоразумение. Наш представитель Вам все завтра объяснит. До свидания.
Ж (растерянно): До свидания.
(Короткие гудки. Потом слышно, как женщина тоже кладет трубку.)