Когда дети вырастают похожими на нас, мы наполняемся гордостью и радостью.
Хуан Мануэль Серрат
Наши дети похожи на нас – и неудивительно, учитывая, что в них наши гены. Но время от времени в сложном процессе наследственной передачи генов происходят ошибки. Это называется мутацией.
Мутация может происходить с кем угодно, и в том или ином аспекте все мы – «мутанты». Наши мутации, как правило, затрагивают незначительные химические элементы и не приводят ни к каким ощутимым последствиям (небольшая, ничего не значащая вариация в ДНК или легкое изменение в том или ином белке, никак не влияющее на его функции), так что мы даже и не в курсе, что они происходят. В тех случаях, когда последствия мутации очевидны, чаще всего они идут во вред: лев со слабым зрением, муха без крыльев. Такие животные рано умирают, почти или совсем не оставляя потомства, а это значит, что процесс естественного отбора серьезные мутации обычно устраняет.
Иногда случается так, что мутация никак не сказывается на способности особи к воспроизводству. Такие признаки, как цвет глаз или прямые и вьющиеся волосы, равномерно встречаются у всего населения Земли.
Изредка мутация оказывается особи на пользу. Цветок, чьи лепестки лучше привлекают пчел, скорее будет опылен и даст семена. Газели, которая бежит быстрее других (может, оттого, что у нее другое строение мускулов или легких или сердце и легкие у нее крупнее), проще убежать ото льва. Жираф с более длинной шеей достанет до листьев там, где более низкие ветки все уже ощипаны собратьями. Потомство таких животных и растений многочисленнее потомства их конкурентов, они репродуктивно успешнee, и их гены передадутся последующим поколениям.
|
|
Естественный отбор определяет не только наш внешний вид, но и наше поведение – в той его части, которая управляется инстинктами, то есть наследственной, а не приобретенной. Голубь, который не высиживает яйца или не охраняет гнездо, или лань, которая не вылизывает детенышей, чтобы удалить привлекающие хищников запахи, с меньшей вероятностью смогут вырастить потомство, которое выживет и в свою очередь произведет на свет внуков. За миллионы лет каждое из этих животных выработало такие модели поведения, которые выгодны с точки зрения репродуктивной успешности.
Но выработанные таким образом модели, конечно же, выгодны лишь при определенных условиях. Во-первых, эволюция наиболее выгодного поведения зависит главным образом от случая: крысам было бы проще спасаться от кошек, имей они, подобно летучим мышам, крылья; но долгая череда мутаций, которая позволила бы им отрастить крылья, попросту не произошла. Во-вторых, она зависит от характеристик самого животного: тигру повышенная агрессивность может пойти на пользу, а вот кролику лучше убегать и прятаться. Кролик, смело бросающийся на врага, едва ли успеет произвести на свет большое потомство. Свои нюансы есть даже между самцами и самками одного и того же вида: у птиц самцы борются друг с другом за внимание самок и потому имеют красочное оперение, а самкам, которые сидят в гнезде и высиживают яйца, нужна раскраска попроще, понезаметнее. Мутация, дающая птице более красочное оперение, самцам пойдет на пользу, а самкам – во вред. В-третьих, все зависит от условий окружающей среды. Густой мех полезен для холодного климата, но неудобен в жарком.
|
|
Все эти ситуации образуют эволюционный контекст развития вида. И контекст этот может меняться. Вид, в совершенстве приспособившийся к одним условиям, с изменением климата, растительности или появлением новых хищников может внезапно оказаться физически или поведенчески неспособным выжить. Если же изменения эти происходят постепенно или менее остро, могут возникнуть мутации, которые позволят ему приспособиться и образовать отдельный подвид или даже совершенно новый вид. Старый же вид в любом случае в техническом смысле обречен на вымирание.
Теория естественного отбора позволяет нам утверждать, что животные научились взращивать своих детенышей наилучшим доступным им способом. На протяжении миллионов лет эволюции те из них, что воспитывали свое потомство лучше других, оставили больше жизнеспособных потомков и получили конкурентное преимущество в борьбе за выживание.
Что же касается людей и – в меньшей степени – других приматов, то у них поведение зависит не только от генов, но и от навыков. Приобретенные навыки могут передаваться с помощью как генов, так и личного примера и обучения, причем не только собственного потомства, но и других представителей нашего вида. Именно эта особенность позволила людям успешно приспособиться ко всем типам окружающей среды – от джунглей до пустынь, от зеленых пастбищ до вечной мерзлоты. И именно она позволяет нам чрезвычайно быстро приспосабливаться к любым изменениям, ведь стоит кому-то одному найти способ решения той или иной проблемы, в течение нескольких лет или даже дней им могут овладеть миллионы других людей, а не одни лишь его прямые потомки в результате многих и многих веков дальнейшей эволюции.
|
|
Говоря о естественном отборе в мире животных, мы часто используем фигуры речи, которые приписывают простой случайности такие свойства, как свобода, воля или неизбежность. Нередко слышишь утверждения типа «самцы павлинов обзавелись разноцветным оперением для того, чтобы привлекать внимание самок», словно это сами павлины придумали и изготовили себе хвосты, тогда как на самом деле они появились в результате длительной цепочки случайных генетических мутаций. И словно самкам павлинов в этом процессе была отведена роль пассивных наблюдателей. Хотя какой смысл был самцам красоваться своими великолепными хвостами, если бы на самок это не производило никакого впечатления и если бы эти самки не проявляли инстинктивный интерес к оперению своих потенциальных партнеров – также, кстати, передаваемый генетически.
Конечно же, никто на самом деле не утверждает, что павлины сознательно отрастили такие перья. Всем ясно, что это – всего-навсего поэтическая вольность (у ученых тоже есть сердце). Однако когда речь заходит о поведении людей, подобные стилистические обороты могут вводить в серьезное заблуждение. Например, когда о молодом человеке говорят, что он, словно павлин, красуется своей новой спортивной машиной или пиджаком, эволюция, по идее, должна поощрять такое поведение, так как оно повышает его репродуктивную успешность. Вот только случай этот принципиально отличается от случая с павлином. Во-первых, люди придумывают и производят свою одежду намеренно и с осознанной целью, а не случайно. Во-вторых, целью этой может быть вовсе не произведение на свет потомства; более того, вполне возможно, что пресловутый красующийся молодой человек заинтересован не в продолжении своего рода, а лишь в предшествующих этому действиях. И в-третьих, какую бы из целей он своим поведением ни преследовал, нет никаких гарантий того, что оно обязательно поможет ему ее достигнуть. Можно сколько угодно заботиться о привлекательности собственной одежды, прически и внешности, а также манеры речи и поведения для представительниц противоположного пола, а в результате обнаружить, что тебя считают испорченным, высокомерным или даже попросту смехотворным типом. И при этом многие люди могут продолжать, по крайней мере еще какое-то время, вести себя подобным образом, несмотря на неудачи на личном фронте.
С тех пор как на смену естественному отбору пришел отбор культурный, люди уже не могут быть уверены в том, что они воспитывают своих детей наилучшим возможным образом. Та или иная новомодная педагогическая идея может распространиться вовсе не оттого, что она реально способствует выживанию нас самих или наших детей. Возможно, что в конечном итоге истинные идеи и торжествуют, но в среднесрочном периоде (лет 100 или 200) общество может с абсолютной уверенностью в собственной правоте ненамеренно причинять своим детям вред. История Европы последних веков изобилует примерами проповедуемых врачами и педагогами ошибочных взглядов: в свое время считалось нормой туго пеленать младенцев или сурово наказывать детей за то, что они пишут левой рукой. Обладает ли современное общество той же степенью слепой самоуверенности, чтобы утверждать, что «уж теперь-то мы точно все делаем правильно»? Не выходит ли так, что современные родители придают значение и практикуют что-то, чему лет через сто наши внуки будут удивляться, поражаться, а то и ужасаться?
У всех прочих животных практически все виды поведения являются следствием приспособления, то есть реально способствуют их выживанию. Когда мы видим, как самка делает что-то со своим детенышем, мы думаем, что, наверное, в этом есть какой-то смысл, иначе бы она этого не делала. Но самая первая газель, которая стала целыми днями вылизывать своих детенышей, делала это не поддавшись настроению, не по какому-то наитию, не от нечего делать и уж точно не оттого, что она поразмыслила и решила, что так львам будет сложнее учуять их запах. Она делала это из-за того, что на ее поведение повлияла случайная мутация. Она не совершала никакого выбора. Я, конечно, упрощаю – несомненно, этому предшествовала сложная цепочка генетических изменений длиной в миллионы лет. Но то, что сегодня все газели вылизывают своих детенышей, сложилось лишь благодаря тому, что поведение это оказалось эволюционно полезным. В противоположность этому самые первые родители, решившие отшлепать ребенка или оставить его плакать и не брать на руки, начать кормить его по расписанию или решившие повесить ему на шею амулет, сделали это именно по собственному выбору. Это было добровольным решением, а не генетически запрограммированным поведением. Каждый родитель принимает его сам. Возможно, те самые первые родители шлепнули ребенка случайно, в отчаянии или в приступе гнева – но возможно, сделали они это с определенной целью, благой, по их представлениям, оттого, что такова была воля местного божества, или по каким-то своим собственным неясным философским представлениям. Многие родители независимо друг от друга и по разным причинам делают одни и те же вещи. Кто-то бьет сына за то, что он ввязывается в драки – дескать, чтобы тот сам ощутил, каково это, когда тебе попадает, и сделался миролюбивее. А кто-то бьет своего, чтобы, наоборот, сделать его «крепче», превратить в настоящего бойца, который ни перед кем не склонит головы. Одни родители вешают ребенку на шею амулет, чтобы защитить его от зла, другие – чтобы подчеркнуть, что он принадлежит к какой-то группе, а третьи – просто оттого, что им кажется, что так симпатичнее. Кто-то оставляет своего ребенка плакать, думая, что плач развивает легкие, кто-то считает, что это закаляет характер, а кто-то – чтобы ребенок ни за что не «добился своего» (иными словами, чтобы он ни в коем случае не развил силу характера).
И все эти педагогические ноу-хау могут распространяться по свету вне зависимости от их реальной эффективности. Ключевую роль здесь играет лишь способность их авторов убеждать в ней других родителей. В былые времена та или иная практика распространялась быстрее, если удавалось заручиться поддержкой колдунов или врачей; в наше время гораздо эффективнее нанять издателей или журналистов. Вещая со страниц книг или экранов телевизоров, можно успешно привить людям даже те формы поведения, которые откровенно вредят выживанию и
воспроизводству человечества. Будь алкоголизм или наркомания всего лишь наследственной, а не приобретенной формой поведения, они едва ли распространились бы до современных масштабов. Да, я не отрицаю, что у некоторых людей может быть генетическая предрасположенность к тем или иным формам зависимости, но миллионы страдающих от табачной зависимости – вовсе не потомки какого-то одного самого первого курильщика; распространенность курения в том или ином сообществе определяется вовсе не генами, а общественным мнением, санитарным просвещением, модой или рекламой.
Даже те культурные перемены, что идут нам на пользу, могут наталкиваться на физические и поведенческие последствия нашего генетического багажа, которые в одночасье не изменить. Рацион нашего питания позволяет нам жить дольше, чем нашим пещерным предкам, но взамен обеспечивает нам проблемы с зубами. Трудовое законодательство делает нас свободнее и обеспеченнее, но взамен не позволяет нам поспать подольше утром понедельника.
Как следствие, когда речь заходит о культурно, а не генетически обусловленном поведении, логика «все так делают, значит, в этом есть какой-то смысл» перестает работать – что в нашем собственном обществе, что в любом другом. Аргумент, что «так делали все и всегда» или «так поступают аборигены в Папуа – Новой Гвинее», не доказывает ничего.