В ходе работы выяснилось, что день ото дня Ключевский встречал скупость и бедность извлекаемого, а иногда и полное отсутствие необходимых сведений в монотонных повторяющихся друг друга однотипных документах.
Источник, сначала столь обнадеживающий, начинал внушать тревогу: мало того, что беден, езе и слабо достоверен! Ось работы потижоньку начала поворачивать в другой проблеме – объяснению причин бедности и недостоверности. Житие само, как явление, вдруг становилось исследовательской темой. Хотя еще в 1868 году Ключевский называет свою работу еще историей монастырей.
В 1868 году работа лежала в грудах рукописных документальных копий, заметок, выписок, заметок, набросков первоначальных текстов и открывших работу ранних статей и рецензий, но при этом она явно не «вытанцовывалась». Материала по основной теме – «участие в колонизации северо-восточной Руси монастырей» - было мало.
Главным тормозом в работе было растущее недоверие к достоверности источника. Литературная форма жития, установившаяся как незыблемый канон, требовала восхваления святого и его деяний но ничуть не требовала точного соответствия описываемого тому, что действительно было. Ключевский в предисловии к своему труду пишет: «Качество исторического материала, представляемого житием, зависело главным образом от обстоятельств, при которых писалось последнее, и от литературных целей, которые ставил себе автор».
Позже Ключевский как-то спросил студента на экзамене: «Укажите разницу между житием святого и биографией». Студент затруднился. «Ну, я вам помогу, - сказал Ключевский, - разница та же, которая существует между иконой и портретом».
Критика Иконникова. Смена вектора направления работы
В 1869 году выходит работа выходца из дворян Владимира Степановича Иконникова, посвященная влиянию Византии на историю русской образованности, «попутно» же он затронул и тему роли монастырей в колонизации России. Иконников сделал в своем труде значительный экскурс в историю русских монастырей и в данные агиографии. В сочинении – 10 глав, в треьей и четвертой монастырям посвящалось страниц сто.
Обобщения Иконникова по теме Ключевского шли в том же ключе: поясняя, каким образом монастырь становился богатым землевладельцем, он приходит к выводу, что таким путем в значительной мере колонизировалась северо-восточная Россия.
Ключевский подверг Иконникова основательной критике: он не потрудился заглянуть в архивы, где хранятся основные источники, а ограничился заимствованием материала из статей Филарета Черниговского. Ключевский критикует «неустойчивость» автора перед источником, неумение им пользоваться, иронизирует относительно того, что главный «источник» автора – чужие исследования.
В тот момент Ключевский находился в творческом кризисе: источники не насыщали замысла, ожидаемое не свершилось. Вероятно, не так просто было отстоять перед С.М. Соловьевым эту точку зрения на одну из его любимейших проблем. Ссылка на то, что тема «перехвачена» и разработана другим, была в данном разрезе своеобразно «выгодна» Ключевскому, она могла решить вопрос и для руководителя и для факультета. Положение вроде бы уяснилось: надо менять подход к теме.
Отказавшись от житий святых, как нового и свежего источника по истории русской колонизации в силу его недостоверности и бедности, и отказавшись от другого варианта – «рассмотреть всю совокупность изучаемого материала сверху, разобрав его элементы литературные, историографические; культурные и т. п. Из такой работы вышла бы критическая история житий, которая уложилась бы на умеренном количестве печатных листов. Но в таком случае выводы исследования получили бы характер откровений, неизвестно на чем основанных, ибо большая часть материала лежит не описанной и не напечатанной в рукописных библиотеках», Ключевский остановился на третьем варианте – «более простую и скучную задачу, первоначальную очистку источника настолько, чтобы прагматик, обращаясь к нему, имел под руками предварительные сведения, которые помогли бы ему правильно воспользоваться житием».
Содержание и концепции работы
В книге всего восемь глав:
1. Древнейшие предания о ростовских святых в позднейшей литературной обработке.
2. Древнейшие жития на севере.
| Территориальный принцип построения работы |
| 3. Киприан и Епифаний. 4. Пахомий Логофет. | Принцип отбора – автор и его школа |
| 5. Русские подражания до Макарьевского времени. 6. Жития Макарьевского времени. | Хронологический принцип |
| 7. Перечень позднейших житий и редакций. 8. Общие замечания. |
Ключевский смог выделить несколько отчетливо сложившихся циклов – некоторые тяготели в определенному региону, другие – к определенному литературному направлению, третьи – к определенному периоду развития
Сюжет книги был довольно опасен. Явно церковная тематика, за правильность трактовки которой головой отвечала церковная цензура, могла грозить многими осложнениями. «Светское перо» еще не работало в этой области, и предлагал историк отнюдь не «возвышавшие» жития и не общепринятые оценки.
Говоря о житиях, как историческом источнике, прежде всего ставится проблема о точности отражения им исторической действительности, о правдивости изображения в нем исторического факта. Ключевский решил эту проблему в основном отрицательно, а ведь речь шла об одном из крупнейших канонизированных церковных памятников.
Книга ставит задачи:
· Датировки списков
· Определение дрвнего списка (первоначальной редакции)
· Место возникновения
· Характерные черты устанавливаемой редакции
· Число и характер редакций
Вся диссертация состоит из добротных и кропотливейших источниковедческих описаний и анализа конкретных житий – списков, их соединений в группы, дающих право говорить об определенных редакциях. Море частных выводов и детальных конкретных наблюдений – результат огромной работы и глубокого изучения источников.
«Редко является возможность поверить известие жития показанием другого источника» - отмечает Ключевский наиболее угнетавшую его, как исследователя черту своего памятника. В ряде случаев он блестяще использует очень редкие возможности таких сопоставлений.
Ключевский полагает, что житие, как литературное произведение соединяло в себе «два особых элемента – церковно-ораторский и исторический». Решающее значение получал в житии именно первый элемент: «… вся литературная история древнерусского жития почти исчерпывается судьбою его стиля». Простота изложения в рукописном списке, напротив, свидетельствует о большей достоверности события.
Труднейшей задачей для Ключевского явилось рассмотрение источников, откуда та или иная редакция жития черпала свой материал. Изустные источники и предания приходилось ставить на первое место – рассказы «самовидцев» и «памятух» питали житие «фактами», нередко зыбкими, часто явно сомнительными и, как правило, не поддающимися проверке. Большую роль придавал автор близости возникновения первичного списка к датам жития святого: чем ближе оно было к последним, тем достовернее могло быть изложение событий. На втором месте стояли более прочные письменные источники. Ключевский высоко описывал связь жития с летописью в тех редких случаях, когда она встречалась. Тщательно он учитывал и сам факт ссылки жития на другой письменный источник, пусть и утраченный: историк собирал крупицы информации о характеристике этого источника или фиксировал обстоятельства его утраты. Само обозначение письменного документа повышает его достоверность.
Огромнейший кропотливый труд был положен Ключевским на определение редакций. Высоко ценя первоначальную редакцию, отмечая краткие и пространные варианты, Ключевский судит по последним изменениям, в какой форме и в каком направлении перерабатывался затем текст данного жития. Повсюду при сопоставлении более поздних редакций с более ранними указываются факты цитирования источника.
Ключевским были установлены некоторые общие этапы развития русской агиографии. Выделена эпоха ее «старого» стиля – витиеватого и восхваляющего святого в определенных, отработанных шаблонах, и «нового» стиля XVII века – «преобладание биографическому рассказу над общими риторическими местами». Выявлено было этапное значение канонизаций на соборах 1547 года и 1549 года и составления макарьевских «Четьих-Миней».
Самым важным для Ключевского, разумеется, было отношений житий к историческому факту. Равнодушие агиобиографа к биографическому факту являлось, по выводу Ключевского, бесспорным: «Жизнь Ефрема Перекомского изображена почти буквально словами жития Александра Свирского. На Прокопия, юродивого устюжского, биограф его перенес целиком рассказ из жития Андрея, юродивого цареградского. В службе Ефрему Перекомскому повторены черты жизни, изложенные в службе Савве Вишерскому».
Видимо, несоответствие излагаемого в житии действительности, ложь жития – не бросалась сама по себе в глаза Ключевскому в семинарские годы. Поэтому смелые выводы о несоответствии житий действительности – не только научный вклад, но в то же время какой-то шаг в мировоззрении Ключевского.
Автор доказывал ненадежность житий святых как исторического источника, несмотря на изредка встречающиеся ценные свидетельства. Он уяснил себе прежде всего несоответствие действительности самой биографии святого. Типический образ святого, как он рисуется составителю, жития однообразен, строится по отработанному церковной практикой трафарету. Биограф освещал только некоторые – все одни и те же – стороны, «оставляя в тени другие, для исследователя самые важные».
Особая (ненумерованная) страничка, предпосланная диссертации содержит шесть основных тезисов работы о древнерусских житиях как историческом источнике:
1. По литературной задаче жития биографические факты служат в нем только готовыми формами для выражения образа подвижника.
2. Из описываемой жизни житие берет лишь такие черты, которые идут к означенной задаче.
3. Избранные черты обобщаются в житии настолько, чтобы индивидуальная личность исчезла в них за чертами идеального типа.
4. Агиограф и историк смотрят на описываемое лицо с различных точек зрения: первый ищет в нем отражения отвлеченного идеала, второй индивидуальных исторических черт.
5. Обилие и качество биографических фактов в житии находятся в обратном отношении к чествованию святого, к торжественности повода, вызвавшего житие, и к хронологическому расстоянию, лежащему между кончиной святого и написанием жития».
6. По источникам и качеству фактического содержания житие наиболее надежно в двух своих частях: в рассказе об устроении святым новой обители и в описании его посмертных чудес.
Значение
Русская агиография впервые в истории науки становилась объектом именно научного, светского, а не церковного изучения.
Никакая другая работа Ключевского не содержит столь значительного историографического материала, как книга о житиях святых. Материал этот буквально пронизывает аппарат ссылок и примечаний