ЛЮБОВЬ И ЖИЗНЬ СВЕТЯЩИХСЯ СУЩЕСТВ. 7 глава




 

(04-05-2017)

Это пункт, на котором мне хочется остановиться и особо акцентировать внимание: ТОТ ФАКТ, ЧТО КОНКРЕТНО В ЕВРОПЕЙСКОЙ, ВЕДИЧЕСКИ-ХРИСТИАНСКОЙ КУЛЬТУРЕ ЮРИДИЧЕСКИ И МОРАЛЬНО ЗНАЧИМЫМ МОМЕНТОМ, ОТДЕЛЯЮЩИМ "СЕКС" ОТ "НЕ-СЕКСА", СЧИТАЕТСЯ ВХОЖДЕНИЕ ПИСИ МАЛЬЧИКА В ПИСЮ ДЕВОЧКИ, - ЯВЛЯЕТСЯ АБСОЛЮТНО СЛУЧАЙНЫМ "ЗИГЗАГОМ ИСТОРИИ". Этот зигзаг может иметь за собой чёртову уйму обоснований, всю таблицу Менделеева и всю теорию Дарвина в придачу, но каждый раз, когда мы отвлекаемся от всевозможных социально-биологически-экономических спекуляций и пытаемся посмотреть на жизнь предельно чистым взором - взором бессмертного духовного существа, создавшим Это Сновидение для своей Игры, то становится ясно, что сама по себе проблематика отделения "секса" от "не-секса", "дружеских прикосновений" от "прикосновений любовников" - чистейшая условность, в отношении которой нет однозначного согласия даже у тех, кто эту условность придумал и пытается придерживаться.

 

Ведь в реальности многообразие форм телесного общения между мальчиком и девочкой просто безгранично. Объятия, прикосновения, поглаживания, потискивания, танец, парная йога и другие формы совместного движения, массаж, передача мысленных сообщений через прикосновения, поцелуи, энергетические прикосновения (прикосновения по методу "сварочной дуги", когда, скажем, рука мальчика двигается на расстоянии нескольких миллиметров от девочкиного тела, создавая "электрическую дугу"), разнообразные "энергетические игры" без прямого физического контакта, например, всевозможные "гляделки" или общение при помощи лучей из ладоней; секс пися-в-писю, оральный секс, анал, взаимная мастурбация, групповой секс, ласки груди, оргазмы в любой части тела (скажем, есть техники, которые позволяют "доводить до оргазма" не только половые органы, но и любые участки тела - грудь, руки, пальцы, шею и т.д.), контакт невидимыми частями тела (возможна, к примеру, ласка эрогенных зон девочки крыльями или хвостом мальчика - если мальчик владеет своими невидимыми частями тела), совмещение в одном теле или обмен телами (когда мальчик и девочка одновременно переживают себя в теле кого-то одного из них, или когда мальчик переживает себя в теле девочки, а она себя - в теле мальчика), секс во сне, секс в совместном и раздельном осознанном сновидении, секс с астральной проекцией... и т.д. и т.д., вариантов бесконечное количество. А если ещё проводить разграничения по имеющим место во время общения интеллектуальным проекциям (вроде "секс с закрытыми глазами без точной ясности с кем именно он происходит, с чередованием в уме разных уверенностей - "сейчас я ласкаюсь с Аней" - "Нет, сейчас я ласкаюсь с Катей" - кстати, безумно интересная игра для весёлой компании из дюжины отчаянно увлечённых исследователей природы человеческого сознания:)), то мы просто выпадаем в открытый космос. Особенно с учётом того, что на каком-то уровне игры (вроде секса в осознанном сновидении) становится уже практически нереально провести разграничение не то, чтобы между "сексом" и "не-сексом", но даже между "общением через физическое тело" и "общением через слова/мысли/образы/эмоции". Когда ты доходишь в своём опыте до ситуаций, когда, в принципе, невозможно разграничить "реальное физическое тело" от "фантомного физического тела", "сексуальное желание" от "желания совмещения двух сознаний в едином теле", и, по большому счёту, "физическое тело" как таковое от "ума", и "реальные события" от "ментальных проекций", то ТРАДИЦИОННОЕ ДЕЛЕНИЕ ВСЕХ ВИДОВ ОБЩЕНИЯ НА "СЕКСУАЛЬНЫЕ" И "НЕСЕКСУАЛЬНЫЕ" НАЧИНАЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ КАК ПОЛНАЯ ЧУШЬ И НЕСУСВЕТНЫЙ АНАХРОНИЗМ.

 

Поневоле на ум приходит старый ведический анекдот про то, как двое браминов - семейный грихастха и монах-брахмачарья - затеяли диспут о природе сексуального наслаждения. И когда семейный указал монаху, что тот не может ничего с уверенностью утверждать, потому что не имеет в сексе никакого опыта, монах-брахмачарья вечером переместил своё сознание в тело султана и, для восполнения недостающего опыта, провёл ночь в утехах с красавицами его гарема, после чего к утру вернулся обратно в своё тело и продолжил учёный диспут. На что семейный брамин отпарировал аргументом, что после всего произошедшего доводы монаха опять-таки не имеют никакого веса, потому что он нарушил свой обет целибата и утратил чистоту сознания.

 

Что, в конце концов, является существенным для признания факта, что "был секс"? Физические ощущения? Зрительная картинка? Вера/уверенность в том, что "это было"? Наличие памяти об этом? Кто является "действующим лицом", совершающим сексуальный акт? Физическое тело? Фантомное тело? Сознание/воображение? Если брамин-целибатчик Свами Башкампудри днём истово блюдёт свой священный обет целомудрия, а по ночам гоняет в астральном теле в гарем к султану, то он всё ещё девственник? Если монах Ефросиний не прикасается к женщине, но при этом по ночам дрочит под одеялом, нарушает ли он обет безбрачия? Или, если даже не дрочит, но видит сны с сексуальными фантазиями и кончает во время этих снов, был ли "разврат" или не было? А если видит, но не кончает? А если он осознался в таком сне и уже осознанно кому-нибудь там "присунул"? А если кто-то "присунул" девочке, когда она была без сознания и "лишил её девственности", но она ничего не чувствовала, то секс был? Эта девочка всё ещё "чистая" или уже "падшая"? А если чувствовала, но переживала это как сон, видя иную картинку, чем видел тот, кто "присовывал", и видя на его месте другого мужчину? Или если отупевшая от обыденных хлопот жена, разговаривающая по телефону с подружкой, ничего не чувствует в то время, как её муж, даже не глядя на неё и читая газету, использует её тело, чтобы "снять напряжение и слить", то между этими двоими вообще был секс или как? Если мальчик всю жизнь был уверен, что он девственник, а потом, в один момент, вспомнил, что у него в 16 лет был секс под наркотой, который полностью стёрся из его памяти, с какого момента этот мальчик перестаёт быть девственником - с момента секса или с момента, как вспомнил? О’кей, а если он за всю жизнь так и не вспомнил вообще? Если девочка в сеансе регрессии вспомнила, что в 7 лет она сосала у одноклассника, она уже не "невинна"? А если не вспомнила? А если, вследствие антероградной амнезии, кто-то помнит свою сексуальную жизнь в прошлом воплощении, но совершенно не помнит в этом?.. Когда непонятно, за кем вообще следить - за телом (и если да, то за которым из тел?) или за сознанием, - то какие тут, на хрен, могут быть Книги Записи Актов Сексуального Состояния?

 

Короче, когда разумное существо доходит в своём опыте до понимания принципиальной невозможности отграничить действия "в физическом теле" от действий "в фантомном теле" или действий "в мыслях", доходит до понимания ПРИНЦИПИАЛЬНОЙ НЕВОЗМОЖНОСТИ ДАЖЕ ПРОСТО ДАТЬ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ТЕРМИНАМ "ФИЗИЧЕСКОЕ ТЕЛО", "РЕАЛЬНОСТЬ", "НА САМОМ ДЕЛЕ", то вся человеческая суета по поводу "был секс" или "не было секса", а также того, "кто, когда и с кем", "со своей" или "не со своей", "на самом деле" или "в воображении", начинает ощущаться как абсолютно бредовый маразм.

 

И, поскольку довольно многие (хотя, конечно, далеко не все) мальчики и девочки Нашей Страны находились в довольно хорошем общении со своими способностями, в т.ч. и со способностью к управлению вниманием и к созданию ментальных проекций (т.е. могли создавать достаточно устойчивые пространственно-временные "миры", помещать туда своё сознание и играть и колобродить там в своё удовольствие), то отграничению "секса" от "не-секса", а также моменту, который физиологи называют "потерей девственности", сколько-нибудь значимого значения в нашей культуре не придавалось. По большому счёту, в этом не было никакого особого смысла, т.к. когда в поле внимания оказывается не одна-единственная жизнь, а несколько десятков, если не сотен параллельно разворачивающихся сновидений, каждое из которых можно назвать "моя жизнь", и это будет, что называется, full true, то уследить за "потерей девственности" во всех сновидениях становится не только технически проблематично, но и практически бессмысленно. Какой смысл защищать девочку от потери девственности в одном из её сновидений, когда в сотне других в её спальню всё равно может пролезть кто угодно, и никто, кроме неё самой, всё равно никогда над всеми её сновидениями властен не будет?

 

Нет, ну если, конечно, ей самой зачем-нибудь надо, то пожалуйста, пусть блюдёт. Кто ж против? Чем бы дитя ни тешилось...

 

(28-04-2017)

Равно, как не существовало и не было смысла в существовании какой-либо юридически определённой разницы между "дружескими прикосновениями" и "прикосновениями любовников". Любой понимал, что, во-первых, критерий различения всё равно невозможно придумать, во-вторых, даже если бы удалось придумать, то можно было бы найти тысячу способов его обойти, а в-третьих... а, собственно, вообще ЗАЧЕМ? Короче говоря, девочки и мальчики выражали свои чувства друг к другу, прикасались и ласкались и до потери девственности, и после, и с постоянными партнёрами, и с существами, желание близости к которым они ощутили совершенно случайно, и в "этой реальности", и во всевозможных прочих сновидениях/ментальных проекциях... Никакой юридической или моральной регламентации на эти темы не было, потому что она попросту была не нужна. Всё это для жизни было совершенно несущественно.

 

У нас была девочка Катя, которая "потеряла девственность" то ли в 11, то ли в 12 лет, и с тех пор у неё было очень много мужчин, которым нравилось переживать близость к ней именно через игру "мышка в норке". Но были и такие девочки, как Sweetie, которые в общении были не менее раскрепощены и открыты, но которые физически "потеряли девственность" в 25 лет или около того. И это совершенно не значит ни того, что Катя "страдала плотским вожделением", ни того, что Sweetie и её любимые мужчины не могли найти адекватных форм для выражения своих чувств друг к другу.

 

Интересно, что Sweetie, и Катя были совершенно не похожи друг на друга, но обе, если можно так выразиться, пользовались у мужского пола чрезвычайным успехом. Sweetie была очень умная, образованная и идейная девочка, которая на полном серьёзе была озабочена "глобальной политической ситуацией" и с искренним интересом следила за событиями не только в близлежащих азиатских странах, но также и в Европе, и в Америке. Она ухитрялась добывать европейские и американские книги, читала на трёх языках, и задавала приезжим иностранцам такие вопросы, что порой ставила в тупик высокоразвитых интеллектуальных мужей. Она на полном серьёзе читала Маркса и Энгельса и очень тосковала оттого, что в нашей деревушке было совершенно не с кем обсудить "перспективы мирового социалистического движения". Почему-то она возлагала на это движение огромные надежды и считала, что времена, когда европейцы дойдут-таки до понимания разумной жизни и построения разумного общества уже совершенно не за горами. Я помню, что одной из самых любимых её книг был роман Чернышевского "Что делать?" (который она прочитала в английском переводе), и она частенько любила цитировать из него те места, в которых описывались, в частности, отношения мужчин и женщин, как доказательство того, что европейская цивилизованность не настолько беспросветна, чтобы через неё не мог пробиться свет разума.

 

Катя была совершенной простушкой и не знала не то, чтобы о существовании "мирового социализма", но даже о существовании Европы и Америки. Для неё это были настолько же абстрактные понятия, как логарифмы и третья производная от икс. Интересы Кати были не то, чтобы бедны, но просто очень конкретны. Она любила возиться в огороде, вышивала разные тряпочки, немного возилась с детьми - своими и чужими. И тайком время от времени, жутко стесняясь этого, пописывала с кучей орфографических ошибок любовный роман "про странствия благородного Эльзибара по Сумеречным Краям", в которых воспевала вечную любовь между одним мужчиной и одной женщиной, которая не могла полюбить никого, кроме него и преданно ждала его из его "сумеречных скитаний" то ли 30, то ли 50, то ли все 70 лет (у Кати, вообще говоря, было очень болезненно-романтическое воображение, и цифры вроде "70 лет" привлекали её не потому, что она страдала геронтофилией, но лишь в силу того, что почтенный срок в 70 лет казался ей достаточно увесистым доказательством "вечности" той любви, о которой она повествовала). При том, что в своей собственной, здешней жизни сама Катя порой не могла выдержать ожидание любимого мужчины не то, что сколько-то лет, а даже несколько часов.

 

Sweetie была высокая стройная девочка со светлыми волосами и очень объёмной грудью, которая, как кажется, совершенно не вязалась с её идейностью и как-то всё время ей мешала, так что она одевала очень тугие топики и пыталась изо всех сил как-то приструнить свою грудь. Катя была темноволосой малюткой, ростом сантиметров 150-155. И всё в ней было таким же миниатюрным. Многие ребята любили поднимать её на руки, кружить в воздухе и даже перебрасывать друг другу, как мягкую игрушку, от чего Катя громко визжала и даже возмущалась. Но при этом нельзя сказать, что к Кате уважения у ребят было меньше, чем к Sweetie. Нет. Они просто были разные и, хотя вокруг обеих постоянно крутились какие-то мужчины, порой слегка расталкивая друг друга локтями, к каждой из этих девочек парни шли в совершенно разных жизненных ситуациях.

 

К Sweetie шли тогда, когда хотели "поговорить с разумным существом". Sweetie была просто кладезем премудрости по любым вопросам этики, личностного и духовного развития, по любым вопросам, связанным со справедливостью или конфликтами интересов. Со Sweetie можно было пообщаться и на темы трансцендентных опытов, но не настолько хорошо, как с нашей обожаемой "ведьмочкой" Аяшкой, которая от рождения была "не от мира сего" и перманентно пребывала в каком-то полутрансе и славилась талантом отыскивания чужих потерянных вещей примерно в тех же масштабах, что и талантом потери своих... Короче Sweetie была реально умницей. Она СООБРАЖАЛА. И в отличие от Наими, которая не проводила особо чёткой грани между своими "соображениями" и "сочинялками", Sweetie была, что называется, matter-of-fact чуть ли не пуританской педантичности.

 

Вспоминаю, как мы с ней как-то обсуждали вопрос про перспективы отмены в Западных странах смертной казни как уголовного наказания. Несмотря на весь свой гуманизм и высочайшее человеколюбие, Sweetie с ходу заявила, что ничего толкового из затеи с отменой смертной казни в Европе не выйдет. И аргументация её была совершенно нетривиальной. Она говорила, что основной мотив, который движет сторонниками отмены смертной казни, - это отождествление с физическим телом, страх физической смерти и жалость к человеческому телу. И, соответственно, следование этому мотиву приведёт к ещё большему отождествлению с телом, большему материализму и большей общей трусости в обществе. "Если в Европе отменят смертную казнь из страха перед смертью, то через несколько десятков лет народ, в котором страх смерти будет слабее и в котором смертная казнь сохранится, сможет легко завоевать Европу" - такова была её резолюция, которая сейчас, спустя эти самые "несколько десятков лет" и в свете событий с "беженцами" кажется почти пророческой.

 

К Кате парни шли тогда, когда им хотелось "простого человеческого тепла". И особенно тогда, когда им хотелось поплакать.

 

Наверно, даже у самого сильного, брутального и "зрелого" мужчины хоть раз в год, но возникает ситуация, когда ему тупо нужно выплакаться. И хотя у нас не было никаких особых моральных предписаний на тему того, что плакать для мужчины - это "позволительно" или "непозволительно", но всё-таки, совершенно точно, ощущение комфорта при плаче в присутствии разных девочек варьировалось в очень широком диапазоне. Формально говоря, не было ничего проблемного в том, чтобы, скажем, выплакаться перед Sweetie. Sweetie была девочкой человечной, понимающей, и никаких презрительных реплик с её стороны, конечно, бы не последовало. Но. Sweetie была девочка жутко позитивная, и она имела обыкновение перебивать плачущего своими позитивными утешениями и подбадриваниями, а это совершенно нарушало естественную динамику процесса. Ведь плачущий потому и плачет, что для него представляет некоторое упоение какое-то время попребывать в состоянии переживания самого себя как слабого и невсесильного существа, и когда посреди виртуозного рейда по Окраинам Силы, посреди драматичной сцены зависания на самой the brink of the Mindhold, кто-то начинает петь тебе пионерские гимны про "Комсомольцы-добровольцы, надо верить, любить беззаветно...", то ей-богу хочется плюнуть и пойти поплакать в другое место. Короче, плакать со Sweetie было совершенно невкусно, потому что её грёбаный позитив сразу всё опошлял.

 

Катя же была для очистительного обряда выплакивания наболевших горестей просто идеалом. Она была очень чувствительной натурой и прекрасно улавливала, что люди плачут не потому что нужно решить их проблему, и не потому, что они чего-то не могут или нуждаются в утешении. Катя понимала, что плачут люди ради, если можно так выразиться, драматической самореализации. Ну, то есть ради того же самого, ради чего сама Катя тайком писала свой подподушечный роман о сумеречных скитаниях благородного Эльзибара и 70 годах ожидания его верной Ауронии. И, поскольку Катя это прекрасно понимала, то и вела себя она с приходившими к ней поплакать мужчинами соответственно. Она очень вдохновенно расширяла глаза, хлопала ресничками и в очень правильные и чрезвычайно точно выверенные моменты произносила что-нибудь вроде: "Оооо, вот это да!", или "Невероятно! Просто не может быть!", или "Ты даже не представляешь, как я тебя понимаю!"

 

Катя была просто величайшей маэстро в области драматической самореализации, и она, очевидно, сама просто тащилась от переживания каждой трагической истории, послужившей поводом для выплакивания, - так что порой даже просила повторить некоторые особо драматические подробности на бис, чтобы ещё пару раз в нужном месте возвести очи к небу и выдохнуть: "Уууух, вот это даааа!.."

 

Собственно, это и было всё, что она делала. Она просто со-переживала. То есть проходила весь трагический эпизод рука об руку с плакальщиком, и по окончании этого тернистого пути сливалась с ним в долгом трепетном объятии тех, кто прошёл вместе огонь и воду, после чего звала пить чай. И парни за это просто носили её на руках.

 

Катя спала если не со всеми, то с очень многими. Хотя, в отличие от Sweetie, она как-то недолюбливала приезжих иностранцев, и, кажется, ни одного европейца в её постели за всю её жизнь не побывало. Катя была редкой патриоткой и ко всяким навязчивым веяниям цивилизации относилась очень настороженно. Цивилизованных мужчин она вообще за мужчин не считала, потому с ними и не спала. Но "своих" парней она всегда принимала с нежными объятиями и открытым сердцем.

 

Наверно, Катя любила и сам секс как природное явление, и каждого из своих мужчин в частности, и, наверно, ей казалось очень гармоничным и естественным, что "раз они все мои друзья", то почему бы не дружить и организмами тоже? Секс с Катей был именно таким - он имел вкус простой, верной, надёжной человеческой дружбы. Катя была именно тем существом, к которому можно было прийти вечерком с коробочкой или баночкой чего-нибудь и с совершенно безыскусной улыбкой пожать плечами и (если примерно перевести это на русский язык) сказать:

- Катюш... Слушай, вот странный день какой-то сегодня... Чего-то вот прям потрахаться захотелось от души - аж жуть!.. Ты вообще как?

Катя на несколько секунд запрокидывала романтичный взгляд к небу, изображая "вслушивание в свои чувства", после чего бросала мимолётный взгляд на баночку или коробочку, потом снова запрокидывала взор к небу... Наконец, у неё в душе рождалось что-нибудь вроде:

- Нууу... Даже не знаю... Всё-таки так неожиданно... Ты вечно прямо как снег на голову... Ладно, заходи, хоть чая попьём...

 

Во время чая она аккуратно присаживалась к тебе на колени, ну и дальше как-то очень естественно, расслабленно и гармонично твои руки оказывались на её груди или ножках...

 

Катя очень любила слушать сказки и романтичные истории. Если в тот момент, когда она села к тебе на колени, ты начинал рассказывать ей на ушко какую-нибудь волнующую волшебную историю про странствия какого-нибудь Эльзефира по Царству Адского Пламени, то этого было более, чем достаточно, чтобы она воспринимала странствия твоих рук под её кофточкой или юбочкой как самые адекватные и наглядные иллюстрации твоего романтичного повествования. И если она вдруг восклицала что-нибудь вроде: "А дальше-то что было?" или "Рассказывай дальше, рассказывай!", то это в гораздо большей степени относилось к странствиям твоих рук и губ, чем к странствиям приснопомянутого Эльзефира.

 

К тому моменту, когда Эльзефир достигал Заколдованных Врат в Царство Адского Пламени, Катины врата уже тоже начинали потихонечку растворять створки, и с готовностью принимали заблудшего странника. И дальше всё происходило всё так же мило и естественно. Катя совершенно не была из тех девочек, которые во время близости страстно стонут, кричат или раздирают спины ногтями до крови... Нет. Но она очень мило улыбалась, хлопала ресничками и с романтичным придыханием повторяла: "Ах, рассказывай же дальше, рассказывай!" Она точно так же, как в ситуации с плачем, просто со-переживала. И точно так же, только на этот раз через тело, проходила с тобой весь путь странствующего Эльзефира от начала до конца. Чтобы в конце так же выдохнуть: "Ууухх, вот это дааа!.."

 

И парни носили ей баночки, коробочки и свежие истории странствий охапками.

 

Несмотря на всю свою дружбу с противоположным полом, жить Катя всегда предпочитала одна и трепетно оберегала своё пространство от любых попыток в него подселиться. Хотя несколько ребят в разное время и делали ей предложения съехаться вместе, Катя ничего привлекательного для себя в этих предложениях не находила. Как минимум, потому, что ей было совершенно некомфортно при мысли, что кто-нибудь застанет её за священным ритуалом написания очередной главы её тайного романа и увидит в тексте хотя бы несколько орфографических ошибок. Ну, и просто она любила ощущать себя независимой.

 

Она родила первый раз в 20 лет и, по европейским понятиям, всю оставшуюся жизнь была "одинокой мамочкой", но, по факту, она никогда не была одинока, и её талант очень аккуратно и нежно привлекать всех своих мужчин к своим хозяйственным заботам, а также талант перераспределять хлопоты, связанные с детьми на соседних девочек и мальчиков определённо заслуживает упоминания. Но любопытнее всего то, что все Катины дети были удивительно самостоятельны, и следили друг за другом сами в гораздо большей степени, чем сама Катя следила за ними или за собой. Катя никогда в точности не знала, где у её детей хранятся рубашонки, распашонки и прочие предметы первой и второй необходимости, и её старшая дочка Уля лет с четырёх разбиралась во всех хозяйственных вопросах лучше мамы и часто консультировала приходивших в гости мужчин на тему того, что где лежит, а также того, какие полочки и где сегодня было бы актуально подремонтировать. И мужчины общались с Улей с искренним уважением и немалым интересом и с удовольствием проводили с ней время за ремонтом полочек, изготовлением и одеванием кукол, ловлей ящериц и прочими увлекательными приключениями. Так что с какого-то момента уже довольно трудно было установить в точности, приходили ли они в гости к Кате или к Уле. А мама, между тем, всё так же, повозившись немного в огороде и отправив Улю с младшенькими к кому-нибудь в гости или на прогулку с кем-нибудь из теперь уже непонятно "чьих" мужчин, залазила с ногами на кровать и, закусив губу, писала свой любовный роман о 70 годах верного ожидания преданной Ауронией её Единственного Мужчины из его странствий по Сумеречным Краям.

 

Как и Катю, Sweetie любили очень многие парни, и очень много ребят крутилось вокруг неё чуть ли не круглосуточно, но при этом, если быть точным в терминах, то надо заметить, что ни "сексуальных партнёров", ни "женихов", ни "ухажёров", ни "поклонников" у Sweetie не было. Несмотря на всю её открытость, дружелюбие и даже любвеобильность, такое явление, как секс, в жизни Sweetie очень долго отсутствовало "как класс". Sweetie любила обниматься, любила тискаться, несколько раз её даже замечали целующейся с парнями в губы, но никто никогда не слышал о том, что у кого-то с ней было или могло быть "что-то большее". Даже те ребята, с которыми она вроде как целовалась в губы, отмечали, что целоваться Sweetie ни фига не умеет и учиться не собирается. Её поцелуи были такими же пошло-позитивно-комсомольскими, как и её подбадривания плачущих. Sweetie могла быть по-настоящему страстной только в одном вопросе - в вопросе о "движении мирового социализма", а этот вопрос с поцелуями соотносился как ёжик с воздушным шариком. И, несмотря на своё "конфетное" прозвище, эта девочка в традиционном смысле "конфеткой" не была. Скорее, она была конфетной фабрикой "Красный Октябрь".

 

Но вот что было по поводу Sweetie весьма интересно. Sweetie была бесспорной красавицей. Её формы были очень привлекательными, и как её весьма объёмная грудь, так и её стройные ножки и очень в меру объёмная попа - всё это, формально говоря, внешне выглядело очень аппетитно. Человек, который бы увидел Sweetie на фотографии, вполне мог бы использовать эту фотографию для проецирования сексуальных фантазий. Однако в реальности, несмотря на то, что её искренне любили очень многие парни, и она сама тоже любила многих, НИ ОДИН ПАРЕНЬ ОТ НЕРАЗДЕЛЁННОГО СЕКСУАЛЬНОГО ЖЕЛАНИЯ К SWEETIE НЕ СТРАДАЛ. В реальности никто из тех, кто общался с ней вживую, сексуального возбуждения при общении с ней не испытывал. Хороший вопрос почему...

 

Если попытаться проникнуть в самые истоки и попытаться отследить динамику развития чувств к Sweetie у среднестатистического парня, то едва заметные проблески сексуального интереса обнаруживались на уровне первого взгляда и первого разговора, но... начисто исчезали после первого же объятия.

 

Sweetie, как я уже сказал, была весьма любвеобильной девочкой и очень любила обниматься с мальчиками, и делать она это умела страстно и с самозабвенной отдачей. Я не знаю, делала ли в этот момент сама Sweetie что-то сознательно, или этот процесс был для неё полностью спонтанным, но все парни, обнимавшиеся с ней, отмечали, что во время объятий со Sweetie они впадали в лёгкий транс, утрачивали ощущение пространства и времени и... гм-м, на современном языке эзотериков это называется "ощущали энергию". У некоторых тут же, прямо в её объятиях, случались озарения и инсайты на темы волновавших их жизненных проблем; у других озарений не происходило, но сама по себе реальность, в которой существует такая вещь, как "проблемы", уплывала куда-то в сторону... И, собственно, вот эта самая сладость и некоторая крышесносность объятий с этой девочкой и послужила источником её "конфетного" имени.

 

Так или иначе, простояв в объятиях Sweetie пару минут, большинство мальчиков, возвращались оттуда в реальность в полной Ясности, как им дальше жить - вообще и применительно к отношениям со Sweetie, в частности, - и спешили откланяться и устремиться на какие-нибудь подвиги. Почему-то объятия со Sweetie очень многих вдохновляли именно на подвиги, а не на что-то иное. Может быть, потому что сама Sweetie была девочкой, очень расположенной именно к героическим формам самовыражения.

 

Sweetie даже не приходило в голову, что, раз у неё нет желания секса с мальчиками, то ей может потребоваться как-то защищаться от тех мальчиков, у которых желание секса с ней всё-таки возникнет. Её открытость в общении и её удивительное тело делали всё за неё. После первого же объятия со Sweetie любой мальчик ЗНАЛ всё о её желаниях по отношению к нему не на уровне рассудка, а НЕПОСРЕДСТВЕННО НА УРОВНЕ ТЕЛА. Тело Sweetie через простое объятие, легко и за одну минуту сообщало телу мальчика, что "никакого секса здесь можно не искать", и тело мальчика одномоментно это знание впитывало. И тот мальчик, который хоть раз обнялся со Sweetie, уже никогда не смог бы сексуально возбудиться, даже если бы увидел её фото "в космическом белье".

 

У Sweetie была простая, естественная и невероятно надёжная защита - ОНА ПРОСТО ОЧЕНЬ ХОРОШО УМЕЛА ОБЩАТЬСЯ и передавать и рассудку, и телу мальчика очень адекватный образ себя.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-06-30 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: