Часть 3.
В СОЗВЕЗДИИ ВОЛКА
Воин взмахнул катаной
Бой не закончен на этом
Это кровь самурая
Расцвела сакуры цветами
ПРЕДИСЛОВИЕ
Всем им светила одна звезда - волчья. Они нашли «СРЕДУ ОБИТАНИЯ», выжили в эпоху «ЕСТЕСТВЕННОГО ОТБОРА». Одинокие псы, плачущие кровавыми слезами. Бог устал их любить. Оставалось одно - верить в чутьё и свою удачу. Лютый пастырь «лютее» стада пасуемых. Жестоко и беспощадно вёл он свою, воющую на луну, армию к обрыву, за которой огромной дырой зияла бездна. Пёс сделал прыжок и застыл на небе. А сколько таких псов было? Все псы попадают в рай, но не все становятся звёздами…
Волчье одиночество в час, когда утро приходит,
Устало по снегу бежит, перепутав вчера и сегодня.
Окна большого города, за стенами жизни лес,
Путник, будь осторожнее, держись подальше от этих мест.
Туда не ведут указатели, не светит на небе звезда,
Гадали друзья-приятели, кто первым умрёт и когда.
Шалили в лесу охотники, стреляли волков в полнолуние,
Эх, черти, Святые угодники! Что Вас больше смерти волнует?
А где же волка покаяние? И где же для хищника храм?
Как милость раздали молчание, да в сердце свинца девять грамм…
И ЖИВУТ ЭТИ ЛЮДИ КАК БУДТО В ЛЕСУ ДИКОМ. И ПРОПАДАЮТ ТАМ ТИХО И ОДИНОКО. НАВСЕГДА…
Волки бегут по кругу,
Липкой слюной истекая,
С седой луной в подворотне танцуя,
И жертву свою выцепляя.
Когтями рвут волки снег,
Но буря их след заметает.
Тупой, беспощадный бег
Подальше от волчьего рая…
ПРОЛОГ
- Гнилой район, - он посмотрел по сторонам, - вот здесь, братан, солнце не светит, и этим ни хрена не светит, - он ткнул в сторону подростков, сидящих на лавочке, - знаешь, я задавал себе вопрос - чего они хотят от жизни?
- И чего? - парень со шрамом на подбородке посмотрел на него.
- Да ни хрена ничего! Косяк с дурью, бабу завалить…
- Ну вот видишь, - его собеседник усмехнулся, - всё-таки есть какие-то желания.
- Рефлексы. Как у собаки Павлова.
- Да ладно! Ты гонишь!
- А вот смотри. Слышь, ты! Иди сюда! - он окликнул одного из сидящих подростков.
Подошёл взъерошенный пацан лет пятнадцати в широких штанах и явно не по размеру спортивной куртке:
- Чё надо?
- Ты не «чёкай», фраерок.
- А чё? - взбрыкнул тот.
- В очё, бля! Рога в землю спрячь!
- Не, ну ты чё гонишь, дядя, слышь, пацаны, этот козлина тут не по теме базарит!
Несколько ребят поднялись с лавочки и начали приближаться с угрожающим видом.
- Слышь, ты чё, ничего не понял? Рога в землю спрячь!!! - он задрал полу куртки и на всеобщее обозрение предстал торчащий за поясом ТТ.
Подходящие замерли.
- Эй, эй, дядя, хорош… - пацанёнок попятился назад.
- Да стой, не рыпайся! Не ссы, бабок срубить по-лёгкому хочешь?
- А чё?
- Вот ты тупоголовый! Ефима знаешь?
- Это «мерин» у которого что ли «лупатый»? Браток как навроде.
- Ну да.
- Знаю, в тринадцатой квартире живёт. Сосед сверху.
- Ну вот, пошли, зайдёшь к нему.
- А за на хуя?
- Ты чё, денег не хочешь?
- Да не, хочу, - пацан поёжился.
- Тогда пошли. Пошли, братан, - он повернулся к шрамастому.
* * *
Ефим плескался в «джакузи». Остренькие пузырьки покалывали накаченное тело.
- Ништяк! - он потянулся к бутылке «Henessi».
В это время из мыльной пены, словно Афродита, вынырнула крутозадая блондинка:
- Ну ты скоро кончишь?
- Ты соси, пока сосалка не сломалась, - Ефим ощерился, - работай. У, станок рабочий! - он схватил девицу за задницу, - давай, погружайся.
В это время в квартире раздался звонок в дверь.
- Блядь, кого там черти принесли? - Ефим поднялся и посмотрел на прилипшую между ног красавицу, - поплавок-то отпусти, я сейчас, потом закончим.
- Кончить не начить, - усмехнулась девица и соблазнительно растеклась по джакузи, - поторопись, милый, а то я уже закипаю.
- Смотри не сгори, - Ефим обернулся полотенцем, влез в тапки и пошлёпал к входной двери, - чё надо?
- Дядя Фима, я Ваш сосед снизу, Вы нас заливаете!
- Ты чё несёшь, пёс? Подожди, сейчас открою! - Ефим щёлкнул замком на массивной входной двери, - и кого я тут заливаю? - он сверху вниз посмотрел на стоящего перед ним пацана, - тебя что ли?
- Меня! - перед ним возник крепкий человек с ТТ в руках, - меня ты, Ефим, штук на тридцать залил.
- Слышь, это, подожди, - засуетился тот.
- А чё ждать, Ефим? Деньги где?
- Ты скажи Семёну - будут. Точняк будут в конце недели, отвечаю!
- А хуя не замечаешь? - парень нажал на курок. Глухой выстрел отбросил Ефима внутрь квартиры.
- Ну ты сука, Холод, - раненый схватился за окровавленный живот, - на хуя же так?
- До хуя, Ефим. Должен ты до хуя.
В это время в коридоре возникла голая девица.
- Ефим, что тут происхо…
- Опочки! - улыбнулся шрамастый, - ни хуя себе живёшь, Ефим, а базаришь, что пустой! Эта шлюха явно не с Ленинградки. Эскортная бабёнка, цени, Холод.
- Есть чуть-чуть, - Холод осмотрел испуганную, стыдливо прикрывающую интимные места девушку, с головы до ног, - где деньги, Ефим?
- Там, в большой комнате… кейс… возле кровати… - прохрипел тот.
- Иди глянь, Владлен, - тот пошёл в комнату и вернулся с кейсом, открыл его, - всё ништяк, Холод, тут даже немного больше.
- Там полтинник, - Ефим попытался подняться, - моя двадцатка.
- Не твоя, - ответил Холод, - проценты. Мы не в банке, Фима, давай лечись.
Холод повернулся к парню, застывшему от испуга с открытым ртом, залез в карман достал несколько смятых пятидесятирублёвок:
- На вот, тебе, спасибо, кореш.
Холод и Владлен уже выходили из подъезда.
- Это… Дядь, подождите, - догнал их подросток, - а это… чё будет-то?
- Ты денег хотел? - Холод посмотрел на него.
- Ну да.
- Ты их получил?
- А дальше-то чё, дядь?
- Пиздец котёнку, больше срать не будет, угондошит тебя дядя Ефим.
- Ну это… Как?!
- Ты денег хотел? Ещё раз спрашиваю, - пацан нервно закивал головой, - я тебе их дал? - тот снова кивнул, - так какого хуя тебе от меня надо? Иди, купи себе «Сникерс».
- Но мы же так не договаривались, - робко попытался возразить паренёк.
- А мы вообще как-то договаривались? На вот тебе, - Холод достал из кармана стодолларовую купюру, - теперь нормально?
Парень улыбнулся и, утвердительно кивнув, схватил деньги и убежал.
- Вот видишь, Владлен, я же говорил - собака Павлова! И по хую, что Ефим сделает ему колыбаху на всю голову.
ПЕРВАЯ ГЛАВА
Собаки рычали в разных углах.
- Ко мне, Снежок! - парень еле удерживал разгорячённого боем бультерьера.
- Нихуёвый Снежок! - Бледный осмотрел порядком потрепанного стаффа и бросил презрительный взгляд в соседний угол, - Деды Морозы хреновы!
- Да ладно, успокойся, Бледный, - рябой паренёк достал из кармана пачку сигарет, - хрен с ним, не полцарства проигрываешь.
- Пошёл ты в задницу, Перец, пятьсот баксов на кону! Не привык я так легко со своим расставаться!
- Да как знаешь, - усмехнулся Перец и отвернулся.
Через несколько минут он уже разговаривал с высокой брюнеткой модельной внешности.
- Да пошел ты! - зло сплюнул Бледный.
В это время раздался голос:
- Собак в центр ринга! Травим!
- Вперёд, Бутч!!! - проревел Бледный.
Псы, зарычав, бросились друг на друга и сплелись в огромный лающие - визжащий ком. Бультерьер подбирался к взъерошенной шее противника, чтобы сомкнуть на ней свои огромные клыки. Тот отчаянно отбивался, забиваясь в угол.
- Дави его, Бутч!
Стафф выпрыгнул, но тут же буль сшиб его мощной грудью и крепко впился в ухо. Бутч истошно завыл. Зубы Снежка, лязгая, ухватили его за холку. Визг. Рывок, и страшное давление челюстей сомкнулось. Буль терзал и рвал поверженного противника. Немногочисленные зрители этого ужасного зрелища подошли ближе к сымпровизированному рингу в ожидании развязки. Стафф уже не сопротивлялся и обессиленный рухнул на песок.
- Сука, - проскрипел хозяин Бутча.
- Победил Снежок! - констатировал судья.
Услышав это, Бледный выскочил на ринг, посреди которого валялся его дохлый пёс:
- Сука! - он пнул мёртвую собаку, - сука!!! - и его налитые кровью глаза нацелились на буля, - вот, блядь, тебе! - Бледный выхватил пистолет из-под пальто и выстрелил.
- Ну всё, - Перец повернулся к брюнетке, - сейчас мой товарищ здесь рамс устроит. Мы же в городе знаешь кто?
Снежок тем временем завыл, пытаясь выкусить свинцовую блоху, укусившую его прямо в шею.
- Вот, блядь, тебе, сука! - Бледный ещё раз выстрелил в сторону раненного пса, - урою! - он безумными глазами осмотрел толпу.
Дальше события развивались стремительно. Залепленный от души удар в голову опрокинул Бледного с ног. Кулаки хозяина Снежка прессовали его как боксёрскую грушу - «хрясь!» - выскочил пистолет из рук, - «хрясь!» - осколки битых зубов, слюни и сопли, «хрясь!» - цевка крови. Перед глазами Бледного всё поплыло, а рот заполнило мясо - кровавое месиво. Парень запрыгнул на него сверху, продолжая наносить удар за ударом. Из последних сил Бледный оттолкнул от себя соперника, приподнялся и попробовал дотянуться до пистолета, но тут же снова завалился на землю, сбитый ударом ноги - «хрясь!» - кроссовок уткнулся в голову, в ней что-то хрустнуло и на кровавых нитях мышц повисла нижняя челюсть. Второй удар - и челюсть потеряла связь с черепной коробкой и отлетела куда-то в сторону.
- Ни хуя себе замес! - Перец оторвался от своей новой знакомой, - я тебе потом позвоню, - и он бросился к дерущимся.
Он попробовал оттащить разбушевавшегося хозяина бультерьера от своего друга, но весомый удар локтём в нос отбросил его на задницу.
- Ах ты падла! - Перец кроваво сплюнул и полез в карман, - на тебе, гнида! - он запрыгнул парню на спину и с размаху несколько раз воткнул стальное жало ножа под рёбра, - получай!
Парень захрипел, на секунду забыл о Бледном, развернулся и схватил Перца за шею двумя руками. Кадык похрустывал, а в веснушчатое лицо Перца впёрся ледяной взгляд абсолютно мёртвых глаз:
- Убью, блядь! - просипел он.
- На!!! - испуганно прохрипел Перец и воткнул в живот нападавшего нож, - на, сука! - ещё один удар.
Парень ослабил хватку и завалился на тело своей собаки. Последнее, что он увидел, было облако, такое же белоснежное, как его пёс.
- Хуй ли смотрите, суки? - от этих слов зрители свирепого побоища в ужасе стали разбегаться по своим машинам, - братан… - Перец склонился над лицом Бледного, мало похожим на человеческое, - ты как, братан?
Кровавые пузыри на разбитых вдрызг губах и непонятное утробное бульканье вырвалось ему в ответ из распластанного тела.
* * *
- Ну чё, дорамсился, гандон - переросток? - Адмирал посмотрел на распухший нос Перца.
- Ды ты знаешь, как мы его уделали?
- Знаю, - Адмирал покосился на нескольких красных раков, лежащих на огромном блюде и снова на нос Перца, - Бледный лучше меня, правда, знает. У него теперь две трубки. В одну он ест, а из другой гадит. И знаешь, улыбается всё время так загадочно, прямо как Джоконда, ебальником беззубым.
- Да он сейчас подлечится, - начал было Перец.
- Боюсь, что с таким экскаватором уже навряд ли.
- С каким экскаватором? - Перец потянулся к раку.
- С хуёвым. С беспонтовым даже. Мне его как на каталке вывезли, я так всё и понял. Рака положи, - Адмирал снова посмотрел на нос Перца, - ну и парус у тебя… Или клюв? Слышь, Перец, а ты не дятел?
- Да иди ты в жопу, Адмирал.
- Я те, Перец, пойду. А вот куда ты пойдёшь, герой панкратиона? Да ещё со своим недобитым корешем. Семён-то, надеюсь, ничего не знает.
- А я почём знаю? Мы оттуда сразу свинтили. Я Бледного в больничку закинул…
- Да ты не тарахти. Вы там пропалились по ходу не дохло, кинологи недоделанные.
В это время в кафе зашёл крепкий парень и приблизился к их столику:
- Здорово, Адмирал, - вошедший небрежно посмотрел на Перца, - привет и тебе, кинг-ринг.
- Слышь, Владлен, ты не выражайся, - обиделся Перец.
- Осядь, - зло посмотрел на него Адмирал, - ну чё там, Владя?
- Хреново дело. В общем, короче, кипиш они нездоровый устроили. Дружбан, которого Перец на перо посадил, в одной больничке с Бледным отдыхает. Мусора шустрят. В общем, дохлое дело. Семёну звонить надо. Башлять по-любому придётся или… - он посмотрел на Адмирала, а тот перекинул взгляд на Перца:
- Ты всё понял? Съезди, узнай, где вы накуролесили, а потом того пассажира, - Адмирал сделал рубящий жест ребром ладони по шее, - и концы в воду. Я думаю, без Семёна всё порешаем. Да, Перец?
- Угу, - пробурчал в ответ тот.
* * *
Холод пришел в себя и уставился на потолок, покрытый морщинами трещин. В ноздри ударил резкий запах хлорки. Он одними глазами осмотрелся по сторонам. Всё тело ныло и напоминало какую-то огромную болевую точку.
- Пришли в себя? - откуда-то сбоку раздался незнакомый голос.
- Где я? - бескровными губами прошептал Холод.
- В больнице, - к нему подошел молодой доктор в очках и белом халате, - повезло Вам. Мы уже думали, что не выкарабкаетесь.
- Что со мной было?
- Ну… как бы Вам сказать поточнее, - врач пересек палату, подошел к столу и вернулся с какими-то бумагами, - вот, кстати, надо заполнить. Как Ваши фамилия, имя, отчество, дата рождения?
- Я ничего не помню. Что со мной?
- Ну, это, Вы знаете, бывает. Частичная потеря памяти. Вы же такое перенесли! - врач зашелестел бумагами, - доставлены с многочисленными ножевыми ранениями. Проникающее ранение в области живота. Но, слава Богу, жизненно важные органы не задеты. Два - в области спины и ещё одно в брюшину. Большая кровопотеря со всеми отсюда вытекающими… В общем, можно сказать, Вы в рубашке родились.
- В какой вот только? - попробовал отшутиться Холод.
- Ну это уж Вам виднее.
- Да уж…
- Кстати, тут из милиции приходили, интересовались. Всё-таки криминальный характер травм…
- Да я же сказал, - процедил Холод, - я ничего не помню, как вырубило.
- Хорошо, хорошо, тогда лежите, отдыхайте, вспоминайте. Я попозже, если что, зайду, - и врач вышел.
Холод ещё раз посмотрел на потолок и попробовал подняться.
* * *
Когда-то давно Геннадий Михайлович, прозванный детишками «дядя Гена - Крокодил», тренировал целое поколение идущих от значка ГТО к олимпийской медали, обучая суровым премудростям самбо. Тогда давно на новеньком стадионе проводились какие-то культмассовые мероприятия, парады и футбольные матчи между командой местного лампового завода и заезжими гостями. В бассейн ходили детишки, их папы и мамы, было весело… Но пришли другие времена. Подросли его воспитанники. Кто-то подался в рэкетиры, кто-то просто спивался… Молодое поколение спорт интересовал постольку - поскольку, а самбо с его традициями чести и благородства оказалось никому ни хрена не нужным. Молодые «бойцы», насмотревшись дешевого «Голливуда», упражнялись в расколачивании черепа в обсосанных подворотнях. Дряхлел дядя Гена, а вместе с ним дряхлел и стадион. Осыпалась плитка в бассейне, заросло бурьяном футбольное поле. В его спортзале какие-то сволочи переколотили все стекла. Зимой там гуляла вьюга и из остатков пола бомжи разводили костер с паскудной целью погреться. Летом на территорию городского стадиона забредали наркоманы заняться единственным знакомым им видом спорта - метание баяна в тухлую вену, а на разбитых трибунах ветераны футбольной команды проводили матчи по «литрболу» и ностальгировали по своему спортивному прошлому. Дядя Гена частенько присоединялся к ним, и пропустив пару граненых стаканов, впадал в пространственные рассуждения о смысле жизни. А ветер тем временем трепал чудом уцелевшую афишу, кричащую о финальном поединке области местных футболистов с каким-то «Тяжпрессмашем» из соседнего города. Хорошенько нажравшись, Геннадий брел в раздевалку открытого катка, по иронии судьбы превратившуюся в сторожку и листал пожелтевшую подписку «Советского спорта» за 1980 год.
* * *
- Слышь, Крокодил, открывай, - Перец тарабанил в железную дверь, - чё, уснул что ли?
Дверь заскрипела и в проеме возник замызганный потрепанный мужичишка:
- Чё надо-то? А… это ты… Заходь.
Перец зашел вовнутрь и поморщился:
- Воняет тут у тебя! Как ты тут живешь?
- Как все. Хреново, - улыбнулся Геннадий.
- Да-а-а, - протянул Перец, залез во внутренний карман и поставил на стол бутылку водки, - бухай! Вижу, хочешь.
Дедок потянулся к ней, быстро свинтил пробку, выудил откуда-то два грязных стакана и уже собрался было наливать.
- Мне не надо, - поморщился Перец.
- Ну как хочешь, - Гена налил полный стакан и в один присест заглотнул его.
- Ну ты мастер, - улыбнулся Перец, - не пропьешь мастерство, Крокодил.
- Ты чё приехал-то? - он снова взялся за бутылку.
- Помнишь, неделю назад мы тут с Бледным были?
- Да, такое не забудешь, как он вас!
- Ты пасть завали. Чё было-то потом, как мы свалил отсюда?
- А чё? Скорая приехала, менты. Протоколы там, шматаколы, мурыжили меня…
- А ты чего?
- Ну сам знаешь, я ж могила. Собачек прихоронил, прибрал, всё чики-пуки. И они к этому подошли, а он дышит еще. Увезли значит, как положено, - Геннадий снова наполнил стакан и выпил, - и чё, вот, наверное, в больнице он сейчас, если не окочурился по пути.
- А тебя о чем спрашивали?
- А ты, пади, не знаешь?
- Ну а ты им?
- Я тебе говорю по-человечьи, ничего не видел, ничего не слышал, пьяный спал. Они походили тут, понюхали и уехали. Какой с меня спрос?
- Да уж, никакого, - посмотрел на него Перец.
* * *
Наглухо тонированная «восьмерка» остановилась возле приемного покоя городской больницы.
- Так, - Перец посмотрел на сидящего рядом, - короче, слушай, Рыба, сейчас мы заходим в больницу, мочим этого козла и сдергиваем оттуда на хуй.
- А как мы туда войдем? - нервно щелкал предохранителем Рыба.
- Увидишь, иди за мной, не бзди, все пучком будет. На вот, натяни, - он швырнул парню спортивную шапочку с прорезанными глазами, - на всякий случай вот.
Тот начал было натягивать её, но Перец остановил его:
- Ты чё, гонишь?
- А чё, нормально, - Рыба посмотрел в зеркало.
- Сними на хрен!
Они вышли из машины и направились ко входу. Перец забарабанил кулаком по двери.
- А хто тама? - раздался с другой стороны сонный голос.
- Майор Жеглов и старший лейтенант Шарапов! Милиция! Открывай, мать!
Дверь, взвизгнув, открылась перед ними предстала бабулька - божий одуванчик в белом халате. Перец с Рыбой вошли:
Из врачей кто есть? - посмотрел на неё Перец.
- Дежурный, Илья Петрович из хирургии. Он у себя. А вам чего?
- Мы на задании. Где кабинет-то?
- По лесенке на второй этаж прямо возле входа.
- Вот видишь, - поднимаясь по лестнице сказал Перец Рыбе, - а ты бздел. Все нормально! Природное обаяние и убедительность. Шапку надень, - он полез в карман за пистолетом.
* * *
Холод не спал. Сон уже давно к нему не приходил. Тихо скрипели половицы - шаги. Шаги ночью? Люди ночью просто так не ходят. Это пришли за ним. Он соврал врачу. Он ничего не забыл, и сомнения, что забыли его, развеялись. Холод рывком сдернул себя с кровати, вырвал из рук капельницы, подошел к столику. При свете луны остро поблескивал медицинский скальпель.
* * *
Дверь кабинета дежурного врача распахнулась.
- Молчи, сука, - направил пистолет на доктора верзила в спортивной шапочке с прорезанными глазами, - молчи, если жить хочешь! Где тут у тебя подрезанный?
- А кто вы такие?
- Молчи, я тебе сказал, - просипел Перец и с размаху ударил доктора рукояткой пистолета по лицу. На пол упали очки.
- В д-двенадцатой п-палате…
- Веди, - и в спину доктору уткнулось дуло, - и смотри, без шуток, коновал.
* * *
Дверь двенадцатой палаты медленно приоткрылась.
- Давай, Рыба, стреляй, - прошептал Перец, - а ты, - он толкнул доктора, - пошел вон отсюда!
Рыба на цыпочках направился к кровати:
- Там нет никого, Перец…
И тут же сильные руки схватили его, сильно прижав к себе, а в шею уперлось лезвие скальпеля.
- Сука! - проревел Перец и несколько раз надавил на курок.
Выстрел ударил Рыбе в грудь. Холод вырвал из рук обмякшего тела пистолет и направил на Перца:
- Бросай ствол.
Они стояли и смотрели друг на друга. Пальцы обоих медленно сползали на курки. И тут Перец резко дернулся и схватил не успевшего выйти врача, прикрывшись им как щитом:
- Нет, это ты бросай, фраерок!
Холод посмотрел на него и кинул ствол на пол.
- Ну вот и всё, - Перец оттолкнул врача, - мандец тебе!
Холод каким-то резким выпадом бросился в его сторону в подкате и с размаху воткнул скальпель в бедро. Выстрел. Пуля ударила в оконное стекло, Перец дико завыл, из раны ударила мощная струя крови и он опустился на пол. Холод вырвал из его ослабевших рук пистолет.
- Тебе мандец, мудень!
Холод сдернул с лица Перца шапку:
- А, это ты, старый знакомый?
- Тебе все равно мандец, тебя пацаны…
- Какие пацаны?
- Это тебя уже не ебет, один хуй, пизда тебе…
- Да, - Холод надавил на скальпель, торчащий в ноге.
- А-а-а!!! - заревел Перец, - чё ты, сука, творишь?
- Какие пацаны, ты чей?
- Адмирал с Сёмой, вешайся, сука!!! - он злобно посмотрел на Холода.
- Ясно, - Холод вынул скальпель, - ты на машине?
- Там внизу…
- Ключи где? Давай.
- В кармане, - Перец полез окровавленной рукой в штаны, - на! - звякнула связка.
- Вот и лады, - Холод положил ее в больничный халат вместе с пистолетом, - курить есть? - он посмотрел на Перца.
- Не курю, - простонал тот.
- А жаль.
Холод покрутил в руках скальпель и вдруг резко всадил его Перцу в кадык. Кровь фонтаном ударила в белую стену. Холод подобрал пистолет Рыбы и только сейчас увидел забившегося от страха в угол врача.
- Ты чё, Айболит? Всё нормально, живи не бойся, ты же ведь ничего не видел, да?
Врач нервно закивал головой:
- Да-да-да, конечно, конечно… я устал… я спал… Но как так? Четыре ножевых, неделя в коме - и всё как на собаке, - лепетал врач.
- Дурак ты, доктор, - оскалился Холод, - я и есть собака. Где тут черный ход?
* * *
Семён Кондаков ехал в своей новенькой «Ауди» по проселочной дороге. С обоих сторон торчали только что отстроенные особняки «детей лейтенанта Шмита», как любил говаривать его отец, «на последние деньги!» Семен возвращался домой после «трудного» «рабочего» дня в городской думе с фуршетом, баней, черной икрой и тремя московскими стриптизершами, выписанными специально по случаю завершения депутатских каникул. Неизвестно почему время отбросило его назад, в тот зимний вечер, когда судьба столкнула его в дверях ночного супермаркета с бывшим однокурсником по военному училищу Владленом Коркиным.
* * *
Сёме с детства давалось все легко и просто. Вначале папа полковник, потом батя - генерал, и, наконец, отец - депутат государственной думы, эксперт комитета по повышению обороноспособности страны. Школа, золотая медаль, первая «любовь» на заднем сиденье папиной служебной «Волги», разговор о продолжении военной династии, приведший его к КПП военного училища. Ему вспомнился детский разговор с отцом, кажется мать тогда была на юге.
- Папа, я буду полковником? - спросил маленький Сёмка, играя с кубиками, у отца, гладившего брюки.
- Будешь, - усмехнулся тот, подошел к сыну и нахлобучил на него фуражку, - будешь, Семен.
- А генералом? - не унимался сын.
- Будешь, - ответил отец, не став повторять банальной истины о том, что у генерала есть свои дети.
А пока Семен Кондаков стал курсантом элитного военного училища. Здесь он и познакомился с оттарабанившим два года в ДШБ сержантом Коркиным. Через полгода Семен и сам стал младшим сержантом, командиром отделения, но свирепый десантник никак не выходил у него из головы. Наглый и резкий, Владлен был удачлив. Мастер спорта по боксу - он укладывал на ринге всех. Его любили девчонки из соседнего с училищем техникума текстильной промышленности. Его уважали местные и даже не обижались, когда он отбивал у них на дискотеке партнерш по танцам. Да и отцы - командиры постоянно ставили его в пример за железную дисциплину, образцовый порядок и успеваемость во взводе. Доска почета, фотография возле знамени училища, благодарственные письма на Родину, внеочередные отпуска. Только никто не знал, что нарушителя дисциплины зловещий сержант Корень заводил в бытовку и со словами «Это залет, воин», отправлял в глубочайший нокаут. Его просто боялись. Но, тем не менее, закончив училище, Семен отправился служить в Генштаб в специально созданный для него тогда уже отцом - генералом отдел курьерской почты, а бравый сержант Коркин поехал отбывать «воинскую повинность» в какой-то Богом забытый гарнизон, дикую дивизию где-то на Дальнем Востоке. Их пути разошлись. Семен быстренько дослужился до капитана, получил награды, побывав в совершенно неопасной для него «горячей» точке в зоне локального конфликта, и стал орденоносцем, «вытащив» с поля боя друга своего отца, которого во время рейда за спиртом в медсанчасть боднула одичавшая за время войны корова. В наградной реляции высокопарными словами было сказано о «героическом подвиге капитана Кондакова, вынесшего на своей широкой спине с поля боя раненого командира, проявив при этом мужество». Товарищ полковник стал командиром какого-то мифического подразделения, отвечавшего за поставку продовольствия в нестроевые части спецрезерва Министерства Обороны. Семен получил майора и автоматически стал его замом. Распродавая направо и налево тушенку, Семен и его патрон быстро построили в ближайшем Подмосковье по огромной вилле, заменяя высококалорийную пищу в рационе солдат на лекции и строительные работы по благоустройству быта их боевых командиров. Когда их махинации раскрылись, старенького полковника хватил сердечный приступ, от которого он скончался, а майор Кондаков был уволен из рядов ВС по состоянию здоровья, вследствие контузии, полученной во время боевых действий. Получив тридцать окладов, Сёма оказался на гражданке и быстро нашел себя в бизнесе, женившись на дочери директора хлебозавода. За полгода Семен так развернулся, что начал скупать все большие и малые предприятия города. Он не конфликтовал с администрацией, был законопослушным гражданином, занимался благотворительностью, презентовав городскому детдому по оптовой цене десятка два списанных компьютеров и факсов. И поэтому на очередных выборах в местные органы власти он победил и занял место спикера городской думы. Вот тогда в морозный вечер он зашел в супермаркет и встретился там со своим бывшим сержантом, на шее которого поблескивала огромная золотая цепь, красноречиво говорившая о том, чем ее владелец занимается сейчас.
* * *
Владлен, придя в войска, поддерживал дисциплину теми же садистскими методами и не мудрено, что один из первогодков накатал письма в «Красную звезду» и в «Комитет солдатских матерей», живописуя все подвиги командира - садиста. В части началась серьезная проверка. Запуганный Коркиным личный состав молчал, а горе - писателя лейтенант самолично привязал к фаркопу УАЗика и три часа катал по заснеженному полигону стрельбища, после чего тот повесился на брючном ремне в туалете. Конечно же «сам». Якобы из-за письма любимой девушки, которая бросила его на гражданке. Предсмертная записка, написанная чужим почерком, вызвала серьезные сомнения у военного прокурора, а наряд, несший службу во время происшествия, был переведен в другую часть, что еще больше утвердило мнение проверяющего в том, что лейтенант Коркин действительно совершает «поступки, порочащие честь офицера Российской армии». Владлена с треском уволили, не возбудив уголовного дела только из-за отсутствия прямых улик, обличающих его злодеяния.
Вернувшись домой, он неделю попьянствовал, потом познакомился с какой-то бабой - разведенкой и поселился у нее в Подмосковье. Он работал охранником, барменом, секьюрити, телохранителем, но нигде больше месяца не задерживался из-за своего свирепого нрава. Отчаявшись найти себя в мирной жизни, он выгнал сожительницу из ее же дома и устроил пьяный дебош, набив морды одновременно всем соседям по лестничной клетке. Отбывая пятнадцать суток за хулиганство, Владя сошелся с одним цыганом, имевшим небольшой криминальный вес в городе. Вскоре слава пошла о бравом десантнике, который с одного удара мог выколачивать с торговцев шаурмой и владельцев палаток долги. Но это продолжалось недолго. Из соседнего города прибыл некий Адмирал, авторитет из местных, и на токовище засунул цыгана в багажник своего «Мерседеса», вывез и утопил в мутных водах Москвы-реки. С Владленом они договорились по-свойски. Он уехал вместе с Адмиралом в его родной город и быстро занял место бригадира в его банде. Адмирал не мог нарадоваться, глядя на своего нового помощника, который железной рукой карал несговорчивых бизнесменов и неплатежеспособных должников.