- А тебе какая хрен разница? Валить их надо, Владя, Слон хорошую тему задвинул. Короче, на вас эти гангстеры, на мне Кондаков. Сегодня ночью добьем всю эту шнягу и на соскок, в Злату Прагу. Звони своему человеку, Слон.
* * *
Капитан Кольцов после встречи с депутатом Кондаковым обескураженный пришел домой, достал из холодильника бутылку водки и уселся за кухонный стол. Пролистывая пухлые папки с записями и фотографиями, он никак не мог понять личный интерес депутата в этом деле. Да, у него убили сына. Но при чем здесь разборка между блатными, о которых тот неосторожно обмолвился. Он знал, что Квас был подручным Глины, но никак не мог уловить связь между бывшим генералом, старым законником, генеральским сынком, бандой отморозков и человеком, которого много лет назад убили. Он слышал о Холоде. Этакая химера, мститель, похороненный где-то на сельском кладбище в Тамбовской области в могиле без креста. Он смотрел на фотографии и запутывался еще больше. Допустим, этот Холод жив. Но как Семен Кондаков был связан с ним? Что общего между преуспевающим бизнесменом и диким отморозком? Депутат что-то не договаривал. Кольцов посмотрел на часы и налил себе полстакана водки. Он позвонил в родной город сына генерала одному знакомому следователю. Тот мялся, но все-таки выдал, что Кондаков - младший был так называемым «крестным отцом» и возле него всегда терлась банда, которая с ним же и расправилась. Ни о каком Холоде там не знали, зато вскрылась одна интересная вещь. После смерти Семена обнаружилась большая недостача в городском бюджете, а его вдова и тесть стали наследниками огромного состояния. В архиве УВД лежало несколько по просьбе Кондакова закрытых дел, связанных с хищениями и банкротством. Больше всего Кольцова заинтересовало дело с фермерским хозяйством «Раздолье». Часть акций этого предприятия принадлежала Кондакову - младшему и его убиенному партнеру Адмиралу. А вот другая бравым молодчикам из «Севастополя». Проведенная ОБНОНом проверка выявила, что в мясном цеху фасовали привезенный из Средней Азии героин. Партнеры Кондакова, так же, как и он, были мертвы, а на самого Семена посыпались обвинения коллег во взяточничестве, подкупе и коррупции в масштабе города. Кольцов взял листок бумаги и нарисовал три кружка: первый - С.К., второй - «Севастополь», и третий - «братки С.К.», соединил их линиями и налил себе снова. Прорисовалась очень неприятная картина. Кондаков - младший стал жертвой разборки в своих же кругах. Когда-то ручные «звери» вышли из-под контроля, убрали стоявшего над ними, поквитались с его партнерами, забрали деньги и ушли. Только вот при чем здесь Квас?! Ведь именно с бывшими друзьями Кондакова - младшего пересеклись их пути.
Кольцов набрал номер телефона:
- Алё, Грыц, давай-ка сегодня на нашем месте через часок встретимся. Разговор есть.
* * *
Грыц поджидал Кольцова на скамейке в сквере. Потрепанный жизнью мужичонка лет пятидесяти в старом драповом пальто. Последние лет десять, не в силах тягаться с молодым поколением «крещеных», он отошел от дел и медленно спивался. Его поймали на кармане, и тогда весь отдел, в котором служил Кольцов, искренне удивился, что перед ними стоит патриарх столичной уголовщины, который остался не у дел и которому нечего жрать.
- Как дела, начальник?
- Нормально, Грыц. Ты сам-то как?
- Хреново. У врача был. Цирроз. Жрет печень изнутри.
- Так ты не бухай.
- А че тогда делать-то? Зачем звал?
- Ты за Глину что знаешь?
- Сидит хорошо. Пристроился.
- Слыхал, что с Квасом произошло? - Кольцов достал пачку сигарет и протянул Грыцу, - закуривай.
Тот вытащил сигаретку:
- Убили Кваса. И еще шестерых. Разборка была.
- А с кем разборка?
- Хрен его знает, залетные. Глина побожился, найдет - семь шкур спустит. Он человечка под них зарядил. Застуженный на всю голову. Психом зовут. Может слышал?
- Да нет, вроде. А Глина с кем дружбу водит?
- Да у него корешей много. Бизнесменов. Депутат даже один есть.
- Не Кондаков случаем ли?
- Вроде он, а че?
- Да нет, просто так спросил для интереса.
- Темнишь ты, начальник, - Грыц закурил сигарету, - ты спрашивай, чё знаю - скажу. Мне на эту блатную шушеру наплевать по жизни. Я свое открестил, пора лыжи в сторону погоста двигать.
- А кто такой Холод?
- Не понял тебя…
- Ну был один, - Кольцов посмотрел на Грыца, - беспредельный тип. Ты о Монголе слышал?
- Ну это-то да-а. Серьезный мужчинка был. Ох, кулак железный! Я с ним в Надыме в семьдесят шестомом чалился, он тогда зону держал. Его Прокоп, блатарь московский поставил. Погодь… А Холод - это не тот, который с Кисой общался? После Монгола остался. Киса помер потом. А Холод как навроде Монголу сыном был.
- Даже так? - Кольцов удивился, - а я и не знал.
- Был у Монгола грешок - семейный он был. Вот пиздюк после него и остался. Звереныш вырос. Я что-то запамятовал. Слышал я о нем. Тогда слушок пошел, что он с Белкой и его кодлой расправился, а потом награда нашла героя. Прокоп еще толковище собрал, развел все непонятки. Мол, Белка мусорнулся, не по понятиям жил. Они тогда Холода в покое оставили, а менты его замочили. А вот что дальше было - не знаю.
- Холод этот снова появился.
- Шустряк, - присвистнул Грыц, - и по чью душу сейчас?
- Ну, судя по всему по Глинину и его друга - депутата.
- Значит не жилец Глина, - пристально посмотрел на Кольцова Грыц, - он с Белкой и его пассажирами за три дня расправился. Слушок тогда пошел о «Белой стреле». Только нет никакой «Белой стрелы», все это ваши мусорские байки, развод для пингвинов. Но воры на кипеш упали. Рамсили с ними по понятиям. И спрашивали юшкой кровавой за беспредел сучий.
- Кто спрашивал?
- Холод этот и спрашивал. Его тогда хорошо зарядили. Прокопа рук дела, узнаю волчину. Но Прокопа самого шмальнули. И вот чё я, начальник, думаю. Этот мальчишка - палач. Наказание всему нашему фуфловому миру, и вашему тоже. Не живой он. Он квитается. Это система целая, покрепче вашей, мусорской. Этот находит и отправляет к Богу в белых подштанниках.
- Ты сегодня не допил, Грыц.
- А ты мне и не наливал Кольцов. Думаешь брешу? Ты с людьми поговори. Они тебе еще не то расскажут. Дело, кажись, в восьмидесятом году было, когда Высоцкий умер. Не поделили два урки что-то, пацанов своих стравили, кровушки пролили не меряно, ну один и мусорнулся. Закрыли ваши того, второго, и ребят его закрыли, всех на нары бросили. А первый один остался, землю его себе забрал. Так вот, я тогда на хиваре одной отсиживался, и он туда приконал, мадистке денег сует, тысяч десять, а то и поболе - схорони меня. Та баба добрая была, вот и пригрела его. Ну а мы с ним за жизнь разговорились. Он мне во всем покаялся: как стучать бегал, как в дудку с легавыми дудел. Козлина! Фраер тухлый! И еще цинканул он мне, что людей его убивать начали, а последним - братана его, «семейника». За неделю десять рыл как с куста. Так вот брат его на больничке подыхал и все про собаку рассказывал, огромная псина такая. Он домой возвращался поздненько от бляди одной и та ему навстречу - зыркнула глазищами и как завоет! Аж душа в пятки. Трезвяком шел, а с утра его в подъезде с проломанной башкой нашли. Так и умер со словами «собака». Эта козлина со мной пару дней пошкерилась, а потом свинтила в Сочи, вроде. Так вот до Сочи она не доехала - под поезд попала. Вот так вот, начальник.
- А к чему ты мне это все?
- Бойся той собаки. Она не только за крещенными идет. Где сучатиной попахивает - она там. Не лезь ты в это дело. Голову сломаешь. На водяру дашь? - посмотрел на Кольцова Грыц.
* * *
Слон и Владлен подъехали к дому Кондакова - старшего ближе к вечеру. Джипа на прежнем месте не оказалось, они развернулись и со спокойной душой и чистой совестью поехали на съемную хату. Владлен рулил и смотрел из окна. Они влились в поток и вышли на МКАД. За ними, словно приклеенная «Моментом» шла темно-зеленая «Девяносто девятая». Владя перестроился в другой ряд, преследователи совершили точно такой же маневр.
- Вот они, суки, по ходу на арапа взяли, прищучили. Не дрыхни, Слон! - он толкнул посапывающего на заднем сиденье друга - у нас на жопе!!! Висят! - он резко дал по газам.
Машина сзади не отставала, следом за ней шла красная «Mazda». Коркин петлял, безбожно подрезая идущие в плотном потоке машины, выскакивал на обочину, рвал педаль газа, но висящие на хвосте плотно держали их. Проснувшийся Слон нервно оглянулся назад и вытащил из-под сиденья ствол.
- Давай, Владя, съезжай с кольца, здесь не в жисть не оторваться.
Владлен резко дернул руль и съехал с трассы под указатель «Солнцево». Последователи не отставали. «Субару» бодро бежало, обгоняя движущиеся машины. «Мазда» резко рванула вперед и плотно прижалась к заднему бамперу машины Коркина и Слона. Не обращая внимание на довольно оживленное движение, из окна «Мазды» высунулся типчик в бейсболке с автоматом и дал короткую очередь по уходившей от погони «Субару». От неожиданности Владя на секунду выпустил руль, и машина потеряла управление. Несколько раз она вильнула и подскочила, ударившись о бордюр. Владлен вывернул руль и вдарил по газам. Из «Мазды» снова начали стрелять. Пули разбили заднее стекло. Слон пригнулся и дал два выстрела в ответ. Товарищ в бейсболке опять застрочил, на этот раз явно по колесам. Несколько пуль достигли своей цели. «Субару» понесло и, резко закрутив, вынесло на обочину. Коркин не сумел справиться с непослушным рулем. Машину подкинуло, и она, совершив несколько оборотов, завалилась на бок и пошла под уклон. Слон умудрился выскочить из нее. Владлен не успел и со всего размаху уткнулся головой в руль. Машина катилась под откос. «Мазда» остановилась и из нее выскочили двое молодчиков - автоматчиков и еще один с помповым ружьем. Слон выстрелил, но те не останавливались и продолжали стрелять в валявшуюся вверх колесами в овраге «Субару». Владлен пытался выкарабкаться из железного хлама. Ногой он выбил лобовое стекло. Слон, стреляя по людям из «Мазды», рванул на помощь Владе, скатившись на жопе в овраг. Очередь полоснула прямо возле него. Подхватив Коркина, он потащил его на себя, к каким-то недостроенным гаражам. «Мазда» рванула вперед, а двое стали преследовать убегающих. Факелом вспыхнула «Субару». Над головой Слона, тащившего Коркина, свистели пули. Укрыться было решительно негде… Слон усадил Владю на груду битого кирпича. Преследователи заплутали среди гаражного лабиринта и немного отстали.
- Хреново, - простонал Владя, - кажись, нога сломана.
- Тише ты, - Слон зарядил новый магазин.
В это время в недостроенном проеме возник силуэт с автоматом, этаким расплывчатым черным пятном. Слон несколько раз надавил на спусковой крючок. Силуэт выронил оружие и упал. Слон подобрал автомат и выскочил наружу. Второй преследователь, не ожидавший такого поворота событий зачем-то отреагировал залпом картечи в воздух. Он дернул затвор и хотел выстрелить еще раз, но Слон уже приклеил палец к курку автомата. Длинная очередь подбросила парня и оттолкнула прямо в стену, по которой он сполз, раскинув руки. Белый свитер на животе окрасился в бордовый цвет. Слон замер. Откуда-то издалека раздался рев мотора. Он схватил Владлена и, закинув на спину, поволок. Неожиданно он увидел бетонный кубик канализационного коллектора. Не раздумывая, Слон запихнул туда Владю и спустился сам. Огромный коридор вел в никуда. Слон повесил автомат на шею и потащил потерявшего сознание Коркина. Часа через два он уперся в дверь, вышиб ее и оказался на воздухе около железнодорожной станции. Слон выкинул в кусты шиповника автомат. Владя висел у него на плече, пока они ловили тачку. Часа в три ночи таксист привез их домой. Холода там не было. Явился он почти под утро, грязный и перемазанный кровью.
- У нас хреново, - встретил его в дверях Слон, - в замануху попали, Владя покалечился.
- А у меня ништяк, - Холод снял куртку, и Слон уставился на окровавленный бок друга, - нет больше Кондакова.
- Значит валим? - обрадовался Слон.
- Куда, блядь? Это чмо нас и блатным и ментам сдало. В полной жопе мы, Слонидзе…
* * *
Старая добрая пословица - «кто ищет, тот всегда найдет». Иногда мы уверены, что ищем то, что нужно, в нужное время и в нужном месте, радуемся, как дети, когда находим, но чаще всего это «находим» оказывается приключениями на свою жопу. Об этом Холод совершенно не задумывался, разыскивая дачу Кондакова. Строения современных дизайнеров - архитекторов поражали неординарным подходом к решению жилищного вопроса. Тут тебе и готические замки, и арабские минареты. Наблюдались постройки в стиле «а-ля Гитлер капут» и «блеск и нищета куртизанок». Больше всего Холоду понравились огромные кованные ворота, внутри замысловатого вензеля которых позолоченными буквами было втиснуто чисто по-пацански «ВОВАН - III». Холод задумался о бренности бытия и прошлом двух остальных Вованов, пока не подъехал к огромному дому, похожему на сундук. Не зная почему, он вдруг вспомнил фильм о тюрьме «Алькатрас», вглядевшись в суровые бойницы окон. Серая глыба бетона говорила о том, что в годы перестроечного распутья хозяин данного укреп - района имел отношение к какому-то военному заводу ЖБИ, а маскировочная сеть и новенькая колючая проволока над забором ясно говорили, что владелец данного бомбоубежища помнит о своем боевом прошлом. Несколько охранников на входе в камуфляже прозрачно намекали на то, что людям внутри есть чего бояться.
Холод проехал мимо дома, спустился вниз к речке и стал дожидаться вечера. Странное дело… Но думал он совсем не о том, как проникнуть на данный охраняемый объект. В башку лезли совсем другие мысли - о Воване Третьем. Злая ирония судьбы. Вполне возможно, что этот, наверняка с бульдожьей мордой человек, в недалеком прошлом жил в мире условностей и воровских понятий. Жил. А потом, перехоронив десятка два друзей, отмотав положенное на зоне, и вдруг с ни хрена себе взял и стал добропорядочным гражданином с телевизором, газетой и тапками. Возможно даже с дурой женой из модельного агентства. Но ведь все-таки стал! Вот только для чего? Чтобы, проходя каждый раз мимо зеркала, глупо улыбаться? Сажать в огороде редиску и стричь газон? Ездить на заседание в Английский клуб и, куря вечером возле камина сигару, гладить глупую гончую породы «афган»? Нет, дело наверняка не в этом. Тут что-то свое, личное. Возможно, Вован Третий устал вот так вот ходить в этом дремучем лесу и срать самому себе под ноги. Холод улыбнулся. А может быть все проще? Может просто захотел Вован Третий выебнуться? Тряхнуть понтами и объявить себя хозяином жизни? Может на хуй не нужны ему никакие тапки? Есть у человека бабло - вот он и гуляет. И тогда, годика через полтора этой тупорылой гульбы, вырисуется новый Вован, оторвет циферку «III», приделает туда «четверочку» и заживет так же беспонтово и глупо… пока не появится «пятый» Вован, а за ним «шестой». Будут покупать они дома у вдов убиенных бандитов и жить счастливо, но недолго, пока на очередной разборке не проделают дырку в их голове и все начнется сначала. Вованов много. А цифр еще больше.
- У каждого дома своя карма, - вслух заключил Холод.
* * *
Охранник мирно дремал внутри служебной постройки. Неожиданно он увидел тень, скользнувшую вниз с забора. Почесав под свитером живот, он прихватил резиновую дубинку и вышел на улицу. Неизвестно откуда раздалась трель соловья. Здоровый детина, раскрыв от удивления рот, заслушался и постарался вникнуть в звуки живой природы… Но ему помешали. Крепкий паренек возник на пороге и хорошо поставленным «свингом» отправил его в нокаут:
- Сколько вас в доме? - уставился на него Холод, - жить хочешь? - тот кивнул:
- Четверо.
- Кондаков где?
- У себя. На третьем этаже. Спит.
- Еще люди есть?
- Да, двое на участке и один на воротах.
- Оружие?
- Да, два помповых ружья.
- Вы с агентства? Лицензированные?
- Да, - закивал тот, - с «Барракуды».
- Откуда?! Из чего?! Ну ладно, не важно. Веди к тем четверым, где они?
- В подвале, там гараж, они там сидят. Трое. А один на этаже с шефом.
- Пошли, - скомандовал Холод.
Трое охранников, игравших в карты, не сумели быстро отреагировать и так и застыли, увидев Холода, взявшего их на прицел:
- Оружие сбрасываем, - прикрикнул Холод, - только тихо, без фокусов.
- Уже ложим, - промямлил один из них, вытаскивая из кобуры пистолет и швыряя на пол. Двое других последовали его примеру.
- Не ложим, а кладем, - Холод подтолкнул вошедшего вместе с ним к столу. Он поднял карты и посмотрел на ответившего ему «ложим», - а он мухлюет, мужики, - и вытащил у него из-под куртки бубнового туза. Тот покраснел и опустил глаза.
При помощи своего экскурсовода Холод быстро связал всех троих, а помощника пристегнул наручниками к стояку.
- Я же тебе говорил - не убью. Видишь - не обманул.
Тот хотел поблагодарить, но Холод с размаху приклеил на рот скотч.
- Дальше я сам управлюсь.
Он пружинистой походкой вышел из гаража, закрыл дверь и осмотрелся уже на первом этаже дома: дубовые лестницы, модный интерьер, кожаные кресла, картины и кухня… из которой на Холода уставился амбал с «ремингтоном» в одной руке и куском «краковской» колбасы в другой.
- Покушал? - Холод направил на него пистолет. Тот кивнул, - не хорошо втихаря хозяйскую хавку жрать. Ты человек, ты не крыса! Давай мне свою ружбайку, только аккуратно. Молоко твое? - Холод указал в сторону стола, тот снова кивнул, - тогда запей и пойдем, покажешь, где хозяин живет.
Тот трясущимися руками поднес пакет ко рту и отхлебнул. Белые усы струйкой потекли вниз на форму.
- Вот видишь, дотихарился. Офаршмачился. И вообще, - Холод щелкнул затвором «помповика», - жрать всухомятку вредно! Иди давай.
Они поднимались по лестнице - Холод с ружьем и охранник с пакетом молока «Домик в деревне 6%». Дверь в комнату распахнулась и перед ними предстал старший Кондаков, сидевший за письменным столом. От неожиданности он поднялся.
- Садись, - Холод посмотрел на него. Но сел почему-то грозный секьюрити с пакетом, причем прямо на пол, а Кондаков так и остался стоять, - хорошо, будем разговаривать стоя, - Холод вплотную подошел к письменному столу, - я тот самый Холод, если Вы еще не догадались.
- Зачем ты здесь?
- Это у Вас спросить надо. Столько вокруг моей не очень весомой персоны ненужного шума. Вы не знаете, почему?
- Хватит паясничать! Чего ты хочешь?
- Встречный вопрос - Вы что хотите?
- Ну ты даешь! - Кондаков опустился на стул, - я смотрю, ты артист, брат!
- Ага, из театра одного актера. И, судя по всему, у меня сегодня аншлаг, - он улыбнулся, - пьеса называется «Лучшее влагалище - очко маго товарища».
- Какого товарища?
- Сына Вашего, Семена. Извините за то, что его нет среди нас. Всех участников соревнования собрать не удалось. Кто-то не добежал до финишной прямой.
- Ты еще и глумишься, - зло посмотрел Кондаков.
- А что, плакать надо?
- А я бы на твоем месте поплакал. Ты очень далеко зашел, и тем, что сюда явился, нажил себе крупные неприятности. Я вот что тебе скажу - вали ты отсюда к чертовой матери! Ты покойник, сынок.
- Ага, зомби. Хожу туда-сюда, а вот по чьей милости?! - Холод уставился на Кондакова, - не по Вашей ли вместе с убиенным сынулей?
- Это дело прошлое. Ты людей Глины замочил. Я бы может тебя и простил за глупость твою, таких как ты Бог наказывает, а вот Глина… Ты знаешь, кто такой Псих?
- А мне без разницы.
- Так вот, молодой человек, жить Вам осталось совсем чуть-чуть, недолго. Так что иди и доживи спокойно свои оставшиеся дни. Место на кладбище закажи, с друзьями попрощайся… хотя, у таких как ты - нет друзей. Ты же герой - одиночка…
- Кому ты меня еще сдал? - скривился Холод.
- А это не я, ты сам себя сдал. Менты тебя ищут, и поверь, рано или поздно либо блатные, либо органы правосудия найдут тебя и кастрируют, как блудливого кобеля. Они тебя даже убивать не будут - ты своим дерьмом захлебнешься, - Кондаков рукой нащупал рукоятку наградного «ПСМа», лежащего в столе, - ты будешь жрать его и срать.
- А вот дерьмо мы вместе, дядя, хавать будем.
В это время Кондаков достал пистолет и выстрелил. Пуля ударила Холоду в бок. Зарычав, он нажал на курок ружья. Огромной силы выстрел опрокинул Кондакова со стула. Добрая порция свинца разворотила голову. Охранник с молоком дико закричал и, не выпуская из рук пакета, бросился к двери. Холод, сморщившись от боли, выстрелил ему вслед. Ноги секьюрити запутались в ковре, он споткнулся и упал на пол.
- Сука! - процедил Холод, поднял чудом уцелевший пакет молока, отхлебнул и швырнул его к мертвому телу, - ни хуя себе! Кровь с молоком! - он посмотрел на белые струи, сливающиеся с багровым ручейком.
На лестнице его поджидал охранник с улицы, привлеченный криками и выстрелами в доме. Разрядив в него оставшиеся в «ремингтоне» патроны, Холод с интересом наблюдал, как тот кубарем скатился вниз по лестнице. А вот второй охранник оказался порезвее. Он догнал Холода, когда тот уже спешил к забору, и опрокинул на землю мощным ударом приклада:
- Давай, вставай, гадина, - на лежавшего на земле Холода уставилось крупнокалиберное дуло.
- Ага, - приподнялся Холод и со всей силы врезал ему ногой по яйцам.
Затем последовал удар в голову, но охранник выдержал и его и обхватил Холода руками. Дальше борьба перешла в партер, причем преимущество было на стороне «барракудовца», судя по всему знакомого с приемами греко-римской борьбы. Сильные руки стальным захватом проводили на кожаном воротнике куртки Холода удушающий прием. Холод бил наотмашь, но не попадал - охранник уворачивался, увеличивая давление «воротника» на шее. «Амба», - промелькнуло в голове Холода, но тут левая рука нащупала скользкий булыжник. Пальцы сжали его и приклеили к виску нападавшего. Тот захрипел и всем телом навалился на Холода. Отпихнув его, Холод с трудом перелез через забор, в клочья изодрав кроссовки, и бессильно бухнулся на землю. Боль в боку нещадно саднила. Дышать было трудно. Он коснулся рукой лица и почувствовал сто-то липкое и горячее. Прихрамывая, он доплелся до машины и плюхнулся на сиденье. Уже в салоне он расстегнул куртку - алое пятно на белой майке и багровый синяк на шее от ворота. Холод посмотрел в зеркало: перемазанное кровью грязное лицо. Он сплюнул себе под ноги и вышвырнул в окно неизвестно для чего прихваченный «помповик».
- Вот блядское семейство! И охранники у них блядские. И молоко хуёвое. Проценты не те - изжога.
* * *
- И что тебе Кондаков нового сказал? - Владлен смотрел на бинтующего бочину Холода.
- Сдал он нас, Владя, и ментам, и братве.
- Так это чё, мы теперь не уйдем? - Слон покачал головой, - зачем его тогда убивать было?
- За надом! - покривился Холод, - вы как будто первый день родились! Вопросы, вопросы… Не знаю я на них ответов! Это не математика, это жизнь, пацаны. Причем ВАША жизнь и к тому же не очень пиздевая. Семен вами рулил. Это просто стечение обстоятельств, что я к Вам приблудидся. Он вас один черт слил бы. Вы одного понять не можете - такими как мы по жизни играть будут.
- А нам что делать? - посмотрел на Холода Коркин, - нам как жить, Холод? Тебе хорошо, тебя нет. А у нас родные есть.
- А ты об этих родных думал раньше? Поздно ты, Владя, об этом заговорил. Мамку с папкой вспомнил. Баба, поди, у тебя есть. И у Слона то же самое. Жить вопреки надо. И не думать ни о чем.
- Это как это? - удивился Слон.
- А вот так вот. Кверху каком. Есть они, а есть мы. И все, кто не мы - значит, они. А тут вариантов не бывает. Это догонялки по жизни, с кровью догонялки и салят здесь свинцом. Вот и приходится надрезывать в хрен знает куда, забыв о семье, о близких. Да ладно, о чем это я? - Холод натянул свитер, - на хуй вам этот ликбез? Сами все шурупите. Драться надо со всеми. Пока никого не останется, грызть, рвать и победить.
- А если никого не останется? Зачем тогда драться? - удивился Владлен, - ради чего?
- А дерутся ни ради чего. Это «тупО». Такая игра. Биться и выжить.
- Для чего?
- Чтобы хотя бы на один день стать королем и трахнуть во все щели этот гавенный мир, - Холод взял пистолет, - ну что, прободаемся?
ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА
«Сегодня на своей даче был убит депутат Государственной Думы Кондаков. Данное убийство, по одной из версий следственной бригады, занимающейся расследованием данного преступления, связано с профессиональной деятельностью Кондакова. Двумя неделями ранее был убит его сын - предприниматель. Нападение на дачу Кондакова было совершено группой лиц. Оставшиеся в живых свидетели - сотрудники ЧОП «Барракуда» указываю разные данные, на нападавших, по их словам, было никак не меньше десяти. Вместе с Кондаковым было убито трое охранников. Судя по всему, убийство было тщательно спланировано и подготовлено. Нападавшие хорошо знали дом и прилегающую к нему территорию. Не исключено и личное знакомство преступников с Кондаковым. Несмотря на попытку оказать сопротивление со стороны секьюрити, преступники скрылись. Последнее время депутат Кондаков возглавлял комиссию при Министерстве Обороны, занимающуюся утилизацией имущества и материальных объектов расформированных военных частей Российской Армии и вел твердую политику, не допуская к участию в этом частные фирмы. Депутат Кондаков прослыл как дальновидный и бескомпромиссный политик, что по всей видимости и послужило причиной расправы над ним. С вами был…».
Кольцов щелкнул пультом, и изображение диктора на экране ТВ пропало. Он уселся в кресло и закурил. Что-то здесь не так… Вначале убийство сына Кондакова, потом криминальные разборки братвы Глины с неким Холодом. Сам Кондаков принес кучу бумаг, подтверждающих, что в принципе, Холод может оказаться живым. Плюс наличие во всей этой истории некого Психа, на которого акромя убийства на почве поехавшей крыши ничего нету. Кольцов ознакомился с чудесами, творившимися по месту жительства последнего. Но как все это связать? С абсолютно ненормальным человеком, который с его же слов играл с самим Господом Богом в волейбол?
Кольцов хорошо обозначил всю деятельность Кондакова - младшего: папенькин сынок, дорвавшийся до власти, занимающийся наркотой вместе с одной московской «черной» бригадой под предводительством Аладдина. Подтирая задницу, он в каких-то «нетях» откапал Холода и подрядил его под людей Аладдина. Тот вначале расправился с ними, а потом взялся за Семена. Пришел Кондаков - старший и выложил досье на этого Холода. Ну допустим, Холод убрал ненужного свидетеля. Тогда причем здесь Глина и его друг Квас? Возьмем абсурдное - пускай Кондаков, по словам Грыца, связан с Глиной. Итак, что мы имеем… Кольцов с силой вдавил тлеющую сигарету в пепельницу. Да ни хрена мы ничего не имеем!!! Целую дивизию братвы, желающую перемочить друг друга, и дело на этой бойне не окончится десятками трупов. Кольцов хорошо ознакомился со всеми участниками данного соревнования - все они жестоки и беспринципны: Холод, Псих, Глина… Хотя нет. С Глиной можно попробовать поговорить.
* * *
- Козел старый! - Псих швырнул в стенку мобильный телефон, - хуепутало!
- Да ладно, Псих, успокойся, бывает, - попытался успокоить его Беня, чё с того-то?
- Да ни хрена ничего с того! Вначале эта мазь заряжает нас под одного человека. Наших пацанов валят. А теперь, когда надо рамсить за братэл - мне заднюю врубают: осади, мол! О чем этот гандон штопанный думает?
- Он же вор!
- Да и хуй ему в забор! Он свое отворовался, парашник древний! Огурцы кончатся - пускай хуй сосет, а я дела делать буду!
- Это ты чё, его подвинуть хочешь? - удивился Беня.
- Мы не на танцулях, братан. Я сейчас вышелушу этого растыку Холода, притащу его за рундук к Глине, и скажу: «Вот оно, это чмо! Еби его во все щели. А за это вот, Глина, отстегни мне долюху, процентики!»
- Клево ты придумал! Голова ты, Псих!
- А ты че думал? Пора на Москве своей землей обзаводиться. Понимаешь, братан, конкретность… тьфу, ёб твою, конкурентность! Тут все по бизнесу. Ты «Капитал» читал?
- Не, а че это такое?
- Ну, не важно. Это значит есть деньги. Мы берем их, ложим в одно место, сами ни хуя ничего не делаем, а бабки дают процент. Мы еще туда докладем - процента еще больше. Большими делами заворачивать будем. Тут тебе, понимаешь, почет. Захотел - на День Рождения Софию Ротару пригласил…
- А «Зверей» можно?
- А на хуя тебе пиковые на таком празднике?
- Ну а что-нибудь такое, другое, «Руки вверх», например?
- Не. Это, братан, тоже тема голимая, ментовская. Можно же нормальных людей позвать, Виктора Цоя, например.
- Так он умер уже.
- Бля, не знал… Сидел, по ходу. А когда он умер?
- Да давно уже.
- Да, время бежит...
И перешел разговор Психа и его дружбана в категорию высокого искусства - у кого рот больше, кто сисястей… Сидели они и рассуждали о театрах, в которых не были, о музыке, которую не слышали, о фильмах, которые не смотрели и все рассуждения сводились к тому, что нихуевый шашлык готовит армянин Ашот в кафе на площади трех вокзалов. А экономическая теория «Капитала» в изложении Психа скорее напоминала «Золотой ключик» с его полем чудес в стране дураков.
* * *
- Заходите.
Кольцов посмотрел на стоящего у двери солидного возраста мужчину с тросточкой. Тот, прихрамывая, прошел через весь кабинет и уселся у стола милиционера.