Слишком поздно. Я представляю, как кружево облегает ее плоть, и это наипрекраснейшая картинка. Спасибо, мозг, что никогда не боишься визуализировать это. Но сейчас мне нужно вернуться в зону разговоров.
Я указываю на торт, который мы едим.
— По шкале от одного до десяти. Сколько бы ты дала этому торту?
С вилкой, застывшей в воздухе, она смотрит в потолок.
— Блаженство.
— Не думаю, что это определение есть в шкале.
— Я же говорила, что торт — моя религия.
— Тогда я думаю, что второй визит сюда будет стоить того.
— Кончать. Ты сказал кончать, — говорит она с серьезным лицом. (Примеч. Игра слов, second coming — переводится как второй визит, в английском языке у слова coming есть и другое значение — кончать).
— На самом деле, я часто это говорю, — я непринужденно откидываюсь в кресле.
— Я знаю, — она поигрывает бровями, а затем шепчет: — Я наслаждалась твоим комиксом до того, как ты пришел. Он такой непристойный, — говорит Харпер так, будто это секрет. Как будто она впервые узнала, что мой мультфильм — фестиваль порочности. — Что я действительно хочу узнать, Ник Хаммер, — произносит она, выделяя мое имя так, как блондинка из книжного магазина никогда не смогла бы повторить, — откуда приходит твое вдохновение?
Ты не захочешь этого знать, Харпер.
Я делаю вид, что рассматриваю торт.
— Думаю, что в этот торт не помешало бы что-нибудь добавить.
Харпер берет кусочек и подмигивает мне.
— Да, восхитительности. Это добавило бы остроты.
Черт, вот видите, о чем я говорю? Харпер несравненна и очень сильно усложняет мне задачу не думать о том, какой она была бы в постели. Она оперирует постоянным словесным стебом, флиртуя, но не совсем. Конечный результат? Я — кот, а она — включенная лазерная указка. Я гоняюсь за красным светом, но никак не могу его поймать. И тот факт, что я холост, не помогает. Я не имею ничего против секса на одну ночь, но во мне меньше от парня для одноразового траха, и больше от периодически моногамного, даже при том, что я никогда ни в кого не влюблялся, чтобы быть моногамным, включая последнюю женщину, которая сейчас работает над книгой в Италии.
Следовательно, я на сто процентов доступен и совершенно точно заинтересован в женщине, сидящей напротив меня, но я ни за что не получу ее.
Я отпиваю кофе, а она тянется к своему горячему шоколаду. Поскольку я не могу провести оставшееся время, уставившись на ее губы, прикасающиеся к кружке, я осматриваюсь вокруг. Полки за прилавком полны фантастическими на вид пирожными, а в меню, написанном на доске, — аппетитные вкусы кофе, поимо стандартных вариантов. Кафе переполнено. Деревянные столы почти до отказа забиты сборищем людей с Верхнего Вест-Сайда — мамы, папы, дети и более двадцати пар.
— Так сколько? — Харпер кивает в сторону книжного магазина.
— Сколько чего? Продано комиксов?
Она качает головой.
— Скольких ты там склеил?
Я смеюсь, но не отвечаю ей.
— Ну же, — давит она, постукивая по столу. — Привлекательный парень, как ты. В центре внимания. Должно быть … каждую вторую фанатку?
Я оживляюсь от ее описания. Определенные части моего тела тоже. Но, видите ли, не похоже, что она сказала «привлекательный парень», подкатывая ко мне. Она сказала это так, будто это какой-то известный факт. Поэтому я не могу понять ее. Как и в тот день в парке, я не могу понять, когда она сворачивает в сторону от Дружбавилля и направляется в Город Непристойных Мыслей.
— Нет, не каждую вторую фанатку, — говорю я.
— Но каждую вторую вторую фанатку? — спрашивает Харпер, и я снова смеюсь над ее выбором слов так, будто каждая вторая вторая фанатка теперь — реальность.
— Я лишь пытаюсь сказать, что ты была отличным щитом, когда я в тебе нуждался, — я щелкаю пальцами. — Эй, у меня есть идея. Через пару дней мне нужно посетить одно мероприятие, — я рассказываю ей подробности, которыми Серена со мной поделилась, и ввожу ее в курс дела о странной проблеме с ревностью моего босса. — Но Джино по-прежнему хочет, чтобы я пришел, так что ты должна пойти со мной.
— В качестве щита? Чтобы женщины к тебе не приставали? — спрашивает Харпер, съедая еще кусочек торта.
— Они вообще не подойдут, если я буду с подругой.
Она указывает вилкой на меня, а затем на себя.
— Я должна притвориться, что это свидание? — произносит она так, будто это самая сумасшедшая идея на свете, и это подсказывает мне, что я должен перестать лелеять любые мечты, как Харпер Холидей снова проводит своими руками вниз по моей груди. И, конечно же, она не должна знать, что несколько недель назад я нарисовал ее лицо во время оргазма. Что? Что не так? Этим я зарабатываю на жизнь. И это не так уж странно. К тому же, я удалил этот файл. Я просто дурачился за компьютером, клянусь.
— Как притворялись Спенсер и Шарлотта? — добавляет она так, будто я мог забыть их уловку, тем более, что это сработало по-своему — их свадьба через две недели.
— Нет, было бы отстойно, если бы мы сделали то же самое, — говорю я, отковыривая шоколад от кусочка торта. — Как если бы писатель в следующем своем романе использовал ту же самую сюжетную линию.
Харпер скептически приподнимает бровь.
— Откуда ты знаешь про сюжетную линию?
— Я пишу сценарий к шоу, — рисую и пишу сценарий, ну, вы поняли.
— Твое шоу — анимированная пародия похотливого супергероя. И все же, ты знаком с сюжетными линиями любовных романов?
— Несколько месяцев назад я встречался с писательницей любовных романов.
— На что это было похоже?
— Хм, было похоже на свидания, — отвечаю я невозмутимо.
Она закатывает глаза.
— Нет. Она хотела попрактиковать с тобой?
Я смеюсь, приходя в восторг от дерзости ее вопросов.
— Ты имеешь в виду сцены, Харпер?
Она кивает, когда делает еще один глоток своего напитка.
Я тоже киваю.
— Да, хотела.
— А ты? — спрашивает Харпер с любопытством, когда ставит свою кружку на стол.
— Да.
— Вау. Когда ты читаешь ее книги, тебе не кажется, что твою жизнь выставили на обозрение?
— Эта книга еще не вышла. Она будет следующей, я думаю.
— Что случилось с писательницей?
— Все закончилось, — отвечаю, пожимая плечами. Я не расстроен из-за этого. Мы хорошо провели время в течение тех нескольких месяцев, что были вместе.
— Почему?
Потому что это было весело, и не более того. И потому что Джей Кэмерон — это ее псевдоним — одержима своей работой. Художественная литература — ее мир. Поэтом она и улетела в Италию.
— Она уехала во Флоренцию. Думаю, что ее следующая книга выйдет там, — говорю я Харпер.
— И я буду с нетерпением ждать момента, когда прочту книгу, в которой ты, — она рисует в воздухе кавычки, — помог ее исследованиям.
— Может быть, я никогда не скажу тебе ее псевдоним.
— Я выбью его из тебя, — говорит она, пока я пью свой кофе. — Она пишет те банальные секс сцены, где парень говорит девушке, что любит ее, пока он внутри нее или сразу после этого?
От смеха я чуть не выплевываю свой напиток.
— Бог ты мой. Я действительно не знаю, насколько банальными получаются сцены. Я не читаю любовные романы.
— Возможно, тебе бы не помешало. Некоторые из них довольно возбуждающие, — говорит она со знающим блеском в глазах, прежде чем отвлечься от темы разговора и перейти к делу. — Итак, мероприятие. Позволь мне объяснить кое-что. Ты хочешь, чтобы я была твоей группой поддержки и помогла с боссом, который такой кретин, что не может справиться с тем, что ты мужественнее его, и что ты привлекаешь женщин, как мартовский кот кошечек во время течки?
Ах, черт, хотел бы я, чтобы она не использовала это слово в непосредственной близости к фабрике грязных мыслишек в моей голове.
— Я бы не сказал, что это правда.
Харпер указывает в направлении магазина.
— Судя потому, как отчаянно та женщина хотела совокупиться с тобой, предполагаю, что к тебе часто клеятся, — говорит она, и я прозвучу, как абсолютный наглец, если скажу правду. Да. Это происходило хренову тучу раз, но не всегда все бывает так, как сегодня. С успехом приходит больше интереса со стороны женщин, больше заинтересованности не только во мне, но и в моих активах. Я имею в виду зеленые, а не те, которые были сделаны из плоти и костей, но и в них тоже.
В ответ я пожимаю плечами, а Харпер улыбается.
— Я пойду, Ник. А затем, когда мне что-то понадобится, я попрошу об ответной услуге. Договорились?
— Мне подходит.
Она протягивает руку к торту, окунает палец в глазурь, подносит его к своему рту и облизывает его. О, Боже. Дьявол. Почему она мучает меня вот так? Спасибо, что я сижу. Харпер совершенно не нужно знать, что она — причина моей мгновенной эрекции на сегодняшний день. Рецепт прост: добавьте к этому нечаянные замечания сексуальной чертовки, которые я не знаю, как толковать, и это будет похоже на стихийный магазин. (Примеч.: стихийный магазин — pop-up store, имеющий тенденцию всплывать открываться без предупреждения, создавать вокруг себя шумиху, а затем исчезать, добавляя организаторам славы, а брендам — эксклюзивности.)
— Смотри! Это Анна Удивительная!
Харпер поворачивает голову в направлении детского голоса, зовущего ее по сценическому имени. Она не использует настоящее имя на детских вечеринках, которые проводит. Для них она — Анна Удивительная Волшебница. Харпер говорит, что так легче общаться в Фейсбуке с друзьями из колледжа, отделяя обычную жизнь от работы.
Огромная улыбка расплывается на ее лице, она вскакивает со стула, наклоняется и здоровается с девочкой с растрепанными каштановыми волосами и россыпью веснушек на лице. Харпер прикладывает указательный палец к ее губам и шепчет:
— Закрой глаза.
Маленькая девочка делает так, как ее просят, и затем, когда через несколько секунд, Харпер велит ей открыть глаза, она вынимает, аккуратно сложенную долларовую купюру, из-за уха ребенка. У нее отвисает челюсть. Спойлер: Харпер вытащила купюру из своего кармана, пока глаза девочки были закрыты.
— Но подожди, — говорит Харпер, а затем резко поднимает левую руку, заводит ее за другое ухо девочки и достает другую купюру, в этот раз сложенную как бумажный самолетик.
Ладно, я понятия не имею, как она это провернула.
— Вы удивительная! — восторженно восклицает ребенок, затем смотрит на своего отца, и Харпер следует ее примеру. Папа высокий и крепкий, и у меня есть подозрение, что, если он одинок, о чем говорит отсутствие кольца, то он постоянно делает зарубки на своей кровати. Нет, я не считаю его привлекательным, потому что не нахожу привлекательными парней. Просто как не сказать, что мужчина красивый, если он — вылитый Крис Хемсворт? Харпер выпрямляется и покачивается. Она протягивает руку для приветствия, второй рукой опираясь на наш стол.
— Пааа… пууу… пооо.
Что за?..
Я сажусь прямее. Мне любопытно, поскольку Харпер пытается говорить на новом языке.
Ой, подождите, ей просто не удается сказать «привет».
— Привет, Анна, — говорит парень, а затем понижает голос и шепчет так, будто ее настоящее имя их особый секрет. — Харпер.
И это определенно звучит так, будто ему нравится произносить ее имя. Черт. Она нравится копии Криса Хемсворта.
Харпер снова открывает рот. Что-то похожее на «Пииирииивеееттт, Саймон », срывается с ее красивых губ.
— Как ты? Это место великолепно, не так ли? — спрашивает он.
Я думаю, но не могу быть уверен, что она скажет «да». Или, возможно, это будет «дааах», учитывая то, что внезапно она забыла все слова в английском языке.
— Хейден так радуется своей вечеринке, которая состоится через три недели. Она ведет обратный отсчет и по-прежнему говорит о фокусах, которые ты выполняла на дне рождении Карли в прошлом месяце.
Харпер снова обращает свое внимание на Хейден.
— Ты хорошо провела время, не так ли? Тебе понравилось, когда я угадала твою секретную карту? Или, возможно, когда я смогла подняться в воздух? — спрашивает она, и ее речь полностью становится нормальной, пока она разговаривает с ребенком.
— Мне понравилась секретная карта! Да! Я хочу это на моей вечеринке!
— У тебя будут все самые лучшие фокусы.
Саймон поглядывает в мою сторону, а затем откашливается. Он быстро, по-мужски, машет мне, и Харпер краснеет и говорит:
— О, это мой друг, Мистер Оргазм.
Повисает тишина. Она обрушивается на нас, как будто кто-то разбил стакан, и мы все должны смотреть на осколки на полу.
Смотреть, как Харпер разговаривает с этим парнем — неизбежный провал. Это ужасно и потрясающе одновременно.
Она подносит руку ко рту, ее лицо становится красным. Саймон смеется над ее бестактностью, а Хейден просто хихикает над этой сценой, может, потому, что находит забавным то, как Харпер краснеет в оттенок пожарной машины. Я готов схватить ведерко попкорна и продолжать смотреть это шоу, ведь интересно, что Харпер понятия не имеет, как общаться с парнем, которому она нравится.
— Я имею в виду Ник, — пищит она. — Это Ник. Я спасла его от Вишеса.
Саймон хмурит брови.
— Вишеса?
Я встаю.
— Страшный чувак, возглавляющий подпольный бойцовский клуб. Или, может быть, сейчас это банды байкеров. В любом случае, он был ужасен, — говорю я с содроганием, а затем протягиваю руку. — Ник Хаммер. Рад познакомиться.
— Саймон, — говорит он. — А это моя дочь, Хейден.
Я здороваюсь с ребенком.
Харпер указывает большим пальцем в мою сторону, пока смотрит на Саймона. Ее речь, кажется, почти вернулась в нормальное состояние.
— Он лучший друг моего брата. А это значит, что он полностью неприкосновенный.
Ах…
Интрига накаляется. Харпер очень нравится этот парень, потому что так она дает ему знать, что свободна.
— Рад это знать, — говорит Саймон с улыбкой. — Я позвоню тебе и, возможно, мы сможем встретиться и подготовиться к вечеринке. Поговорим о фокусах и все такое.
После неловкого прощания, Саймон ведет свою дочь к единственному свободному столику в противоположной стороне кафе. Я многозначительно смотрю на Харпер. Не могу устоять. Кроме того, это поможет отвлечься от мысли о ней голой.
— Тебе он нравится, верно?
Она удрученно вздыхает.
— Это так очевидно? — шепчет она.
— Нет, — говорю я мягко. — Я имею в виду не сильно. Не так, будто ты держишь в руках знак с надписью «Ты мне нравишься».
Она опускает голову.
— Тьфу. Я такая…
Но она не заканчивает предложение, потому что случается катастрофа, когда Харпер утыкается лбом в ладони, из-за чего ее локоть скользит по столу и отправляет горячий шоколад в…
Меня.
И да.
Три секунды спустя, мою любимую выцветшую футболку с Хоббсом заливает жижей взбитых сливок и шоколада. (Примеч. Хоббс — плюшевый тигр, персонаж комикса «Кельвин и Хоббс»).
— Застрелите меня, — вздыхает Харпер, когда ложится щекой на стол и изображает нажатие на курок.
— Хорошо, что сегодня день стирки, — говорю я и понимаю, что где-то должна быть сюжетная линия, где Мистер Оргазм спасает день.
Она поднимает голову.
— Ты действительно уверен, что хочешь, чтобы я пошла с тобой хоть куда-нибудь?
Я преувеличенно киваю и дергаю свою заляпанную горячим шоколадом футболку.
— Ты, в общем-то, только что заверила печатью договор, чтобы быть моей сообщницей, Принцесса Неловкость.
Глава 4
Харпер взмахивает правой рукой, заносит ее назад, а затем запускает четырехкилограммовый ярко-розовый неоновый шар. По восхитительно прямой траектории шар катится по дорожке, освященной мигающими серебристыми огнями, и я задерживаю дыхание до тех пор, пока он не выбивает три очка.
Я ненавижу это делать, но молча молюсь, чтобы на этом разрушение закончилось.
Только это не так. Еще две кегли шатаются, а затем падают.
Я скрещиваю пальцы, чтобы оставшиеся не сдались.
Но я не так удачлив. Еще три кегли опрокидываются, а затем одна из них ударяет последнюю пару.
И они все падают.
Харпер выбрасывает руки вверх и рассекает воздух кулаком. Это ее второй страйк за вечер. Черт, черт, черт. Моя команда почти разгромила команду Джино. Я украдкой смотрю на него. Его руки скрещены, губы вытянуты во властную тонкую линию, а глаза прищурены почти до щелочек. Взгромоздившись на оранжевый пластиковый стул у турнирной таблицы, он некоторое время свирепо смотрит на меня, как будто я виноват в том, что Харпер выбила страйк. Серена возникает рядом с ним, и он улыбается, когда она кладет руку ему на плечо и что-то шепчет. Наверно, напоминает ему улыбаться корпоративному фотографу, так как эти фотографии будут размещены в инстаграме Comedy Nation.
Я возвращаю свое внимание обратно к Харпер. Ее голубые глаза горят и сверкают, и она, вроде как, на высоте. Она направляется в мою сторону к вернувшемуся шару. Меня не должно удивлять, что она играет в кегли как чемпион. Я уверен, что она и в бассейне тоже надерет мне задницу. А когда она играет в дартс, дротики попадают в яблочко каждый раз. Черт, Харпер, скорее всего, может поменять колесо без посторонней помощи.
Это убийственно возбуждающее видение.
Ох, черт.
Размышлять о ее авторемонтных навыках — плохая идея. Потому что, когда она с самодовольным видом подходит ко мне, я представляю Харпер в роли сексуальной рыжеволосой девушки-механика, одетой в короткие облегающие шортики и майку, натянутую на груди, с сексуальными черными следами от масла на ногах. Не знаю почему, но в любой фантазии, где присутствует девушка-автомеханик, она обязана носить короткие облегающие шортики. Это часть кодекса парней, и от этого никуда не деться. Не то чтобы я хотел.
— Ты видел это? — спрашивает Харпер, сияя, когда обхватывает меня руками, чтобы заключить в объятия. Я отбрасываю в сторону свои, взявшиеся из ниоткуда фантазии, чтобы стало не совсем очевидно, что у меня стояк на нее прямо в эту минуту. Но правда, она бы выглядела так чертовски хорошо, работая над моим двигателем.
Забавно, что у меня даже нет машины.
— Только не говори мне, что можешь выбить триста очков, — шепчу я, пока отвечаю взаимностью и обнимаю ее своими руками. Потому что… ну, она это начала и, видимо, чувствует себя фантастически уютно в моих объятиях, вот так.
— Не-а, я не настолько хороша, — говорит Харпер, когда мы отстраняемся, завершая этот скоротечный момент.
Я одариваю ее косым взглядом, пока она вглядывается в машину, которая пыхтит и выкатывает шары.
— Это был твой второй страйк за сегодня, — напоминаю я ей. — Ты — мастер, и ни слова не сказала мне.
Она игриво пожимает плечами.
— У девушки должны быть кое-какие секреты.
И я хочу, черт возьми, узнать ее секреты.
— Ладно, — говорю я, а затем понижаю голос еще больше, хотя из-за звучания музыки из стерео системы боулинга, сложно что-то расслышать. — Но если ты продолжишь выбивать страйки, мне конец.
Она прикладывает ладонь ко рту.
— О, черт, — шепчет она сквозь пальцы. — Мы настолько близки к победе? Я была так занята, играя роль твоей подружки, что почти забыла.
Харпер переводит взгляд на крошечную брюнетку, расположившуюся рядом с Джино. Ее зовут Франси. Она работает в отделе маркетинга, на ней юбка, длиной до промежности, как и обычно. Когда я только приехал сюда сегодня, она неторопливо подошла ко мне, а затем резко развернулась в другую сторону, когда заметила Харпер рядом со мной. Теперь она подбивает клинья к Джино, что идеально, ведь он думает, что побил меня и в этой игре тоже. Но ему невдомек, что я буду смеяться последним. Несколько месяцев назад Франси пыталась найти меня в «Тиндере». (Примеч. «Тиндер» (Tinder) — популярное частично платное приложение для мобильных платформ Android и Apple iOS, предназначенное для романтических знакомств в соответствии с заданными параметрами и с учетом геолокации). Вышло так, что вместо меня она нашла моего брата, Уайата, так как меня нет в «Тиндере». Уайат — плотник, ставший крупным подрядчиком, его бизнес растет невероятно быстро, и, очевидно, она осталась вполне довольна его инструментом. Или так он сказал мне. Я сказал ему, что это СМИ (Примеч. СМИ — слишком много информации), но СМИ — довольно четкое описание моего брата.
Когда машина выкатывает шар, я хватаю его для Харпер. Подношу к своей груди, обхватываю шар пальцами и шепчу:
— Я ненавижу просить, но мне нужно, чтобы ты сбросила следующий ход.
Харпер поникает.
— Правда?
— Он сойдет с ума, если мы выиграем. Он хочет, чтобы его команда выиграла и собрала больше денег на благотворительность. Он хочет, чтобы его фото было единственным, отправленным во все коммерческие издания.
Она тяжело вздыхает.
— Сбросить его как в первенстве по бейсболу 1919 года?
Я киваю.
— Сделай так же, как «Уайт Сокс». (Примеч. Chicago White Sox — профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Главной лиге бейсбола. Команда была основана в 1893 году. Клуб базируется в городе Чикаго, Иллинойс).
Она морщится.
— Это тяжело.
— Я знаю. Но с меня выпивка до конца жизни… и торт до конца жизни, хорошо?
Харпер решительно кивает и тянется за шаром в моих руках. На короткий миг ее пальцы задевают ткань моей рубашки, повседневной рубашки на пуговицах, на выпуск с закатанными манжетами. Может быть, я ошибаюсь, но, кажется, будто ее пальцы задерживаются на моей груди гораздо дольше, чем требуется.
Я делаю то, что сделал бы любой нормальный человек — крепче сжимаю шар, так что ей приходится подойти ближе. Она это делает, и да, пальцами Харпер совершенно точно касается моей груди.
Хорошо, что я могу держать этот шар очень долго. Всю ночь, если мне повезет.
— Ник, — шепчет она с мольбой, и то, каким хриплым становится ее голос, когда она произносит мое имя, звучит чертовски сексуально. Когда слышу ее интонацию, я представляю, как этим же голосом она произносит «еще, сильнее, пожалуйста, сейчас, да, да, да…».
— Могу я взять шар, пожалуйста? Только так я смогу облажаться в свой следующий ход.
Я моргаю и отдаю ей шар.
Прислоняюсь к машине для шаров и смотрю, как Харпер идет к своему месту, подносит мяч к груди и заносит руку за спину. Она делает несколько быстрых шагов, прежде чем отпустить шар. Я напряжен, потому что она выглядит безупречно, точно так же, как когда выбила страйк.
Но девчонка хороша. Она закручивает шар немного больше, и он катится прямо всего секунду, затем лавирует и попадает в желоб.
Я мысленно ликую, хотя мне чертовски стыдно просить ее продуть игру. Не сомневаюсь, что она набрала бы еще больше очков и выглядела бы потрясающе, делая это. Сегодня вечером она привлекает внимание в своих темно-синих обтягивающих джинсах, фиолетово-зеленом свитере в ромбик и в красно-белых туфлях для боулинга. Ее волосы закручены и заколоты, все эти шелковистые рыжие пряди уложены высоко на голове. Ее шея такая длинная и элегантная, и я думаю, что кожа у нее там потрясающая на вкус, как и везде. Интересно, нравятся ли ей нежные, затяжные поцелуи вдоль шеи, пересекающие основание горла и идущие вверх, к ее уху. Будет ли она стонать и вздыхать, облокотившись на меня, умоляя о большем.
Я решаю, что ей это понравилось бы, потому что я бы целовал ее так чертовски хорошо, что она растворилась бы во мне. Харпер захотела бы намного большего, и я дал бы ей это, заставляя почувствовать себя хорошо каждым возможным способом, сводя ее с ума. Языком я бы прочертил дорожку между ее грудей, вниз по животу, к пуговице на джинсах. Одним быстрым движением я бы расстегнул их и снял менее чем за две секунды, затем умелыми пальцами стянул бы ее трусики вниз…
Харпер поворачивается и разочарованно жестикулирует, и я отключаю очень яркую, очень возбуждающую и очень многообещающую фантазию быстрее, чем вы можете очистить историю в своем браузере. Она идет ко мне, выглядя должным образом несчастной. Джино гаденько ухмыляется, и эта ухмылка сохраняется до тех пор, пока его команда не выигрывает — благодаря Харпер, продувшей несколько последних ходов. Фотограф снимает Джино — его вьющиеся волосы, темные глазами и широкую фигуру — пока он неторопливо идет ко мне.
— Хорошая игра, Ник, — говорит он фальшиво дружелюбно. — Повезет в следующий раз, — он хлопает меня по плечу, словно старый приятель. — Но, эй, по крайней мере, ты хорош в написании шоу.
— Давай просто надеяться, что я сочиняю лучше, чем катаю шары, — говорю я, обхаживая его так, как он любит — подлизываясь по полной.
Джино громко хохочет, став похожим на гориллу, а затем в нескольких шагах от нас замечает Харпер, проверяющую свой телефон в сумочке.
— Ах, рыжие, — говорит он так, будто обсасывает кусок мяса с кости. — Они пылкие и злющие.
Я невольно сжимаю кулаки. Но прежде, чем могу сказать «заткнись, обезьяна», Харпер оборачивается и сверкает своей великолепной улыбкой. Это чистое волшебство. То, что охмуряет детей и завоевывает сердца родителей, которые выписали ей чек за вечеринку на месяц вперед. Ее улыбка широкая, обаятельная и абсолютно потрясающая.
— Ну, привет. Ты очень хорошо играла, — говорит Джино, протягивая руку. Харпер пожимает ее, и я делаю мысленную заметку напомнить ей тщательно вымыть руки, когда мы уйдем. Может быть, даже несколько раз использовать дезинфицирующее средство. Черт, от того, как он сжимает ее руку, нам потребуется целая дезактивационная камера.
— Спасибо большое. Но, честно говоря, вы просто фантастичны, — говорит она ему с обожанием в глазах. — Довольно сильный конкурент.
Я мог бы поцеловать ее за это.
— О, вы мне льстите, — отвечает Джино, махнув рукой.
— Я уверяю вас, это не лесть, когда кто-то зажигает на дорожке, как вы, — говорит Харпер, а затем слегка и сексуально пожимает плечом.
А это хороший кадр, ребята. Джино ест с ее ладони. Он поворачивается ко мне, и указывает на Харпер:
— Она мне нравится, Хаммер. Ее стоит удержать.
— Определенно, — поддерживаю я.
Когда мы уходим, она хватает мою руку и сжимает бицепс.
Мои руки сильны. И я не тщеславен. Они на самом деле такие, благодаря моей преданности упражнениям и, возможно, пристрастию к эффекту, который они оказывают. Харпер обнимает мою левую руку, и, да, могу сказать, что часы в тренажерном зале стоят этого.
— Я была достаточно услужливой?
— Как будто у тебя есть степень магистра в этом.
Она театрально поигрывает бровями, когда мы проходим торговый автомат по пути к обувной стойке, и еще раз сжимает мою руку.
— Кстати, отличные руки.
Затем она отпускает меня и уговаривает остановиться у автомата, чтобы купить коробку крекеров и поискать декоративное кольцо на дне. Что, черт возьми, она имела в виду своим замечанием? Это был комплимент или просто общее наблюдение? Означает ли это, что она хочет провести по ним ногтями, пока я буду удерживать себя над ней, или она подумала, что я могу быть полезен для, например, поднятия тяжелого кофейного столика в ее квартиру?
Мы практически возле кассы, когда Харпер говорит:
— Не забудь, что теперь ты должен мне еще игру, Ник Хаммер. Я хочу матч-реванш с тобой.
— По рукам, — говорю я, потому что, по крайней мере, реванш означает большее, и этого я хочу больше всего.
Харпер наклоняется, чтобы расшнуровать свою обувь, а затем, когда встает, с хлопком ставит туфли на прилавок.
— О, привет, — говорит она, и ее лицо озаряется.
— Харпер Холидей, — парень за стойкой явно ее знает. У него темные волосы, ровные зубы и карие глаза, которые он не может отвести от Харпер. Иисус, есть на Манхэттене хоть один мужчина, который ее не хочет?
— Привет, Джейсон, как ты? Я не видела тебя с…
— Выпускного года, — выдает он с улыбкой, когда берет обувь.
— Это мой друг, Ник, — говорит она и снова сжимает мою руку. — Он тоже учился в Carlton Prep, но он был выпускником, когда мы были первокурсниками. (Примеч. Carlton Prep Academy — средняя школа в Онтарио, Канада).
— Привет, мужик. Я помню тебя. Ты всегда рисовал комиксы, сгорбившись над тетрадью, — говорит он с усмешкой, протягивая мои конверсы.
— Это я, — говорю я и надеюсь, что он оставит эту тему. Не то чтобы я ненавидел среднюю школу. Не все время учебы, просто потому, что я не нытик. И, честно говоря, быть спокойным парнем — не самая худшая судьба. У меня было много друзей. Но я был абсолютным ничтожеством, когда дело касалось девушек.
— У тебя хорошо получалось, — говорит он, и расправляю плечи, чтобы сказать «спасибо». Этот парень не так уж плох.
— Я и не знала, что ты здесь работаешь, — говорит Харпер.
Он поднимает руку и жестом обводит все вокруг.
— Все время. Это мое место. Мой маленький кусочек земли.
— Да ты шутишь! Ты управляешь «Неоновыми Дорожками»? — спрашивает она, выглядя впечатленной, пока надевает свою пару коротких сапог, что он вручил ей, а я заканчиваю зашнуровывать свою обувь.
— Владею и управляю, — он постукивает по стойке. — Делаю всего понемногу. Убедись, что поздороваешься в следующий раз, когда придешь. И, эй, ты есть на «Фейсбуке»?
— Да.
— Найди меня. Добавь в друзья. Давай наверстывать упущенное, — говорит он.
Пока мы уходим, я смотрю на Харпер.
— Ты понимаешь, что нравишься ему?
— Что? — спрашивает она так, будто я только что сказал ей, что обезьяны живут на Юпитере.
— Да. Ты ему нравишься.