Психоанализ Юнга.
Гуманистическая психология (Эрих Фромм)»
Выполнил: студент 2 курса очного отделения
Театрально-режиссерского факультета
Кощеев А.Е.
Группа 10 203(о)
Проверил: Лосев Игорь Иванович
Москва
2013 г.
Содержание.
1. Психоанализ Юнга.
- Теоретические конструкты.
- Базовые понятия.
- Методы юнгианского анализа
2. Гуманистическая психология. Эрих Фромм.
- Гуманистическая концепция Э.Фромма.
- Социальный характер.
- Понятие «свободы» в психологии Э.Фромма.
- Экзистенциальные потребности человека.
3. Источники материалов.
Психоанализ Юнга.
Теоретические конструкты.
Основные понятия и методы аналитической психологии и психотерапии К. Юнг сформулировал в Тавистокских лекциях (Лондон, 1935 г.). В структуру психического бытия человека, согласно К. Юнгу, входят две фундаментальные сферы: сознание и бессознательное. В свою очередь, бессознательное К. Юнг подразделял на индивидуальное и коллективное. К коллективному бессознательному исследователь относил содержание психики не отдельного индивида, а всего человечества как некоего общего целого, коллективного по природе.
Хотя Юнг был очень многим обязан именно Фрейду, его трактовка бессознательного с самого начала отличалась от фрейдовской. Свою теорию К. Юнг назвал аналитической психологией с целью отграничить ее от психоанализа З. Фрейда.
В общем виде юнгианская теория (а точнее – логика теории) выглядит следующим образом:
- Отправной точкой юнгианского анализа является, по сути, так называемая теория типов личности, разработанная Юнгом, которая состоит из двух основных аттитюдов - интроверсии и экстраверсии и четырех функций - мышления, чувств, интуиции и ощущений;
- На основе типизации личностей Юнгом была создана модель бессознательного поведения и разработано понятие архетипа;
- Через архетипы личности Юнг пришёл к разграничению её составляющих на эго, персону, тень аниме, анимусу, самости.
Согласно Юнгу, психика в первую очередь состоит из бессознательного. Юнг, как и Фрейд, считал, что эго вырастает из бессознательного.
Человек, как считал Юнг, «никогда ничего полностью не воспринимает и не понимает». Всякий факт, всякое психическое переживание могут быть интерпретированы многими способами. Любой научный опыт содержит множество импликаций. Любая мысль, по Юнгу, способна ветвиться до бесконечности.
Базовые понятия.
Одно из основных понятий у Юнга – индивидуализация - процесс личностного развития, что подразумевает установление связей между эго и самостью. Эго является центром сознания; самость - ядром психики вообще, включая и сознание, и бессознательное. Сознание и бессознательное постоянно взаимодействуют. Они существуют не отдельно друг от друга, а являются как бы двумя звеньями единой системы.
Среди всех понятий, предложенных Юнгом, интроверсия и экстраверсия, вероятно, получили самое широкое распространение. Юнг обнаружил, что индивидов можно характеризовать как внутренне или внешне ориентированных.
Юнг рассматривал либидо как творческую жизненную энергию, которая может способствовать постоянному личностному росту индивидуума. Ввел понятие двух типов личностной ориентации, или жизненных установок: экстраверсия и интроверсия. Экстраверты обычно подвижны, быстро образуют связи и привязанности; движущей силой для них выступают внешние факторы. Подчинены среде, мнению других, внушаемы. Бессознательное у экстраверта – сильная эгоцентрическая тенденция. Наиболее частое заболевание – истерия. Интроверты, как правило, созерцательны, стремятся к уединению, их интерес сосредоточен на самих себе. Типичная форма невроза – психастения. Обе ориентации сосуществуют одновременно в человеке, но одна из них обычно становится доминантной. В экстравертной установке проявляется направленность интереса к внешнему миру – другим людям и предметам. В изолированном виде этих установок не существует, чистых типов нет. Обычно они присутствуют обе и находятся в оппозиции друг к другу: если одна проявляется как ведущая и рациональная, то другая выступает в качестве вспомогательной и иррациональной, становится компенсаторным механизмом. В норме они должны чередоваться.
- Мышление - способ формирования мнения, связанный с объективной реальностью.
- Чувства – также способ формирования мнения, но фокусирующийся на ценностной ориентации личности.
- Ощущения опираются на непосредственный чувственный опыт, восприятие деталей и конкретных фактов: зрением, осязанием, обонянием. Реальный, непосредственный опыт дан прежде его обсуждения или анализа.
- Интуиция является способом постижения сенсорной информации в терминах возможностей, прошлого опыта, будущих целей и бессознательных процессов.
Таким образом, мышление и чувства являются альтернативными способами формирования мнения, принятия решений и развития различных отношений, а ощущения и интуиция являются способами сбора информации.
У каждого человека одна из функций является более осознанной, развитой и доминирующей – это превосходящая функция, она действует из доминантного аттитюда (экстраверсии или интроверсии), а одна из трех оставшихся функций уходит глубоко в бессознательное и менее развита – это низшая функция.
Окружающая среда, по Юнгу, не дарует личности возможность ею стать, но лишь выявляет то, что уже было в ней заложено. В архетипах заключен опыт всего человечества, предрасполагающий к реагированию определенным образом на текущий опыт.
Выделение этих функций Юнг и сам признает чисто эмпирическим – никаких строгих доказательств, что это именно так он не приводит: ощущение – восприятие с помощью чувственных органов, мышление – интеллектуальное познание и логические заключения, чувство – функция субъективной оценки, интуиция – восприятие бессознательных содержаний; восприятие, которое нельзя свести к сознательному опыту.
В борьбе за существование человек использует наиболее развитую функцию, которая постепенно становится критерием привычного способа реагирования.
Для полной идеальной ориентации эти четыре функции должны сотрудничать на равных, но в реальности такого практически не бывает – одна из функция выходит на первый план, остальные же остаются недифференцированными. Существует ощущающий тип (голое восприятие без размышлений и чувственных оценок), мыслящий тип, чувствующий тип и интуитивный тип (ни идей, ни чувств, ни ощущений реальности, а целиком «отдают себя во власть соблазнительных возможностей»). При этом существуют противоположности: мыслительный – чувствующий и интуитивный – ощущающий.
Экстраверсия/интроверсия построена следующим образом: существует сознательная установка (на людей/от людей) и бессознательная. Бессознательная уравновешивает сознательную, иначе происходила бы потеря психического равновесия.
При этом экстраверсия/интроверсия не проявляются сами по себе, а лишь в качестве специфики главенствующей сознательной функции. О типических бессознательных функциях, по мнению, Юнга, говорить невозможно.
Подавленная функция (например, чувство у мыслящего типа) отправляется в бессознательное. Речь тут идет не о том, что человек, например, не осознает свои чувства, а о том, что он не может их контролировать, а может только подавлять. При этом функция, подавленная в бессознательное, остается не только неконтролируемой, но и неразвитой, иногда принимая гротескные формы. И, что следует из вышесказанного, если сознательная установка экстравертна, то подавленные чувства интровертны. Чувствующего экстраверта в бессознательном поджидает интеллектуальный интроверт и наоборот.
Следующими базовыми понятиями юнгианского анализа являются личное и коллективное бессознательное.
Материалом для формирования личного бессознательного становится прошлое индивида. Эта формулировка аналогична фрейдовскому понятию бессознательного. Личное бессознательное состоит из болезненных и подавленных воспоминаний, а также незначительных воспоминаний, просочившихся из области сознания. Личное бессознательное содержит в себе части личности, которые никогда не доходят до сознания.
Коллективное бессознательное - ядро всего психического материала, который не проходит через личный опыт. Его составляющие и образы появляются, распределяясь между людьми всех временных периодов и всех культур.
Согласно Юнгу, бессознательное выражает себя в первую очередь через символы: индивидуальные и коллективные. Под индивидуальными символами Юнг подразумевал «естественные» символы, которые спонтанно продуцируются человеческой психикой. Коллективные символы представляют собой образы культуры, религии и т. п., которым привержен индивид.
Одним из самых трудных понятий Юнга является архетип. Архетипы - это наследуемые склонности отвечать миру определенными способами. 0ни являются изначальными образами, воспоминаниями об инстинктивных энергиях коллективного бессознательного. Архетипы являются структурно-формирующими элементами внутри бессознательного. С каждым архетипом может быть связано широкое разнообразие символов. Например, архетип матери; заключает в себе не только реальную мать каждого человека, но также все материнские фигуры и фигуры воспитанников.
Интегрирующий центр этой структуры, архетип единства и целостности, Юнг обозначил как das Selbst — самость. Выступая как интегрирующее начало психики, Самость призвана в своих пределах объединить все противоречивые взаимодействия психической структуры, выразить психическую целостность личности и обеспечить ее реализацию в качестве субъекта. Становление самости происходит в процессе индивидуации — такого психического развития, которое реализуется лишь во второй половине жизни, когда индивид освобождается от родительских уз и обретает новое единство сознания с бессознательным. По мнению Юнга, самость можно представить в виде определенного геометрического символа, кратного четырем и имеющего круговую структуру с гипотетическим центром между сознательным и бессознательным. Поэтому, согласно Юнгу, самость объединяет четыре системы психики: Jch (Я), Persona (Маска), Schatten (Тень), Anima и Animus (Образы женщины и мужчины). Система «Я» составляет самую малую часть психики как целого. Она выступает центром сознания и именно к ней стекает весь поток осознаваемых психических переживаний. Для нее, по мнению Юнга, характерны узость, дискретность, степень ясности и малое информационное содержание. Представляя в значительной своей части процессы отображения органами чувств внешнего и внутреннего мира, система «Я» способна нести в себе автономные комплексы психических данных. Эти комплексы включают определенные группы последовательно связанных друг с другом идей и образов, сконцентрированных вокруг центрального ядра. Образуя единство из множества сознаний органов чувств, система «Я» также представляет собой целостный автономный комплекс, который осознает лишь меньшую часть из того, что слышит и видит. В содержание системы «Я» входят психические процессы апперцепции, чувствования, предвосхищения, а также процессы мышления, воли и влечений. Система «Я» включает в себя и психические процессы личностного самопознания. Однако каждый индивид располагает лишь весьма ограниченным самопознанием, так как сознанию «Я» ведомы только его осознанные психические содержания, но никак не бессознательные. Действительное психическое состояние «Я» остается большей своей частью сокрытой как от самой личности, так и от ее социального окружения. К тому же личность может спутать познание самой себя с тем, что известно о ней в ее социальном общении. Психические процессы, связанные с социальным лицом личности, принятым ею по отношению к другим индивидам, Юнг включил во вторую систему психики, обозначив ее как «Персона» (Маска).
Если основными принципами первой системы «Я» являются отражение и рефлексия, то в системе «Персона» главным принципом выступает адаптация к внешнему социальному миру. В отличие от системы «Я», представляющей собой монистическую фазу развития сознания, «Персоне» присуща двойственность, дуалистическое состояние. По своему содержанию «Персона» слагается из противоречивых элементов психики, одни из которых основаны на личностных пристрастиях индивида, другие же образованы на основе социальных ожиданий от этой личности. Поэтому Персона всегда выступает как некий компромисс между этими двумя психическими процессами. Результатом этого компромисса становятся социальные роли, которые играет личность в обществе. В качестве психических элементов Персоны выступают персонифицированные аффекты, установки, идеалы, сентенции, которые в свою очередь «овладевают» личностью и могут привести ее к сильнейшим потрясениям. К таким потрясениям можно отнести «личностную инфляцию» (отчуждение личности путем ее «разбухания» — отождествления с группой), «синдром ригидности» (проявление избыточной защищенности личности), «диссоциацию» (нарушение связи осознанных психических процессов с бессознательными, которое может привести к фрагментированию личности на отдельные комплексы.
Существенное значение приобретают и неосознанные, спонтанные психические воздействия, исходящие из внутреннего субъективного мира партнеров. Их проявление связано с наличием в психической структуре еще одной системы, которую Юнг назвал «Тень». Она является первичным уровнем бессознательных психических процессов, представляя собой личностное бессознательное. По своему содержанию она включает такие представления и восприятия, которые либо потеряли свою силу и оказались забытыми, либо из-за слишком малой интенсивности никогда не достигали сознания.... При этом они несут в себе не только негативное содержание, но и такие дремлющие психические силы, которые обладают большой динамикой и могут привести личность либо к росту, либо к катастрофе. Все зависит от подготовленности и установок сознания. Юнг считает, что личность никогда не может «перепрыгнуть» через собственную Тень или «обмануть» ее. Напротив, признание собственной Тени необходимо личности для осознания собственного несовершенства. А такое осознание требуется для установления человеческих отношений, для общения с себе подобными, понимания взаимной зависимости людей, нужды в их помощи и поддержке. Если же личность имеет «завышенные идеалы», считая себя более совершенной, то тем самым она непроизвольно унижает других или ставит их в подчиненное положение. По мнению Юнга, «показать» человеку его Тень очень полезно. Тогда он лучше осознает и светлую сторону своей личности. Находясь между этими двумя противоположностями, воспринимая одновременно свою Тень и свой Свет, личность неизбежно ощущает и собственную самость. Тень, входящая в личностное бессознательное, неразрывно связана с коллективным бессознательным — самой глубинной системой психики личности.
Эта система включает многочисленные архетипические образы, в том числе и такие, как Анима и Анимус (образы женщины и мужчины). Выступая как архаичные формы психических феноменов, образы Анимы и Анимуса каждый раз воспроизводятся в индивидуальной структуре личности. Анима представляет собой автономный архетипический образ в мужской личности, воспроизводя в его психической структуре женское начало. Анимус — это первообраз мужчины в психике женской личности. Распознать эти образы можно тогда, когда они спроецированы в каком-либо индивиде и помимо его воли выражаются в нем. Так, Анима, накопленная в бессознательном в мужской личности, прорывается наружу в виде иррациональных чувств: сентиментальности, необузданной эмоциональности. Тогда можно говорить о психическом синдроме «одержимости Анимой». Напротив, в женской личности, если прорывается наружу Анимус, это приводит к иррациональным суждениям, часто необдуманным и нелогичным, или к излишней сдержанности. В деловом общении Анима может проявиться в порыве излишней эмоциональности у партнера-мужчины или в жесткой аргументации и ригидности партнера-женщины. В отличие от Фрейда, Юнг выводит сознание из бессознательных психических процессов, которые и придают определенную форму содержаниям психики. Возможные конфликты, возникающие на стыке систем, приводят к дестабилизации самости, она может проявиться в утрате Персоны, в «личностной инфляции» (при идентификации личности с коллективом или группой как субъектами деятельности), в недооценке своей Тени, в одержимости Анимой или Анимусом и других возможных потрясениях личности.
Методы юнгианского анализа.
Юнг предлагал линейную модель психотерапевтического процесса. В качестве первой стадии он выделял исповедание, признание, или катарсис. Эта процедура более или менее аналогична известным религиозным практикам. Любое душевное движение начинается с попытки избавиться от ложного и открыться истинному. Вторую стадию — прояснение причин — он связывал с фрейдовским психоанализом. На этом этапе человек должен освободиться от «неадекватных детских притязаний», «инфантильного потакания себе» и «ретрогрессивной тоски по раю». Третья стадия — обучение и воспитание — близка к адлерианской терапии. Она направлена на лучшую адаптацию к повседневной реальности. Наконец, четвертый этап — психическую трансформацию, объект своего главного интереса — Юнг противопоставлял трем предыдущим. Однако очевидно, что совершенно невозможно представить реальную терапию как последовательную смену стадий. Поэтому многие аналитики предлагали свои структурные метафоры для лучшего понимания динамики аналитических отношений.
Один из самых простых образов — это спиральный процесс, имеющий тенденцию то к расширению, то к сужению. Партнеры находятся на противоположных концах и периодически меняются местами подобно тому, как по неумолимому закону энантиодромии, о котором много писал Юнг, психические противоположности имеют тенденцию переходить одна в другую. Так происходит диалог двух личностей, воплощающий диалог сознания и бессознательного, их обмен энергией. Аналитик поддерживает скорость и баланс движения так, чтобы пациент получал позитивный опыт совмещения дистанции и близости в межличностных отношениях, совмещения эмоциональных реакций и интеллектуального понимания. Хендерсон разработал свою модель анализа, рассматривая его как воспроизведение древнего ритуала инициации. Инициация переключает психическую энергию, позволяет символически прожить смерть прежней идентичности и возрождение в новом обличий. Инициируемый освобождается от прежней бессознательной целостности и власти родительских архетипов и обретает независимость и новую, более сознательную, зрелую целостность. Кроме того, это ритуальное действо соединяет внешние и внутренние изменения, обычно приводя к изменению социального статуса и вхождению в жизнь группы или общества. Она имеет цивилизующую или одухотворяющую направленность, несмотря на порой насильственный характер ритуалов, необходимых для того, чтобы запустить процесс в действие. Хендеросон опирался на идеи Юнга, который считал, что трансформация бессознательного, возникающая в анализе, делает естественной аналогию с религиозными церемониями инициации. Тем не менее эти церемонии в принципе отличаются от природного процесса тем, что ускоряют естественный ход развития и заменяют спонтанное возникновение символов сознательно подобранным набором символов, предписанных традицией. Единственным «процессом инициации», который живет и практикуется сейчас на Западе, является анализ бессознательного, используемый врачом в терапевтических целях.
Ориентация на проживание паттерна инициации вносит изменения в позицию терапевта и модель анализа. Аналитик выступает в роли священнослужителя, мистагога, гида в ритуале посвящения. Он отвечает за успешное прохождение каждой стадии и проталкивает ведомого на следующий этап. Он должен быть готов взять на себя проецируемые образы как того состояния, к которому стремится инициируемый, так и тех качеств, от которых он хотел бы избавиться. Используя в качестве метафоры верования американских индейцев, Хендерсон предлагал четырехчастную схему аналитического процесса. Первая ступень связана с образом трикстера, обманщика или плута. Этот архетип хорошо исследован Юнгом в работе «Психология образа трикстера». Этот персонаж подобен беззаботному шаловливому ребенку, живущему своими инстинктивными импульсами. Он не обременен ответственностью и легко нарушает все законы и правила. Поэтому он всегда несет возможность (по крайней мере, потенциальную) выхода за прежние рамки, рекомбинации психических противоположностей и преобразования бессмысленного в осмысленное. Солнце сознания должно временно уступить место тьме бессознательного. Этот этап означает недифференцированное психическое состояние, необходимое для начала анализа. Пациент испытывает к аналитику смешанные чувства, так что последний сам играет для него роль своего рода трикстера, соблазняя и мистифицируя его продолжать анализ. Терапевт должен понравиться клиенту, помимо или даже вопреки сознательным соображениям. Это является первым условием образования в будущем дееспособного рабочего альянса.
На второй ступени, связанной с образом культурного преобразователя, цивилизатора, а иногда покровителя и спасителя, появляется идеальная родительская фигура, воплощающая источник благосостояния в жизни. Здесь происходит обращение к природному и материальному аспекту жизни, символический возврат к матери, отмечающий необходимую регрессию Эго в переходном состоянии. Воплощая это материнское начало, терапевт должен демонстрировать эмпатию, эмоциональную поддержку и безусловное принятие клиента.
Третий этап поднимает образ героя, утверждающего себя в сражениях и испытаниях. Инициируемый вновь поворачивается к мужским качествам и идеалам, пробует силы. У пациента могут появиться темы соперничества и конкуренции. Говоря о психотерапии юношей, в которой особенно сильно проявляется мотив инициации, Хендерсон отмечал, что нельзя полагаться на их способность увидеть и понять свои проблемы. Бессмысленно обсуждать с ними перенос и сопротивление или добиваться инсайтов, вытекающих из терапевтических вмешательств. В начале нужно «баюкать и лелеять» пациента и только значительно позже — интерпретировать и критиковать. Терапевту нужно дать ему почувствовать свою заботу достаточно долго, чтобы потом тот сумел принять критику — личную и болезненную — как необходимое инициирующее испытание. Наконец, после этого терапевт может убедить пациента в его скрытой способности реализовать себя как личность.
Эти взгляды оспаривались другими юнгианскими аналитиками, которые считали, что Хендерсон недооценивает степень независимости и индивидуации, а также силу Эго, достигаемые уже в младенчестве и раннем детстве. Они утверждали на основании своего клинического опыта, что юноша готов не только увидеть свои нездоровые моменты, но также использовать интерпретацию переноса и сопротивления и вполне способен успешно завершить терапию без подталкиваний. Они расценивали элемент инициации при анализе как значительно более спонтанный и непредсказуемый и отрицали необходимость управлять им. Тем не менее терапевтические отношения, как и любые реальные человеческие отношения, имеют так много вариантов развития и всевозможных нюансов, что наблюдения Хендерсона продолжают оставаться актуальными для многих случаев. Может быть, их главная ценность заключается как раз в возможности взглянуть на происходящее в культурно-исторической и символической перспективе. Его работы следуют традиционалистской направленности, присущей трудам Юнга и Мирче Илиаде, его близкого друга и сподвижника, внесшего большой вклад в сравнительное религиоведение и понимание символов. Древние символы, хранимые традициями сквозь столетия, являются почвой или корнями, питающими коллективную душу человечества. Чувство принадлежности духовной истории человечества, чувство связи с домом своей души выражает важнейшую потребность, во многом фрустрированную в наше время, когда человек чувствует себя одиноким и выброшенным в мир. Только воссоединение с этой духовной сердцевиной способно принести подлинное исцеление — обретение целостности, соединение в человеке уникального и универсального.
Четвертый этап связан с ритуалом виденья, в процессе которого человек, прошедший через смирение и жертву, прямо переживает опыт нуминозного, откровение духовной реальности, оставляющее глубокий след в душе. В этот загадочный миг между умиранием прежней идентичности и рождением в новом качестве человек непосредственно соприкасается с вечностью. Это ключевое переживание знаменует завершение внутренней трансформации. «В терапевтическом переносе... пациенты стремились последовательно воспроизвести стадии развития в важных направлениях, как будто они пересматривали и восстанавливали вред, нанесенный неправильным воспитанием или обучением на ранних стадиях... Они регрессировали, — пишет Хендерсон, — на более ранний уровень, когда первичный образ Самости, по-видимому, предшествовал всем воспоминаниям прошлого и выражал внутреннее ощущение единства...» (Хендерсон, 1997, с. 1 16).