На половине пути юноша оглянулся на Печаль с виноватым видом.
Печаль отвернулась.
Рилла
Ребенком Печаль часами пряталась в углах замка с Расмусом, задавала вопросы о Рилле, строила ее в голове. Она запоминала слова и описания: где был замок, дороги, что вели туда, где был дом его семьи, где проходили встречи. Она запоминала цвета, запахи, вкусы, пока его воспоминания почти не стали ее.
Она не представляла, что первый раз будет вот так пересекать границу: опустив голову, с колотящимся безумным сердцем, с истерикой, царапающей ее разум как монстр, требующий выпустить его. Она разогнала толпу, где мог начаться мятеж. Рилляне пошли за Веспусом, и она не знала, где теперь они были – на дороге остались только она, Шарон. Расмус, Линсель и страж, оставленный Веспусом у моста. Она слышала, как Архиор журчит справа, заглушая шум людей, но она видела только землю, пока они быстро шли к месту, что Веспус выбрал для их встречи.
Она оставила бледную, но решительную Иррис и остальной Йеденват за главных, а стражу отвечать за порядок, чтобы они развели толпу.
- И отправь птицу пажу моего отца, чтобы его перевезли в Летний замок, - сказала Печаль. – Тебе и Йеденвату тоже туда нужно, как только будет безопасно.
- В Летний замок? – Иррис растерялась.
- Мы не можем идти в Истевар. Слух разойдется по пути, толпа будет такой, что мы не пройдем. И Зимний дворец не готов для гостей.
Иррис мрачно кивнула.
- Скажи им ехать в простой карете с задвинутыми шторами. Ни с кем не говорить, никто не должен знать, кто внутри. Я хочу сообщить отцу.
- А стража для тебя?
- Я не хочу стражу.
- Печаль…
- Мы будем в порядке, - твердо сказала Печаль, кивнув толпе в Ранноне. – Я переживаю не из-за риллянской стороны моста. Тебе нужны все там. Поверь, тут будет Расмус.
Она повернулась идти, но Иррис схватила ее за запястье.
- Это… не он, да? – Иррис смотрела на Печаль. – Не может быть.
Печаль онемела. Она не знала, был ли он настоящим. Она подумала о прошлой ночи, когда она желала, чтобы он был жив. Чтобы он стоял на ее месте, занял его.
Казалось, ее желание вернуло его в тот миг, когда он был нужен. И от этого ей было не по себе, она не понимала дрожь на спине. Она знала лишь, что она теперь хотела стереть это желание.
Она смогла лишь убрать его с моста, подальше от людей.
Печаль смотрела на подругу.
- Думаю, мы узнаем, - сухо сказала она.
Они обнялись, и Печаль отпустила ее, спустилась по мосту в Риллу с креслом Шарона на спине, самого Шарона нес Расмус. Печаль не знала, кому из них от этого неудобнее. Линсель шла сзади, а Печали хотелось быть где-то, но не здесь.
К удивлению Печали, Веспус ждал ее, стоял с юношей и двумя риллянами, что были с ним на посту, у тропы, что уводила с главной дороги.
- Думали, мы не сдержим слово, лорд Веспус? – медленно сказала Печаль, стараясь прогнать тревогу из голоса.
- Конечно, нет. Я говорил, что мы подождем. Мы не хотели, чтобы вы пошли не той тропой.
- Это так заботливо.
Веспус быстро поклонился, взял Мэла за локоть и повел по тропе, двое темнокожих риллян шли за ними, ведя себя как стража Веспуса.
Близко к границе пейзаж Риллы не отличался от Раннона: растения были такими же, как и температура. И Печаль не озиралась, а смотрела на юношу, что якобы был ее братом.
Он шел рядом с Веспусом, и Печаль заметила, что он шел как риллянин, руки держал неподвижно, спина была идеально прямой. Она посмотрела на других с ними. Все рилляне двигались с грацией, которая казалась ей милой, несмотря на происходящее. Она на миг задумалась, у всех ли есть способности – у Линсель не было, как сказал Расмус. Но те близнецы… Могли быть с ними. Она мало знала о Веспусе, но представляла, что он предпочитал окружать себя людьми, которых он считал особенными. Она была так занята, глядя на них, что заметила гостиницу, только когда они пришли к ней.
Веспус остановился и повернулся к Печали.
- Полагаю, этот разговор вы хотели бы провести без зрителей?
Она опешила, но кивнула.
- Тогда мы уберем всех клиентов и скажем, когда будет чисто.
Он повел мальчика за угол, двое риллян ушла за ним. Линсель замешкалась, словно не знала, оставаться или идти за своими. Она решительно пошла за Веспусом, и Печаль кое-что поняла.
- Стойте, - окликнула она. Линсель замерла и оглянулась. – Вы знали? – спросила Печаль.
- Нет, - сразу сказал Расмус. – Конечно, не знала.
Линсель молчала, и рот Расмуса раскрылся.
Печаль спросила снова:
- Так вы знали?
- Мне не позволено открывать дела моего двора, - сказала Линсель.
- Ты знала? – Расмус повернулся к Линсель. – Давно?
- Мне не позволено открывать дела моего двора, - повторила Линсель.
- Я – твой двор. Наша королева – наполовину сестра моему брату. Моя тетя, - возмутился Расмус.
Линсель молчала. Она смотрела на Печаль, но без злорадства или вызова. Линсель словно говорила о погоде. Печаль приняла решение.
- Я не хочу вас в своей стране, - сказала она женщине. – Вы не вернетесь сегодня с нами. Вы останетесь в Рилле. Ваши вещи пришлют.
Печаль повернулась к Расмусу.
- Я остаюсь в Ранноне, – сказал он, опередив ее. – Я буду послом, пока ты или моя тетя не решите иначе. Я напишу ей сегодня.
Печаль замерла. Он предлагал кое-что серьезное, она знала это, и это было не ради долга. Он делал это для нее, показывал, где его верность, и горло Печали сдавило от благодарности. Миг затянулся, они смотрели друг другу в глаза, а потом Шарон кашлянул.
- Я благодарна, посол Корриган, - сказала Печаль, голос был ниже обычного. Линсель пожала плечами, Печаль не знала, было это извинение или нет. Она решила, что нет, Линсель ушла за Веспусом, оставив их ждать.
Шарон посмотрел на Печаль.
- Нужно проверить, знала ли Мира, - тихо сказал он, и Печаль кивнула. Если посол Раннона в Рилле знала, но не сказала им, это было изменой.
Пока они ждали Веспуса, Печаль разглядывала гостиницу, стараясь думать об этом, а не о том, что будет внутри. Как и в Ранноне, здание было низким, Печаль могла на носочках достать до края плоской крыши, хотя она это ожидала. Рас говорил, что на юге дома в Рилле похожи на раннонские, потому что погода совпадала, и южные рилляне многое переняли у соседей в архитектуре и обычаях. Но это здание, в отличие от раннонских, было живым.
Стены покрывало цветущее растение с листьями в форме звезд, только золотые окна в стенах дали Печали увидеть белую штукатурку вокруг них. Толстые шумные шмели лениво парили между рубиновыми цветами, их гул был низким и ровным, отличался от мелких худых насекомых, которых она прогоняла из своей комнаты, чтобы они не жалили ее. Она уловила синюю вспышку – разве жуки бывают синими? – и осторожно приблизилась.
- Птица! – потрясенно сказала она, отпрянув, кроха парила в воздухе, а потом пропала за углом, куда ушел Веспус и его сопровождение. Она повернулась к Расмусу, он кивнул.
Он с нежностью смотрел, как она разглядывает все это, подавляя с трудом улыбку.
- Чисто, - позвал женский голос, Печаль отвела взгляд от Расмуса, уловила гнев на лице Шарона и повернулась, чтобы идти к Веспусу.
Она завернула за угол здания, увидела у круглой, медового цвета двери риллянских близнецов, три синие птицы летали вокруг женщины, словно она была цветком. Она дружелюбно улыбнулась, но тревога помешала Печали ответить тем же, она лишь кивнула. После паузы Шарон въехал в дверь первым, Печаль – за ним, помогая ему миновать порог на кресле, Расмус шел в конце.
Они остановились, когда дверь за ними закрыли, и мимо прошла риллянка, направляясь к дальней части гостиницы, пропадая затем за углом. Печаль оглянулась и поняла, что другой близнец остался снаружи.
В гостинице было темно, по сравнению с летней яркостью, и тут было прохладнее. Кожа на плечах Печали покалывала, ее ощущения обострились. Она сжала кулаки, радуясь давлению ногтей на кожу, боль как-то успокаивала.
- Сюда, - позвал Веспус на раннонском из глубины здания. Печаль помедлила, ее глаза привыкли к полутьме, и она пошла туда, где ждали Веспус и юноша.
Они обогнули скамейки и столы из золотого дерева, как дверь, отполированные до масляного блеска, в центре каждого стола была вазочка с красным цветком, как те, что были на стенах. На окнах были шторы в красно-белую клетку, пол под ногами Печали был плиткой, постукивал бодро под ее подошвой, шуршал под колесами Шарона. Она озиралась и, несмотря на повод собрания здесь, хотела остановиться и смотреть, наслаждаться моментом. Это место отличалось от всего, что она видела. Выглядело так уютно. Так гостеприимно, словно это слово для этого места и придумали. И всюду были краски. У Печали кружилась голова, она представила, как все ярко дальше в стране.
Нежные пальцы задели ее спину, и она сжала виновато руку Расмуса за собой, а потом они повернулись к углу, где ждал Веспус.
Свет падал из окна за ним, Веспус был затемнен и сидел, уперев локти в стол перед собой, пальцы были сцеплены под подбородком. Линсель сидела с одной стороны от него, без эмоций, а юноша – с другой. Рядом с юношей была безымянная риллянка.
- Присаживайтесь, - Веспус указал на стулья напротив, и сердце Печали забилось быстрее. Она пыталась скрыть напряжение за показной уверенностью, потянулась к стулу, но Шарон остановил ее.
- Мисс Вентаксис не может сидеть спиной к комнате, - сказал Шарон.
Ответ Веспуса был плавным и мгновенным. Слишком плавным:
- Простите, я подумал, что вам будет проще, лорд Дэй, не втискиваться на коляске в тесное пространство.
Печаль достаточно знала политику, чтобы увидеть в этом очередную игру власти, и Шарон понимал это. Стиснув зубы, он ответил:
- Вы заботливы, но мисс Вентаксис все равно не может здесь сесть, это меня тревожит. Уверяю, мне будет удобно в любом пространстве, - его слова были краткими, но тяжелыми, расцвела тишина, мужчины смотрели друг на друга.
- Погодите, - сказал юноша, прерывая тишину. – Можно выйти?
Веспус кивнул, риллянка встала, выпуская юношу. Без предупреждения он поднял стол, развернул его на девяносто градусов, оставив Веспуса и Линсель во главе стола.
- Вот, - он улыбнулся Печали. – Теперь мы не будем открывать спины, а лорд Дэй может легко уместиться в конце стола.
Решение было подходящим и быстрым. Не повышая голос, юноша отдал приказ, тихо и просто все решил для всех. Он указал ей выбирать сторону, и Шарон выбрал за них, направившись влево. Печаль пошла за ним, скользнула за его креслом, чтобы сесть посередине, а Расмус устроился слева от нее. Они опустили ладони на стол, чтобы их было видно. Линсель, Веспус и юноша подвинулись, чтобы быть напротив. Риллянка подвинула стул и была рядом с юношей.
Они уселись, мужчина принес поднос с бокалами и графином. Они молчали, пока он наполнял бокалы золотой жидкостью, а потом растаял тихо, как и появился.
Юноша посмотрел на бокал, потому на Печаль, поднял его в ее сторону с вопросом.
Печаль проигнорировала тост.
- Как мне тебя называть? – спросила она у него.
- Мэл, - сказал Веспус. – Это его имя.
Печаль прикусила язык, чтобы не накричать на него, хотя ее прищуренные глаза выдавали раздражение.
Юноша – Мэл, как теперь ей стоило думать о нем, хотя бы сейчас – виновато улыбнулся ей и убрал волосы за уши.
Она увидела пятно на его шее, темный участок кожи в форме полумесяца. Она невольно охнула. Его пальцы подрагивали, он замер и подумывал прикрыть пятно волосами. Но он тряхнул головой и оставил волосы убранными, а пятно на виду.
Печаль старалась не смотреть на Шарона, хотя он тоже должен был смотреть на шею юноши. На метку, которая была у Мэла, и все о ней знали.
- А это Афора, - продолжил Веспус, возвращая к себе внимание, риллянка склонила голову, сложив руки на столе перед собой.
- Почему она здесь? – спросил Шарон.
- Я была одной из тех, кто обнаружил Мэла, - сказала она Печали на раннонском, понятно, но с сильным акцентом. – Лорд Веспус попросил меня прийти, чтобы я рассказала вашему отцу. Мой брат Мелакис тоже был там. Он снаружи, стережет дверь для нас.
Печаль кивнула. Она не успела попросить Афору начать, Веспус хлопнул в ладоши.
- Если никто не против, я заказал бы еды. Мы рано начали сегодня, не позавтракали, и, похоже, можно будет говорить и есть при этом. У вас есть время? – спросил он у Печали
Она сомневалась, что сможет есть. Желудок казался слишком маленьким и каменным для еды. И она не хотела медлить, ей нужно было вернуться в Раннон и увидеть, как сильно навредили действия Веспуса.
- Боюсь, нет. Мне нужно встретить отца в Летнем замке, - сказала Печаль.
- Мы не поедем в Истевар? – сказал Веспус.
- Летний замок ближе, туда не так опасно добираться для нас и моего отца, учитывая, что произошло у моста. Я уже послала ему просьбу покинуть Истевар сразу же. Думаю, он уже в пути, - она на это надеялась.
- Тогда у нас есть время хотя бы на два блюда, - улыбнулся Веспус. – Не переживайте, мисс Вентаксис, мы успеем. Не думаю, что канцер прибудет задолго до ночи, а мы всего в паре часов пути. Что скажете?
Заговорил юноша… Мэл:
- Мы будем рады, если вы согласитесь.
Отказ не помог бы. Веспус был прав: Харун доберется позже, и если они останутся, успеют услышать историю Мэла. И проанализировать ее. Она кивнула, игнорируя то, как он просиял от этого.
Веспус поманил, и тот же тихий и быстрый слуга подошел к столу. Печаль старалась слушать, не выглядя заинтересованно, пока Веспус заказывал.
- Хочешь, переведу? – спросил Расмус, склонившись.
Печаль покачала головой.
- Ты в порядке? – его голос был тихим шепотом, его слышала только она. Она кивнула, но смотрела на Веспуса, слушала переливы его слов, стараясь не замечать взгляд юноши рядом с ним.
Вес его глаза был ошейником на ее шее, душил ее. Он смотрел, и ее кожа пылала в ответ. Сердце колотилось, она ощущала это кончиками пальцев, прижатых к гладкому дереву стола. Слишком быстро.
Он отвернулся, и она разглядывала его краем глаза. Он выглядел таким здоровым. Она никогда не видела, чтобы раннонец выглядел так хорошо. Почти все, кого она знала, были бледными, несмотря на смуглую кожу, редкие выходили на солнце, если не работали под ним. Этот юноша будто купался в солнце, его кожа сияла, как и белые зубы.
- Он заказывает все в меню, - вдруг сказал Мэл, прерывая ее мысли. – Ты ведь ничего риллянского не ела?
- Конечно, ела, - ответил за нее Расмус с вызовом. – Я делился едой, что мне присылали.
- Я просто спросил.
- Теперь знаешь.
- Расмус… - Веспус перестал заказывать и хмуро посмотрел на сына, Расмус скрестил руки и посмотрел на него.
- Что?
- Постарайся быть вежливее.
- Я и был. Это он приставал.
Веспус что-то рявкнул сыну, и Расмус покраснел, а юноша и Афора опешили. Расмус резко закрыл рот, стол погрузился в напряженную тишину.
Расмус учил ее риллянскому, но разговорному – приветствие, прощание, фразы о погоде, еде, членах семьи. Риллянский был не таким прямолинейным, как раннонский, и многие слова у них переводились фразами – прощай было «буду рад нашей следующей встрече», а мама была «та, что вырастила меня под сердцем». Печали нравилась романтика в этом, но понять разговор риллян было невозможно тому, кто не родился с этим или не изучал всю жизнь. Это напомнило ей, что они с Шароном были в невыгодном положении за этим столом.
Напряжение прервало прибытие еды. Мэл не соврал – Веспус заказал все. Поверхность стола была покрыта тарелками оливок, сияющих от масла, острых листьев неизвестных растений с яркими цветками, политых чем-то темным и вязким, золотистым хлебом, сплетенным узлами и косами, усеянным семенами. Она ощутила запах миндаля – мазарин, сахарно-миндальная паста, которую в Рилле делали на празднике. Творог таял, ароматный и кислый. Там были груши, помидоры, сливы, инжир, финики, пирожные с орехами и сиропом.
- Ешьте, - настоял Веспус, начал обслуживать себя, Линсель и Афора тут же послушались.
Печаль не знала, с чего начать, беспомощно смотрела на еду.
- Летние груши особенно хороши, - сказал Мэл, протянув ей одну.
Печаль покачала головой, взяла сливу и горсть фиников, пока он не сказал что-то еще. Зная, что он – и все – смотрит на нее, она сунула финик между губ и откусила.
Вкус заполнил ее рот, невероятно сладкий, нежный, и Печаль прижала ладонь к лицу, боясь, что выплюнет финик, потому что это было слишком.
- Вкусные, да? – Веспус держал яблоко, как сферу.
Она кивнула, проглотила кусочек. Не позволяя себе думать, она откусила сливу. Она была не такой, как финик, кислой, то, что нужно, чтобы спасти ее от сладости. Она откусила еще кусочек, третий, четвертый. Вскоре она глодала косточку, мякоть сливы застряла между ее зубов, липкий сок был на подбородке.
Она хотела больше. Оголодав, она оторвала кусок буханки, зачерпнула им творог, размазала ножом по хлебу. После этого она съела горсть оливок, удивилась косточке и подумала на миг, что сломала зуб. Она добавила горсти крохотных твердых помидоров, взяла еще фиников, уже готовая к их сладости, разрезала инжир на четыре части и съела с кожурой, а еще один с творогом. Она ела руками, как и все они, а тарелки были для косточек и шкурок, ножи использовались, когда пальцы не справлялись.
Один Расмус не ел, но Печаль едва замечала хоть что-то, кроме пира перед ней, ее тревоги и страхи померкли перед едой. Расмус напряженно прислонялся к спинке стула, потягивал воду, а остальные набивали животы, запивая резким вином со вкусом солнца.
- Мне принести еще еды, милорд? – слуга обратился к Веспусу, и Печаль поняла, что они почти все съели.
Она села прямее, ошеломленная, смотрела на остатки пира. Осталось немного фруктов и кусочек мазарина. Они съели все.
Веспус осмотрел стол и покачал головой.
- Нет. Оставь это и принеси кофе. Так сойдет.
Слуга кивнул, составил пустые тарелки и унес их.
- Понравилось угощение? – Веспус облизывал пальцы, глядя на Печаль.
- Было вкусно, - честно сказала Печаль. Было очень вкусно. Даже сейчас, с до боли набитым животом, ей хотелось взять кусочек золотого персика, что еще оставался. Она хотела разломить его, съесть половинку, а другую смазать мазарином. Вкус у всего тут был необычным, она не думала, что устала бы от такой хорошей еды.
Она отодвинулась, поражаясь силе своей нужды, потянулась к воде и долго пила. Даже вода тут была вкуснее, легкая, свежая, а еще казалась чище, чем в Ранноне. Она не знала, что у воды есть вкус.
- Есть что-то древнее и почетное в разделении хлеба с друзьями, - сказал Веспус. – Ваша страна хорошо меня приняла. Я рад, что смог отплатить. Ваше здоровье, - он поднял бокал вина. – За вас обоих, - он склонил бокал в сторону Мэла и сделал большой глоток.
Слуга принес странный серебряный чайник и семь крохотных чашек, налил темную густую жидкость в каждую. Напиток пах тепло, насыщенно и с ноткой горечи, и Печаль снова сглотнула. Слуга поставил в центре стола кувшин сливок и миску кубиков сахара, Веспус остановил его, подняв палец.
- Откроешь окно? – попросил он, и слуга поклонился, пробрался за риллянами и открыл шестиугольное окно, толкнув его. Запах цветов на стене смешался с ароматом кофе.
Слуга пропал в другой части гостиницы, Веспус добавил кубик сахара в свой кофе.
- К делу? – сказал он. – Мэл, готов рассказать сестре, что с тобой произошло?
От его слов хорошие ощущения от еды и совместного пира пропали, оставив Печаль снова напряженной. Она стиснула зубы, но промолчала, юноша кивнул, добавил себе много сливок в чашку, и жидкость стала светло-коричневой. Он добавил два кубика сахара и перемешал. Он посмотрел на Печаль и улыбнулся.
- Лорд Веспус сказал, что раннонцы пьют черный кофе, но я не могу пить его без сливок, - сказал он.
Печаль промолчала, вскинув брови. Хватит болтать. Она была тут не просто так.
- Хорошо, - он кашлянул. – Я не помню, как упал с моста, - начал он, глядя на воронку кофе в чашке. – Но порой мне снится: холодно и темно, я не могу видеть. Не могу дышать. Думаю, это воспоминания из реки, но я толком не помню. Как и не помню мать или моего… нашего… отца, - он посмотрел на Печаль, она опустила взгляд на чернильную тьму кофе. – Я могу лишь передать, что мне рассказали о том дне. Но сам могу рассказать, как жил после.
Волоски на ее руках и шее встали дыбом, несмотря на жару, и Печаль невольно склонилась к нему.
- Расскажи, - попросила она.
Рассказ самозванца
Старушка-риллянка нашла его в воде в половине мили от своего дома, он застрял там в камышах. Ее дом был ниже по реке, в милях от моста и от многого другого. Она долго жила одна, и ей это нравилось.
Война сделала жизнь у воды опасной, как и в Ранноне, и многие рилляне бросили дома у реки во время войны, боясь, что чужаки их захватят, но никто не тронул старушку в маленьком домике. Толстые коричневые курицы спокойно искали червей у нее в саду, несли яйца в благодарность за крышу. Она растила свои травы, знала, где собрать ягоды в лесу чуть дальше от реки. Она набирала воду в реке, ловила рыбу, а в саду были козы и птицы.
Она была сама так долго, что отвыкла говорить вслух, и она не издала ни звука, когда увидела фигурку в маленьком пруду рядом с главной рекой. Там она часто сидела, и рыбки убирали мозоли с ее ног, а она собирала водоросли оттуда для супа. Но сегодня там был мальчик.
Она видела, что он мертв, его глаза были закрыты, а розовый рот – открыт, тело не двигалось. Раннонец, она сразу поняла это по его бронзовой коже и круглым ушам. Он был в бело-зеленом, ткань порвалась, вода пыталась украсть одежду. Она прошла в пруд и увидела метку на его шее, похожую на луну. Она согнулась, кости в спине щелкнули, колени затрещали. На миг она подумала оставить его тут, природе, но отругала себя. Если бы в воде был ее ребенок, разве она не хотела бы, чтобы кто-нибудь вытащил его?
Она схватила его пухлые ручки и подняла, кряхтя от веса. Он был больше, чем выглядел, и тяжелее. Она взяла его удобнее, прижала к плечу и вышла из воды. На берегу она опустилась на землю и устроила мальчика рядом.
Его глаза были открытыми.
Они мгновение смотрели друг на друга, старушка и мальчик, а потом он заплакал. Как и она.
- Она взяла меня домой, - продолжал Мэл. – Сказала, что мне днями было плохо, что я уснул, как только мы попали туда, и она думала какое-то время, что я не выживу. Но она поила меня бульоном, мыла, ухаживала, и через две недели я проснулся нормально. По ее словам, я съел тост и яйцо, начал болтать с ней. Конечно, она не понимала меня, а я – ее. Но мы нашли общий язык.
- Почему она никому не сказала, что нашла вас? – спросил Шарон.
Печаль благодарно посмотрела на него. У нее была тысяча вопросов, но они столпились в горле и во рту, не давая ей говорить, словно она сама тонула.
- Было некому говорить. Мы жили на окраине. У нее не было гостей, пока не пришли Афора и ее брат Мелакис. Она не покидала маленький мир, который создала для себя. Ей не нужно было.
- Но она должна была понимать, что у вас есть дом, семья. Вы не сказали ей, кем были?
- Думаю, сказал. Но на раннонском. Она на нем не говорила. А когда я овладел риллянским достаточно, я забыл почти все, что было раньше. И когда лорд Веспус спросил меня, оказалось, что я помню немного раннонского, но даже это было ограниченным, ведь я упал маленьким. До этого я знал только ее, кур, луну, деревья и реку. И я не задавался вопросом. До… - он посмотрел на Афору. – Пока не пришла Афора.
Риллянка кивнула, допивая воду из чашки, а потом заговорила:
- Мы с братом катались верхом, - начала она, Печаль села прямее, словно понимала это.
- Когда это было? Сколько тебе было? – спросила она у Мэла.
Он и Афора посмотрели на Веспуса.
- Давно это было? – спросила Печаль у Веспуса.
- Два года назад, - медленно ответил лорд.
Печаль и Шарон отреагировали одновременно:
- Вы утаивали это два года?
- Вы нашли его два года назад и молчали?
Даже Расмус ударил чашкой по столу и смотрел на отца, раскрыв рот.
- Если вы дадите ему объяснить… - начал Веспус.
Но Печаль поняла кое-что еще и повернулась к Линсель.
- Вы сидели в моем доме, под моей крышей два года и молчали, – ее голос был холодным. – Вы все знали и промолчали. Шпионили, врали…
- Я не врала.
- Не смейте оправдываться, - рявкнула Печаль. – Предательница.
- Мисс Вентаксис, я прошу вас успокоиться, - тихо сказал Веспус.
Кожа Печали пылала от гнева и смущения из-за упрека как ребенку. Гнев собрался в груди, но она не успела его выпустить, ладонь сжала ее колено. Расмус смотрел вперед, нежно сжимая ее ногу.
Этого хватило, чтобы она пришла в себя, и она глубоко вдохнула.
Она скрестила руки и повернулась к Афоре.
- Хорошо. Продолжайте.
Афора сжала губы от приказа, но склонила голову и заговорила снова:
- Моя лошадь потеряла подкову, и мы решили срезать, чтобы к ночи найти кого-то и заняться лошадью. И мы нашли первым домик Белисс…
- Моя… опекунша, - перебил Мэл. – Ее зовут Белисс.
Афора кивнула.
- Мы подошли и постучали в дверь, и нас удивило, что ответил юный раннонец, - она кивнула Мэлу. – Сначала мы решили, что он был там с любовницей-риллянкой, - Печаль скрывала эмоции, - и прятался от властей. Но вышла Белисс, и стало ясно, что дело другое. Мы не знали, что еще делать, и послали за лордом Веспусом. Мы ждали три дня, задавали мальчику одни и те же вопросы снова и снова. «Кто ты? Почему ты здесь?». Но его ответы были одинаковыми – он был ребенком Белисс, это был его дом. Старушка отказывалась участвовать, пока не прибыл лорд Веспус. Он ее разговорил, и подтвердились наши надежды. Мы нашли потерянного наследника Вентаксис. Живого и невредимого.
Было что-то странное в том, как она говорила. Словно репетировала это. Паузы, ударения, даже то, как она вскидывала брови, словно сама удивлялась, выглядели как выступление.
Шарон ответил сухо:
- Просто невероятно, - и Печаль поняла, что он тоже это заметил.
- Я впервые тогда узнал это, - Мэл склонился в ее сторону. – Я не спрашивал раньше, откуда я там, и была ли она моей мамой.
- Но ты не выглядишь как риллянин, - сказала Печаль. – Совсем.
- Я не знал тогда о них, - он посмотрел ей в глаза. – Я знал себя и Белисс. И для меня не было важно, что мы не похожи. Я не был похож на коз и куриц. Я считал, что у всех в мире свой цвет и разный облик.
- Вы были, должно быть, удивлены, - сказал Шарон, - когда они вам рассказали.
Он пожал плечами.
- Конечно. Конечно, был. Я любил свою жизнь. Любил… Белисс. Она была всем для меня, научила всему, что я знал. То был мой дом. Я не хотел быть где-то еще, не хотел уходить.
- И тебя забрали в столицу? – Печали было все равно, чего хотел или нет Мэл, она хотела услышать всю историю. Ее нетерпение проникло в голос. – А потом?
Он обмяк на стуле, отодвинувшись.
- Да. И я все еще не помнил ничего из прошлого о Ранноне. Они… - он посмотрел на Веспуса, тот кивнул. – Ее величество, королева Мелисия, и совет не были так убеждены, как лорд Веспус.
- Сестра думала, что он – самозванец, - добавил Веспус. – Она переживала, что я задумал войну между странами. Она приказала арестовать его. Они привели в замок и Белисс и тоже обвинили ее.
- Что изменило мнение тети? – спросил Расмус. Веспус помрачнел на миг, но ничего не сказал.
Ответил Мэл:
- Кроме метки, Белисс сохранила одежду, в которой меня нашла. Она была у нее после стольких лет, хоть и потрепанная. Это принесли в замок, осмотрели, нашли ярлычок портного. Королева Мелисия помнила, в чем я был. Особенно вышивку на воротнике. Она была из Риллы. Подарок ее портного. Уникальная.
Тишина за столом. Веспус подозвал взмахом руки слугу, шепнул убрать кофе.
- Где? – спросил Шарон. – Одежда? Ее уже, наверное, нет.
Он ожидал, что они скажут, что костюмчик потерялся или пострадал от проверок, и Печаль соглашалась, так что она была удивлена, когда Афора полезла в скрытый карман платья и вытащила сверток, обернутый тонкой бумагой. Она осторожно опустила сверток на стол, изящно убрала бумагу и показала шорты и тунику бело-зеленого цвета детского размера. На воротнике туники была вышивка, как и сказал Мэл. Лунные цветы.
Печаль потянулась к одежде, Веспус отодвинул ее.
- Вещи хрупкие, - холодно сказал Веспус, когда Печаль хмуро посмотрела на него. – Падение и вода, как понимаете, оставили след. Мы защищали их, чтобы отдать канцлеру, - Веспус вытащил из-под камзола длинную стеклянную палочку, ею он отодвинул белую ткань и показал ярлычок. – Но тут ярлычок королевского портного Кориуса. Вы были там, лорд Дэй, не так ли? И помните это.
Печаль посмотрела на Шарона, тот с каменным лицом кивнул.
- Посол Раннона знает, что вы нашли потерянного ребенка? – спросила Печаль.
- Нет, - ответил твердо Веспус. – Посол Мира ничего не знала. Маленький круг знал до этого утра по приказу Мелисии. Она не хотела вреда для Миры. Мире сообщили этим утром, как и тем, кто сопровождал нас к мосту, незадолго до отбытия.