Она заползла на животе под кровать, обыскала углы, а потом, хоть ей было противно, сунула руки под матрас и проверила кровать, стараясь не замечать мертвый вес отца над собой.
Ничего. Если он и подписал бумаги о Мэле. то уже отправил в Истевар.
Печаль встала и посмотрела на отца. Она знала правила горя, знала, что должна плакать. Он бы потребовал, если бы мог. Сунул бы трубку ей в руку и настоял бы страдать по нему. Она вспомнила прошлую ночь, последним, что он сказал ей, было: «Теперь тут Мэл». Она желала ему смерти. Она не была серьезна. Не совсем. Но теперь это сбылось. Во второй раз ее желания стали жуткой правдой.
Печаль быстро оглядела комнату и позволила занавескам упасть на место.
Шарон, Веспус и Мэл были в коридоре, и все повернулись в ней, когда она вышла из комнаты Харуна.
- Вы в порядке? – спросил Шарон.
- Да, - она взглянула на отца в последний раз, замерев на пороге. Он уже, казалось, высыхал, в комнате уже пахло гнилью, он не замечала это, пока не открыла дверь, впустив в комнату свежий воздух. – Думаю, придется вскоре переместить его. Там становится жарко.
Шарон сжал губы и кивнул.
- В подвале есть холодные комнаты. Мы перенесем его туда.
- Могу я тоже увидеть его? – сказал Мэл с болью в голосе. – Я хочу попрощаться, - Печаль кивнула, и он прошел мимо нее и закрылся с телом Харуна. Печаль поймала взгляд Веспуса.
И сжалась.
Жестокость была в его сиреневых глазах и изгибе губ, что не вязалось с ситуацией.
- Мои соболезнования, - сказал он, нужные слова, но не тот тон. – Потерять родителей с разницей в восемнадцать лет в один день. Какая трагедия.
Он склонил голову, резко поднял взгляд, будто что-то вспомнил. Это было так наигранно, что Печаль знала, что он делал это намеренно, и что за этим последует:
|
|
- Если меня не подводит память, у вас сегодня день рождения. Ужасно. Какие шансы? У вас теперь хоть есть брат.
Печаль не стала его дослушивать.
- Да, - сказала она и прошла мимо него, ее ноги дрожали, несмотря на легкость тона. – Так что пожалеете Мэла. У него есть только я, - она едва слышала шипение колес Шарона за собой, ее сердце колотилось громче.
Она знала, что Веспус смотрит на нее, и была рада, когда завернула за угол, уйдя с его поля зрения. Она пошла по дворцу, пока не попала в комнату.
Шарон закрыл за собой дверь, и Печаль принялась расхаживать.
- Я не смогла найти бумаги, но думаю, что вместе с указом о Ламентии он подписал и заявление, что узнал в Мэле сына. И тогда Мэл – очевидный кандидат на место канцлера. И это на руку Веспусу.
Шарон согласно кивнул.
- Думаете… они могли убить моего отца? Раз бумаги подписаны, он не был им нужен…
Шарон задумался, а ответил осторожным тоном:
- Не знаю. И мы не сможем доказать, учитывая, как твой отец умер. Мне не нравится, что мальчик был в когтях Веспуса два года, и теперь он возник, когда мы хотели сместить Харуна. Мне не нравится, что Харун умер через часы после объявления Мэла своим сыном. Это все слишком странно для совпадения. Но твой отец был зависимым. Мы не сможем доказать, что он не убивал себя случайно. Мы даже не знаем, откуда у него Ламентия.
Печаль замерла, выдвинула стул и села, чтобы видеть его глаза.
- И... что делать? Когда Мэл сказал, что будет на выборах… Самад и Каспира точно поддержат его, а не меня. И Бальтазар. Если Бейрам, Тува и Иррис будут за меня, будет ничья, и вам придется решать, кто будет в бюллетени.
|
|
Шарон сделал паузу.
- Нет. Вы оба там будете.
Кожу на руках Печали покалывало.
- Никогда еще не было больше одного имени.
- Никогда не было двух кандидатов, готовых состязаться. И пока мы не можем доказать, что он не полнокровный кандидат, он может бороться. Я не могу остановить его. Правила ясны. И Веспус будет бороться, чтобы его признали, запомни мои слова. Ты будешь бороться с ним.
Печаль сглотнула. Два кандидата. Девушка в восемнадцать. И незнакомец, словно из Риллы, а не Раннона. Одна не по своей воле, а другой может оказаться самозванцем.
Были бы доказательства, что он не Мэл Вентаксис.
В гостинице был момент, когда она ощутила искру… чего-то. Когда хотела верить, что метка, одежда и портрет – точные доказательства. Но то было эгоистично, она это знала. Портреты могли нарисовать под него, а не как выглядел бы настоящий Мэл. Одежду делали рилляне, так что Веспус мог подкупить или пригрозить создателю, чтобы сделали еще один костюмчик. А метка могла быть татуировкой, в других королевствах они встречались. Не было неоспоримого доказательства.
Она была почти уверена, что он – не Мэл. Но этого было мало. Как и уверенности Шарона, что он не может быть Мэлом. Харун назвал его Мэлом, и опровергнуть слова можно было, только объявив, что Харун два года принимал вещество, что убило его.
Йеденват будет развален. И она будет раздавлена.
Шарон посмотрел на нее.
- Ты говорила, что не хочешь быть канцлером. Что не готова. Это может быть твой единственный шанс сбежать, если хочешь. И он займет твое место.
|
|
Это было близко к словам Расмуса: «если это твой брат, у тебя есть выбор». Это могло означать свободу. Она побывала бы в землях, о которых мечтала: в Сварте, Скаэ, Рилле. Она могла неспешно решить, кем была, чего хотела. Может, даже попробовать снова с Расмусом, дать ему шанс, что он хотел. На миг она задумалась об этом…
И так Веспус останется у власти в Ранноне, а самозванец будет его рупором.
Веспус так хотел власть из-за земли Раннона, он не отступил со временем. Он хотел, чтобы была война, чтобы закрепить ее. Ему было плевать на обычаи и народ Раннона.
На сам Раннон. Она видела людей два дня назад. Сломленные, без надежды. Веспус не будет им помогать. Он бесстрастно смотрел, как стражи порядка били толпу. Он не будет ими править, он использует их для власти, чтобы убрать людей с земли, что так хотел.
Она могла получить свободу, но ценой Раннона. Шарон. Иррис, Бейрам, Тува. Они будут страдать. И народ… Она подумала, как бабушка старалась, смягчая пыл приказов сына. А Иррис оставила свои мечты и старалась помогать, когда была нужна.
И, как Иррис, только она могла выступить сейчас. Только она могла остановить Мэла и Веспуса. Она, больше некому.
Печаль прошла к окну и раздвинула шторы. Шарон не открывал их, как вице-канцлер. Его комната была с другим видом, она узнала пруд, у которого они с Иррис вчера сидели.
День был красивым, а она не знала, потому что шторы были сдвинуты.
Она вспомнила их с Иррис планы, что они придумывали, лежа на полу ее спальни. Казалось, то было очень давно. Рост, искусство и надежда на бумаге. Связи, что она хотела сделать с Меридеей, Скаэ и Свартой. Возвращение красок, музыки и цветов. Земля с открытыми окнами и детским смехом. Где люди были в университетах и гильдиях, строили надежды и мечты. Раннон, о котором она слышала истории.
Пора открыть окна. Пора вернуть мир.
Она раздвинула шторы и открыла окно, заполняя комнату пением птиц, а потом прошла к Шарону, следящему за ней.
- Раннон не выдержит другого канцлера, как твой отец, - сказал он. – Знаю, нельзя говорить плохо о мертвых, но это правда.
- Я не такая, как мой отец, - сказала Печаль. – Я не слаба. Нам нужно доказать, что Мэл не тот, кем притворяется. Но я все равно выступлю против него. Потому что я – Вентаксис. И я буду сто пятым канцлером Раннона.
Вице-канцлер протянул руку, и Печаль пожала ее.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Верно, гоблины страшны?
Нам их фрукты не нужны:
Что там пьют кривые корни
В их саду из глубины?"
— Кристина Россетти, «Базар гоблинов»
Лувиан Фэн
- Черт, - бушевала Печаль с утренней газетой, испугав девушку, что подавала ей чай. – Прости, - пробормотала она, дождалась, пока служанка уйдет, и продолжила. – Он снова сделал это.
За столом напротив сидел худой молодой человек в угольном костюме-тройке с очками в серебристой оправе, он перестал размазывать масло по хлебу, нож направил, как жезл.
- Полагаю, ты о Мэле? Что он снова сделал?
- Выпустил очередной указ как наш, - Печаль показала ему тонкую газету. – Четвертый день подряд. Такой же, - она указала газетой на стену, где Иррис повесила список идей, что они с Печалью составили в Истеваре недели назад. – Слово в слово то, что мы написали – назначить судей выдвигать решения насчет преступников, чтобы стражи порядка перестали делать это. Говорю тебе, Лувиан, у нас шпион. Кто-то выдает ему наши планы, и он старается донести их первыми, чтобы люди думали, что они – его.
Лувиан Фэн пожал плечами.
- Ладно, - спокойно сказал он и продолжил смазывать маслом хлеб.
- Лувиан! – Печаль дождалась, пока он посмотрит на нее. – Ты должен быть мне советником. Разве ты не должен переживать из-за этого? Он выдает наши идеи за свои раньше нас. Нужно было позволить мне выпустить наши заявления.
Лувиан опустил нож с нарочитой осторожностью.
- Повторю, будет в тысячу раз сильнее, если ты представишь планы целиком на презентации на следующей неделе, а потом все опубликуешь за один раз. Траур по твоему отцу закончился три дня назад, люди заняты своими делами. А тем временем начнется предвыборная кампания с твоей презентации. Думаю, заявления твоего брата читают только Йеденват и мы.
- Не зови его моим братом, мы все еще этого не знаем, - напомнила Печаль.
- Прошу прощения, - сказал ласково Лувиан. – И у нас есть шпион. Думаешь, у меня нет шпиона в их лагере?
Печаль моргнула.
- А… у тебя есть?
- Ясное дело. Откуда иначе моя информация? И да, тут будут шпионы, которые могли читать твой манифест, - он кивнул на стену. – Признай, было немного наивно вешать его там, где любой может увидеть. Но не переживай, там нет ничего, что они не обдумали бы – ничего странного, что у него те же идеи, он советуется в Веспусом, а так в Рилле. Хранители порядка арестовывают, преступников судят, и судья решает, наказывать или нет.
- Но…
- Если бы я думал, что твой список могут использовать против нас, я бы снял его. Тебе повезло, что пункты предсказуемы, и, если честно, милая Печаль, это пахнет выдумкой. Но это мое мнение.
Печаль старалась оставаться спокойной и ответила:
- Вся твоя информация была лишь о том, что он любит лимон, а не лайм, пишет левой рукой и поет, когда моется, хоть у него ужасный голос. Это бесполезно, но это мое мнение.
Решив, что она поставила точку, Печаль сделала большой глоток кофе.
Но Лувиан был готов к этому?
- Я хотел спросить, это семейное?
Печаль подавилась.
- Шучу! – Лувиан бросил ей салфетку, пока Печаль придумывала, чем его лучше оскорбить. – Полегче, дорогуша, - он сделал паузу и посмотрел на нее поверх очков. – Серьезно, Печаль, что ты ждала? Что слуга удобно подслушает, как Веспус и Мэл хохочут, что он – не потерянный мальчик? Веспус не дурак, он долго над этим работал, но, чем ближе мы к выборам, тем вероятнее, что он ошибется, потому что не сможет управлять ими. Тебе нужно быть терпеливее. Сплетни и слухи разлетаются быстрее правды.
- Выборы через семь недель, - кипела Печаль. – Нет времени быть терпеливой. Мы уже потеряли месяц на траур.
- Вижу, утрата отца тебя ранила, - Лувиан вскинул бровь, и Печаль хмуро посмотрела на него. Он идеально знал, как все было между ней и Харуном. Он спокойно продолжил. – Напомню, тебе не нужно доказывать, что Мэл – самозванец, для победы. Потому ты наняла меня. Перефразирую твои слова: «Я выиграю автоматически, если докажу, что он – самозванец, но я хочу победить, потому что люблю Раннон, а он – нет». И я сказал: «Ты победишь, потому что я гениален», - Лувиан широко улыбнулся и вернулся к завтраку. Печаль не дала себе бросить в него мармеладом.
- Доброе утро, команда, - Иррис бодро прошла в комнату с небольшой стопкой бумаг и конвертом, а еще с большим пакетом, который она поставила перед Лувианом. – Прибыли твои записи. И у меня отличные новости.
- Слава Грациям, - пробормотал Лувиан. – Кое-кому они нужны.
Иррис тут же повернулась к Печали:
- Что такое?
Печаль мрачно посмотрела на Лувиана и ответила:
- В газете сегодня написали, что Мэл хочет ввести судей и жюри лордов в Ранноне, если победит.
Иррис прищурилась.
- Но это наше…
- Да-да, - перебил Лувиан, видя, куда идет разговор. – Мы это решили. Какие новости?
Иррис улыбнулась, Печаль все еще не привыкла к этому за месяц, хоть улыбки и встречались все чаще.
- Тебя пригласили на вечеринку, - она протянула Печали конверт.
Она открыла его, Лувиан встал за ней и прочитал из-за ее плеча:
- Праздник новой принцессы Аралии в Рилле. Как мило.
- Я не могу пойти, - сказала Печаль.
- Почему?
- Я… - ответила Печаль, хмурясь.
Годами королева Мелисия звала Харуна, Печаль и ее бабушку на много фестивалей Риллы, и вдова всегда вежливо отказывалась, зная, что Харун плохо реагирует на идеи праздников. Но теперь…
- Я могу пойти? – Печаль оглянулась на Лувиана, в груди набухла надежда. – Я не должна быть здесь для избирательной чепухи?
Лувиан вскинул бровь.
- Избирательная чепуха, - повторил он.
Щеки Печали вспыхнули.
- То есть… - она умолкла.
- Не говори только «избирательная чепуха» при всех в Рилле. И добавлю, моя политически несведущая дорогуша, что королева позовет лидеров и представителей всех стран Лэтеи. Тебе с ними работать, когда ты будешь канцлером. Технически, это «избирательная чепуха».
- Хватит уже так говорить, - пробормотала Печаль.
- И это дает нам шанс побывать в Рилле. В замке. Где Мэл провел два года. Где его видели и слышали. Это отлично связывает оба наших интереса: одолеть Мэла и узнать, кто он на самом деле. Лучше даже я не придумал бы, - он похлопал ее по плечу и вернулся на место с улыбкой на губах.
- Погоди, «нам»? – Печаль посмотрела на приглашение. – Плюс гость, - прочла она.
- Конечно, я, - тут же сказал Лувиан.
Печаль посмотрела на Иррис, та тоже глядела на Лувиана.
- Это должен быть я, - сказал он.
- Почему это? – спросила Печаль. – Я хочу, чтобы пошла Иррис.
- Ай, - Лувиан прижал ладонь к сердцу. – Серьезно, это должен быть я. Там будет очень напряженно, все лидеры, а еще Мэл с Веспусом. За это ты мне платишь. Чтобы я направлял тебя. Был капитаном твоего корабля.
Иррис вздохнула.
- Он, похоже, прав. Но не про капитана.
Печаль не могла сказать, почему ей нужна была там Иррис, чтобы выдержать встречу с человеком, ведь она сомневалась, что справится одна.
- В любом случае, - сказал Лувиан, словно дело было решено, - хватит болтать. Тебе нужно готовить презентацию.
Печаль застонала.
- Потом меня поблагодаришь, - он подмигнул ей.
Взгляд Печали заставил бы скиснуть сливки, но она дала Иррис вывести ее из комнаты.
- Веселитесь, - крикнул Лувиан им вслед, поправил очки и взял сверток, что принесла ему Иррис.
Печаль не знала, что думать о Лувиане Фэне, когда они только встретились. Он был юн, хотя его взгляд был как у видевшего все человека, творившего много дел. Он был в сером, выбрал тот же оттенок, что она для похорон отца, как она поняла позже. Его одежда была из резких линий: ровные брюки, сюртук окружал его узкие бедра, под ним была рубашка на оттенок светлее, ее было видно только на воротнике и манжетах. Его темные волосы были длиннее сверху, короче по бокам, и длинные пряди все время были в следах пальцев, что убирали волосы с лица. Он не выглядел так, как она представляла себе политического советника, когда Шарон предложил ей нанять такого.
Лувиан закончил институт в Восточных болотах, один из раннонских, и он не просто закончил его с отличием, но его оценки были самыми высокими в истории колледжа. Но когда Печаль, потрясенная его рекомендациями, написала его преподавателям за подтверждениями, они все сказали ей, что он известен наглым поведением.
Иррис убрала его из списка кандидатов из-за этого, но он прислал птицу к Печали, указал, что его оценки исключительны, а его «нетрадиционный подход был тем, что ей нужно, в этом необычном голосовании». Иррис проверила, не был ли он преступником, но ничего не нашла, и Печаль не впечатлили остальные, она согласилась увидеться с нм.
Он прибыл в поместье в Северных болотах, где Печаль разместила свою штаб-квартиру, юноша аристократичного вида с золотой кожей, черными глазами за очками и точеными чертами. По его репутации Печаль ожидала широкого и высокого наглеца, как Мирен Лоза, но Лувиан был подтянутым, не выше нее. Он казался сначала нервным, задавал много вопросов о роли, и она пыталась успокоить его. А потом поняла, что это он расспрашивал ее, а не наоборот.
Он спросил у нее об идеях насчет будущего Раннона, о ее мыслях насчет прошлого, и она послушно перечислила свои надежды и истории бабушки, и как они повлияли на ее планы. Он спросил, в каком порядке она будет приближаться к другим странам, чем планирует торговать, а от чего в торговле хочет отказаться. Что она хочет убрать, а что надеется усилить и вернуть.
Она не была готова к этому, отвечала из головы, не зная, что он думал об ее ответах, пока он не отклонился на стуле, посмотрел на нее поверх очков и сказал:
- Хорошо, я буду твоим советником.
- Тебе нужно знать кое-что еще, - сказала она, и он склонил голову, ожидая. – Я не уверена, что против меня Мэл Вентаксис. Скорее всего, это самозванец, марионетка Веспуса Корригана. Я хочу узнать, кто он, и разоблачить его.
Лувиан долго смотрел на нее, потом снял очки и протер методично рукавом.
- Потому что тогда ты автоматически победишь?
- Да. Нет, - Печаль замолчала. – Да, так я выиграю. Но… Не думаю, что он пошел на выборы из-за заботы о Ранноне. Он делает это, потому что ему так сказал лорд Веспус, и потому что он думает, что это его место. Он сказал в первый раз, что хочет принадлежать, и Веспус убедил его, что он отсюда, - она глубоко вдохнула. – Но как он может принадлежать этому месту, не зная его? Он считал себя риллянином еще два года назад. О Ранноне он знал по книгам или слушал от риллян.
- Но ты знала Раннон только таким, - сказал Лувиан. – Остальное ты знаешь из книг и историй бабушки. Это разве делает тебя лучше него?
Она посмотрела на свою одежду: серую тунику и темные штаны. Она заговорила тихо:
- Два дня назад я примеряла платье. Зеленое. Я носила цвета раньше, старые вещи бабушки. Запиралась в своей комнате, и никто не видел меня. Мятеж, можно сказать. И я думаю, многие молодые люди делали так, прячась на чердаках или в спальнях.
Она подняла голову, он смотрел на нее.
- Но в этот раз люди увидят меня. И я хотела проверить, как буду выглядеть. И знаете, что со мной случилось, когда я представила, как они смотрят на меня в зеленом платье? Я разрыдалась. Сердце колотилось, я дрожала и потела. На груди появилась сыпь. Я думала, меня стошнит. Мистер Фэн, я всю жизнь мечтала носить цвета, но тут запаниковала, потому что каждая клеточка тела говорила, что это неправильно. Даже опасно. Он не знает, как страшно, когда кто-то стучит в дверь, а у тебя раздвинуты шторы. Он не понимает вину от улыбки, потому что его жизнь была не такой. Он не будет меняться как раннонцы. Он не будет как он, их проблемы не станут его проблемами. Их страхи не будут его страхами. Вряд ли он будет канцлером хуже моего отца, но не такой канцлер нужен сейчас Раннону. Я в это верю.
- Думаешь, ты сможешь лучше? – спросил Лувиан.
- Да, - просто сказала Печаль. – Я могу построить Раннон, которого люди заслужили, потому что я – одна из них.
Он долго смотрел на нее, приоткрыв рот, а потом губы растянулись в волчьем оскале, что пугал и восхищал Печаль.
- Что ж, мисс Вентаксис, не важно, кто Мэл, или почему он делает это. Со мной в своей команде, вы точно выиграете.
Он был дерзким, хитрым и очень наглым, но ничего неправильно еще не сделал.
И Иррис… Печаль не знала, что делала бы без нее эти пять недель. Иррис держала все, помогала ей убедить Йеденват, что государственные похороны неприемлемы. Она держала ее за руку, пока Печаль с сухими глазами смотрела, как гроб ее отца помещают в склеп в Истеваре через три дня после его смерти. Когда Мэл смотрел на нее из другой части комнаты, Иррис закрывала ее от его глаз, стояла так же, как он когда-то между ней и Веспусом. Защищала ее.
После похорон месяц длился траур, Иррис бодро передала свое место в совете брату, Аррану, и уехала с Печалью в новую штаб-квартиру в Северных болотах. Йеденват постановил, что кандидаты не будут в Зимнем дворце, и Печаль выбила себе место на севере, ближе к мосту. Она хотела знать, кто через него ходит, и как часто.
- Ты не должна это делать, - сказала Печаль Иррис, пока они собирали вещи в Зимнем замке. Она переживала, что подруга снова жертвовала собой ради общего блага. Было больно бы без Иррис рядом, еще и без Расмуса, но она не хотела заставлять ее. – Если ты хочешь быть где-то еще, иди. Я не хочу, чтобы ты оставалась из долга. Я знаю, сколько для тебя значил университет.
Печаль зря переживала.
- Я уйду, когда ты победишь, - Иррис улыбнулась подруге. – Если ты не уволишь моего отца, сделав меня вице-канцлером. Это я приму.
- Ты меня раскусила, - ответила Печаль. – Но не говори пока Шарону.
- Твой секрет я сберегу.
- Тогда нам лучше начинать.
И они начали.
Подарок
Хоть она старалась не показывать, зная, что многие в Ранноне не были в курсе, как плохо все было между ней и Харуном, Печаль провела месяц, отчаянно желая, чтобы траур закончился, чтобы началась кампания.
Она расстроилась, узнав, что делать почти ничего не надо – кандидаты просто устраивали презентацию Йеденвату в начале кампании, а потом ждали дня выборов, после чего приступали к работе. Это было понятно, когда был один кандидат – стране пришлось бы воздержаться, чтобы кто-то проиграл, и одобрение Йеденвата было гарантировано, если кандидат был один. Но в этот раз все было иначе. Она будет состязаться за голоса. И она поняла, к ее удивлению, что хотела проверить свой пыл. Расмус всегда говорил, что она удивительно сильно любила состязаться для единственного ребенка.
Лувиан сказал ей, что в Сварте кандидат в фейна – их версию канцлера – ездил по стране и посещал разные племена, спрашивал, чего они хотели, включал это в кампанию... А в Астрии кандидаты в президенты проводили митинги, так собирая поддержку. Печали оба варианта казались идеальными, чтобы выйти к народу, увидеть Раннон, и она попросила Лувиана написать в Йеденват и узнать, что они думают, если она такое устроит.
И когда Йеденват ответил, что, раз кандидатов двое, у нее и Мэла будет по две презентации – одна для публики в начале, а другая перед выборами для Йеденвата – но они «рекомендовали придерживаться протокола», Печаль разозлилась.
- Как это понимать? – спросила Печаль у Лувиана. – Это предложение или приказ?
- Откуда же мне знать? – ответил Лувиан.
- Что плохого будет, если я посчитаю, что это предложение?
Лувиан глубоко вдохнул.
- Потеряешь поддержку Йеденвата, ведь пойдешь вопреки их желаниям. Это не тревожит, если ты выиграешь у людей, но ты станешь главой совета, что тебе не доверяет. А если ты не выиграешь у людей, и Йеденват будет выносить вердикт, то ты, как бы сказать… в пролете. В полном.
Ответ Печали вызвал широкую улыбку Лувиана.
- Ну-ну, мисс Вентаксис. Где вы научились такому языку?
- Хорошо, - она кипела, не слушая его. – Будут им презентации. Лучшие в истории Раннона.
Но теперь время первой презентации почти наступило, и ее пыл угас, оставив отчаяние, ведь она не была готова.
- Итак, презентация для народа, - Иррис перебирала ее записи. Они были в маленькой библиотеке, сидели на мягком темно-зеленом диване. – Не трогай спорные темы. Лувиан говорит, нужно показать людям, что ты можешь быть взрослой, спокойной и сосредоточенной, - она читала с листка. – Тебе нужно показать им, что ты не такая, как твой отец. А на второй тебе нужно быть решительной, властной для Йеденвата. Это будет интересно, - Иррис подняла голову и улыбнулась Печали.
- Ха-ха.
- Важно быть спокойной. Не вспылить.
- Ирри, ты словно ожидаешь, что я все испорчу, - Печаль шутила лишь отчасти.
Иррис не улыбнулась.
- Ох, - сказала Печаль.
- Ты не привыкла говорить перед толпой. А Мэл – отличный исполнитель, он играет сейчас роль прекрасного сына, - добавила Иррис. – Кто знает, сколько его учили для этого?
- Если мы докажем, что он – актер, все это будет под вопросом. Мы будем в Истеваре следить за нововведениями в Зимнем дворце. Или отдыхать в Летнем.
- У тебя еще много работы, - напомнила ей Иррис. – Выборы все равно будут.
- Но я буду единственной в списке.
- Мы нашли Кориуса, - сказала Иррис.
Печаль фыркнула, вспомнив лицо Лувиана, когда они узнали, что портной, сделавший одежду Мэла в день падения, был мертв.
- Удивлена, что Лувиан не потребовал выкопать его и допросить. «Он толком не мертв еще, всего пару недель», - Печаль изобразила, как Лувиан растягивал слова, с точностью.
- Отец поддержал бы наше открытие, - Иррис вскинула бровь. – Он переживает, что мы смогли найти мало.
Улыбка Печали увяла, не успев расцвести.
- Кто-то где-то и живой должен что-то знать. Нужно понять, где Веспус прячет эту Белисс. И найти художника Граксала…
Они с Иррис разобрали подпись на портрете Мэла. Граксал. Это ничего им не сказало. Печаль хотела забрать картину с собой, но ей отказали. Другие картины увозили в Летний дворец накануне церемонии на мосту каждый год, ведь художник из Риллы хотел, чтобы он и заказчик картин оставались анонимными.
Печаль сообщила, что не собирается уважать его желания, и потребовала адрес, чтобы обнаружить связь между художником и Веспусом, но ей сказали, что адрес загадочным образом затерялся, и ей стоит ждать, принесет ли художник портрет в следующем году. Лувиан похлопал ее «изобретательным» выражениям и после этой новости.
- Лучше бы это происходило быстрее. И нам не нужно было так скрываться.
- Может, станет искать проще, когда ты окажешься в Рилле, - сказала Иррис. – Лувиан кажется уверенным.
- Он всегда кажется уверенным, - мрачно пробормотала Печаль. – Жаль, тебя не будет.
- И мне, - Иррис улыбнулась и осторожно добавила. – Расмус там будет, да?
Печаль старалась не думать об этом.
Расмус не посетил похороны Харуна. Каспар, принц-супруг, прибыл вместо Мелисии, недавно родившей долгожданного второго ребенка. Печаль ждала, что Расмус придет, ведь он много лет прожил в Ранноне. Но его не было, Каспар прибыл с Веспусом и несколькими делегатами, чьи имена Печаль уже забыла. Печаль слишком гордилась, чтобы спрашивать у Веспуса, почему его сын не пришел, но не могла перестать думать о нем, послала Расмусу записку, что опечалилась, не увидев его, и надеется, что он в порядке.
С тех пор она ждала его ответа, начала смиряться, что его не будет. Что он ушел из ее жизни. От этой мысли было кисло во рту, она все еще жалела, как все закончилось, и она ненавидела его за то, что его не было рядом.
Во время похорон, переезда в Северные болота и работы с Лувианом она скучала по нему, привыкнув, что он всегда рядом, помогает ей и отвлекает. Чинит ее. Его отсутствие порой вызывало физическую боль, прогоняло мысли из ее головы от тоски по нему, и ей было плохо от мысли, что она никогда больше его не увидит. Прошло шесть недель, как он бросил ее в Летнем замке, боль от утраты угасала, но порой вспыхивала снова. Она была готова свернуть миры, только бы получить эгоистичный миг с ним.
- Может, ему нужно больше времени, - Иррис знала, о ком она думала.
- Может, - Печаль не верила, и от мысли, что она увидит его на его территории, наряженного для праздника, ей было не по себе.
А потом она поняла кое-что еще.
- Что надевают на Именование? Или пир? Ирри, у меня нет одежды для такого.
У нее была новая одежда для кампании – яркие туники и штаны, даже пара платьев. Но для такого они не подойдут, если Расмус рассказывал правду о праздниках Риллы.
- Не переживай. Мы напишем в Зимний дворец сегодня и узнаем, что у них есть, - успокоила ее Иррис.
Следующим утром сундук платьев прибыл из Истевара вместе с другими свертками для Печали, а еще робкая швея, которая едва могла смотреть ей в глаза. Печаль и Иррис разложили платья на диванах библиотеки, смотрели на них с растущим недовольством.
- Примерь это, - Иррис указала на серебряное платье, что было не таким ужасным, как остальные.
- Я прямо как бабушка, - сказала Печаль, глядя на себя в зеркало. – Это, наверное, ее платье и было. Я не могу отправиться в Риллу в платье, которому восемнадцать лет. Или больше. Мне нужно что-то современное.
Она увидела тогда, как много лежало перед ней в пути к изменению Раннона. Страна застыла во времени на восемнадцать лет. Никакого нового искусства, музыки, моды. Никаких изобретений. Они были почти на два десятка лет позади остальной Лэтеи. Лувиан говорил, Меридея была на грани создания парового двигателя, и тогда кареты пропадут, а на путешествия будут уходить не недели, а дни. Балет и опера Риллы были мирового класса, люди приезжали со всей Лэтеи, чтобы посмотреть на них. Даже аскетичная Нирссея – только там, как думала Печаль, платья могли посчитать риском – сильно продвинулась в медицине за последние пять лет. Только Раннон в сердце мира застыл. Был в спячке. И теперь Печаль должна была разбудить его.