--------------------------------
<1> См.: Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1871. С. 140; Будзинский С. Основные начала науки уголовного права. С. 229; Хейфец И.Я. Указ. соч. С. 53.
Весьма категоричным был в этом вопросе А.С. Жиряев: "Уже в самом слове "подстрекательство" содержится мысль о прямом намерении подстрекающего побудить другого к преступлению, и в этом-то состоит умышленность или заведомость его действования" <1>.
--------------------------------
<1> Жиряев А.С. Указ. соч. С. 86.
Что касается российских (советских) авторов, то, по мнению одних, полностью исключить из института соучастия косвенный умысел нельзя <1>.
--------------------------------
<1> См.: Шнейдер М.А. Указ. соч. С. 55; Бурчак Ф.Г. Учение о соучастии по советскому уголовному праву. С. 120; Злобин Г.А., Никифоров В.С. Умысел и его формы. М., 1972. С. 87; Тельнов П.Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. С. 46; Галиакбаров Р.Р. Квалификация групповых преступлений. С. 21; Он же. Энциклопедия уголовного права. Т. 6: Соучастие в преступлении. С. 281, 286; Зелинский А.Ф. Указ. соч. С. 9 - 11; Ушаков А.В. Основание и пределы ответственности соучастников преступления по советскому уголовному праву: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. С. 11; Дагель П.С. Проблемы вины в советском уголовном праве // Ученые записки Дальневосточного университета. Вып. 21. Владивосток, 1968. С. 88; Сергеев В.В. Косвенный умысел при соучастии // Вестник МГУ. Право. 1971. N 1. С. 65; Петровский В.Г., Дзюбин А.В. Указ. соч. С. 32.
А.П. Козлов идет дальше и указывает, что, согласившись на соучастие с косвенным умыслом, теория уголовного права сделала незаметный для себя шаг в направлении признания неосторожного соучастия. Если признали возможность соучастия с косвенным умыслом, то ничто не препятствует признанию такового и при неосторожности <1>.
|
|
--------------------------------
<1> См.: Козлов А.П. Соучастие. Традиции и реальность. С. 68.
Необходимо учесть, что в ст. 8 УК РСФСР волевой момент косвенного умысла описывался как сознательное допущение наступления общественно опасных последствий и на этом основании обосновывалась возможность соучастия с косвенным умыслом. В ныне действующем УК РФ (ч. 3 ст. 25) волевой момент косвенного умысла допускает даже безразличное отношение к наступлению общественно опасных последствий. Очевидно, что при таком определении волевого момента косвенного умысла соучастие с косвенным умыслом уже точно невозможно. Иначе, действительно, надо признавать возможным и неосторожное соучастие.
Другая группа российских ученых отрицает возможность косвенного умысла при соучастии или некоторых его видах <1>. Р.Р. Галиакбаров, например, полагает, что вина каждого члена преступного объединения персонифицирована и выражается только в прямом умысле <2>.
--------------------------------
<1> См.: Рарог А.И. Вина в советском уголовном праве. Саратов, 1987. С. 116 - 123; Он же. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. С. 174 - 175; Алиев Я.Л. Указ. соч. С. 10 - 11; Афиногенов С.В. Указ. соч. С. 20; Дидатов Ю.А. Указ. соч. С. 18; Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. С. 83.; Шеслер А.В. Групповая преступность: криминологические и уголовно-правовые аспекты: Дис.... докт. юрид. наук. С. 226; Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 194 - 195; Ермакова Л.Д. Указ. соч. С. 109 - 113.
<2> Галиакбаров Р.Р. Энциклопедия уголовного права. Т. 6. С. 321.
|
|
Эта позиция нам представляется более состоятельной, поскольку направленность поведения всех соучастников на достижение общего результата означает желание наступления общественно опасных последствий и исключает сознательное допущение общественно опасных последствий и уж тем более безразличное к ним отношение.
Отдельные авторы, рассматривая возможность косвенного умысла при соучастии, полагают необходимым определять умысел по отношению к действиям и к последствиям. Так, М.И. Ковалев указывал, что это встречается при соучастии в преступлениях с двойной формой вины (наверное, автор все-таки имел в виду преступление с двумя формами вины. - А.А.), но при условии, что у исполнителя имеется прямой умысел по отношению к общественно опасным действиям и косвенный - по отношению к возможному результату <1>.
--------------------------------
<1> См.: Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. С. 84.
На наш взгляд, указанное условие невозможно из-за подмены понятий - прямой умысел сведен к интеллектуальной составляющей, а косвенный - к волевой (целое стало частью). Вряд ли правильно и употребление при этом условии термина "преступление с двойной формой вины", поскольку преступление с двумя формами вины предполагает не прямой (к действию) и косвенный (к результату) умыслы, а умысел (к действию и желаемому последствию) и неосторожность (к нежелаемому последствию). Развивая тезис М.И. Ковалева, А.П. Козлов также считает, что нельзя отрицать самостоятельность отношений к деянию и последствию. Уголовное право, по мнению автора, переполнено фактами, когда требуется обязательное установление психического отношения только к деянию (действию или бездействию). Подобное имеет место в преступлениях с формальными и усеченными составами, которые не так уж редки в судебной практике. Этого требуют приготовление к преступлению и покушение на преступление - довольно частые явления в уголовном праве. Необходима указанная дифференциация и в некоторых преступлениях с материальными составами. Существующее же определение вины, ориентированное всегда на последствие, не позволяет делать этого <1>. Однако, во-первых, самостоятельности отношений к деянию и последствию приготовление и покушение, преступления с формальными и усеченными составами не требуют. Во-вторых, в преступлениях с материальными составами самостоятельность отношений к деянию и желаемому последствию в принципе невозможна. Ведь если лицо осознает общественную опасность своих действий (бездействия), предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий, то, значит, оно желает их наступления. Понятно, что сознательно допускать эти последствия и уж тем более относиться к ним безразлично оно не может.
|
|
--------------------------------
<1> См.: Козлов А.П. Соучастие. Традиции и реальность. С. 22.
В юридической литературе правильно отмечается, что дробление субъективной стороны одного и того же простого материального состава преступления на вину по отношению к действиям и вину по отношению к последствиям противоречит общетеоретической конструкции вины, согласно которой умысел и неосторожность определяются совокупным психическим отношением лица к совершенным им действиям (бездействию) и к их вредным, общественно опасным последствиям <1>.
--------------------------------
<1> См.: Нерсесян В.А. Ответственность за преступления, совершенные с двумя формами вины: проблемы и решения // Право и политика. 2001. N 8. С. 81, 80.
Необходимо добавить, что в составах преступлений с двойной (смешанной, сложной) виной, которую можно обнаружить в ряде статей УК РФ, никакой новой формы вины нет <1>.
--------------------------------
<1> См.: Лунеев В.В. Субъективное вменение. М., 2000. С. 55.
Вывод В.А. Ширяева о существовании двойной (самостоятельной) формы вины нам представляется неправильным <1>. Кстати говоря, по мнению В.А. Нерсесяна, к которому мы присоединяемся, термин "двойная форма вины" нежелателен, так как получается, что лицо как будто виновно дважды и потому более виновно в сравнении с лицом, виновным только один раз <2>.
--------------------------------
<1> См.: Ширяев В.А. Преступления с двумя формами вины - фикция в уголовном праве // Следователь. 1997. N 6. С. 10, 12.
<2> См.: Нерсесян В.А. Ответственность за преступления, совершенные с двумя формами вины: проблемы и решения. С. 84; а также: Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. С. 99.
Мы полагаем точным использование термина "преступление, совершенное с двумя формами вины", как это и предусматривается в ст. 27 УК РФ. Кроме того, мы солидарны с И.М. Тяжковой, что "ни теоретически, ни практически не является оправданным возвращение в доктрине уголовного права к понятию "смешанная форма вины" со ссылкой на ст. 27 УК РФ (преступление с двумя формами вины)" <1>.
--------------------------------
<1> Тяжкова И.М. Ответственность за неосторожные преступления, совершаемые при использовании источников повышенной опасности: Автореф. дис.... докт. юрид. наук. М., 2003. С. 7 - 8.
Употребление законодателем в одном предложении (имеется в виду ст. 32 УК РФ) два раза слова "умышленное" указывает, что умысел в преступлении предусматривает только умышленное соучастие, которое должно быть осуществлено только и именно в умышленном, а не в неосторожном преступном поведении. М.И. Ковалев усматривал такую возможность в составах преступлений с "двойной формой вины": "Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть потерпевшего, предполагает по отношению к смерти не умышленное, а неосторожное причинение" <1>.
--------------------------------
<1> Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. С. 17.
С представленной позицией диссонирует мнение П.Ф. Тельнова о том, что понятие соучастия не распространяется ни на преступления, слагающиеся из сознательных действий и неосторожно причиняемых последствий, ни на квалифицированные составы преступлений со смешанной формой вины <1>.
--------------------------------
<1> См.: Тельнов П.Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. С. 61.
Рассуждения по этому вопросу могут сводиться к следующему.
Законодатель в данном случае юридически объединяет два самостоятельных преступления, одно из которых умышленное, а другое - неосторожное, причем оба могут существовать самостоятельно, но в сочетании друг с другом образуют качественно иное преступление с субъективным специфическим содержанием <1>.
--------------------------------
<1> См.: Рарог А.И. Вина в советском уголовном праве. С. 161; Он же. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. С. 101; Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. Б.В. Здравомыслова. С. 180.
Иными словами, "двойная форма вины имеется в тех случаях, когда в рамках одного сложного состава преступления одновременно содержатся все признаки образующих его умышленного и неосторожного преступных деяний" <1>.
--------------------------------
<1> Куликов А.В. Двойная форма вины: понятие, виды, конструкция составов, квалификация: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Свердловск, 1990. С. 23.
В.В. Лукьянов по этому поводу недоумевал, указывая, что "с точки зрения здравого рассудка комбинированная из умысла и неосторожности, то есть умышленно-неумышленная, вина представляется совершенно бессмысленной, аналогичной теплому холоду или мягкой тверди. Здравомыслящему человеку трудно себе представить, каким образом умышленные действия могут дать последствия по неосторожности" <1>.
--------------------------------
<1> Лукьянов В.В. "Двойная" вина - свидетельство отставания юридической науки от требований технического прогресса // Государство и право. 1994. N 12. С. 54.
По его мнению, сведение двух форм вины в одну производится за счет подмены формы вины тяжестью последствий деяния <1>.
--------------------------------
<1> См.: Лукьянов В., Борисова Н. Угроза причинения вреда как последствие правонарушения // Российская юстиция. 2002. N 8. С. 42.
В этой связи он даже предлагал исключить ст. 27 из УК РФ, так как ее содержание вносит путаницу при квалификации преступлений <1>.
--------------------------------
<1> См.: Лукьянов В. Технический прогресс и уголовное законодательство // Российская юстиция. 1999. N 10. С. 29, 30.
На наш взгляд, дело в том, что в составах с двумя формами вины имеются прежде всего последствия желаемые (умысел), о которых забывают, и последствия, которые не охватывались умыслом лица (неосторожность). Так, ч. 4 ст. 111 УК РФ предусматривает умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека (умысел по отношению к данным желаемым последствиям), повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего (неосторожное последствие, которое не охватывалось умыслом лица, - нежелаемое последствие).
По утверждению В. Лукьянова, вопрос заключается в том, как следует оценивать факт причинения тяжкого вреда. Если он не привел к летальному исходу, то его следует рассматривать как последствие преступления. Если же смерть пострадавшего наступила, то причинение тяжкого вреда представляет собой угрозу причинения смерти, которая реализуется в действительность уже независимо от воли преступника. В этих случаях причинение тяжкого вреда здоровью человека "открывает дорогу" негативному, необратимому процессу в его организме, завершающемуся смертью. Единственная форма вины в совершении таких преступлений - умысел, заключающийся в умышленном создании угрозы причинения смерти. А отношение лица к смертельному исходу самостоятельной формы вины не имеет, а вытекает из отношения к созданию угрозы <1>.
--------------------------------
<1> См.: Лукьянов В. Исключить из УК РФ статью об ответственности за преступления с двумя формами вины // Российская юстиция. 2002. N 3. С. 59.
К сожалению, в этих рассуждениях нет конкретного ответа на вопрос о том, как же тогда квалифицировать действия виновного. Кроме того, разве отношение лица к последствиям не имеет значения для определения формы вины? Если с этим согласиться, то как соотнести это с положениями ст. ст. 25 и 26 УК РФ?
В связи с этим введение в УК РФ специальной статьи (ст. 27) об ответственности за преступление, совершенное с двумя формами вины, представляется необходимым и оправданным. В.И. Ткаченко считает введение этой специальной статьи (ст. 27), применимой к двенадцати преступлениям, вряд ли верным в принципе. Он полагает, что все институты Общей части УК РФ должны иметь общий, а не выборочный характер <1>. Однако, рассуждая подобным образом, можно сделать вывод, что, например, ст. 25 УК РФ тоже носит выборочный, а не общий характер, поскольку применима только к умышленным преступлениям.
--------------------------------
<1> См.: Ткаченко В.И. Преступления с двойной формой вины // Законодательство. 1998. N 5. С. 62.
Подытоживая, можно заключить, что, поскольку неосторожно причиняемые последствия не охватываются даже умыслом исполнителя, другие соучастники никак не могут нести за них ответственность. Неосторожно причиняемые последствия могут поэтому вменяться только исполнителю преступления. Соучастники в подобных случаях должны нести ответственность лишь за те последствия, которые охватывались их умыслом.
Иначе говоря, "за преступления с двумя формами вины соисполнители несут ответственность как за умышленные действия, так и за причиненные ими по неосторожности тяжкие последствия, а организатор, подстрекатель и пособник отвечают лишь за ту часть деяния, которая охватывалась умыслом каждого из них" <1>.
--------------------------------
<1> См.: Лукьянов В. Исключить из УК РФ статью об ответственности за преступления с двумя формами вины // Российская юстиция. 2002. N 3. С. 59.
Например, исполнитель несет ответственность за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека (последствия, охватываемые его умыслом), повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего (последствие, не охватываемое его умыслом). Соучастники в этом случае могут нести ответственность лишь за последствия, охватываемые их умыслом (тяжкий вред здоровью, опасный для жизни человека).
Нетрудно заметить, что фактически в данном случае имеет место эксцесс исполнителя. Следовательно, при соучастии в преступлениях с двумя формами вины должны применяться правила об эксцессе исполнителя.
Д.А. Безбородов также отмечает, что, когда имеет место соучастие с юридическим распределением ролей, совершение исполнителем преступления с двумя формами вины в части причинения неосторожного результата нужно рассматривать как эксцесс исполнителя. В то же время автор полагает, что, когда имеет место соисполнительство и наступивший по неосторожности преступный результат является совокупным продуктом умышленного деяния соисполнителей, содеянное необходимо расценивать как неосторожное сопричинение <1>. Следовательно, имеет место и соучастие, и неосторожное сопричинение? Допустим. Но какой в этом практический смысл? Ведь сам Д.А. Безбородов признает, что законодательство и судебная практика, оценивая единое неосторожное деяние, совершенное несколькими лицами, искусственно дробят единое деяние на несколько неосторожных преступлений, отвлекаясь от его сущности <2>. Непонятно, в чем будет состоять отвлечение от сущности неосторожного деяния, если действия соисполнителей будут квалифицированы, к примеру, только по ч. 4 ст. 111 УК РФ? Автор полагает, что ответственность участников совместного преступного деяния должна основываться на принципах неотвратимости ответственности для каждого из участников деяния, равного основания уголовной ответственности за совместное совершение преступления и за совершение преступления одним лицом, самостоятельной (индивидуальной) ответственности каждого из участников деяния <3>. Какой из предложенных автором принципов нарушается, если действия соисполнителей квалифицированы по ч. 4 ст. 111 УК РФ? Комментарии, думается, излишни.
--------------------------------
<1> См.: Безбородов Д.А. Уголовно-правовое регулирование ответственности за совместное совершение преступления. С. 202.
<2> См.: Там же. С. 217.
<3> См.: Там же. С. 269.
Глава 2. ВИДЫИ ПРОБЛЕМЫОТВЕТСТВЕННОСТИ
СОУЧАСТНИКОВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Профессор Г.Е. Колоколов в свое время пришел к выводу, что принципиальное разделение соучастников ничем не может быть обосновано <1>.
--------------------------------
<1> См.: Колоколов Г.Е. О соучастии в преступлении. С. 104.
Н.С. Таганцев по этому поводу очень точно заметил, что "профессор Колоколов, собственно говоря, ставил крест на все учение о соучастии, как самостоятельном типе виновности, хотя и посвятил ему целую монографию" <1>.
--------------------------------
<1> Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Т. 1. СПб., 1902. С. 740.
Конечно, соучастие выражает целостные свойства, возникающие на основе дифференциации и специализации частей целого, но предполагает расчлененное единство, включающее в себя компоненты, их "индивидуализацию". Соучастники качественно различны, но они в одной системе, а значит, неизбежно связаны между собой и в то же время обособлены, отграничены.
В обобщенном виде процесс совместной деятельности может быть представлен как развертывание функционально различных этапов реализации цели. В качестве таких этапов могут быть выделены, например: а) выдвижение или принятие цели группой; б) планирование деятельности, определение этапов достижения цели; в) организация деятельности, согласование и "увязывание" действий в единый процесс; г) исполнение, реализация подцелей и задач; д) контроль и коррекция. Названные этапы тесно взаимообусловлены, но существенно различаются по требуемым для их выполнения навыкам и способам действия. В силу этого условием реализации комплексных целей является функциональная специализация членов группы, фиксирующая их место в совместной деятельности <1>. В связи с этим правомерно утверждение, что существование института соучастия в уголовном праве в значительной мере обусловлено необходимостью определения круга соучастников, деления их на виды и назначения наказания каждому в соответствии с характером и степенью фактического участия в совместном совершении преступления, при этом различная наказуемость соучастников допустима лишь в пределах одного и того же наказания.
--------------------------------
<1> См.: Донцов А.И. Психология коллектива. М., 1984. С. 142 - 143.
Интересно проследить историю такого деления. Еще римское право различало виновников (rei, reiprincipales) и пособников (ministri, participes, satellites), упоминало отдельно о подстрекателях. Однако различию этому не придавалось никакого существенного значения, так как по общему правилу все участники подвергались равному наказанию за совершенное преступление. Лишь в позднейший императорский период за отдельные преступления, да и то в виде исключения, допускалось уменьшение ответственности участников <1>.
--------------------------------
<1> См.: Таганцев Н.С. Курс русского уголовного права: Часть общая. Кн. 1: Учение о преступлении. СПб., 1880. С. 31.
В то же время в некоторых ранних правовых системах идея соучастия вообще отвергалась. Иудеи придерживались следующей максимы: "По вопросу преступления никто не может быть представлен другим лицом". Рассуждения, которые привели к такому выводу, могут выглядеть следующим образом: совершение преступления накладывает на преступника особую печать. Это означает, что его руки оказались "замаранными" преступлением. Оказание помощи, дача советов, указаний и даже приказов могут быть упречными, поскольку они облегчают процесс совершения преступления, но они как бы не накладывают такую печать на соучастника <1>.
--------------------------------
<1> См.: Флетчер Дж., Наумов А.В. Указ. соч. С. 450.
В древнейших памятниках нашего права мы находим некоторые указания на соучастие только в имущественных преступлениях, а именно в кражах. Так, "Русская Правда" говорит: "Аже крадет кто скот в хлеву или клети, то же будет один, то платить ему 3 гривны и 30 кун; будет ли их много, всем по 3 гривны и по 30 кун платить" (Троицкий список, ст. 37). "Аже крадет скот в поле, или коз, или овец, или свиней, 60 кун; будет ли их много, то всем по 60 кун" (ст. 38). "Аже крадет гумно или жито в яме, то колико их будет крало, то всем по 3 гривны и по 30 кун" (ст. 39). Из этих постановлений видно, что "Русская Правда" говорила только о физических виновниках, но не упоминала об интеллектуальных, хотя в летописях уже встречаются указания и на ответственность последних.
Соборное Уложение 1649 г. довольно часто упоминает об участниках, хотя и не представляет строго выработанной системы <1>. Закон разделял их на главных и второстепенных, понимая под последними соучастников <2>.
--------------------------------
<1> См.: Таганцев Н.С. Курс русского уголовного права: Часть общая. Кн. 1: Учение о преступлении. СПб., 1880. С. 36.
<2> См.: Исаев И.А. История государства и права России. М., 1996. С. 82.
В Воинском уставе Петра I (1716 г.) правила равной ответственности соучастников были господствующими: "что один через другого чинит, почитается так, якобы он сам то учинил" "оные, которые в воровстве, конечно, вспомогали или о воровстве ведали и от того часть получили, или краденое ведая добровольно приняли, спрятали и утаили, оные властно, яко самые воры, да накажутся" (артикул 189); "ежели кто купит или продаст ведаючи краденые вещи, и скроет, содержит при себе вора, оный яко вор сам наказан быть иметь" (артикул 190). Как видно, и это необходимо отметить, из соучастия в Воинском уставе Петра I исключалась прикосновенность к преступлению - "ведать" должен был соучастник, и только тогда он наказывался за содеянное.
Французский Code penal 1810 г. различал прежде всего виновников преступления, физически выполнивших его или непосредственно и прямо содействовавших выполнению, и соучастников. К последним относились: а) так называемые интеллектуальные участники, т.е. лица, возбуждавшие указанными в законе способами к преступлению, или дававшие советы и указания для его выполнения; б) те, которые заведомо доставили средства, необходимые для совершения преступления; в) те, которые заведомо помогали или содействовали виновным в приготовлении или в выполнении преступления. Соучастники подлежали наказанию только тогда, когда виновные совершали преступное деяние, или, в определенных случаях, покушение на него; соучастники по общему правилу наказывались как и сами виновники. Это требование равного наказания несколько смягчалось, во-первых, правом суда или присяжных признавать каждого подсудимого заслуживающим снисхождения и уменьшением по этому поводу ответственности, во-вторых, специальными исключениями по отдельным преступлениям <1>.
--------------------------------
<1> См.: Таганцев Н.С. Курс русского уголовного права: Часть общая. Кн. 1: Учение о преступлении. СПб., 1880. С. 31 - 32.
Германское уложение 1872 г. (§ 47 - 50) выделяло, во-первых, совершителей, к которым относило всех совместно выполнявших преступление, во-вторых, подстрекателей, умышленно определивших другого к совершенному им преступному деянию, в-третьих, пособников, заведомо помогавших виновному советом или делом при совершении преступления. При этом подстрекатели и совершители наказывались наравне, а пособники - с уменьшением наказания по тем же основаниям, какие приняты были в законе для покушения.
Российский Свод законов (ст. ст. 11 - 15 по изданию 1842 г.) представлял очень широкий круг соучастников и различал: 1) сообщников, которые в совокупности произвели преступление в действие; 2) зачинщиков, которые действовали вместе с другими, но прежде их первые положили в умысел и согласили к тому других, или первые подали пример к совершению преступления (первые заводчики или подговорщики); 3) помощников и участников, которые словом или письмом содействовали или благоприятствовали совершению преступления (при этом Свод насчитывал шесть категорий помощников); 4) укрывателей, которые укрывают преступника или виновны в его отпуске или послаблении при поимке оного.
В нашей стране в первых декретах Советской власти определялся непомерно широкий круг соучастников: исполнители, пособники, подстрекатели и все лица, прикосновенные к преступлению. Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. в качестве соучастников рассматривали исполнителей, подстрекателей, пособников, укрывателей, попустителей, исключая из этого круга недоносителей. Уголовные кодексы РСФСР 1922 г. и 1926 г. соучастниками считали исполнителей, подстрекателей, пособников, укрывателей и не стали относить к ним попустителей. Уголовный кодекс РСФСР 1961 г. признавал соучастниками организаторов, исполнителей, подстрекателей, пособников и выводил за рамки соучастия заранее не обещанное укрывательство.
В некоторых современных правовых системах соучастие представлено тремя видами: исполнитель, подстрекатель, пособник. Например, ст. 4 УК Швеции устанавливает: "Лицо, которое не рассматривается в качестве исполнителя, должно быть, если оно побуждало другое лицо совершить деяние, приговорено за подстрекательство к преступлению, а также за пособничество преступлению" <1>.
--------------------------------
<1> Уголовный кодекс Швеции. СПб., 2001. С. 193.
В то же время можно констатировать, что многие уголовно-правовые системы с целью облегчения судопроизводства стараются нивелировать различия между исполнителем и остальными соучастниками. Объяснение этому явлению, по нашему мнению, кроется в системной природе соучастия. Установить различия между лицами, совместно совершившими преступление, бывает весьма сложно, поскольку общий результат достигается интегрированными действиями соучастников (делать это тем не менее нужно).
Например, в настоящее время английские криминалисты выделяют две основные категории участников совершения преступления (parties to the crime): исполнители (principals or perpe trators) и дополнительные участники (secondary parties). При этом не существует даже уголовно-правовой дефиниции дополнительных участников совершения преступления. Дополнительные участники совершения преступления подлежат такой же уголовной ответственности, что и исполнитель. Ответственность возлагается на "дополнительных участников" в том случае, если исполнителем, которому оказана поддержка, совершено преступление, а поведение пособника или подстрекателя подпадает под понятия "помогать", "подстрекать", "советовать" или "обеспечивать".
В результате дополнительному участнику совершения преступления может быть предъявлено обвинение или как исполнителю, или как пособнику и подстрекателю, в зависимости от того, какие доказательства будут признаны приемлемыми судом, если есть доказательства виновности подсудимого, но нельзя установить конкретный вид преступной деятельности пособника и подстрекателя <1>.