ях святых отцов нечего добавлять, там все сказано". Что касается западников,
то им присущ интерес к науке и, гносеологически связанным с нею, материа-
лизму и атеизму.
Все эти оппозиции можно рассматривать как своеобразные "оси" рос-
сийской культуры. И русская философская мысль, будучи подобно всякой
философии самосознанием культуры, выразила рост "напряжения" на этих
осях. Напряжения, чреватого разрывами. Достаточно вспомнить феномен
русского нигилизма. Российский нигилизм явился продуктом культуршока,
вызванного массированным вторжением в российскую культуру науки и ее
мировоззрения – научной рациональности. Н. Бердяев писал: "У нигилистов
было подозрительное отношение к высокой культуре, но был культ науки,
т.е. естественных наук, от которых ждали решения всех вопросов". Вот, на-
пример, аргументация Д. Писарева, рассуждающего о школьных программах:
"Спрашивает ли когда-нибудь ребенок о том, что было тысячу лет тому на-
зад? Нет, он и представить себе не может такую крупную цифру и такую да-
лекую эпоху. Стало быть, история дается ребенку помимо его желания, она
не отвечает никакой потребности его ума. Спрашивает ли ребенок: что такое
красота, добро, истина? Когда ему нравится картина или игрушка, спрашива-
ет ли он: почему это мне нравится? Конечно, нет. Отвлечение и анализ соб-
ственных впечатлений – такие процессы, которые совершенно не свойствен-
ны уму ребенка. Стало быть, логика, эстетика и весь хлам теории словесно-
сти даются ребенку помимо его желания..." А вот "знакомство с естествен-
ными науками должно привести ребенка в восхищение".
Очевидно, так мог говорить лишь человек, смотрящий на мир исключи-
тельно сквозь очки научной рациональности. Природные, естественные про-
цессы не могут быть сами по себе ни истинными, ни ложными, ни злыми, ни
добрыми и т.д. Истина, добро и красота, действительно, не входят в научную
картину мира как таковую. Там есть силы, взаимодействия, реакции и про-
чее.
Уже славянофилы осознали опасную чреватость противоречий и дис-
гармоний в "несущих" конструкциях российской культуры. Отсюда прису-
щий им мотив "собирания", объединения в единую и неделимую цельность
"разбегающихся галактик" человеческой духовности: "Согласить веру и ра-
зум,– писал И. Киреевский,– наполнить пустоту, которая раздвояет два мира,
требующие соединения, утвердить в уме человека истину духовную, види-
мым ее господством над истиною естественною, и возвысить истину естест-
венную ее правильным отношением к духовной, и связать наконец обе исти-
ны в одну живую мысль".
В русской философской традиции представлены две более или менее за-
вершенные попытки достижения подобного "Великого объединения", синте-
за основных категориальных начал российской культуры.
Одна из них представлена философией всеединства Владимира Соловь-
ева. Насколько объединительная установка в ней сильна, можно судить по
отзыву Бердяева, говорившего о "синтезирующей примирительности, кото-
рая часто раздражает у Соловьева". Философия всеединства – чрезвычайно
плюралистическая, сложная, подчас причудливая теоретическая конструк-
ция, сопоставимая в этих своих чертах с гегелевской системой (не следует
упускать из виду, что русская философская традиция, все ее школы и систе-
мы испытали значительное влияние немецкой классической философии). Но,
как справедливо замечает опять-таки Н. Бердяев, вся философия Вл. Соловь-
ёва "в известном смысле есть философия истории, учение о путях человече-
ства к богочеловечеству, к всеединству, к Царству Божьему".
Иначе говоря, в центре внимания Соловьева – историческое время, от-
ношение “ прошлое – настоящее – будущее”, смысл истории, правда, погру-
женные в религиозную, христианскую картину мира. Вместе с тем предпри-
нимается попытка синтеза религиозной и научной картин мира, ибо процесс
эволюции включен и в космос, а материя и тело рассматриваются как прояв-
ления божественной сущности. В западноевропейской философской тради-
ции этот мотив близок к тому, который впоследствии, уже в XX веке, разра-
батывался Тейяром де Шарденом в "Феномене человека". Мир Соловьева
подвижен и изменчив, он есть абсолютно становящееся. Процесс становле-
ния включает также и человеческое творческое начало, способствующее дос-
тижению всеединства. С другой стороны, этот процесс как бы "регулируется,
предопределяется. Представления о том, какова, говоря современными тер-
минами, "программа", управляющая глобальной эволюцией, оформлена у
Соловьева в учениях о Логосе и Софии – божественной премудрости, опо-
средующих процессы творения. Оппозиция же личности и общества снима-
ется учением о Богочеловечестве. Бог-человек есть индивидуум и одновре-
менно универсальное существо.
Другая попытка "Великого объединения" в русской философии принад-
лежит философии общего дела Н. Федорова. Центральной в ней является
идея "супраморализма", то есть долга воскрешения отцов-предков, от испол-
нения которого зависит судьба человеческого рода. Поскольку в виду имеет-
ся воскрешение в прямом, телесном смысле, для решения данной задачи че-
ловечеству следует овладеть природными процессами во всём их объеме как
на атомно-молекулярном, так и на космическом уровнях. Для этого же следу-
ет преодолеть "небратское", "неродственное", "немирное" состояние мира.
Рождение детей заменяется воскрешением предков. Музеи должны стать ме-
стом воскрешения предков и поклонения им.
Таким образом, все наметившиеся по основным "осям" российской
культуры разрывы оказываются "преодоленными" (по крайней мере, в рам-
ках рациональной теоретической конструкции философии общего дела). Бу-
дущее и настоящее замыкаются на прошлое, "закольцовываются" с ним. Ведь
воскрешение отцов-предков – это воссоздание всего прошлого. "Настоящее
есть сын, а прошедшее, то есть история – отец и мать", – говорит Федоров.
Благодаря "всебратству" личное, индивидуальное гармонизируется с общест-
венным. Новация, ассоциируемая с наукой и техникой, подчиняется тради-
ции в рамках решения задач, связанных с воскрешением предков. Наконец,
наука образует единый сплав с религией и моралью. Разумеется, религиоз-
ность здесь приобретает совершенно иную, нежели, скажем, православие,
форму. Она становится скорее похожей на то, что А.Эйнштейн называл
"космическим религиозным чувством".
И философия всеединства, и философия общего дела по-своему весьма
совершенны. Такая оценка, впрочем, не отбирает права говорить и об их не-
достатках. Относительно философии всеединства Бердяев, например, гово-
рил: "проблема свободы не продумана до конца... парадокс свободы в том,
что она может переходить в рабство. У Вл. Соловьева богочеловеческий про-
гресс бестрагичен, между тем как он трагичен. Свобода порождает траге-
дию". Что касается философии общего дела, то здесь проигнорирована про-
блема отношения природного, телесного, естественного в человеке, и его
социальной, культурной, духовной сущности. Собрать "по атомам" отцов-
предков, даже если бы это было возможным, не означает, очевидно, воскре-
сить их в личностном смысле.
Напрашивается, верно, метафорическая интерпретация философии об-
щего дела как формы рационального обоснования ценности прошлого, исто-
рического вообще. Тогда воскрешение можно истолковать как предельный
случай исторической реконструкции, то есть восстановления прошлой дейст-
вительности по оставшимся следам, историческим источникам, в терминоло-
гии историков. Но в таком случае мы столкнемся с вопросом: не выходим ли
тем самым уже за границы, дозволяемые законами философствования, и яв-
ляется ли философия общего дела в полном смысле философской доктриной?
Очевидно все же, что основная направленность её имеет не гносеологичес-
кий, а этический характер.
Но не в этих перечисленных недостатках причина того, почему реально
состоявшееся великое объединение российской духовной культуры пошло
отнюдь не теми путями, которые намечены у Вл. Соловьева и Н. Федорова.
Оно было осуществлено в русле марксизма-ленинизма. По своему содержа-
нию эта доктрина может быть отнесена к сциентистской парадигме русской
философии. Поэтому процесс гармонизации мировоззрения на её основе
осуществиться не мог по определению. Изначально марксизм, ориентирован-
ный на науку, является исследовательской программой наук, претендующих
на описание целостных социальных систем, на исследование общества на
уровне целостного организма. Синтез на его основе осуществился в сурро-
гатной и поэтому исторически эфемерной форме, в виде мимикрии одних
универсалий культуры под другие. Формально культура была сориентирова-
на в будущее: "коммунизм – светлое будущее всего человечества"; реально
же были осуществлены преобразования, приведшие к восстановлению струк-
тур, присущих прошлому: азиатскому способу производства, рабовладению и
феодализму.
Можно сказать и по-другому: налицо выход, "опыт" выхода за преде-
лы исторического времени, в вечное безвременье (коммунизм – конец
истории, "скачок” человечества из царства необходимости в царство свобо-
ды"). По видимости, одной из главных ценностей общества становится нова-
ция (революционные изменения во всех видах), фактически же культивиру-
ется застойность, рутина, репродукция одних и тех же социокультурных об-
разцов. Гуманизм, признание самоценности личности становятся лишь идео-
логическим прикрытием для свирепого тоталитаризма. Наука и связанный с
ней гносеологически "научный атеизм" становятся лишь оболочкой, за кото-
рой скрывается суррогат религии, религии без Бога – коммунистической
идеологии. Понятно, что ни к чему другому, кроме как к фрустрации культу-
ры, к системному социальному кризису подобный "синтез" и не мог привес-
ти.
В дальнейшем в традиции философии всеединства развивается мысль
целого ряда русских философов, таких, как С.Н. и Е.Н. Трубецкие, С.Н. Бул-
гаков, П.А. Флоренский, В.Ф. Эрн, Л.П. Карсавин, С.Л. Франк.
Однако для большинства философов, в том числе и последователей Вл.
Соловьева претензии на великое объединение уже не были свойственны. Они
не пытались строить глобальную иерархию ценностей для российской куль-
туры и судьбы, та, идущая еще от славянофилов проблема, быстро диффе-
ренцировалась на несколько подпроблем и соответственно направлений фи-
лософствования. Так, Н.Я. Данилевским начинает разрабатываться исследова-
тельская программа специфической социогуманитарной науки: целостной ис-
торической культурологии. Позже на Западе в этом русле работали О. Шпенг-
лер и А. Тойнби. В России – К.Н. Леонтьев, Г.П. Федотов, отчасти Н.А. Бердяев
и др. Оценка Бердяевым теории Данилевского как "срыва в осознании “русской
идеи", а также и распространенная характеристика, представляющая его эпиго-
ном славянофильства, одинаково неверны. Имело место другое, а именно, дви-
жение от чисто философской, спекулятивной социософской постановки про-
блем – к попыткам формирования научных культурологических парадигм.
С другой стороны, собственно философская рефлексия обращается к
миру ценностей личности, к тому, как они опосредуют личностный опыт.
Русская философия все более ориентируется поэтому на тему свободы, как
фундаментальную для понимания личностного выбора. Так, например, Бер-
дяев трактует свою философию как антроподицею (оправдание человека), по
аналогии с теодицеей (учением об оправдании Бога за допускаемое им в ми-
ре зло). Данная философская тема развивается также в работах Л. Шестова,
Б.П. Вышвславцева, И.А. Ильина и др. Через это идейное течение русская
философия смыкается с европейским экзистенциализмом.
Иную линию философствования, отчасти пересекающуюся с предыдущей,
образует рефлексия религиозного опыта. В какой-то мере это аналог западной
теологии, идущей от Августина и Фомы Аквинского, но обращенный к право-
славию. Русская философская традиция привнесла сюда опять-таки аксиологи-
ческий акцент, обращение к проблеме ценностей. Так, П. Флоренский свою
теодицею развертывает в контексте проблемы истины, трактуемой им именно
как ценности. В западной же философии и теологии истина толковалась по
преимуществу с гносеологических позиций. Для Флоренского - "Истина сама
себя делает Истиною", для европейской философии – истина есть адекватное
отражение объекта познающим субъектом. Теологическая ориентация домини-
рует также в трудах Отца Сергия (Булгакова), Л.П. Карсавина, Отца Георгия
(Флоровского), С.Л. Франка и др. Необходимо упомянуть ещё два направления
философствования в России XIX – XX вв., имеющих лишь опосредованное от-
ношение к классической русской философской традиции. Во-первых, к ним
можно отнести тех философов, которые воспроизводили в своих работах идей-
ные установки каких-либо школ западной философии: позитивизма (П.Л. Лав-
ров, Н.К. Михайловский и др.); гегельянства (Б.Б. Чичерин и др.); феноменоло-
гии (Г.Г. Шпет); неокантианства (А.И. Введенский).
Во-вторых, философов, так или иначе ориентированных на рефлексию
оснований науки. Часто они очень близки позитивизму, существование кото-
рого вообще обязано процессам конституирования науки. От позитивизма в
его западноевропейском варианте данную школу отличает большее внимание
к мировоззренческим аспектам научного знания, его "метафизическим пред-
посылкам", как это позднее уже в постпозитивизме было названо. Классиче-
ский позитивизм на рубеже XIХ – XX вв. интересовался по преимуществу
строением, логикой научного познания. Что касается позитивистски ориен-
тированных русских философов, то в центре их внимания – презумпция пер-
вичности объективной реальности, то есть материализм – основная "метафи-
зическая предпосылка" научного познания (П.А. Кропоткин, Д.И. Се-
ченов, В.И. Вернадский и др.).
После 1917 года в Советском Союзе традиция классической русской фи-
лософии, благодаря чисто внешним обстоятельствам, прежде всего, конечно,
открытому политическому насилию, была прервана. Монопольное господ-
ство приобрёл догматизированный вариант сциентистской парадигмы фило-
софии в форме марксизма-ленинизма. В этих условиях русская классическая
философия (от Чаадаева до Бердяева) не только была убита в прямом смысле
слова, но просто обречена была умереть. Ибо материализм есть уже "погра-
ничная полоса" философии. "...Материалистическое мировоззрение, – писал
Ф. Энгельс, – означает просто понимание природы такой, какова она есть, без
всяких посторонних прибавлений..." Философствование получает с этой точ-
ки зрения право на жизнь лишь постольку, поскольку обосновывает переход
к научным формам познания и сознания – “пониманию природы такой, како-
ва она есть".
Материализм как мировоззренческая установка в условиях СССР пре-
вращается в средство ментального контроля, используемого тоталитарной
властью. В силу этих обстоятельств он догматизируется, превращается в "во-
инствующий материализм", становится монопольно насаждаемым пропаган-
дой, образованием, вполне аналогичным по своим функциям религиозному
догмату, стремящимся к тотальному уничтожению иных мировоззренческих
форм (что характерно именно для религиозных войн того или иного рода).
Но адекватные границы материализма в культуре – сфера производст-
венной деятельности, "здравый смысл", физикалистские науки. Когда же он
выносится за указанные границы, это ведет к уничтожению самостоятельно-
го, самодовлеющего мира идеального, к которому восходят религия, мораль,
собственно личностные качества человека.
Ведь правила вхождения в мир идеального – иные, нежели практические
либо естественнонаучные процедуры, хотя они и не содержат ничего мисти-
ческого, "потустороннего". Они связаны с феноменом рефлексии. Уничтоже-
ние же мира идеального? "аннигилирующего" в ситуации тотальной монопо-
лии материализма, ведет и к ликвидации собственно гуманистической ипо-
стаси человека, к его роботизации (“человек-винтик”). К этому следует доба-
вить, что философия диалектического и исторического материализма играла
ещё и роль средства манипулирования научным сообществом. Последнее
приводило к реанимации преодолённых мировой наукой натурфилософских
форм знания (“лысенковщина”), третированию генетики, кибернетики и т.п.
Марксистская философия. Марксистская философия возникла в сере-
дине XIX века. Она была обусловлена промышленной революцией конца
XVIII века, связанной с использованием пара в промышленности и на транс-
порте; развитием и усилением буржуазии, появлением нового класса – про-
летариата, который жестоко эксплуатировался буржуазией. В Европе прошли
буржуазные революции, но их победы не улучшили положения пролетариа-
та, который неоднократно выступал против эксплуатации и бесправия. Но
эти выступления были жестоко подавлены.
Появление марксизма, как идеологии пролетариата, было обеспечено
развитием науки: открытие и обоснование закона сохранения и превращения
энергии, эволюционной теории Дарвина, клеточной структуры вещества и
т.д. А также общественных наук: английской классической политэкономии,
немецкой классической философии и утопического социализма.
Основоположниками марксистской философии были Карл Маркс (1818
– 18883 гг.) и Фридрих Энгельс (1820 – 1895 гг.) После увлечения неогегель-
янством, фейербахианством и революционным демократизмом произошел их
переход на коммунистические позиции, взаимное сближение и последующая
совместная работа.
Основные направления исследований: сущность человека, отношение
человека к миру, взаимоотношение людей, человек и общество, законы раз-
вития общества. В нашей стране и в других странах осуществлявших социа-
листическое строительство в течение десятков лет имело место безмерное
возвеличивание Маркса и Энгельса. А в 90-х годах те же люди, которые вос-
хищались Марксом и Энгельсом подвергли их труды столь же необъектив-
ной и необоснованной критике. В то время, как выдающиеся представители
философской мысли ХХ века дают более объективную оценку К. Марксу, так
Бертран Рассел писал, что К. Маркс был человеком, возродившим материа-
лизм, давшим ему новую интерпретацию и новое соответствие с человече-
ской историей. Кроме того, он – последний из великих системостроителей,
преемник Гегеля, так же веривший в некую рациональную формулу, объем-
лющую развитие человечества. Карл Поппер, критиковавший позиции мар-
ксизма, отмечал: Маркс часто подвергается критике, поэтому мне казалось,
что суровую критику его теорий следует сочетать с сочувственным понима-
нием его поразительной моральной и интеллектуальной привлекательности.
Макс Вебер оценил данное Марксом материалистическое понимание истории
как первый шаг в познании капитализма, как научное открытие. Он считал,
что многому у Маркса научился.
В чем суть вклада К. Маркса в философию?
Ф. Энгельс указывал на два основных открытия К. Маркса: а) открытие
и обоснование прибавочной стоимости, б) материалистическое понимание
истории.
Теория прибавочной стоимости относится к экономическим наукам.
Суть ее состоит в том, что часть стоимости товаров, производимых на капи-
талистических предприятиях, которая создается неоплаченным трудом наем-
ных рабочих сверх стоимости их рабочей силы и безвозмездно присваивается
капиталистом. По Марксу, это специфическая форма капиталистической экс-
плуатации работников.
Основной философский раздел марксизма – материалистическое пони-
мание истории. Сущность его сводится к распространению последовательно-
го материализма на историю общества. Иными словами – как в природе ма-
терия первична, а сознание вторично, производно. Так и в обществе – обще-
ственное бытие первично, а сознание вторично. Общественное бытие опре-
деляет сознание.
К. Маркс и Ф. Энгельс вычленяли в общественном бытие основные ус-
ловия материальной жизни общества: географическую среду, плотность на-
родонаселения и общественное производство.
Под географической средой К. Маркс и Ф. Энгельс понимали природные
условия жизни человека. Уже в период жизни и деятельности Маркса в об-
щественной мысли имели место географический детерминизм и геополитика.
Представители географического детерминизма утверждали, что географиче-
ская среда играет решающую и определяющую роль в жизни народов и лю-
дей. Вытекающая из этой позиции геополитика основывалась на том, что в
соответствующей географической среде формируются народы более талант-
ливые, более способны и имеющие право поэтому на ряд преимуществ перед
другими народами, в том числе и на расширение территории своего обитания
за счет территории других народов.
Ярким примером такой политики была политика германского фашизма.
Маркс и Энгельс утверждали, что географическая среда имеет огромное
влияние на жизнь человека. Без соответствующих географических условий
человек и человечество не могут существовать. Вместе с тем, по их мысли,
естественные условия безразличны к потребностям людей, но общество пре-
образует их и подчиняет своим целям. Ведущая и решающая роль в исполь-
зовании и изменении географической среды принадлежит человеку. А мас-
штабы, характер и формы этого изменения зависят от общественного строя и
прежде всего от характера производственных отношений.
Плотность народонаселения. Еще во 2-ой половине XVII века англий-
ский экономист Т. Мальтус сформулировал позицию, согласно которой чис-
ленность населения имеет тенденцию раста в геометрической прогрессии, а
средства существования людей могут увеличиваться только в арифметиче-
ской прогрессии. В результате этого наступает перенаселение, с которым не-
обходимо бороться естественными мерами: голод, эпидемии, войны и искус-
ственным сокращением рождаемости. Эта позиция, получившая название
мальтузианства, претерпела определенную эволюцию, но сущность её сохра-
нилась. Маркс и Энгельс, признавая важность определенной плотности наро-
донаселения, показали несостоятельность мальтузианства.
Они доказали, что решающее воздействие на жизнь и социализацию об-
щества оказывает способ производства материальных благ. Это подтвержда-
ется всей историей развития цивилизации человечества, на протяжении кото-
рой наибольших успехов достигали народы, имевшие наиболее развитое
производство. при этом упор Марксом и Энгельсом делался на производство
материальных благ, обуславливающее социальный, политический и духов-
ный процессы жизни общества вообще.
Способ производства – это исторически конкретное единство произво-
дительных сил и производственных отношений, это материальная основа
общества, определяющая его особенности и развитие. Производительные си-
лы – это система субъективных (человек) и вещественных (техника) элемен-
тов, осуществляющих “обмен веществ” между обществом и природой в про-
цессе производства. Производительные силы выражают активное отношение
людей к природе, заключающееся в материальном и духовном освоении ее
богатств. В ходе этого процесса воспроизводятся условия существования че-
ловека и происходит убыстряющийся и совершенствующийся процесс ста-
новления и развития самого человека. Производительные силы образуют ве-
дущую сторону способа производства, основу развития общества.
Главная производительная сила – сами люди, участвующие в процессе
производства. Их производственный опыт, трудолюбие, активность и трудо-
способность, задачи, которые они перед собой ставят, определяют потенциал
общественного производства. Порождением их ума и труда являются веще-
ственные элементы производительных сил – средства производства и средст-
ва потребления. Средства производства состоят из средств труда, при помо-
щи которых человек воздействует на природу, и предметов труда, на которые
направлен труд человека. Важнейшую составную часть средств труда со-
ставляют орудия труда (инструменты, механизмы, машины и т.д.). Средства
производства образуют материально-техническую базу способа производст-
ва.
В настоящее время, в период бурного научно-технического прогресса в
производительные силы включается наука – сфера человеческой деятельно-
сти, функцией которой является выработка и теоретическая систематизация
объективных знаний о действительности.
Производственные отношения - это система материальных экономиче-
ских отношений между людьми в процессе производства и движение обще-
ственного продукта от производства до потребителя. Это отношение собст-
венности (отношение к средствам производства). Они пронизывают все сфе-
ры экономических отношений: производства, обмена, распределения и по-
требления материальных благ. Производственные отношения придают всем
общественным явлениям исторически определенное социальное качество.
Производственные отношения являются социальной формой производи-
тельных сил. Вместе они составляют две стороны каждого способа производ-
ства и связаны друг с другом по закону соответствия производственных от-