Рассмотрите два памятника средневековой иконописи.
Прочтите сравнение Троицы Андрея Рублева (1420-е) и Феофана Грека (1378)
Согласно преданию, послы киевского князя Владимира Святославовича были отправлены в чужие края, чтобы познать различные вероисповедания и выяснить, что больше подходит для Руси. В храме Святой Софии в Константинополе они ощутили себя «на небесах». Послов пленили красота и пышность ритуала, блеск золота, серебра, драгоценных каменьев, церковное пение, мозаичные изображения – святых и евангельских сцен. То, что им довелось увидеть в Западной Европе, не шло ни в какое сравнение с этой красотой. В Лаврентьевской летописи есть такая запись: «Придохом в Немци, и видехом в храмах многие службы творяща, а красоты не видехом никакоеяже».
Конец 14-начало 16 века называют золотым веком Древней Руси. Это было время торжества Москвы, вобравшей духовную и художественную культуру Киева и Владимира, Новгорода и Пскова. Теперь в нее съезжались книжники, духовные деятели, живописцы. В это благоприятное время и прибыл из Византии живописец Феофан Грек, прозванный так за свое происхождение.
Все поражало современников в личности Феофана: и масштаб его дарования, и его творческая свобода, и необычная манера письма.
Создание икон требовало огромного мастерства, духовного совершенства, внутренней чистоты. Всем этим в полной мере обладал великий древнерусский художник Андрей Рублев. То немногое, что известно о Рублеве искусствоведам, известно и нам.
Всмотримся в «Троицу» Рублева, икону 15 века, еще ничего не зная о библейском сказании. В ней есть что-то располагающее к длительному созерцанию. Трое прекрасных юношей сидят по разные стороны стола и даже не смотрят друг на друга, но художник так написал их, что видишь каждого в отдельности и всех вместе. Они так расположились по воле живописца, чтобы зримо перекликаться друг с другом не взорами, а сокровенной сосредоточенностью, душевной лаской. Теперь переведем взгляд на «Троицу» Феофана Грека. Эта фреска, написанная в 14 веке, в несколько поврежденном виде сохранилась в Троицком приделе собора Спаса Преображения в Новгороде. В рублевской «Троице» - мир тишины и покоя, покоя просветленного, благотворного, «Троица» же Феофана Грека полна трагизма, мрачного напряжения.
Библейская история рассказывает, как к старцу Аврааму явились трое прекрасных юношей и как он вместе со своей женой Саррой угощал их под сенью дуба Мамврийского, догадываясь, что в них воплотились три лица: Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Святой Дух.
Феофан Грек, следуя византийской традиции, передает этот эпизод с большей обстоятельностью. Он изображает уставленный яствами стол, Сарру, подающую блюда. Левая нижняя часть фрески утрачена, но искусствоведы считают, что там был изображен Авраам. Для Феофана Грека это прежде всего событие, произошедшее в определенном месте и в определенный час. В иконе Андрея Рублева отброшено все второстепенное. Остались три фигуры ангелов, евхаристическая чаша, дуб Мамврийский, дом и скала. Рублев оставил то, что помогало передать главное, - не событие, а состояние души: любовь, согласие, единение.
Это единство не в обозначенном линией круге, который рождает в нашем сознании плавные очертания ангельских фигур, и склоненная фигура правого ангела, и наклон дерева и горы. Ритмическое волшебство линий – не застывших, а трепетных.
Как это отлично от византийского письма фрески Феофана Грека, где складки одежды ангелов, резко пересекаясь, образуют острые углы и изломы. Это различие образно определил Н.М.Щекотов: «Характер византийского ритма иной: биение его ритмического пульса вызывает представление о церковной процессии… У Рублева – это пастуший рожок, звучащий издалека…»
По - разному выявляют иконописцы и индивидуальность ангелов. У Рублева средний ангел – Христос. В задумчивой сосредоточенности, склонив голову, он благословляет чашу. Изъявляя тем самым готовность принести себя в жертву во искупление грехов человеческих. Левый ангел воплощение Бога Отца благословляет чашу. Это акт величайшей любви к людям, ради которых он обрекает своего Сына на искупительную жертву. На лике левого ангела – глубокая печаль, символ жертвенной любви, как бы изъявление согласия на ее приятие Иисусом. Правый ангел - погружен в тихое раздумье, жест его правой руки тоже направлен в сторону чаши. А теперь обратимся к фреске Феофана Грека. Широкий размах крыльев создает впечатление неземного величия, могущества. В фигурах ангелов ощущается напряжение. Они кажутся разобщенными: каждый поглощен своими мыслями. Они напоминают воинов, которые присели перед смертельной битвой.
Во всем сказывается византийская природа творчества Феофана Грека. Красочная гамма фрески – это сочетание оттенков двух цветов: красного и черного. Они создают особый колористический эффект. Светлые и сероватые резкие блики, положенные на выступающие и затененные части, сообщают фреске экспрессию и драматизм.
В живописи Рублева и фигуры, и предметы излучают свет. Цветом, его гармониями древнерусский мастер выражал все оценки состояния души. Голубыми и золотыми тонами исключительной чистоты вошла в наше сознание рублевская «Троица».
В сравнении с тихой светлой «Троицей» Андрея Рублева фреска Феофана Грека воспринимается как грозное видение. Иконописцы противостоят друг другу, как стремительная молния и ясное солнце, скорбь и радость…
Следовательно, между этими двумя образами Троицы действительно есть внутренняя связь, и, принимаясь за работу над иконой, Андрей Рублев, будучи уже зрелым мастером, вел внутренний диалог со своим предшественником и отчасти учителем. И действительно, многое в этих композициях решено принципиально по-разному. Феофан пишет ветхозаветный сюжет, не отходя от текста Библии. Рублев воплощает образ божественного триединства, любимый в среде Сергия Радонежского. Мир, изображенный византийским мастером, охвачен волнением, встреча земного и небесного приводит в движение все материи, она понимается как пронзительное откровение, переживаемое на пределе духовных возможностей человека. Рублев, напротив, открывает перед нами божественное как мир мудрого созерцания, ясности и немногословности.