Апогеем юридического позитивизма XX в., восходящего своими корнями к формально-догматической юриспруденции XIX в., был нормативизм. Его можно считать юридическим неопозитивизмом, где закону приписывается высшее бытие, находящееся по ту сторону явлений и событий, происходящих в обществе. При этом закон и правовая норма очищаются от следов их социального происхождения, присутствия морали, идеологии, религии. Позитивизм ознаменовал собой отказ буржуазии от идиллических положений естественно-правовой концепции и основанных на ней политических лозунгов («свобода, равенство и братство»), выдвинув которые она вела народные массы к буржуазной революции. Характеризуя положения естественно-правовой концепции как «великое заблуждение умов», юридический позитивизм признавал в качестве права только исходящие от государства нормативные правовые акты, исключая связь содержащихся в них норм с экономикой, идеологией, политикой, нравственностью.
Провозглашая безупречность существующих нормативных правовых актов, позитивисты с этих позиций допускали только их формально-догматический анализ. Со второй половины XIX в. юридический позитивизм стал подвергаться критике как в связи с его формально-догматической сутью, оторванностью от объективно происходящих в обществе процессов, так и откровенным оправданием негативных сторон капитализма. В этих условиях стало формироваться нормативистское учение, являющееся фактически модификацией формально-догматической юриспруденции, обновленной с учетом полемики между последователями откровенного позитивизма и сторонниками иных методологических подходов к исследованию права.
Критика идей естественного права содержалась в трудах Бентама, а отказ от этих идей продемонстрировали уже комментаторы послереволюционного законодательства Франции. "Я не знаю, что такое гражданское право, — рассуждал один из них, — меня интересует только Гражданский кодекс".
Отождествление права с законом имело четко выраженные идеологические и практические цели. Оно было направлено против оценки и критики позитивного, уже действующего права гражданского общества с позиций естественного права, еще сохранявшего ряд романтических иллюзий революционной эпохи.
К критике естественно-правовой теории юридический позитивизм подошел иначе, чем историческая школа права. В отличие от последней, поначалу использовавшей терминологическую оболочку опровергаемой теории (естественное право в трактовке Г. Гуго тождественно позитивному), юридический позитивизм с самого начала принципиально отрицал иное право, кроме позитивного (отсюда само название этого направления). В поле зрения юридического позитивизма — не исторически сложившийся обычай, а закон, нормативный акт, установленный властью; происхождение закона, его обоснование, изучение причин его принятия вообще выводятся за пределы правоведения. Отождествление права с законом ("тексты закона дают право") обусловило распространение юридического позитивизма по мере ликвидации феодальных институтов и воплощения буржуазных правовых принципов в нормативных актах.
Одним из первых представителей юридического позитивизма был ученик Бентама, основатель аналитической школы Джон Остин (1790—1859), преподававший юриспруденцию в Университетском колледже. Он издал в 1832 г. книгу "Лекции о юриспруденции, или философия позитивного права". Термин "право", писал Остин, используется в самых разных смыслах: для обозначения не только права, но и религиозных догматов, правил морали, законов природы; это существенно мешает точному определению предмета юриспруденции. Остин различает и разграничивает этику (область оценок, суждений о добре, зле и др.), науку о законотворчестве (представления о том, каким должно быть право) и собственно науку о праве, юриспруденцию. Последняя "имеет дело с законами, или правом в собственном смысле этого слова, без рассмотрения того, плохи они или хороши". В таком понимании право — приказ власти, обращенный к управляемому, обязательный для подчиненного под угрозой применения санкции в случае невыполнения приказа. Первостепенное значение для юриспруденции имеет формальная логика, или "логика правовых конструкций".
Развивая мысли Бентама, Остин писал, что целью правительства является общее благо, а не свобода, поскольку в разных условиях различны степень полезности свободы или степень ее ограничений. Остин был приверженцем классического либерализма. Но он утверждал, что суверенная власть ничем не связана; преграды ее деятельности ставят только религия, мораль и согласие подданных, т.е. привычка большинства подданных к повиновению данной власти. Право — это "повеление суверена".
Работу по очищению правовой нормы до логического конца довел австрийский юрист Г. Кельзен. Кельзен стремился разработать подлинно научную юриспруденцию (в его терминологии – "чистое учение о праве"), предметом изучения которой было бы позитивное право в строгом смысле слова, очищенное от других социальных наук: социологии, этики, психологии, политологии. Нормативный идеализм Кельзена основан на очищении закона и правовой нормы от их социальных предпосылок. Правовая норма но формальным основаниям и априорно наделяется действительностью (обязательностью), которая, в сущности, не соприкасается с реальностью жизненных факторов и событий и может быть независима от этой реальности. Тем самым Кельзен противопоставляет "чистую теорию права" социологии права. Однако доктрина нормативизма Кельзена отличается от юридического позитивизма XIX в. тем, что право рассматривается в динамике, в развитии, как единая система норм и одновременно как процесс их реализации на практике.