11:43
Они напоминали жабу, аиста и богомола.
Трое членов клуба науки сгрудились у стола и подняли головы, когда Этан и Дана вошли в комнату. Они выглядели так, как Дана и ожидала.
Жаба был низким десятиклассником с большими глазами, широким ртом, маленькими ушами и пухлым животом. Он был в футболке с Люком Скайуокером и джинсах, которым было сто лет. Его кроссовки выглядели еще старее. Этан представил его как Джерри Гомера.
– Привет, – сказал Джерри, покраснев при этом.
«Не привык говорить с девочками», – подумала Дана.
Аистом была девушка. Сильвия Бруннер была очень высокой и худой с длинной тонкой шеей в родинках, которые Дане напомнили созвездие, но она не помнила, какое. У Сильвии было спокойное лицо, не очень красивое, но открытое. У нее были очки в толстой коричневой оправе, макияжа не было, спутанные волосы были стянуты в узел. В Сильвии не было угрозы, не было ни следа осуждения в ее бледно–зеленых глазах.
– Мой кузен Дейв постоянно говорит о твоей сестре, – сказала она. – Похоже, она ему нравится.
– Ага, – сказала Дана, они обменялись улыбками.
Богомолом была темнокожая девочка с немигающими глазами, она двигалась с медленной точностью. Многое было за этими глазами, она была из тех, кто все запоминал в деталях, но редко делился своими мыслями.
– Тиса Джонсон, – представилась девочка.
– Рада знакомству, – сказала Дана.
Класс был пустым, члены клуба работали над сложной химической проблемой, использовали деревянные шарики и брусочки, составляя модели молекул.
Сильвия сказала:
– Проясню, Дана, что мы слышали о случившемся в раздевалке.
– Эм… хорошо.
– Этан говорит, что ты адекватная, – сказала Сильвия, – так что мы смирительную рубашку в школу не взяли.
|
|
– Ладно. Спасибо…?
– Я наблюдала за вами на собрании, – сказала Тиса. – За тобой и Этаном.
– О?
– Вы не поверили их словам, да?
Дана посмотрела на Этана, тот кивнул.
– Не поверили.
– Какая у тебя теория?
Они смотрели на нее с напряжением жюри на опасном испытании. Так Дане казалось.
Она опустила тяжелую сумку на пол и села.
– Не знаю, что происходит, – призналась она. – Я знаю лишь, что испытала.
– Я слышала десять разных версий, – сказала Сильвия.
– И все это сплетни, – сказал Джерри.
– Расскажи нам свою версию, – сказала Тиса.
Так она и сделала.
Они слушали. Когда она закончила, почти тридцать секунд стояла тишина, она видела, что члены клуба обдумывают ее слова по–своему. Джерри сидел на краю стула и водил круги на столе указательными пальцами, один по часовой стрелке, другой – против. Сильвия отклонилась и смотрела на потолок. Тиса смотрела на Дану пронзительным непонятным взглядом.
Тиса нарушила тишину.
– Экстрасенсорное восприятие – годная отрасль науки, – сказала она сдержанным тоном. – Ее изучают в лучших университетах всего мира. И военные. У всех.
– Это жутко, – сказала Сильвия, – но и круто. Я видела на прошлой неделе по телевизору парня в разговорном шоу. Забыла название. Важный что–то там. Не важно. Говорили, он помогает полиции искать тела жертв. Так что… полиция может думать, что что–то здесь замешано.
Джерри кашлянул.
– Говорят, все подростки, что погибли в аварии, принимали наркотики.
– Я в это не верю, – сказала Дана.
Он уставился на нее огромными глазами жабы.
|
|
– Статистически невозможно этому случиться в таком маленьком городе. Даже в стране так не должно было получиться.
Дана охнула.
– Так вы мне верите?
Сильвия широко улыбнулась.
– Этан тебе верит. Ты знала о Мейси то, что не могла знать, не будучи с ней знакома.
– А ты не была с ней знакома, – сказал Джерри, кивая.
– Итак, – сказала Тиса, – если ты не невероятная лгунья – то есть, очень хорошая – значит, ты испытала некий психический феномен.
Дана ощутила, как тяжелый груз упал с ее плеч.
– Спасибо, – сказала она.
Но Тиса вскинула палец.
– Проблема в том, – сказала она, – что у нас мало информации для полезной теории.
– Точно, – согласился Джерри.
– Никак не выйдет, – сказала Сильвия.
– Выйдет, – сказала Дана. Она повернулась к Этану. – Дядя Фрэнк?
Он кивнул с болью на лице.
– Дядя Фрэнк.
ГЛАВА 34
Дом Хейлов
13:19
– Уверен, что он нас не застукает? – спросила Дана, поднимаясь за Этаном на крыльцо. На улице перед домом не было машин. Дом был старым, обветренным с почтовым ящиком у газона, кривой вяз на котором занял почти все место и напоминал дерево из романа Толкиена.
Этан выудил кольцо с ключами со дна сумки и вставил один в замок в двери.
– Нет, – сказал он. – Дядя Фрэнк на двойной смене сегодня из–за Тодда Харриса, и он обычно ходит ужинать с напарником в закусочную у шоссе. Там постоянно зависают копы, – он сделал паузу и добавил. – Я удивлен, что его не было в школе. Может, шериф серьезно верит в наркотики и выпивку, в аварии, а не в убийства.
Он открыл дверь и отступил, пропуская ее.
|
|
«Джентльмен, – подумала Дана. – Ого. Думала, они вымерли», – это ей рассказывала мама.
– Ты говорил, мамы нет. Твои родители развелись?
Этан помрачнел.
– Моя, кхм, мама умерла, когда мне было четыре.
– О… мне так жаль.
– Все хорошо. Я мало ее помню. Она пару лет болела. Раком. Так что я провел с ней мало времени.
Дана коснулась его руки.
– Это ужасно.
– Это в прошлом, – но тон показывал, что это не так. Не для него. Этан закрыл дверь и бросил ключи на столик в стороне. Гостиная была маленькой и темной, шторы были задвинуты, а жалюзи – опущены. Хоть это был дом холостяка, не было пыли или мусора, и она догадывалась, что это Этан постарался. Он был аккуратным. Мебель была явно куплена в больших магазинах. Как и картины пейзажей на стене. Они продавались уже в рамке. Ваз с цветами, безделушек и личных вещей не было.
– Как твой папа?
Этан вздохнул.
– Папы не бывает рядом, как я и говорил. Он вечно на работе. Работает на правительство, но не может говорить об этом. Впрочем, ему некогда говорить об этом. Дядя Фрэнк говорит, что папа был другим до смерти мамы, но я знаю только это. Знаешь выражение «женат на своей работе»? Это про папу. Дядя Фрэнк меня растил, а не он.
«И ты тоже себя растил, – подумала Дана. – И хорошо справился».
– Мой папа тоже порой отдаляется, – сказала она.
– Я слышал, – сказал Этан. – Капитан военно–морского флота? У него есть свой корабль?
– Сейчас нет. Был, когда мы были в Сан–Диего, но они переместили его сюда для какой–то тренировки. Он учит военных, но не может об этом говорить. Он через многое прошел, когда он дома, все напряжены. Он кричит на маму, относится к Мелиссе, Чарли и мне как к морякам, которые не умеют драить палубу. Все должны быть на высоте.
– Это жутко.
Она пожала плечами.
– Он не трогает только старшего брата, Билла, который пошел по его стопам. Хочет быть таким, как папа.
– Ого.
– Все хорошо, думаю, – сказала Дана. – Мама говорит, что папа под большим давлением на работе, так что это пройдет.
Этан понимающе улыбнулся.
– Это хорошо.
– Ага, – сказала она, соглашаясь на ложь, потому что так было проще, чем разрушать то, что они знали и не могли собрать.
– Папа нас сегодня не потревожит. Его не будет пару дней. Весь дом наш, – Этан старался звучать бодро, но было очевидно, что история была больше и печальнее, и он не хотел рассказывать. Он улыбнулся, но с болью, и Дана больше не спрашивала.
Этан повел ее в соединенные комнаты, что явно были сочетанием библиотеки и кабинета. Там стоял большой дубовый стол, маленький камин с электрическим нагревателем, старые стулья и полки с книгами. Сотнями книг. Дана сдержалась от вопля, увидев их, пару мгновений она ходила вдоль стен, глядя на названия. Книги были расставлены по типам и алфавиту. Там были книги по закону, о работе полиции, по истории сбора улик, про современные методы судмедэкспертов, книги о других отраслях науки, от энтомологии до психологии. А еще были книги по астрономии, математике и физике. Половину полок занимали научные издания, а вторую половину – художественные произведения, большая часть была детективными романами. Работы Эдгара Аллана По и Артура Конан Дойля особо выделялись, как и книги Эдда Макбейна, Джона Д. Макдональда, Агаты Кристи и других, о некоторых Дана слышала, другие были ей незнакомы. Она не знала, кто в этом доме читал эти книги, были ли они связаны чтением. Дом казался холодным, как мертвая батарейка. Без любви.
И ей захотелось обнять Этана.
Она, конечно, не сделала этого, потому что парни в ее жизни были до этого лишь друзьями или обидчиками. Это Мелисса целовалась с мальчиками с девяти лет.
– Мы на месте, – сказал Этан, вытащив этим ее из мыслей. Она пошла за Этаном к столу и смотрела, как он вытаскивает ключик из кармана и вставляет его в замок на нижнем выдвижном ящике. – Дядя Фрэнк не знает, что я сделал копию в прошлом году.
– Зачем?
Этан пожал плечами.
– Потому что он разозлил меня, сказав, что я не вытерплю фотографии случаев и вскрытия.
Дана улыбнулась.
– Это сработало.
Замок щелкнул, и Этан выдвинул ящик и вытащил тяжелую папку в три дюйма толщиной, закрытую резинками.
– Ого, – сказала она. – Когда ты говорил об этом, я думала, будет как в сериалах. Пара страниц и несколько фотографий.
– Это он хранит дома, – сказал Этан, опустив папку на стол. – Он сказал, что всех файлов хватит на три шкафа. Дядя Фрэнк сделал себе сокращенный вариант.
Этан не снял резинки сразу, он вытащил блокнот из незапертого ящика и карандашом нарисовал точный набросок углов и цветов каждой резинки, учитывая то, как они пересекались.
– Может, он специально их так расположил, – объяснил Этан. Он снял резинки и разложил на наброске. – Фрэнк запоминает детали, он знает, что я порой тут роюсь. Но он недооценивает меня.
– Точно, – Дана была впечатлена. – Но разве ты не говорил, что не смотрел в эту папку…?
Он улыбнулся.
– Может, я заглянул, – признался он. – Но я не успел все рассмотреть.
– Ты смотрел другие файлы, да?
Он пожал плечами, но не ответил, а это уже отвечало.
Они принесли папку к паре кожаных кресел у камина, он придвинул кофейный столик между ними и опустил туда тяжелую папку. Он прижал ладонь к обложке, серьезно посмотрел на нее, хмурясь.
– Уверена, что хочешь это увидеть?
– Не ты ли говорил, что дядя тебя недооценивает?
Он скривился.
– Ладно, прости.
В папке каждая смерть была в отдельном файле. Они принялись читать отчеты. Много материала было техническим, и ее прогресс замедлялся из–за слов, используемых полицией. После нескольких страниц и подсказок Этана она разобралась, МТ стало «мертвым телом», ЭК было «экстренным контактом», ДП было «дорожным патрулем», а АА было «автомобильной аварией». Некоторые сокращения были понятными.
Когда они добрались до первых фотографий, Дана приготовилась. Она говорила себе быть готовой ко всему, но настроить удавалось плохо. Она видела фотографии мертвых по телевизору и в газетах, но этот случай отличался. Здесь были подростки ее возраста, и фотографии были четкими, цветными, а не как в газетах.
На первой папке было имя Конни Лукас из высшей школы Оук Волли, которая была на окраине. К обложке была прикреплена школьная фотография милой девушки с короткими волосами в блузке с узором из подсолнухов, с серьгами, амулетом на шее на изящной цепочке. Дана вдохнула и открыла папку.
Первые двадцать фотографий были сделаны на месте преступления. Машина врезалась в дерево на большой скорости, перед смялся о дуб. Ущерба было столько, что было сложно понять, какой была модель машины. Шины и стекла вылетели, водителя выбросило из машины. Тело лежало изломанным на каменистой земле, скатившееся от машины по склону. На других фотографиях Конни была на пластиковых носилках в резком свете фар. Фотографии запечатлевали сцену, их и не должны были делать красивыми, но они ударяли по Дане. Ее легкие сжались, дыхание стало пылью в груди.
Она молчала, потому что говорить не могла.
А потом Дана обратилась ко второму набору фотографий. Освещение было другим, жертва лежала на стальном столе морга. Было видно инструменты. Одежду девушки разрезали, она лежала грудой у стола. Она лежала обнаженная и уязвимая, лишившись скрытности, открытая свету жестоких ламп.
Дальше сорок фотографий пошагово изображали вскрытие.
Дана ощущала пот, бегущий под одеждой, комната стала слишком яркой. Как она могла подумать, что готова к этому? Она повернулась к Этану, ожидая увидеть, что он стойкий, как и говорил, но слезы блестели в уголках его глаз.
Они молчали. Не произнесли ни слова. Пока не закончили с этой папкой и не перешли к следующей. Японский парень, Джеффри Ватанабэ, восемнадцать лет, и темнокожая девочка Дженнифер Хоффер. С белокожей Конни Лукас это были трое из Оук Волли.
Дальше были две папки учеников ФСК, Мейси Белл и Чака Райли, оба тоже были белокожими.
Дана просмотрела их и вернулась к фотографиям Мейси. Это была она. Девушка из ее видений. Там была школьная фотография Мейси, как и остальные, но на этой она была живой. Мертвой она была совсем другой. Тело выглядело… неправильно. Не человеком. Пустым. Заброшенным.
Волна печали ударила по Дане, она захотела плакать, но боролась со слезами. Но боль была там. Она видела Мейси в раздевалке, девушка стала реальной для Даны. Как будто она знала ее и потеряла подругу.
Может, так она и должна была это ощущать. Чем Мейси отличалась от нее? Или от Мелиссы?
Она посмотрела на Этана.
– А папка Тодда Харриса?
– Дядя Фрэнк еще не принес, – сказал Этан. – Это еще новое. Я слышал, как он говорил об этом по телефону. Прошел в кухню и слушал.
– Хитрый, – одобрила она.
Этан пожал плечами.
– Не люблю так делать, но… – он не договорил.
– Что ты услышал? – спросила Дана.
– Тодд не был распят. Не знаю деталей, но шея Тодда была сломана. Только это я и слышал.
Дана кивнула, а потом кое–что поняла. Она посмотрела на список того, что было при Мейси, когда она умерла, и поняла, что ищет кулон затмения, который видела при странной встрече с Мейси. Его там не было, хотя упоминалась серебряная цепочка, двадцать дюймов, разорвана в трех дюймах от застежки.
Дана не знала, что случилось с кулоном. Они не нашли его среди обломков? Она не думала, что стоит идти на место аварии и играть в Шерлока Холмса. И она рылась в папке дальше. Списки были на каждого подростка, она проверила их, надеясь обнаружить, что у них были одинаковые кулоны, но этого не были. Теория не сложилась. Украшений было мало, даже среди девушек.
На другой странице она нашла список шрамов, отметин и татуировок. Здесь ничего не объединяло жертв, хотя у Джеффри и Чака раны значительно мешали рассмотреть татуировки. Она отыскала их фотографии вскрытия, присмотрелась, хмыкнула и показала Этану.
– Смотри.
– Это гадко, – сказал он.
– Нет, у обоих есть татуировка на плече примерно в одном месте. И размер один. Видишь? Что–то черное и оранжевое.
– И?
– Значит, это могли быть татуировки затмения.
– И что?
– У Мейси был кулон в виде затмения, когда я ее видела. Нашли только цепочку.
Этан начал отмахиваться, но замер и пожевал губу.
– Хмм… если нашли только цепочку без кулона, татуировки скрыты, кто–то мог скрыть связь?
– Возможно, – сказала она.
Он разглядывал ее.
– Ты могла бы стать хорошим копом.
– Мы могли бы.
Они искали что–то еще, но ничего похожего на затмение не было. И они пошли дальше. В каждом отчете был анализ крови жертвы. Она прочитала каждую, а потом показала Этану.
– Видишь? Никто из подростков не пил.
Он прочитал анализы.
– Уровень алкоголя в норме? В любом случае? Это я упустил, – Этан посмотрела на нее. – Хорошо, никто не пил. Но говорили, что они принимали наркотики.
– Но как это понять? – спросила Дана. – Есть только это, – она указала на комментарий и прочитала его вслух. – Проводилась проверка эффектов стандартного агониста «5–HT2A», – она покачала головой. – Что это значит?
– Не знаю, – сказал Этан. – Может, стоит узнать у Двух–Костюмов.
Она согласилась и начала закрывать большую папку, но замерла, вдохнула и снова вытащила фотографии вскрытия Мейси. Тело Мейси было искорежено, раны были кошмарными, но Дана заставляла себя смотреть. К последней фотографии была прикреплена копия страницы для заметок. Там был силуэт женского тела, руки были раскинуты. На теле было много отметок в виде Х, список соответствующих ран и медицинских сокращений, которые Дана не знала. Заметки, типа «обнаружены субдуральная гематома и переломы затылочной кости» и «слизистая оболочка надгортанника, голосовых складок, грушевидных пазух, трахеи и главных бронхов анатомически целостна». Это можно было разобрать только с медицинским словарем, но здесь она его не заметила.
А потом Дана кое–что поняла. Она замерла и присмотрелась к диаграмме, а потом вытащила такие фотографии у каждого.
– У тебя есть лупа? – быстро спросила она.
– Да, а зачем?
– Хочу кое–что проверить.
Этан встал и принес большую лупу со стола, она рассмотрела так каждую рану. Ущерб был большим, было сложно найти то, что ей требовалось, но это там было.
У всех.
Раны на запястьях Мейси, на ее ногах, порезы у линии волос и удар в боку. Во рту Даны пересохло, ей снова стало сложно дышать.
– Нет, – пробормотала она.
– Что? – спросил Этан.
– Боже, – сказала Дана. – Быстрее, дай что–нибудь для рисования.
– Зачем? Что такое?
– Быстрее, – рявкнула она.
Он снова отбежал к столу и принес блокнот и механический карандаш. Дана взяла их без слов, вырвала листок и положила на диаграмму, обвела силуэт девушки. А потом она, внимательно глядя на рисунок, осторожно нанесла раны, что видела во сне и наяву. Когда она закончила, Дана показала результат Этану.
– Хорошо, – сказал он. – И?
– Думаю, эти раны ее убили, – сказала Дана и снова начала вспоминать.
– Откуда ты знаешь?
– Когда я видела Мейси в раздевалке, я видела, что с ней сделали, – Дана снова рассказала о случае в раздевалке, объяснила темного ангела во сне в воскресенье, когда убили Мейси.
– Погоди, ты видела, как этот… этот… ангел… резал ее? – сказал в ужасе Этан.– Кошмар.
– Нет, не так. Сон был смутным. В раздевалке я видела ее со стигматами. А теперь вижу эту диаграмму и думаю, нет, уверена, что Мейси убили ранами Христа, а аварию подстроили, чтобы скрыть их.
– Зачем? Кто?
– Откуда я знаю?
Этан с опаской посмотрел на нее.
– Эм… Думаешь, настоящий ангел…
– Не тупи, – рявкнула она и тут же сказала. – Прости. Я не хотела так сказать.
– Нет, все хорошо. Такой разговор у меня впервые.
Дана фыркнула.
– Это точно.
Он улыбнулся.
– Как ты еще держишься?
– Кто это сказал?
Этан не ответил. Он кашлянул и сказал:
– Уверена про ее раны? Про то, что это раны Иисуса?
Дана взяла свой рисунок, добавила прямые линии и углы, словно тело жертвы было перед большим деревянным крестом. Она набросала терновый венец, пронзившее копье. Этан побледнел, но начал кивать.
– Я читал о массовых убийцах и культах, – сказал Этан. – Есть много психов, считающих, что бог говорит им убивать людей.
– Знаю, – Дана рассеяно коснулась своего крестика. – Думаю, кто–то так делал заявление.
– Что за заявление так делают?
Не ответив, Дана несколько минут обводила силуэты других тел и смотрела как расположены раны на жертвах. У азиата, Джеффри Ватанабэ, машина так разбилась, что он был обезглавлен. Дженнифер Хоффер пронзил обломок машины. Конни Лукас выбросило из окна машины. Другие раны все усложняли. Этан следил с большим интересом.
– Ну… одно ясно, – сказал он, когда она закончила. – Он не каждый раз убивает их как Иисуса.
– Нет, но он явно делает заявление. Что–то религиозное, – сказала она, отложив бумагу и сев. – Готова поклясться жизнью.
Ее слова заморозили воздух, пока они их обдумывали.
ГЛАВА 35
Крейгер, Мэриленд
13:38
Ангел сидел, скрестив ноги, на полу, тело покрывал пот. Хотя снаружи стояла умеренная погода, в ризнице было около ста градусов. В здании не работал обогреватель, ничто не согревало.
Кроме огней его веры в григори.
Кроме огней в его плоти. Не в тех частях, что еще были человеческими. В остальных. Частях, что были от нефилима, великана не по размеру, а по силе, великолепию и пониманию.
«Книга Еноха» рассказала о григори, древние звали их наблюдателями, и о том, как они покинули небеса, чтобы взять под контроль человечество, расу непослушных детей. Великие даже соединялись с людьми браком, порождали нефилимов, надеясь, что их великолепие распространится по всем поколениями людей.
Это было великолепно.
То, что это не сработало, говорило о слабости людей, а не об ошибке наблюдателей. Люди, хоть и слабые духом, были сильными в упрямстве, когда дело касалось похоти. Они закрыли свои миры стенами и башнями от григори. И нефилимы остались, их было мало, и никто из них не мог встать против людского стада. И люди, в которых не было ни капли святой крови, уничтожали нефилимов, равняя их с дьяволами, демонами и ведьмами, истребляя их. Последние григори стали опечалились, пришли в ужас и покинули мир смертных, запечатав за собой дверь.
До этих пор.
Пока он не родился. Пока он не пробудился в своей плоти, пока не понял свою природу, миссию, цель.
Пока не понял, что он – больше, чем человек.
Пока не услышал тихие крики таких, как он, запертых в серой шелухе. Молящих об освобождении. Умоляющих его освободить их.
Его священным долгом было освободить нефилимов, чтобы они заняли свое место по праву и вместе разбили дверь, разделяющую этот мир от того, куда ушли наблюдатели.
И это хорошо работало.
Рисовать было сложно. Он годами пытался понять, какой формы должна быть дверь. Не простой портал, не квадратное или прямоугольное окно, а портрет григори. Но как это сделать? Наблюдатели были без облика. Их природа была в изменении.
Как это нарисовать?
Ангел смотрел на то, что держал. Григори мог говорить с ним через это, но это не было закончено, слова, уроки с другой стороны, не всегда были четкими. Это еще не был проход.
Он еще пролил мало крови, чтобы закончить священное задание.
Его кисть лежала на полу рядом с холодным чистым ножом.
Еще много работы.
ГЛАВА 36
Дом Хейлов
15:37
Дана и Этан снова все рассмотрели, каждую страницу, каждую страшную фотографию, каждую строку в отчетах.
Они пришли к тому же.
– Слушай, – сказал Этан, – если Мейси убили как Иисуса, может, другие смерти тоже связаны с известными смертями. Может, Иисуса мы узнали, потому его раны известны. Другие могут не быть религиозными.
– Возможно, – с сомнением сказала Дана, – но я думаю, они религиозные.
– Как? Ощущения…?
– Нет. Просто так думаю.
Этан вздохнул.
– Это не научно. Нам нужно строить теории на уликах, да?
– Это теория, – возмутилась она. – Теории – часть науки.
– Да, но, может, стоит пока ее отложить, – сказал Этан. – Я бы хотел поделиться этим с клубом науки.
– Хорошо, но если они не помогут? Мы же не можем принести им эти папки, – сказала Дана, немного злясь.
– Тогда мы… – он замолчал, не зная, что еще делать. – Мы не можем говорить об этом с дядей, точно.
– Не можем, – согласилась она, – но, может, нам стоит пойти в библиотеку. У них есть книги о других религиозных деятелях. Как умер Моисей или Даниил, например?
– Хорошо, – кивнул он. – Но я кое о чем подумал. Терновый венец и копье в бок – раны Иисуса, да? Семья Мейси – евреи.
– Как и был Иисус, – заметила Дана. – Не думаю, что это важно. Важнее, думаю, то, что происходит в голове убийцы.
– Ангела, – она услышала скепсис в его голосе.
– Слушай, – нетерпеливо сказала она, – мы знаем, что это не ангел. Это психопат, серийный убийца.
– Ты видишь его во снах ангелом, – сказал Этан. Он тяжко опустился в кресло. – Это так странно. Мы говорим об ангелах, психопатах, возможности серии убийств, которые выглядят как религиозные смерти. Вдруг мы это выдумываем?
– К сожалению, – сказала Дана, – я так не думаю. И это меня пугает.
Он посмотрел на нее, на миг на его лице была тень улыбки. Не веселой.
– Дана… нам пятнадцать.
– Знаю. Но мы не глупые. Ты умный. Я тоже, как и все в клубе науки.
– Да, но Джерри, Тиса и Сильвия, как и мы, не детективы.
– Знаю.
– Нам не стоит это делать.
Дана смотрела на бумаги на коленях.
– Я не просила об этих снах, Этан, – тихо сказала она. – Я не просила видеть Мейси. Ничего этого не просила.
– Эй, я…
Она подняла голову и посмотрела на него тяжелым взглядом.
– По какой бы причине это со мной ни происходило, я верю, что это не зря.
– Почему? Ты их не знала. Что делает тебя такой особенной?
Он замолчал, словно понял, как звучит его последний вопрос из–за тона и значения.
– Погоди…
– Забудь, – сказала она и встала.
– Эй, прости.
– Все в порядке. Мне пора.
– Хочешь, провожу тебя? – неловко спросил он, но Дан покачала головой.
– Я иду не домой, – сказала она, встав. – Я иду в библиотеку.
Этан тоже встал.
– Погоди, я уберу все.
– Тебе не нужно со мной идти, – сказала она.
Он улыбнулся.
– Нужно.
ГЛАВА 37