16:19
Библиотека Смит – известная всем как Эбби – была одним из плюсов города для Даны.
Она была удивительно большой для маленького города, ее попросила создать богатая писательница, жившая в этих краях. Здание было раньше поместьем Эбигейл Смит, но большая часть земель поместья теперь была занята городом Крейгер. Ее поместье превратили в библиотеку, здание было одним из самых больших в городе, уступая только объединенному дому культуры и залу для собраний. Здесь было много комнат книг, много работников ухаживало за поместьем Смит. И местной традицией стало отдавать сюда коллекции книг умерших родственников, чтобы библиотека пополнялась. Здания и крылья вели в стороны, а еще были две башенки на чердаке, которые отдали под коллекцию Эбби классических и современных ужасов. После «Вне пределов» Дана и Мелисса больше всего времени проводили в океанах слов и мыслей, поэзии и прозы, древних и новых идей.
Этан знал план здания лучше, чем она, и он повел ее по лестницам в залы с научными книгами.
– Здесь, – сказал он, указывая на ряд «Религии мира».
Книг было много, карточки ничего полезного не перечисляли. Не было книг «Странные религиозные смерти». Не было «Как разгадать серийное убийство».
Это требовало времени, ведь такие темы не стоило спрашивать у библиотекарей, особенно у женщины с плоским лицом, которая следила за коллекциями в подвале, которую все звали Злой ведьмой. Мелисса считала, что Злую ведьму держали в подвалах, чтобы она не спугнула людей. И хотя Дана думала, что это было сомнительно, она признала, что библиотекарше не хватало только зеленой кожи и шляпы, чтобы она могла играть в «Волшебнике Оз».
Так что они работали с карточками сами. Дана обнаружила, что искала, меньше, чем за двадцать минут. Книга «Святые и ангелы: всестороннее руководство», где было подробное описание.
|
|
– Вот, – она постучала по названию. Этан склонился, чтобы прочитать.
– Мученики, страницы 172–201. Ого, – пробормотал он. – Ты умеешь искать. Я даже нос от старого мистера Картошки не нашел, хотя потерял в восемь.
Дана открыла на нужной странице.
– Я почитаю это, – сказала она. – А ты посмотри, что это за агонист 5–HT2A?
– Есть, – сказал он и пропал в рядах биологии и химии.
Дана села на кожаный диван, вытащила записи и рисунки ран каждой жертвы и обрадовалась, что это были рисунки, а не фотографии. Хватало того, что она знала, что за ее набросками – мертвые подростки ее возраста.
Книга не успокаивала. Она была полна черно–белых и цветных иллюстраций деревьев, скульптур и картин, которым были сотни лет. Каждый художник в истории много времени потратил на создание работ об ужасных смертях важных людей. И мучеников было много. Сотни. Тысячи, судя по заметкам, если считать другие религии, но Дана была уверена, что искать кровавую историю нужно касательно христианства. Темой были гонения. Пытки и публичные казни были общеприняты, хоть христианство в то время уже было основной религией, много мучеников убили другие христиане. Она уже это знала, но все равно злилась. Послание учений Иисуса всегда казалось ей мирным и красивым.
Когда она поняла, что отвлеклась и злится, Дана остановилась, закрыла глаза, сделала пару глубоких вдохов, как в йоге, и сосредоточилась.
– Мученики, – прошептала она вслух.
|
|
Через пару минут чтения она поняла, что тема слишком обширная, так что она решила разделить тему на части. Раз Мейси убили ранами Иисуса, она посмотрела, как умерли двенадцать апостолов. Это была точка начала. И верная точка.
Она вытрясла из кармана мелочь и отнесла книгу к копировальной машине в комнате. Она убедилась, что никто не смотрит, и скопировала рисунок мертвых апостолов.
ГЛАВА 38
Крейгер, Мэриленд
16:51
Герлак сидел на пассажирском месте черного седана, смотрел на крыльцо Эбби из–за склоненной шляпы. Снаружи было солнечно, и темные очки скрывали его бледно–голубые глаза. Он жевал жвачку.
– Детей отпустили раньше с занятий, и они пошли в библиотеку? – удивился водитель.
Герлак хмыкнул.
Водитель добавил:
– Они могли войти тут, а потом убежать через задний ход?
Агент нахмурился.
–Зачем? Они не знают, что мы следим за ними.
– Может, знают. У нее же есть дар? Может, она нас ощущает.
Герлак закряхтел и сел.
– Почему бы тебе не сходить и проверить?
– Мне?
– Тебе. Я не хочу, чтобы она меня видела.
Водитель фыркнул.
– Почему? Вы же говорили, что ваше лицо не запоминается.
Герлак медленно повернулся к мужчине.
– А как насчет запоминающегося шрама?
– Я… – водитель не стал отвечать.
Герлак улыбнулся.
– Иди и посмотри, чем заняты дети. Давай.
ГЛАВА 39
Публичная библиотека Эбигейл Смит
16:56
– Этан! – закричала Дана.
Его голова показалась из–за полки химии, он был встревожен.
– Что такое? Я еще ищу.
– Я нашла, – тревожно сказала она.
Он поспешил к ней, устроился на краю дивана и склонился. Дана показала ему все.
|
|
– Смотри, – в ее голосе боролись отвращение и восторг. – Все они умерли почти так, как Иисус или апостолы, – она открыла рисунок и положила рядом свой набросок. В книге описывалась смерть Иакова, сына Зеведея, известного как Иаков Старший. – Джеффри Ватанабэ был обезглавлен. Как и Иаков.
– Точно, – Этан посмотрел на заметку. – Но тут говорится, что Иакова Старшего убили мечом.
– Да. Римляне отрубили ему голову.
– О.
Она открыла рисунок для Дженнифер Хоффер.
– Ее пронзил обломок машины. Фома – Фома неверующий – тот, который коснулся ран Иисуса, а потом поверил, что он воскрес. Его пронзили копьем.
Этан молчал.
Дальше шла Конни Лукас.
– Ее выбросило из машины на каменистый склон, в отчете говорилось, что она умерла от множественных ударов по камням. Иаков, сын Алфея, известный как Иаков Младший, был избит и замурован в камень.
Этан сглотнул.
– Мы уже знаем про Мейси, – сказала Дана. – Чак Райли тоже с ранами распятия, но его нашли висящим вверх ногами из его перевернутой машины. Святого Петра хотели казнить, но он попросил, чтобы его распяли вверх ногами, потому что он не заслужил умереть так же, как Иисус.
– Всего этого не может быть, – голос Этана был сдавлен.
Они прогоняли это снова и снова, Этан пытался разбить все логикой. Но теория Даны уже основывалась на логическом подходе. Наконец, они сели по краям дивана, глядя друг на друга. Большие часы на стене над ними холодно отрезали секунды, и те падали на пол.
– Мы… должны рассказать кому–нибудь, – сказал Этан.
– Кому? – спросила Дана.
– Моему дяде.
– Как мы это объясним?
Этан сдался.
– Расскажем правду, наверное. И меня запрут дома до сорока лет.
– Блин, – вздохнула Дана, а потом просияла. – Можно рассказать Двум–Костюмам, и… погоди… Нет, он захочет знать, откуда мы знаем. Так что и копа в школе или мистеру Штернхольцу лучше не говорить.
– Лучше никому не говорить, – сказал Этан.
– Кому бы мы ни рассказали, придется объяснять, откуда мы знаем. И раскроется, что ты взломал стол дяди. У него будут проблемы на работе.
– Он может потерять работу, – Этан встал и прошел несколько шагов, а потом обернулся. – Что делать, Дана? Если мы никому не скажем, убийца продолжит свое дело. Если на кону чья–то или наша жизнь, нужно поступить правильно. Нельзя трусить. Я не хочу так жить. Подслушивать одно дело, но я не хочу быть в ответе за чью–то смерть.
Дана посмотрела на ладони, пальцы переплетались на коленях. Она слышала голос отца в голове, было легко представить его гнев и разочарование. Если рассказать ему, это оборвет хрупкую нить между ними. Она повернулась к часам.
– «Вне пределов» открыт, – сказала она. – Пойдем туда. Можно будет поговорить за чаем.
Он покачал головой.
– Нет, можешь идти без меня. Я не в настроении для астрального приключения и ли чашки вонючего чая.
– Не для этого, – возмутилась Дана, хотя понимала его впечатление. – Нам нужно поговорить с Кориндой. И там моя сестра, скорее всего. Мне нужно все им рассказать.
Этан посмотрел на свои часы.
– Я… не могу, – сказал он. – Гора домашки.
– Серьезно?
Он скривился.
– Да. Мне нужно написать работу на историю, которую стоило начать три дня назад. Если не сдам завтра, могу упасть в рейтинге. И..
– Что?
– Видения преступника не посадят. Знаю, ты видишь правду, но это нельзя сравнить с четкой наукой, – Этан замялся. – Даже не знаю, что об этом думать, Дана. Этого слишком много, понимаешь? Серийные убийства, религиозные культы и видения? Это… это… – он замолчал и покачал головой.
– Поверь, Этан, я понимаю. Я тоже боюсь. Тем более, это происходит со мной.
– Эй, я не хотел сказать, что ты…
Он искал нужное слово, но не находил. Дана улыбнулась и коснулась его руки.
– Я понимаю. Все хорошо. Точнее, не хорошо, но мы–то молодцы.
Он обрадовался.
– Слушай, я верю тебе, даже если не понимаю.
Дана сказала:
– Хмм, я кое–что придумала. Мне нужно спросить того, кто такое понимает.
– Кого? – спросил Этан.
Она не объяснила. Дана сложила рисунки и шагнула к лестнице, но Этан поймал ее за руку.
– Слушай, Дана, если ты обиделась, – нежно сказал он, – прости.
Она слабо улыбнулась.
– Я не злюсь. На тебя не злюсь. Я боюсь этого и зла на того, кто это делает. Я растеряна, и мне это не нравится. Должен быть ответ, но мы не знаем, что делаем. Мы не можем пойти с этим к властям, потому что тебя запрут за то, что ты мне это показал. И твой дядя потеряет работу. И нам не поверят. Ты знаешь, что я права.
– Но с кем нам можно поговорить?
– Не нам, Этан. А мне. У меня есть друг, который сможет заглянуть туда, куда не может никто. Может, она даст нам подсказки.
Он спросил после паузы:
– Кто?
– Коринда Хоуэлл. Она – владелица…
– «Вне пределов», – закончил он за нее. – Та дамочка не в себе? – Этан пять секунд стоял на месте. Он вздохнул, кивнул и отошел. – Позвонишь? – спросил он. – Расскажешь, что она поведает?
Дана замерла, а потом кивнула.
– Конечно.
Она задержалась у последних ступенек. Они начали что–то говорить и замолчали. Миг растянулся, Дана ощущала, что что–то должно случиться, но она не знала, что. Этан тоже, казалось, так думал, но его улыбка стала маской неловкости, как было и с ее лицом. Он начал склоняться ближе?
– Эм… увидимся, – сказала она, нервно отпрянув.
– Ага, кхм, – пробормотал он. – Пока.
– Пока.
Она стояла еще минуту, а потом поспешила по ступенькам, зная, что ее лицо красное. Мужчина в черном костюме шел по ступенькам и отодвинулся, пропуская ее. Она едва заметила его.
Это был почти поцелуй?
Да.
Возможно.
Она не знала.
Если да, то она все испортила.
– Дура, – сказала она себе.
Она думала об улыбке Этана, пока шла по улицам.
ГЛАВА 40
Крейгер, Мэриленд
17:31
Тучи покрывали небо, уже темнело. Рано загорелись фонари, и Дана держалась освещенной стороны улицы, чтобы быть подальше от черных зияющих переулков. Бездомный сидел в переулке, укрываясь плесневелым картоном, в лохмотьях. Он протянул чашку, и Дана остановилась бы и бросила ему монеты днем, но ночью она сказала:
– Простите, – и поспешила. Мужчина что–то вопил, пока она уходила, и только через квартал она поняла, что это были за пьяные слова.
– Бог защитит тебя.
Она остановилась и обернулась. Мужчина сидел, уткнув лицо в ладони, и раскачивался.
– Спасибо, – прошептала она.
Она развернулась и пошла по озаренным фонарями улицам к «Вне пределов».
Несколько машин проехало по улице, Дана лишь поглядывала на них. Она не видела черный седан на теневой стороне улицы. Она не видела двух мужчин, следивших за ней.
ГЛАВА 41
«Вне пределов»
17:53
Коринда была там, но занята за кассой, люди покупали новую книгу популярного автора по астрологии.
Дана пришла слишком поздно, чтобы столкнуться с Мелиссой, которая уже ушла на занятие по продвинутой йоге. Она тревожилась, потому что ей нужно было все рассказать сестре. В подробностях.
Она слишком нервничала, чтобы сидеть и пить чай, так что бродила по магазину, убивая время.
– ¿Qué pasa, mai? – сказал голос, она так быстро развернулась, что сбила статую бога Ганеши со стола. Анджело поймал статую раньше, чем она разбилась об пол. Это было невероятно, рот Даны раскрылся.
– Ого! – сказала она.
Анджело выпрямился, перехватил каменную статуэтку удобнее в руке и осторожно вернул ее на место. Он поправил другие статуи рядом с ней.
– Они дорогие, – сказал он. – Не хотелось бы, чтобы тебе пришлось их покупать из–за того, что ты их разбила.
У него был акцент, но голос был тихим, почти музыкальным. Он был не в синей форме, а в джинсах и футболке высшей школы ФСК, которой явно было несколько лет. Его руки были мускулистыми, но не крупными, и он был напряжен, был готов сорваться в любой миг. Дана понимала, что это было его нормальное состояние, хотя его поза была спокойной, чуть ленивой. В нем была кошачья грация, как у хищных котов в зоопарке Сан–Диего.
Его улыбка была медленной. Понимающей, личной, спокойной, но в ней был и интерес.
– Я… видела тебя в школе, – сказала она, больше ничего не придумав.
– Я там работаю, – сказал он. – Не весь день.
– Но ты разве еще не учишься? Выглядишь как ученик.
– Мне девятнадцать, – сказал он. – Я выпустился в прошлом году.
– О.
Анджело повернулся к тележке с картонными коробками. Он вытащил раскладной ножик из кармана, распрямил его и вспорол верхний ящик. Он делал это так быстро и изящно, серебряное лезвие точно разрезало скотч, не задевая содержимое. Анджело сложил нож и убрал, Дана посмотрела на шрамы на его руках и ладонях. Он получил их, пока учился использовать нож? Или в драках с ножом? Некоторые шрамы были старыми, некоторые были плохими.
– Я работаю на нескольких работах, – объяснил Анджело. – Школа. Помогаю на баскетбольном поле на окраине в Оук Волли, пару часов чиню ограду в «Auto Body» Портера.
– Много работы.
Он пожал плечами.
– Я не против. У Портера мне нравится больше всего. Но там я всего пару часов в неделю, потому что Портер чаще использует ребят с полной ставкой. Он зовет меня, когда не хватает рук. Деньги–деньги, – сказал он. – Я коплю на колледж.
– Колледж?
Он помрачнел.
– Да, бедные латиноамериканцы тоже хотят в колледж. Удивлена?
– Нет, – воскликнула она. – Я не это имела в виду.
– А как тогда? – спросил он, темные глаза стали напряженными. – Ты видела, как я таскаю мусор в школе, думаешь, это все, на что я гожусь? Ты хоть знаешь других латиноамериканцев?
– Я так не говорила, – возразила Дана. – И я знаю многих, похожих на тебя.
Последние слова неловко повисли в воздухе.
– Т–то есть, – пролепетала она, – мы жили раньше в Сан–Диего. В школе было много мексиканцев.
– Я из Пуэрто–Рико, – сказал он. – Ты не видишь разницу?
Она пыталась придумать ответ, но мысли в голове звучали так же плохо, как все, что она уже выпалила.
– Оставь ее, Анджело, – сказал голос за Даной. Она обернулась и увидела мужчину. Луча.
– Я просто говорил, – быстро сказал Анджело.
– Ей так не казалось, – сказал Луч. – Смотри. Она вот–вот в обморок упадет. Или убежит, – его прикосновение было теплым, покалывало, словно ток с его ладони перешел в ее кожу. Она поежилась. Судя по улыбке Луча, он заметил эффект. – Скажи даме, что ты виноват, – предложил Луч.
– Нет, – быстро сказала Дана. – Это все я. Я сказала глупость, мне очень жаль.
Язык тела Анджело изменился. Он потерял кошачью грацию, обмяк. Он был вдвое мускулистее Луча, но казался вдвое слабее. Энергия Луча была очень старой и взрослой, и Анджело ощущал это.
– Прости, – буркнул он.
– Все хорошо, – сказала Дана. – Правда.
Луч похлопал Анджело по плечу.
– Молодец. А теперь скажи Коринде, что мисс Скалли хотела бы с ней поговорить.
– Откуда вы знаете мое имя? – удивленно спросила Дана.
– Как я могу не знать? – поинтересовался он. – Одна из известных сестер Скалли. Вы с Мелиссой, пожалуй, самые верные клиенты Коринды. Я часто вас тут вижу.
– О.
– А Коринда недавно тобой восхищалась, – Луч указал, и Дана увидела, что Коринда за стойкой оживленно болтает с толстой женщиной богатого вида с голубыми волосами и множеством украшений.
Анджело вернулся к работе, вытаскивал из коробки книги и расставлял на столе. Луч коснулся руки Даны, и они отошли в сторону.
– Приношу извинения за слова Анджело, – сказал Луч. – Он немного толстокожий.
– Нет, все хорошо. Он меня не обидел, – сказала Дана. – Я что–то сбила, а он поймал. Так быстро, что разбиться не успело. Я еще не видела таких быстрых людей.
– О, да, он быстрый, – согласился Луч. – Как и его характер. Он привык, что его тыкают за цвет кожи и его обстоятельства.
– Обстоятельства?
– Его в десять лет привезла мама, и она умерла, когда ему было двенадцать. Он оказался в приюте, но это было адом, и он убежал и жил на улицах. Представьте, мисс Скалли, мальчик живет в переулках, заброшенных домах, но ходит в школу до конца. Он берет от жизни все, что может, – хотя он был старше Даны лет на десять, говорил он так, словно разница была лет двадцать–тридцать. Взрослый, уверенный в себе. В нем было много того, что Мелисса называла «личной силой». – Бедность – жуткая вещь, – продолжал Луч, качая головой. – То, что такое есть в современном обществе, непростительно. Вы согласны?
– Д–да, конечно.
– Когда я встретил Анджело, он пытался жить починкой мелочей, но этого было мало. Не хватало. И я подобрал его и дал работу здесь, договорился про работу в ФСК. Он откладывает все, что может, на колледж. Общинный колледж, но все же. Я предлагал заплатить за его обучение, но Анджело очень гордится тем, что оплатит все сам.
– Правильно гордится, – сказала Дана. – И я ощущаю себя белой дурой.
Луч одобрительно кивнул.
– Понимание ограничений редкое и чудесное качество. Многие лишь ищут отговорки и полагаются на мнение своей культуры, они не думают, что это может оказаться не правдой. Это особенно видно у людей, рожденных в богатстве и удобствах.
– Мы не так богаты.
– Богатство сравнительно, – сказал Луч. Он указал на кабинку за кассой, только она была открыта. – Поговорим там минутку.
Она прошла за ним в кабинку. Коринда обслуживала очередь покупателей, обещала прийти, когда освободится. Луч сел напротив Даны. Он был странным. Словно не принадлежал этому веку. Было в нем что–то потустороннее. Если бы он был в фильме по Шекспиру, то был бы Обероном, королем фейри, или магом Просперо. У него были тонкие кости, черты были острыми, кроме пухлых губ, и Дана никогда не видела глаз цвета утреннего тумана, как у него. Она понимала, почему Коринда и Мелисса были им очарованы. Конечно, девушки и женщины поддавались его чарам. Дана тоже их ощущала, несмотря на разницу в возрасте. Просто хотелось быть рядом с ним и, как говорила Мелисса, греться его энергией. Просто его взгляда хватало для очарования.
– Богатство, – сказал Луч, когда они заказали чай и тарелку фруктов и сыров. – Мы об этом говорили. Вы сказали, что вы не богата, но во многом это не так. У вас оба родителя. Два брата и сестра. Вы живете в хорошем доме на хорошей улице. У вас нет нехватки еды, тепла, одежды, книг или других вещей.
Дана пару секунд обдумывала это, вжалась в спинку сидения и нахмурилась.
– Откуда вы знаете о моей семье? О… Мелисса рассказала.
Луч рассмеялся. Мягко и приятно, без насмешки.
– Нет, мисс Скалли.
– Тогда как?
– Коринда рассказала.
– Но она не знает о моих братьях, и где мы живем, да?
– Вы сидели с Кориндой. Вам виднее, как она все знает.
Принесли еду и напитки. Дана взяла пухлую красную виноградину и медленно жевала, обдумывая слова Луча.
– Вас беспокоит мысль, что кто–то заглянут в вашу жизнь в окно вашей души, – спокойно говорил Луч. – Это распространенная реакция, но со временем становится проще. Думайте об этом так: если бы вы родились под землей и никогда не знали о солнце, представьте, как бы вы боялись и не доверяли, слыша об этом, пока сами не увидели бы большой пылающий шар нагретого газа на небе. Но со временем вы бы поняли, что его свет помогает всему расти, согревает ваше лицо, прогоняет тени, и без него не появилось бы даже это подземное общество. Всегда так, когда мы впервые с чем–то сталкиваемся. Почему? Потому что те, кто не верят в это, не доверяют этому или не понимают этого, рассказывают нам о мире. Мы сначала знаем их ограниченное восприятие мира. Они думают, что все в мире можно взвесить, измерить, определить и потрогать, – он улыбнулся, глядя на нее серыми глазами. – Но мы знаем, что мир куда больше, не так ли?
Дана схватила чашку, сделала маленький глоток и кивнула.
– Думаю, да.
Через миг пришла Коринда и села рядом с Лучом.
– Нам нужно о многом поговорить, – сказала она. – Скажи, почему слова «отчет о вскрытии» всплывают в моей голове?
ГЛАВА 42
Комната наблюдения
18:00
Дэнни отпер комнату наблюдения и потянулся к включателю, а потом вздрогнул и впился в пистолет, увидев фигуру перед стеной экранов.
Это он? Монстр? Ангел, пришедший убить и его?
Эти мысли лезвиями проносились в голове техника. Герлак показывал ему фотографии кошмаров, которые соверши безумец. Ему хватило фотографий, он не хотел встречать убийцу лично. Никогда.
– Замрите! – проревел он, задавливая гневом страх. Он держал обеими руками пистолет, дуло дрожало, хотя он не хотел этого. – Руки за голову. Давайте, или я выстрелю.
Фигура не двигалась. Но заговорила:
– Опусти пистолет, пока я не забрал его и не застрелил тебя.
Сердце Дэнни застучало иначе.
– Герлак…?
Рыжеволосый агент потянулся в карман за пачкой жвачки. Он сунул в рот пластинку и медленно сложил серебряную обертку.
– Я не буду повторять. Мне не нравится, когда на меня направляют пистолет.
Герлак даже не смотрел на него.
Дэнни опустил оружие, но страх не исчез. Агент Герлак был не таким монстром, как ангел, но он был далек от обычного человека. Герлак был результатом проекта Монток на военно–воздушной базе на Лонг–Айленд. Проектом занимались военно–воздушные силы, но за горами красной ленты, дезинформации и вуалей секретности скрывались и подпольные организации. Среди агентов Синдиката ходили сплетни, что Герлак был одним из нескольких дюжин ребят, которых забрали из приютов в возрасте десяти лет и вырастили учение и жестокие тренеры.
Физические пытки отсеивали – порой смертями – слабых и превращали сильных выживших в неких суперсолдатов. Порой происходящее в Монтоке всплывало в теории заговора, но там искажалась правда. Но люди Синдиката знали больше. То, что Герлак был хладнокровным убийцей, было ясно любому, кто знал его дольше пяти минут. Менее очевидным было то, что он знал то, что не мог знать. То, чего не было в отчетах.
Ангел тоже был связан с проектом Монток, Дэнни знал это. И все. Дэнни понимал, что только один из двадцати детей, попавших в Монток, переживали детство. Редкие доживали до взрослой жизни. И все они были монстрами. Разными, но точно не нормальными.
– Ты думаешь о плохом, – сказал Герлак с другого конца комнаты.
Дэнни вздрогнул и завопил:
– Ч–что…?
Агент Герлак обернулся, в слабом свете экранов он выглядел как вампир. Как мертвяк, поедающий плоть, из фильмов. Как их теперь называли? Зомби? Подойдет.
– Впереди долгая ночь, малец, – сказал Герлак. – Может, тебе стоит умыться, посетить туалет, глубоко дышать, чтобы успокоиться. Убери пистолет. Тебе он не понадобится. Его здесь нет.
Дэнни посмотрел на револьвер, который свободно висел в его руке. Он проверил предохранитель и спрятал пистолет в кобуру на плече.
– Простите, – сказал он. – Я не знал, что тут кто–то есть. Я думал, дверь была заперта.
Герлак жевал мгновение.
– Была.
Дэнни покачал головой.
– Порой мне кажется, что вы делаете это, чтобы поддерживать слухи.
– Какие слухи?
– Слухи о нас. Вы знаете, как нас нынче называют?
– Кто?
Дэнни подошел к кофемашине и начал заваривать кофе.
– Идиоты, которые пишут книги по теории конспирации? По которым учат? – он поправил воротник пиджака. – Нас зовут людьми в черном. Как вам?
– Меня и хуже называли, – сказал Герлак.
– Нет, я о том, что они знают, как мы выглядим. Мы всегда так одеваемся. Черные костюмы, белые рубашки, черные галстуки, солнцезащитные очки, – он поставил чашку рядом с кофемашиной. – Это как форма. Мы должны напоминать агентов правительства, но…
– Это форма.
– Я так и сказал, – согласился Дэнни, он просунул руки в рукава своего пиджака и надел его.
– Нет, – исправил Герлак, – мы не носим форму, мы выглядим как форма. Они зовут нас людьми в черном, потому что помнят форму. Они реагируют на вид. Но не смогут различить нас. Они могут смотреть на нас пятерых, а увидят только одежду, темные очки и поведение. Никто не помнит, как выглядим именно мы. В том–то и идея.
Дэнни посмотрел на него.
– Правда?
– Если бы мы были в ярко–красных ковбойских шляпах, они бы звали нас людьми в красных ковбойских шляпах. Это простая манипуляция.
Техник протянул руки и посмотрел на рукава.
– Хех, – сказал он. – Никогда так об этом не думал.
Герлак улыбнулся и посмотрел на кофемашину.
– Какого цвета мои глаза?
– Что? – спросил Дэнни.
Агент налил себе кофе.
– Какого цвета глаза?
– Эм… зеленые? Нет, карие.
Герлак посмотрел на него.
– Голубые. Может, ты помнишь цвет моих волос. Ты можешь сказать, что я – рыжеволосый мужчина, если это мой цвет волос, а не краска. Ты можешь оглянуться, заметив костюм, но ты работал со мной семнадцать недель и не знаешь цвет моих глаз, как и не угадал бы с моим весом и ростом. Костюмы делают нас невидимыми. Мы для всех одного образца.
Техник хмыкнул.
– Это круто.
– Это удобно.
– Наверное, – Дэнни посмотрел на экраны. – Итак… где сегодня наш мальчик? Уверены, что он не здесь, в церкви?
– Уверен.
– Где он?
Герлак изогнул тонкие губы в улыбке.
– Работает.
ГЛАВА 43
«Вне пределов»
18:05
Анджело Луц вынес коробку пакетиков сахара со склада и опустил на пустой стол, вытащил нож, развернул и вспорол коробку. Из колонок на весь магазин играли песнопения. Церковная музыка. Печальная и медленная. От этой музыки представлялись странные ангелы и умирающие святые, свет из витражей.
Он шел от стола к столу, пополняя запасы пакетиков с сахаром. Пока он работал, он поглядывал на стол у кассы, где милая девушка сидела с Лучом и Кориндой. У нее было милое личико, длинное изящное горло и огненно–красные волосы.
Печальная музыка заполняла его голову.
ГЛАВА 44
«Вне пределов»
18:09
– Откуда вы знаете? – воскликнула Дана. – Откуда знаете об отчетах?
Коринда и Луч сидели напротив нее. Они молчали, давая ей сообразить.
Дана стукнула кулаком по столу, чашки подпрыгнули.
– Это не нормально.
– Это, – сказал Луч, – большой мир.
Дана ощущала, как кружится комната, она прижала ладони к столу, чтобы не упасть. Коринда, видя ее реакцию, обхватила ладонь Даны своими руками.
– Это сейчас пугает, – сказала она, – но, чем больше ты будешь путешествовать в мир духов, тем меньше будешь бояться. И там тебе станет спокойнее и безопаснее, чем в физическом мире.
– Как это все может быть реальным? – Дана чуть не отдернула руку.
На это ответил Луч:
– Явь сама по себе нереальна. Это восприятие. Каждый видит мир по–своему, то, что реально для нас. Общего мнения нет.
– Как такое возможно? Я вижу этот стол, чашки, виноград, и если вы не видите, я могу нарисовать, чтобы вы поняли, что я вижу.
– Это мы воспринимаем одинаково, – сказал он. – Наши восприятия могут пересекаться. Порой мы разделяем восприятие предмета, это согласие на духовном уровне, чтобы мы это запоминали, потому что так проще общаться. Люди всегда так делают. Это один из способов общения на чисто физическом уровне, но он не единственный.
– О чем вы?
– Наш разум развивается быстрее, чем физический облик, – сказал Луч. Он схватил клубнику и долго разглядывал ее, а потом продолжил. – У органической материи есть ограничения, но у души и разума их нет. Они могут расширяться и преобразовываться. Не у всех, и не на одинаковой скорости. Те, кого зовут интуитами или медиумами, приняли изменение в разной степени, а те, кто практикует йогу, медитацию и другие формы обогащения, поддерживают свое духовное развитие.