Я быстро прополоскал зубы, плеснул остатки воды из стакана в раковину, прислонил его к стене и прижался к нему ухом, надеясь подслушать разговор.
– … парень семнадцати лет, – говорил молодой мужской голос на английском, – худой и глуповатый на вид. Зовут Леонид Хомкин.
– Я не знаю никаких Хомкин! – отвечала мадам; на заднем фоне весело подтяфкивал пудель. – Здесь нет никаких Хомкин! Месье! Зачем вы лезете под мою кровать?!
– Хомкин – опасный преступник! – отвечал незнакомец, судя по грохоту, он быстро передвигал мебель. – Малолетний вор и убийца!
Послышался грохот и крики, Жюлли залаял в полный голос. Я уронил стакан в раковину, чудом его не разбив. Голос принадлежал Вадиму Степкину, моему однокласснику, которого я имел неосторожность этой ночью вытащить с того света, сделав вампиром.
– Кажется, его мордоворот Толик не с ним, – думал я, прислушиваясь и боясь услышать за стеной басовитый гнусавый голос, – и где же он?
Но у меня не было времени теряться в догадках. Как только из‑за стены раздался очередной грохот, визг хозяйки и лай пуделя, я бросился к балкону и, как мог осторожно и быстро, перелез на соседский балкон. Странная и ужасно нелепая картина предстала перед моими широко раскрытыми глазами.
Вадим, худой рыжеволосый парнишка, разметал мебель в комнате по углам, открыл все шкафы и перевернул тумбочки. Несчастная мадам сидела на кровати в одном тигровом халате, связанная собственными колготками, с кляпом во рту, сделанном из небольшого желтого мячика. При сжатии он свистел и пищал – весьма забавная игрушка для собак и… отличный кляп для охрипшей напуганной женщины.
– Хомкин должен быть здесь! – ворчал Вадим сквозь стиснутые зубы; как и прочие вампиры он значительно похорошел, его серые глаза стали ярко‑зелеными, волосы отливали начищенной медью, а голос звучал гораздо мягче и приятней, вот почему я так тяжело его узнал. – Это же номер 225? Отвечайте!
Связанная мадам судорожно завертела головой, с ярко‑желтых волос во все стороны посыпались бигуди, Жюлли с веселым визгом бросился сразу за парой из них. В моей мокрой после душа голове все быстро встало на свои места: Вадим, должно быть, узнал номер моей комнаты в бортовом журнале и тут же прилетел насладиться своей сладкой местью. Но кто‑то очень хитрый, скорее всего Селеста, заменил номер моей двери на соседний – 226. И вампир попал не в ту комнату и не к той жертве.
Вадим оскалил клыки, резко подскочил к окну и быстро задвинул жалюзи: солнце снова выглянуло из‑за облаков. Дальше раздался такой истошный визг пуделя и хриплый крик хозяйки, что я чуть не свалился с балкона. Сам не зная, что делаю, я распахнул стеклянную дверь и влетел в комнату, готовясь к самому худшему. Мадам была жива и невредима, только в глубоком обмороке. А вот ее пудель… Маленькая белая собачонка валялась у ног вампира, окровавленная и бездыханная. Вадим облизал рубиновые от крови клыки и улыбнулся:
– Хомкин! Ничего личного, – он сдул с губы пару белых волосков кудрявой собачьей шерсти и закончил известную фразу Дона Карлеоне, – только бизнес! Я голоден!
Я сделал пару шагов назад, ругая себя за собственную глупость – убегали мои последние секунды в этом мире. Мой противник был гораздо быстрее и сильнее меня. И все‑таки я решил попытаться:
– Вадим, я тебя создал, – мой испуганный голос звучал, будто со стороны, – я внес тебя в черный список Аида и вернул на Землю из Тартара! Я дал тебе силу и новую жизнь! Я…
– Ой, спасибо! – передразнил меня парень, и его зеленые глаза сверкнули, но не благодарностью, а ненавистью. – Извини, Хомкин, но теперь тебя точно придется съесть!
– За что? – возмутился я, прижавшись спиной к окну – отступать уже было некуда.
– Раз ты меня вытащил из Тартара, значит, ты снова можешь меня туда отправить, идиот! – ответил вампир, засучивая правый рукав своего черного смокинга – он так и не переоделся со вчерашнего вечера. – А теперь расскажи мне, как ты это сделал? Или будет больно!
– А где твой Толик? – вдруг спросил я.
– Толик? Ты его тоже освободил? – криво улыбнулся рыжий; выпитая свежая кровь действовала на него, как дорогие косметические процедуры в салоне красоты: кожа стала глаже, глаза выразительней и ярче, волосы гуще и роскошней, даже плечи раздались в ширину, а торс приобрел внушительный рельеф.
– Эм… нет пока, но могу, – тут же соврал я, – вы отличная пара… то есть друзья!
Вадим нетерпеливо схватил меня за горло правой рукой, на которой был засучен рукав:
– Освобождай! У тебя есть три минуты!
– Я… задыхаюсь… отпусти! – выпалил я, схватившись обеими руками за кисть Вадима – она была твердая и холодная, как камень. – Отпусти!
– Зачем мне Толик, если я могу справиться и без него? – усмехнулся парень, все крепче и крепче сжимая руку вокруг моего горла. – К тому же я еще очень голоден!
В глазах потемнело, сердце отчаянно колотилось, в панике моя правая рука нащупала жалюзи и со всех сил дернула их вниз. Карниз упал, чудом миновав мой затылок, яркий солнечный свет залил комнату. Вадим вскрикнул и, как кошка, резко отскочил в дальний угол номера, туда, куда не доставало солнце. Я облокотился на подоконник, тяжело дыша, моя шея зудела, словно пронизываемая тысячами тонких иголок.
– Ты все равно труп, Хомкин! – прошипел он, шаг за шагом подходя к обездвиженной мадам; к моему ужасу, женщина оказалась в тени. – Интересно, ее кровь такая же сладкая, как и голос? Не плачь, Леня, ты следующий!
Солнце быстро заходило за облака, тени становились все шире и гуще, пока, наконец, на полу не осталось ни одной полоски света. И если раньше я бы смог сбежать через балкон, то сейчас было уже поздно: он все равно меня догонит и тогда уж точно скинет в море.
Я схватил с подоконника вазу с цветами и швырнул в Вадима, тот ловко пригнулся, и его не задели ни стекла, ни брызги. Смеясь, он презрительно отбросил носком туфли тело мертвого пуделя, сел на кровать, и, обнажив клыки, потянулся к шее несчастной жертвы. Я закрыл глаза, и тут в дверь вежливо негромко постучали.
– Никого нет! – закричал убийца, нехотя отрываясь от трапезы.
Входная дверь была предусмотрительно подперта тяжелым комодом, а, значит, она практически стала такой же непроходимой, как и стена. Наступила такая тишина, что я слышал стук собственного сердца, Вадим снова повернулся к своему завтраку.
И тут раздался страшный грохот, тяжелый комод отлетел на середину комнаты, а дверь сорвало с петель. Сначала я подумал, что в комнату вошел Толик, высокий широкоплечий малый. Солнце снова выглянуло из‑за тучи, вампир поспешно бросил свою жертву, оттолкнул меня с пути, так что я свалился на пол, а сам с проклятиями рванул в единственный темный угол.
Недолго думая, я закатился под кровать, возле которой валялся, и, пользуясь положением, начал рассматривать незнакомца. На вид парень был моим ровесником, не старше семнадцати лет. Одет в легкие кожаные сандалии, блестящие серебряные бриджи до колен и такого же цвета рубашку без рукавов. За поясом торчала белая, словно из слоновой кости, рукоять небольшого клинка. Сомнений не было – он либо знакомый Селесты, либо из шоу бизнеса.
Его волосы были заплетены в сотню тонких белоснежных косичек, которые разбегались непослушными змеями по его широким мускулистым плечам. Крепкие мышцы бегали под его бледной кожей цвета благородного фарфора: она, словно ни разу не видевшая света, тоже блестела, будто присыпанная серебряной пудрой. Юное, весьма не дурное собой, лицо имело нечитаемое выражение, словно чистый лист бумаги. Единственное, что сразу приковывало взгляд, были его огромные черные глаза, которые будто поглощали свет и, если я не ошибаюсь, могли видеть человеческие души. Лежа, не шелохнувшись, под кроватью, я рассматривал парня через отражение в небольшом карманном зеркальце, что случайно вытащил из валявшейся рядом косметички.
– Чего надо, клоун? – недовольно спросил Вадим, пялясь на вошедшего, как на рогатого осла: одновременно презрительно и удивленно. – Пошел вон!
– Вадим Степкин? – спросил незнакомец хриплым, но приятным голосом, в тот же миг белки его глаз стали черными, как и зрачки. – Ты пойдешь со мной!
– А по моське не хочешь? – хмыкнул вампир, схватил с тумбочки зеркало и сломал его ровно по диагонали, получилось два острых блестящих треугольника. – Иди сюда, клоун!
Но белоснежный незнакомец не терял времени, на его указательных пальцах обоих рук блестело по одинаковому серебряному кольцу. Парень соединил их вместе, и между ними тотчас же оказалась прочная стальная леска, такая тонкая, что сначала я ее не заметил. Щелчок – и осколок зеркала в правой руке Вадима разлетелся вдребезги, еще щелчок – и то же самое стало с левым. Быстро и эффективно!
Вампир зашипел и кинулся к мадам, которая все еще послушно лежала в обмороке на кровати в том положении, в котором ее оставили. Щелчок – и женщина вместе с Вадимом оказалась крепко обмотана тонкой серебряной проволокой. Я был абсолютно уверен, что, если парень натянет свою острую леску, она порежет обеих жертв на сотню кусков. Вадим шипел, крепкие мышцы под белоснежной кожей незнакомца напряглись, и… тонкая леска вернулась к своему юному хозяину, не причинив никому вреда. Я облегченно вздохнул.
– Отпусти смертную, – потребовал парень в серебряной рубашке, – у меня приказ: забрать с собой только четверых! Ты – первый!
– Ты пришел за мной? – переспросил Вадим, его зеленые глаза испуганно забегали по комнате, так как солнце снова понемногу выходило из‑за тучи. – Так забирай ее, клоун!
С этими словами он толкнул несчастную в руки незнакомца, а сам выскочил в балконную дверь. Белобрысый парень осторожно схватил женщину левой рукой, из кольца на его правом указательном пальце вырвалась тонкая серебряная нить и в последний момент крепко обхватила запястье Вадима. Тот закричал, да так громко и отчаянно, что даже мадам очнулась. Она оттолкнула в сторону незнакомца и тут же принялась истошно звать полицию сразу на трех языках.
– Нет! Я не хочу обратно! – кричал Вадим в то время, как черноглазый шаг за шагом тянул его обратно в комнату. – Отпусти!
Солнце полностью вышло из‑за облаков, с оголенной кожи вампира стал подниматься пар, раздалось громкое шипение, как будто на раскаленную сковородку плеснули водой. Наконец, белобрысый резко потянул на себя леску, Вадим дернулся в обратную сторону, раздался хруст, и оторванная кисть, судорожно сжимаясь и разжимаясь, покатилась по полу, забрызгивая новенький паркет алой кровью. Вампир жутко закричал, вылетел на балкон, вспрыгнул на перила и нырнул в море. Раздался громкий плеск, а затем – истошный хриплый визг мадам. Чувствительная дама тут же завалилась в очередной обморок то ли из‑за ужасного бардака в своем номере, то ли из‑за оторванной человеческой руки на полу. Серебряному незнакомцу ничего не оставалось, как осторожно положить неподвижную женщину на кровать. Затем он быстро выбежал на балкон, взглянул вниз и вернулся в номер, очевидно, решив, что его миссия выполнена: вампир, должно быть, утонул в море.
Черноглазый подошел к лежащей без сознания мадам, вынул пищащий мячик‑кляп из ее рта и с треском разорвал все колготки и чулки, которыми она была обмотана. Затем он тут же принялся расставлять мебель, как посчитал правильно: передвинул шкаф на место комода, предварительно запихнув в него все, что валялось на полу, а комод поставил вверх ногами на тумбочку. Но после того как последняя жалобно заскрипела, он снял с нее тяжелую ношу. Но, что самое странное, незнакомец двигался, как в убыстренном кино, буквально появляясь из воздуха в различных местах.
Я лежал под кроватью, стараясь не дышать, и еле успевал следить за перемещением его ног в темных кожаных сандалиях. Справа от меня на расстоянии вытянутой руки лежала какая‑то куча белого пушистого меха, кое‑где виднелись, словно рубины на снегу, ярко‑алые пятна. Я вспомнил бедного Жюлли и тут же попытался достать до пуделя рукой. Еще чуть‑чуть, еще пара сантиметров… Но тут тело несчастной собачонки резко поднялось в воздух: его подобрал незнакомец, я же еле успел отдернуть руку. На четверть минуты наступила абсолютная тишина. Мне казалось, что сейчас он перевернет кровать, схватит меня за шкирку и швырнет в море вслед за Вадимом. Но вместо того неизвестный вышел на балкон и выбросил пуделя в волны. Лучше уж так, чем показать бездыханное окровавленное тело его любящей хозяйке. Пусть у нее останется хотя бы надежда, что ее питомец по‑прежнему лает и играет где‑то далеко‑далеко…
Он печально сказал что‑то на неизвестном языке, словно попрощался с псом. Мне вдруг стало невыносимо грустно и страшно: ведь на месте собаки могла быть его хозяйка или я. Если бы этот незнакомец хоть немного опоздал, то Вадим бы сейчас доедал мою печень.
Да кто он такой, этот черноглазый парень? Слишком ловкий, сильный и быстрый. Не вампир, это точно: слишком уж серебряный и белоснежный, тем более, не горит на солнце и без клыков. Что значит «у него приказ забрать четверых»? То есть тех, кого я самовольно вернул в этот мир? Дарио, Вадима, Толика? А кто же четвертый? Может быть, Андрэ? Или Лиана?
– Мама мия! Что происходит? – очнулась мадам Ламберт, села на кровати и захлопала густо накрашенными ресницами. Тушь черными дорожками сползала по ее пухлым щекам.
Парень подскочил к ней так резко, что она аж подпрыгнула от испуга на кровати, заехав по моему затылку крепкими пружинами. Я едва не выронил из рук зеркальце.
Незнакомец что‑то быстро сказал на неизвестном языке, и на несколько секунд его глаза стали молочно‑белыми, а затем снова почернели. Он извинился:
– Pardonnez, madame!
Затем белобрысый развернулся и быстро вышел из комнаты, подняв с пола и плотно закрыв за собой выбитую ранее дверь. Впрочем, она тут же с грохотом завалилась обратно.
– Как? Что? – недоумевала дама, с ужасом разглядывая погром в номере. – Жюлли! Полиция! Кто‑нибудь!
Не знаю, почему, но я решил вылезти из‑под кровати именно в этот момент. За что тут же получил промеж ушей подушкой, затем в меня полетел тапок, и раздался громкий визг.
– Полиция! Месье Гофман! – кричала женщина, надеясь меня оглушить и дезориентировать. – Скорее! Полиция!
– Пардоньте, Мадама! – вежливо извинился я, стряхивая с футболки перья, и быстро развернулся к уже выбитой двери. – Когда я пришел, тут так и было!
Но на мою беду, в дальнем конце коридора мелькнула знакомая фигура высокого полицейского со светлыми волосами. Сзади него, словно тени, шла пара его верных сержантов. Я тихо выругался и полетел обратно в номер, точнее, к заветному запасному выходу – двери на балкон. К счастью, мадам в эти секунды ползала под кроватью в поисках своего верного Жюлли.
Оказавшись на улице, я перекинул ноги через балконные перила, опасно повиснув на одних руках. Времени не было: полиция уже была в номере и выслушивала жалобы его хозяйки; опытный капитан в любой момент мог выглянуть на балкон в поисках злостного преступника.
– Это был снова он! Тот гадкий бесстыдник, что спал на моей кровати без штанов! Нет, Месье Гофман, я ничего не пила! Это точно! – возмущалась Мадам Ламберт. – Мой Жюлли! Он украл моего милого пуделя! Да прекратите меня обнюхивать, капитан! Я трезва!
В это время я, сантиметр за сантиметром, двигался по карнизу к своему балкону, вися на одних руках и постоянно боясь свалиться в море, как вдруг что‑то твердое и холодное крепко схватило мою правую голень и сильно рвануло вниз. Я тихо вскрикнул и отпустил руки, тут же оказавшись в свободном падении. Однако все было не так просто.
– Открой глаза, демон! – услышал я тихий мужской голос и тут же увидел перед своим носом темные лакированные туфли, начищенные до блеска. – У меня есть к тебе отличное предложение!
Мужчина, закутанный в черный кожаный плащ, стоял на краю балкона, что был этажом ниже, и держал меня рукой за лодыжку, подвесив над морем вверх ногами. На его голове была темная шляпа с широкими полями, тень от которых закрывала половину его лица. Остальное закрывал серый шарф, обмотанный вокруг его шеи, носа и подбородка, так что на виду оставалась лишь узкая полоса для блестящих черных глаз. Это был Дарио, и он прятался не от вьюги и холода, а от палящих лучей полуденного солнца. Умное решение для начинающих вампиров.
– Какое предложение? – пролепетал я, молясь, чтобы его правая рука в черной кожаной перчатке нечаянно не разжалась, и моя жизнь продлилась немного дольше.
– О, я хочу, чтобы ты сделал мою Элеонору такой же, как и я, – ответил Дарио, сдвинув свободной рукой свой серый шарф над губами, – ну, мы оба понимаем, о чем я, да?
Я глупо моргал. Он вытащил из‑под полы своего черного плаща изогнутую металлическую флягу, сорвал кляп острыми белыми зубами и выплюнул его далеко в море.
– Я хочу, чтобы ты, демон, – он сделал саркастический акцент на этом слове, – понял, как сильно я люблю свою жену. Мы с Элеонорой уже семнадцать лет вместе, и за каждую минуту из этих семнадцати лет, я готов отдать всю оставшуюся жизнь. Понимаешь? Сейчас я даже не могу взять ее за руку и вывести на солнце! Мои поцелуи ранят ее, словно удары. Она боится меня! Боится того, без кого не может жить!
– Но при чем тут я?
– Видишь ли, ты не только сделал меня вампиром, но и имел глупость мне в этом признаться, – ответил Дарио, делая несколько глотков; его губы и мраморные зубы тут же стали кроваво‑красными, и он поежился, – фу! Холодная!
– Вампиром? – переспорил я, кусая нижнюю губу. – Но… я ничего не помню!
– А надо бы помнить, демон, – он допил кровь из фляги и швырнул ее так далеко в море, что, должно быть, она долетела до противоположного берега, – постой, я помогу тебе освежить память.
С этими словами он отпустил мою правую лодыжку и тут же схватил левую, да так резко, что я не успел даже закричать, только смертельно перепугался. С этим срочно нужно было что‑то делать.
– Я вспомнил! Вспомнил! – соврал я и придал своему лицу самое осененное выражение на свете. – И я знаю, как сделать вампиром твою Элеонору! Просто покусай ее хорошенько! Поможет!
Дарио улыбнулся, оскалив клыки, и к величайшему ужасу потянулся зубами к моему носу, поднимая меня за ногу все выше и выше, пока наши лица не остановились напротив друг друга. Он что, спятил?
– Эй, что вы делаете? – пропищал я и с размаху заехал ему кулаком по носу, но тут же прижал к себе отбитые пальцы, словно только что ударил бетон. – Ай!
– Ой, демон! – передразнил Дарио, облизывая белоснежные клыки; казалось, они стали еще длинней и острей. – Ты держишь меня за осла? Все твои инструкции я сначала протестирую на тебе и посмотрю, насколько хороший носферату из тебя выйдет! Куда тебя кусать?
Я облизал свои пересохшие губы и решил больше не импровизировать:
– Меня зовут Леонид Хомкин, и я – не демон!
Дарио рассмеялся, искренне и раскатисто, затем натянул шляпу поглубже, прячась под ее широкими полями от вновь выглянувшего солнца.
– О, это имя я слышал в Тартаре сотни раз! Ты там знаменитость! Но не будем терять времени. Доставай свой чудо‑свиток и записывай туда мою жену!
– Пергамент с черным списком у Селесты, – ответил я, на этот раз глядя в его большие черные глаза, чтобы у него не было сомнений в моих словах, – но знаете ли вы, что для того, чтобы сделать Элеонору вампиром, ее сначала придется убить?
Я думал, что сейчас он выбросит меня в море, но вместо этого он спрыгнул с перил и швырнул меня на балкон. Весьма кстати, так как над нами высунулась светловолосая голова капитана Гофмана и, внимательно посмотрев вокруг, быстро убралась обратно со словами:
– Здесь чисто!
Я решил не терять времени и зашептал, как можно быстрее и тише:
– Вы тоже умерли, затем попали в Тартар и только потом вернулись в мир смертных вампиром! Я записал вас на листок, потому что Элеонора… она не хотела жить без вас, – тут мне пришлось немного приврать, потому что он вряд ли обрадуется, если узнает, что я хотел спасти от наказания его убийцу, Федерико, из враждебной семьи Лепрэнто, – когда я писал ваше имя, то не знал, что вы вернетесь вампиром!
И тут меня словно прорвало: я рассказал ему все, начиная с того момента, когда Селеста столкнула меня в бассейн и заканчивая тем, как трехглазый ворон украл черную розу, в которой место сока течет настоящая человеческая кровь. Дарио слушал молча и ни разу не перебил.
– И какое же тебе дело до войны Лис и Зайцев? – наконец, задумчиво спросил он.
– Мне? Да никакого! – ответил я, разозленный тем, что он не спросил ничего умнее и, должно быть, мне совсем не поверил. – Грызите себе глотки, сколько хотите! И пусть кто‑нибудь третий соберет все ваши шубы и хвосты себе на воротник!
И тут я рассказал ему про свою младшую сестру. Про то, как она, должно быть, сейчас умирает от жара, пока ее старший брат болтает с каким‑то вампиром. Слезы выступили у меня на глазах, сердце сковала боль. Дарио резко открыл балконную дверь и втащил меня в номер.
– Давай за мной, парень, – тихо скомандовал он, – я знаю, как тебя отсюда вытащить, минуя полицию. Этот сеньор Гофман, должно быть, поселился в номере выше.
После этого он взвалил меня на плечо и быстро отнес к уже хорошо знакомой запасной лестнице. Только там сейчас было тихо и спокойно.
– Сеньор Вольпонэ, – обернулся я, благодарный ему до глубины души, стоя на ступенях, – спасибо! Вы должны знать. Там, в номере наверху, был парень в серебряной рубашке, его волосы белые, как снег, и заплетены в сотню тонких косичек. Он охотится на вампиров.
– Спасибо, демон, – улыбнулся Дарио и двумя пальцами поправил свою широкую шляпу, – знай, что теперь вампиры охотятся на него!