— Бегом! — заорал Савидж.
И потянул ее за собой.
Страх загнал Рейчел в темный проулок, заставленный мусорными баками.
«А что, если проулок — ловушка? — внезапно подумал Савидж.
Предположим, что и там засели люди Хэйли?
Нет! Не могут же они быть всюду?
Но кто же стрелял по фургону? И кто сидел за рулем фургона?»
Савиджа охватила паника. От смятения он, казалось, неминуемо потеряет рассудок.
«Кто-то пытается во что бы то ни стало нас остановить. А кто-то еще хочет, чтобы мы продолжали поиски.
Кто? Почему?
Что же, черт побери, нам делать!»
Они добрались до следующей улицы. Подъехавшее такси заставило сердце Савиджа болезненно сжаться. Он подозвал машину, впихнул Рейчел на заднее сиденье и, нырнув за нею следом, сказал:
— Гиндза.
Савидж не сомневался — шофер сообразил, что им нужно попасть в район Гиндзы.
Водитель в каскетке и белых перчатках, нахмурившись, обозревал двух странных европейцев, словно сомневаясь, следует ли ему везти таких оборванцев. Но Савидж предусмотрительно помахал перед его носом несколькими тысячеиеновыми банкнотами.
Водитель кивнул и, лихо рванув с места, ловко влился в поток автомобилей.
Савидж услышал приближающийся вой сирен и уже не сомневался, что это машины преследователей. Стараясь не показать, как сильно он волнуется, Савидж молил Бога, чтобы шофер не заподозрил, что гонятся за его пассажирами.
Такси свернуло за угол. Полицейские машины с мигалками двигались по встречной полосе.
А затем исчезли. И хотя таксист поглядывал на них, он все-таки не остановился. Савидж тронул руку Рейчел. Ее пальцы дрожали.
Глава 6
Плывя в плотном потоке машин, который все-таки ухитрялся каким-то образом двигаться, они наконец добрались до района Гиндзы. Акира объяснял, что Гиндза означает «серебряное место», и название ее восходит к далеким временам, когда на этом месте находился государственный монетный двор. С тех пор прошло несколько сот лет. И двор превратился в главный токийский торговый центр с рядами бесконечных магазинов, баров и ресторанов.
Гиндзу разве что можно было сравнить с Таймс-сквер в Нью-Йорке до того, как его площадь наводнили наркоманы, проститутки и порнозаведения. Неоновые рекламы. Савидж никогда прежде не видел столько неона. Всюду, куда ни погляди, бриллиантовая россыпь огней превращала ночь в день. Волшебные комбинации электрических цветов. Некоторые еще и мигали. Другие пульсировали и сообщали разнообразную информацию на бегущей по зданию световой ленте. Хорошо одетые прохожие заполняли оживленные улицы.
Савидж не собирался показывать водителю написанную по-японски записку Акиры, потому что таким образом он узнал бы о ресторане, в котором они должны были ждать звонка. Полицейские могли допросить всех водителей, подбиравших белых пассажиров в районе парка, а Савидж не мог допустить, чтобы стало известно их место встречи с Акирой. Кроме того, они с Рейчел вовсе не собирались там появляться вплоть до завтрашнего утра. Акира будет звонить в девять.
Но у Савиджа были и другие причины, побуждавшие его направиться именно в этот район. Например, практически все туристы, приезжающие в Токио с континента, обязательно стекались именно сюда, а им с Рейчел только того и нужно было, чтобы смешаться с толпой и раствориться в ней. И еще одно: им нужно было переодеться, но он понимал, что при сложившихся обстоятельствах возвращаться на вокзал более чем опасно. Возле автоматических камер хранения, где они оставили свои дорожные сумки, наверняка дежурит команда наблюдения.
— Аригато, — обратился Савидж к водителю, давая понять, чтобы тот подрулил к тротуару. Таксист в белых перчатках сосчитал деньги, врученные ему Савиджем, удовлетворенно кивнул, нажал на рычаг, открывающий задние дверцы, и Савидж с Рейчел вышли из машины.
Когда таксист укатил, Савидж вдруг заметил, как светло вокруг. Шум транспорта и громкая музыка, выплескивавшаяся из дверей баров, оглушали. От выхлопных газов саднило в горле. Пикантные ароматы острых блюд разжигали аппетит.
Им пришлось бежать, чтобы не навлечь на себя подозрения, приноравливаясь к размеренному ритму толпы. Но несмотря на все их усилия изобразить спокойствие, это им плохо удавалось. Японцы глазели на них, не скрывая любопытства.
«Неужели даже на Гиндзе европейцы в диковинку? — недоумевал Савидж. — Или же все дело в их неопрятном виде и рваной одежде? Особенно, если учесть хромоту Рейчел и мужские носки на ногах…»
Савидж повел ее к сверкающим витринам универмага.
— Нужно найти…
Вдруг он резко остановился перед витриной, в которой была выставлена электротехника, пораженный тем, что увидел на экране телевизора. Сквозь стекло нельзя было услышать слов комментатора. Да это было и ни к чему, ведь передача, разумеется, велась на японском языке.
Переводчик Савиджу был не нужен, ему и без того был ясен ужасающий смысл происходящего. С замиранием сердца он взирал на привидение. Муто Камити… Кунио Сираи… Человек, разрубленный пополам в несуществующем «Мэдфорд-Гэпском Горном Приюте», ораторствовал перед многосотенной толпой японцев, требовавшей ликвидации американской военно-воздушной базы. За оградой стояли американские морские пехотинцы, нервно сжимая в руках оружие.
Репортаж был идентичен уже виденному Савиджем три дня назад по американскому телевидению и сегодня утром на фотографиях, помещенных на первых полосах газет.
Нынешняя демонстрация, однако, существенно отличалась от всех предшествующих. Во-первых, те демонстрации происходили перед американскими гражданскими учреждениями, а во-вторых, нынешняя демонстрация значительно превосходила их не только своей численностью, но и накалом страстей.
Мрачные лица американских руководителей появились на телеэкранах. Савидж узнал госсекретаря — изможденного и хмурого; его интервьюировал Дэй Рэтер. Потом появился пресс-секретарь президента, с озабоченным видом отвечающий на вопросы журналистов.
И снова Камити-Сираи, обращающийся к демонстрантам. Этот седовласый, с двойным подбородком человек лет пятидесяти пяти, на первый взгляд типичный усталый чиновник, перед лицом толпы внезапно преображался, его лицо вдруг обретало приятность и обаяние, а в глазах вспыхивал какой-то божественный блеск. Властный взгляд и выразительные жесты делали его похожим на проповедника и буквально завораживали слушателей. Каждый взмах его мозолистых от занятий каратэ рук вызывал в толпе все более живой отклик и яростный гнев.
— Наверное, сегодня днем, пока мы вынуждены были отсиживаться в парке, состоялась новая демонстрация, — сказал Савидж, повернувшись к Рейчел. Ее бледность вызвала у него беспокойство. — Ты как?
Она нервно передернула плечами.
— Что происходит? Чего они требуют?
— Может быть, произошел какой-нибудь инцидент? — спросил сам себя Савидж и тут же отверг это предположение. — Я думаю, Камити, — он тут же поправился, — Сираи не нужен никакой инцидент. Думаю, что суть дела в Америке… Америка в Японии.
— Но Америка и Япония — друзья!
— Судя по этой демонстрации — нет… — Савидж почувствовал у себя за спиной какое-то движение и оглянулся. Возле телеэкранов сгрудилась публика — японцы.
— Давай-ка отсюда выбираться, — сказал он. — В подобном окружении я чувствую себя неловко.
Они протиснулись сквозь все увеличивающуюся толпу. Кровь застыла у Савиджа в жилах. Напрягшиеся мышцы перестали ныть только после того, как он спокойно зашагал по тротуару.
— Но почему так внезапно возникли демонстрации? — недоумевала Рейчел. — И они набирают силу, приобретают все более грозный размах.
— Их науськивает Камити.
— Сираи.
— Никак не могу привыкнуть к этому имени, — сказал Савидж. — Это ведь тот самый человек, которого я вез в Пенсильванию.
— В несуществующий отель.
— Я вез его туда на самом деле. И для меня этот отель существует. Ну ладно, — мысли Савиджа закрутились, пойманные в ловушку jamais vu, — пусть будет Сираи. Именно он — организатор всех этих демонстраций. Не знаю, как это ему удается. Я просто не могу представить себе источник его могущества. Но он, Акира и я — все мы каким-то образом связаны.
Внезапная мысль заставила Савиджа повернуться к Рейчел.
— Бывший император Хирохито умер в январе 1989-го.
Рейчел продолжала идти размеренным шагом.
— Да. И что же?
— После поражения Японии во Второй мировой войне генерал Макартур настаивал на введении новой японской конституции. Но еще до этого, когда Япония капитулировала в сорок пятом, Америка потребовала, чтобы Хирохито выступил по радио, и не только сообщил народу о безоговорочной капитуляции, но и отказался от своей божественной сущности и заявил, что он человек, а не Бог.
— Помнится, я что-то об этом читала, — отозвалась Рейчел. — Это заявление потрясло Японию.
— И помогло Макартуру преобразовать страну. Одним из главнейших пунктов новой конституции было отделение религии от государства. Согласно новому установлению, религия и политика были объявлены несовместимыми.
— А при чем здесь смерть Хирохито?
— Все дело в его похоронах. Наперекор конституции, но без возражений со стороны американских властей, во время погребения императора политические и религиозные обряды были совмещены. На похороны императора могучей, экономической державы съехались государственные деятели разных стран. Порой самые ортодоксальные представители своих правительств. И все они стояли под проливным дождем, наблюдая, как японский почетный эскорт препровождал гроб с телом Хирохито в храм, где за ширмами были совершены обряды синто — традиционной японской религии. И ни один из присутствующих не сказал: «Эй, минутку, все это противозаконно. Именно так же началась война на Тихом океане».
— Да они просто отдавали дань уважения великому человеку, — возразила Рейчел.
— Или же попросту опасались, что в ответ на это требование Япония закроет им кредиты. Черт, ведь Америка покрывает свой бюджетный дефицит главным образом за счет Японии. И ни одна страна не пикнет, если Япония захочет вернуться к своей прежней конституции. Пока Япония обладает деньгами, а следовательно, и властью, ее правительство может поступать так, как ему заблагорассудится.
— Вот тут-то и рассыпается твоя аргументация, — снова возразила Рейчел. — Ведь японское правительство отвечает за свои поступки.
— Пока оно придерживается умеренных взглядов — да. Но что будет, если Камити-Сираи возьмет власть в свои руки? Представь себе, что вернутся старые времена и власть перейдет к радикалам! Знаешь ли ты, что Япония, считающаяся немилитаризованным государством, тратит на оборону денег больше, чем любая страна, входящая в НАТО, за исключением Америки? А еще в чем-то подозревают Южную Корею! И Китай тоже их страшно волнует! И…
По хмурым взглядам прохожих Савидж внезапно понял, что разговаривает слишком громко. И что Рейчел продолжает хромать.
— А ну-ка, пошли. Пора заняться твоими ногами.
Заметив поблизости ярко освещенный магазин спорттоваров, Савидж повел туда Рейчел. Покупателей почти не было. Два молодых продавца — мужчина и женщина, поклонившись очередным посетителям, не без удивления взглянули на ноги Рейчел.
Помимо спортивной одежды в магазине продавались джинсы, футболки и нейлоновые куртки. Рейчел набрала целую охапку покупок и вопросительно посмотрела на продавщицу, которая правильно поняла ее взгляд и повела женщину в специальную кабину, где можно было примерить покупку.
Это была небольшая кабина в дальнем конце торгового зала, с занавеской вместо двери. Прихватив по дороге пару толстых белых носков и «рибоки», Рейчел скрылась за занавеской.
Тем временем Савидж выбрал себе пару коричневых носков, поскольку свои отдал Рейчел, а также брюки и рубашку. Когда из кабинки вышла Рейчел в джинсах-варенках, футболке цвета «бургунди» и голубой нейлоновой куртке, подчеркивающей кобальтовый цвет ее глаз, туда вошел Савидж и, переодеваясь, то и дело выглядывал из-за занавески, чтобы не прозевать какого-нибудь типа, способного причинить вред беззащитной Рейчел. Через восемь минут они расплатились и вышли из магазина со свертком старых вещей, который выкинули в мусорный ящик на почтительном расстоянии от магазина.
— В этих кроссовках благодать, — облегченно вздохнула Рейчел. — Ходить одно удовольствие!
— А главное, мы больше не выглядим так, словно переночевали в канаве. — На Савидже были брюки цвета «хаки», желтая рубашка и светло-коричневая ветровка. Эта комбинация подчеркивала зелень его глаз, придавая им легкий отблеск коричневого цвета. В примерочной ему, как и Рейчел, удалось причесаться. — У нас на лице кое-где грязь. Но в целом вид у нас вполне приличный. И, если честно, ты выглядишь просто обворожительно.
— Льстец, но как приятно мне это слышать! Теперь, когда мы переоделись, в нас не так-то просто будет распознать людей, за которыми охотится полиция.
Савидж с восторгом оглядел ее.
— Ты все схватываешь на лету!
— При таком учителе и такой мотивации — я имею в виду страх — и не хочешь, да научишься… — Она наморщила лоб. — Тот фургон, рядом с парком. Мне показалось, что он вывернул из потока машин и направился к проулку, прямо на нас.
— Видимо, у Хэйли возле парка были расставлены автомобили, и, заметив нас, его люди запросили по радио подкрепление… На нашу беду фургон оказался совсем близко.
— На нашу беду? Похоже, что не повезло как раз сидевшим в фургоне, — перебила его Рейчел. — Ветровое стекло покрылось «звездочками» от пуль, когда машина стала надвигаться на нас. Ведь это действительно были следы от пуль?
Савидж поджал губы и кивнул.
— Судя по всему, кто-то решил помешать людям Хэйли схватить нас.
— Но кто это был и как он узнал, где мы находимся?
— Меня вот что интересует в этой связи: каким образом люди Хэйли смогли проследить за нами в метро? Ведь мы были очень осторожны. Выйдя из вокзала, я не переставал проверять, нет ли за нами хвоста. Но затем внезапно и как-то вдруг люди Хэйли появились в парке. Создается впечатление, что либо их мозг работает совершенно синхронно с нашим, либо даже на опережение.
— Ты раньше говорил… — Рейчел задумалась, — что очень многие наши действия предсказуемы, и это создает кучу дополнительных проблем, которые приходится решать порой не самым лучшим образом. Что же касается парка, то мы оказались там случайно и не по своей воле.
— Правильно, — согласился Савидж. — Наши пути пересекаются слишком много раз. Не понимаю, как им все время удается выходить на нас.
— Боже мой, — Рейчел повернулась к нему, — мне вот что пришло в голову: мы все время исходим из того, что именно Хэйли пытается нас схватить, так?..
— Так.
— А что, если все наоборот? Что, если Хэйли старается как раз защитить нас? Что, если команда, прибывшая в фургоне, намеревалась нас убить, а человек Хэйли стрелял в водителя, чтобы спасти нас и дать возможность продолжить поиски?
Какое-то время Савидж силился понять смысл ее слов, такой поворот мысли явился для него неожиданным. И вдруг возникло это уже знакомое, неприятное ощущение — словно что-то щелкнуло у него за ушами. Взор затуманился, в голове все перепуталось. Казалось, ничему нельзя верить, все стало зыбким, нереальным. Ложным. Jamais vu боролось с истиной. Но ведь что-то должно быть правдой! Должен быть выход, решение загадки! Он больше не в силах выносить…
Нет! Три недели назад его цель состояла в том, чтобы доказать самому себе, что он не до конца выжат. А теперь?
Полное смятение!
Он пошатнулся.
Рейчел схватила его под руку. Она испуганно смотрела на него.
— Ты побледнел.
— Я думал… в какой-то момент… я… сейчас все в порядке… Нет… несколько туманно…
— Я тоже чувствую себя не в своей тарелке. Мы ведь со вчерашнего дня ничего не ели. Идем вот сюда, в ресторан. Нужно сесть, отдохнуть, что-нибудь проглотить и постараться прочистить головы.
На сей раз не Савидж вел Рейчел, а она его.
Он чувствовал себя настолько беспомощным, что безоговорочно подчинился ей.
Глава 7
Официантка с набеленным лицом, в кимоно и гэта, принесла меню. Заглянув в него, Савидж снова почувствовал полную беспомощность. Названия в меню были напечатаны не горизонтально, как на Западе, а вертикально, и эта особенность еще более угнетала его. Находясь в состоянии глубокой душевной сумятицы, он чувствовал, что его мозг не справляется с такой нагрузкой. Но, к счастью, рядом с японскими иероглифами были напечатаны английские названия. И все-таки, не имея ни малейшего представления о японской кухне, Савидж ткнул пальцем в первую колонку, где было указано, что этот обед на двоих рекомендует ресторан.
— Не желаете ли сакэ? — спросила официантка с поклоном.
Савидж покачал гудящей от напряжения головой. Алкоголь был ему сейчас ни к чему.
— А можно чай? — спросил он, не рассчитывая быть понятым.
— Хай. Чай, — спокойно ответила официантка с улыбкой и отошла, часто семеня ногами в узком кимоно, плотно облегающим фигуру.
В коктейль-холле ресторана японский певец исполнял в стиле «кантри-вестерн» изумительную версию песни Хэнка Уильямса «Я так одинок, что только и плачу».
Савиджу стало интересно, понимает ли певец смысл песни или же просто вызубрил текст.
«Полуночный поезд…»
— Если мы тоже попали в беду, хотя опасались только за Акиру… — Савидж покачал головой.
— Знаю. Мне страшно даже подумать, что может с ним сегодня случиться или уже случилось. — Рейчел наклонилась к нему. — Но мы ничем не можем ему помочь, по крайней мере сейчас. Еще раз говорю тебе — расслабься. Скоро принесут еду. Ты должен постараться расслабиться.
— Ты хоть понимаешь, до какой степени все идет наперекосяк?
— Потому что я о тебе забочусь, а не ты обо мне? — переспросила Рейчел. Савидж кивнул. — Мне это нравится.
— Я не люблю, когда…
— Ситуация выходит из-под контроля? У тебя будет еще ох как много возможностей овладеть ею. И продолжать заниматься любимым делом. И это время скоро придет. Но, слава небесам, не сию минуту.
Воздух в ресторане был пропитан сигаретным дымом и ароматом восточной кухни. Савидж с Рейчел сидели на подушках за низеньким столиком с углублением в полу, чтобы иностранцы не испытывали неудобства в японском ресторане и могли спокойно опустить ноги, не поджимая их под себя, как это делают японцы.
— Камити… Сираи… Мы должны с ним встретиться, — сказал Савидж. — Мы с Акирой должны выяснить, действительно ли мы видели его мертвым.
— На его месте, возглавляя шествие демонстрантов к американской военной базе, я обязательно обеспечила бы себе такую охрану, чтобы даже ты не смог сквозь нее прорваться. С ним будет нелегко встретиться. А так как ты вдобавок ко всему американец, то вряд ли сможешь запросто позвонить ему в офис и попросить о встрече.
— Ну, в том, что мы с ним встретимся, не может быть никаких сомнений, — махнул рукой Савидж. — Держу пари.
Официантка принесла теплые влажные салфетки. А вслед затем и заказанные блюда: прозрачный бульон с кусочками лука и грибами, заправленный тертым имбирем, ямс в соевом соусе, смешанным со сладким вином, рис с соусом карри и вареную рыбу с овощами под соусом терияки. Различные соусы очень хорошо дополняли всевозможные блюда, придавая им неповторимый вкус. Савидж даже не предполагал, что так проголодался. И хотя порции были более чем достаточными, он съел все с большим аппетитом, и единственным неудобством была лишь необходимость есть палочками.
Но во время еды его не покидали мысли об Акире и о том, что за восемнадцать часов, которые они провели врозь, ситуация так круто изменилась, что все прежние договоренности, по-видимому, утратили смысл.
— Я не могу ждать до девяти утра, — сказал он наконец. Он одним махом выпил чай, оставил на столе причитающуюся с них сумму с хорошими чаевыми и встал. — Я видел в вестибюле телефон.
— Что ты намерен…
— Позвонить Акире.
Телефон находился в углу, в стороне от входа, рядом с гардеробом. Наполовину скрытый ширмой с изображением ярко-желтых подсолнухов, Савидж опустил в автомат монетки и набрал номер Акиры.
Телефон прозвенел четыре раза.
Савидж ждал, крепко сжимая трубку в руках.
Пятый гудок.
И наконец женский голос. Савидж сразу же узнал Эко.
— Хай. — Чувствуя, как у него подгибаются колени, Савидж понял, что Акира в опасности и ему с Рейчел следует как можно быстрее покинуть Японию.
Сердце бешено колотилось в груди. Савиджу отчаянно хотелось задать женщине несколько вопросов, но Акира в свое время его предупредил, что Эко не знает английского.
«Но я не могу вот так просто повесить трубку! — думал Савидж. — Мне нужно во что бы то ни стало связаться с Акирой! Должен же быть хоть какой-нибудь!..»
Он услышал шорохи в трубке. И вдруг в ней зазвучал другой голос. Мужской. Что-то сказавший по-японски.
Савидж совершенно растерялся, и оттого, что он не понимал, что именно говорит мужчина, его сердце заколотилось еще сильнее.
Между тем человек на другом конце провода заговорил по-английски:
— Дойль? Форсайт? Черт, да как бы ты себя не называл, слушай, приятель. Если ты знаешь, что нужно сделать, чтобы выбраться из этой передряги и спасти свой зад, ты бы лучше…
Савидж среагировал мгновенно, повинуясь инстинкту, — грохнул трубку на рычаг. У него по-прежнему тряслись поджилки.
Безумие.
В баре японец исполнял очередную песню Хэнка Уильямса «Я так одинок, что умру от тоски».
Глава 8
— Кто это был? — спросила Рейчел.
Они двигались в толпе по улицам, залитым неоновым светом.
От этого обильного света было жарко, как от кварцевых ламп.
У Савиджа свело живот. Он опасался, что его, того и гляди, вывернет наизнанку.
— Этот голос мне совершенно незнаком. Не могу судить о его японском произношении, но английский — просто идеален. Или точнее — американский. Я не мог понять, на чьей он стороне. Он был зол, нетерпелив и угрожал. Я не рискнул задавать какие-либо вопросы. Если телефон прослушивается, они могли бы прочесать всю Гиндзу. Одно лишь я понял определенно. Акира в свой дом не пустил бы посторонних, а Эко без надобности не стала бы говорить «хай».
— Может быть, в доме полиция?
— В японской полиции американцы не служат. И откуда этому типу известны мои псевдонимы «Форсайт» и «Дойль»? Акира ни за что не сказал бы им.
— Может быть, и не сказал бы. По крайней мере добровольно.
Савидж знал, какое действие оказывают некоторые химические препараты на несговорчивых информаторов.
— Таким образом, остается предположить, что Акира попал в беду. Но как ему помочь, я не знаю.
Вой сирены заставил его вздрогнуть. Повернувшись и уже приготовившись было бежать, он увидел проехавшую мимо «Скорую помощь». И с облегчением вздохнул.
— Мы не можем без конца слоняться по улицам, — наконец решительно заявила Рейчел.
— Но где мы могли бы спокойно провести ночь?
— Я все равно не засну. Я настолько перевозбуждена, что…
— У нас есть два выхода — спрятаться где-нибудь, дождаться утра и отправиться в ресторан в надежде, что Акира все-таки позвонит. Но в ресторане может оказаться засада.
— А второй?
— Продолжать энергично действовать. Я ведь говорил Акире, что даже в том случае, если Эко предупредит меня по телефону об опасности, я все равно не уеду из Японии. Мне нужны ответы на мои вопросы. — Удивленный напористостью своего собственного тона, Савидж развернул заветную бумажку, написанную рукой Акиры. — Акира сказал, что это мудрый и святой человек. Его сэнсэй. Человек, с которым Акира считал нужным поговорить. Так. Давай-ка проверим святость этого святого.
Глава 9
В отличие от сверкающего огнями района Гиндзы, в этой части Токио царили мрак и уныние. Несколько фонарей да редкие светящиеся окна домов не способны развеять темноту. Расплатившись с шофером и выйдя из такси, Савидж почувствовал себя весьма неуютно: у него по спине забегали мурашки.
— Похоже, мы не слишком мудро поступили, отправившись сюда, — поежилась Рейчел.
Савидж принялся осматривать темную улицу. Шум городского транспорта, доносящийся издалека, лишь подчеркивал здешнюю тишину. Хотя улицы были совершенно пустынны, где-нибудь в укромном местечке мог затаиться некто, способный…
— Наше такси умчалось. Других не видно. Так что нам не остается ничего иного, как…
— Чудненько… где гарантия, что водитель привез нас именно туда, куда нам нужно? — спросила Рейчел.
— «Авраам верил…» и так далее. — Савидж напомнил Рейчел ее любимую цитату. — Доверимся же ему.
— Чудненько, — повторила Рейчел досадливым тоном.
Савидж беспомощно развел руками.
— Акира предупредил, чтобы мы остановили такси в нескольких кварталах отсюда, а затем осторожно, проверяя, нет ли где-нибудь засады, отыскали нужный нам дом. — Он огляделся по сторонам. — Но в Токио названий улиц практически не существует. Без подсказки таксиста я вряд ли отыскал бы его, даже если бы находился совсем рядом.
Дом, который они искали, представлял собой здание, весьма невзрачное с виду. Без окон. Оно напоминало складское помещение, совершенно неуместное среди выстроившихся вдоль улицы многоквартирных домов с крохотными окошками, хотя тоже достаточно невзрачными.
Весь дом был погружен в темноту, не светилось ни одно окно.
— Не могу поверить, что здесь кто-нибудь живет, — сказала Рейчел. — Наверное, это ошибка.
— У нас есть единственный способ в этом убедиться. — И снова Савидж осмотрел темную улочку. Держа руку на «беретте», заткнутой за пояс брюк под курткой, он подошел к входной двери.
Она была сделана из стали.
Савидж не смог отыскать ни кнопки звонка, ни интеркома. Да и замка на двери не было.
Он попробовал повернуть ручку. И это ему удалось.
— По крайней мере, здесь не боятся непрошеных гостей, — сказал Савидж. Он не мог скрыть удивления, сквозившего в голосе. — Держись ко мне поближе.
— Чтобы быть еще ближе, мне придется залезть тебе под куртку.
Савидж едва не рассмеялся.
Но ее шутка не ослабила его напряжения. Он толкнул тяжелую дверь вперед и настороженно оглядел скудно освещенный коридор.
— Быстро, — сказал он и, потянув Рейчел за собой, поспешно затворил дверь изнутри.
И опять с удивлением отметил, что и с внутренней стороны нет задвижки. В полном недоумении он принялся рассматривать коридор.
Никаких дверей ни с той, ни с другой стороны.
В дальнем его конце на расстоянии примерно десяти футов находилась лестница, ведущая наверх.
— Что это за?.. — начала было Рейчел.
Но Савидж приложил к губам палец, и она умолкла.
Но он знал, что именно она хочет спросить, и понимающе кивнул. Он никогда не видел здания с подобной планировкой. На стенах не было никаких указателей или табличек. Никаких почтовых ящиков с именами, никаких звонков. Никаких дверей с охранной системой, преграждающей путь в дальнюю часть здания.
Лестница оказалась бетонной. Савидж с Рейчел стали осторожно взбираться наверх, недовольные тем, что эхо их шуршащих по бетону шажков разносится по всем этажам.
Следующий этаж оказался тоже очень скудно освещенным: коридор был коротким, без дверей, в конце его наверх вел следующий лестничный марш.
И снова они стали подниматься. Нервозность Савиджа возрастала. «Почему сведения, полученные от Акиры, оказались такими неполными? — недоумевал он. — Каким, черт побери, образом я смогу кого-нибудь отыскать, если здесь нет ни одной двери с фамилией?..»
И тут он понял, что сведения были вполне достаточны.
Отсутствие дверей исключало возможность ошибки. Оставалось лишь упорно подниматься по лестнице, и после того, как они с Рейчел миновали четыре «мертвых» этажа, им представилась наконец возможность проверить свои догадки — пятый этаж. Где лестница наконец кончалась.
Как и на других этажах, коридор оказался коротким.
Но в самом его конце они увидели стальную дверь.
Савидж колебался, держа руку под курткой на «беретте». Чем ближе они подходили, тем, казалось, огромнее становилась дверь. И снова, как и в случае с входной дверью внизу, на этой не было ни кнопки звонка, ни интеркома, ни какого-либо запора — замка или задвижки.
Глаза Рейчел, уловившей дурные предчувствия и опасения Савиджа, сузились.
Савидж, желая подбодрить женщину, сжал ее руку и потянулся к дверной ручке. Ощущая бешеную пульсацию в висках, он внезапно передумал, решив, что эта дверь, хоть она и кажется незащищенной, все равно выглядит как вход в жилое помещение или даже квартиру, поэтому вот так запросто входить ему, пожалуй, не к лицу.
Затаив дыхание, он поднял руку и постучал по двери костяшками пальцев.
Стальная дверь отозвалась гулким уханьем.
Савидж снова постучал, на сей раз сильнее.
Стальная дверь завибрировала, и за ее панелью послышалось гулкое эхо.
Пять секунд. Десять.
Пятнадцать. Никакого ответа.
«Никого нет дома, — решил Савидж. — Или же за дверью просто нет никакой квартиры, а может, сэнсэй Акиры слишком крепко спит и не слышит или…
Но сэнсэй Акиры должен быть самым лучшим. А профессионалы не спят слишком крепко.
Черт бы их побрал!»
Савидж взялся за ручку, повернул ее, толкнул дверь и вошел.
Несмотря на то что Рейчел шла следом, вцепившись в его куртку, он не обращал на нее внимания. Наконец они оказались в тускло освещенном огромном зале.