Глава двадцать четвертая 7 глава. Глава десятая




В конце концов, я тоже не святоша. Дело в том, что дети, обучающиеся по одной особой образовательной программе, тоже не находят общего языка. И в этой среде действуют свои законы разделения. Вы никогда не скажете, что у меня есть какие‑то проблемы. Моя мама, конечно, думает, что я очень красивый парень, но это не так. Я не красивый, но и не уродливый. Я похож на Лео. А вот другой парень, с которым я дружу, он… отличается. У него широко расставленные и очень глубоко посаженные глаза. Но он прекрасный парень. Может починить любую технику в мгновение ока, соберет и разберет самую сложную машину за десять минут. Он начнет напевать себе под нос какую‑то мелодию, которую никто не знает, – и вот уже вырисовывается знакомая вещь. Существуют категории внутри категории под названием «особый педагогический случай». Самое тягостное зрелище представляют дети с большими эмоциональными проблемами, из неблагополучных семей, усыновленные или серьезно обиженные в детстве. У меня всего этого, к счастью, не было.

У меня не было проблем с поведенческими реакциями. Я не относился к категории умственно отсталых. Поэтому я не хотел, чтобы меня ассоциировали с детьми, чьи родители беспробудно пили, еще когда их дети переживали внутриутробное развитие. Я был другим.

Я мог делать домашнее задание, но потом забыть его сдать, начать делать тест, но после одного пропуска перепутать все, как иногда неправильно застегивают рубашку, путая пуговицы и петельки.

Так или иначе, но Люк мог только одним способом во всеуслышание заявить о своей дружбе со мной, но так, чтобы никто не обратил на это внимания: он мог выполнять вместе со мной творческие задания. В этот раз мы делали английский, и наш проект предусматривал сочинение мюзикла. Пародийного, как я уже говорил.

Люк тоже был плодом смешанного брака. Гибридом. Я шучу.

Его зовут Люк Виттер, и мать Люка была католичкой‑полячкой, а отец евреем. Они постоянно спорят из‑за этого, потому что у них отношение к религии вовсе не такое легкомысленное, как у моих родителей. Пэг истовая католичка, а Нейт неукоснительно следует своей вере. У Люка есть три младших брата: Джошуа, Джонни и Даниэль. Итак, мы с Люком занимались сочинением мюзикла, и все шло как по маслу.

Я предложил свою строчку к переделанной песне, а он – свою, и тут вдруг до нас донеслось:

– Идиотизм. Жизнь без страсти? А как же семья? Как быть с четырьмя людьми, живущими в этом доме?

– Я не могу разобраться, как нам лучше перейти от одного куплета к другому, – начав печатать, произнес я, чтобы отвлечься от неприятного разговора.

– Это не имеет значения… – отреагировал Люк. – Мои родители могут начать с того, что не хотят есть что‑то на обед, а потом за три минуты дойти до темы Холокоста. Но твои‑то никогда не ссорились. Они всегда такие вежливые: «Не будешь ли ты любезен подать мне соль, Джулиана? Как сегодня прошел день, Лео?» И они не производят впечатления чудаков. Они такие и есть. Приятные, обходительные.

– Не знаю, просто мой отец в последнее время немного взвинчен.

– Наркотики?

– Наркотики? – Я чуть не упал со стула. Лео? И наркотики? Это был бы перебор. – Нет, он просто помешан на здоровом питании и прочей чепухе, а недавно ездил в отпуск фотографировать какую‑ту ерунду. Маме все это надоело. Я тебе уже рассказывал.

– Лично я, – начал Люк, – никогда не женюсь. Думаю, что все женатые пары из двенадцати месяцев, проведенных вместе, один месяц тратят на то, чтобы ругаться. Они все одинаковые: громко или тихо, но выясняют отношения. Родители Марка Хан‑та вообще не разговаривают, а мои могут ругаться из‑за того, что мама считает, будто нам заказан путь в рай или еще по поводу какой‑то чепухи.

– Но как у тебя появятся дети, если ты не женишься?

– Ты хочешь иметь детей? Я пожал плечами.

– Я люблю Аори.

– Нет, у меня никогда не будет детей. Я буду менять барышень, как перчатки. Дети – это ведь еще одна тема для скандалов. Наверное, главная. Один из родителей считает, что другой их портит, и пошло‑поехало. Отец очень уступчивый или очень жадный. У матери несносный характер, и дети будут похожи на нее. Как со всем этим справиться?

– Знаешь, я бы хотел, чтобы они ругались из‑за всего того, о чем ты говорил. Но мой отец с нами проводит время, а живет по‑настоящему, только когда общается со своими чудаковатыми дружками по переписке. Я думаю, что это так несправедливо! Моя мама все делает, но он ничего не замечает.

– А Джастин сегодня у вас? – спросил меня Люк.

Люк, как и все полноценные особи мужского пола в Шебойган ла Фоллетт, был неравнодушен к Джастин, одной из подружек Каролины. Я был единственным, кто не сох по ней, подобно тому, как это бывает в ресторане, когда все без ума от какого‑то блюда, – но не ты, потому что его всегда готовят на твоих глазах. Я не знал, пришла ли Джастин к нам в гости или нет. Хотя она и Кара были подругами не разлей вода и Джастин ночевала у нас или Каролина отправлялась к ней почти каждый уикенд, они только в последний момент решали, у кого остаться (обычно это зависело от того, у кого в данный момент не было дома родителей). Мы постучали в комнату сестры, но ответа не услышали.

– Давай провернем операцию ТБ, – предложил Люк.

– Люк, но дом Джастин в миле отсюда, – заметил я.

– Ну, давай же! – Упрашивая меня, Люк больно ткнул меня в ребра.

Мы направились в прачечную, где хранилась туалетная бумага. Вы, конечно, могли бы сказать, что забрасывать туалетную бумагу на деревья соседей – это глупейшее занятие. Если уж навлекать на свою голову гнев чужих и своих родителей, то ради чего‑то стоящего, например из‑за машины, которую ты взял без спросу. Я делал это, потому что, несмотря на свою плохую способность концентрировать внимание, я прекрасно вожу машину. Но когда ты в девятом классе, то отказаться обмотать рулонами туалетной бумаги деревья перед домом симпатичной тебе девочки или оставить свою надпись на той знаменитой рекламной вывеске, о которой я вам уже говорил, – это все равно что признать себя отморозком. Мы вытащили четыре рулона бумаги. И в этот момент на нас налетела моя мама. У нее была безобразная прическа, а на коленях – какие‑то огромные повязки. Она сказала:

– Каролина, мне надо с тобой поговорить. Привет, Люк, думаю, что сегодня тебе здесь не будет интересно.

– Ты хотела сказать Гейб, – поправил ее я.

Она посмотрела так, как будто у меня обнаружили тропический вирус.

– Что?

– Ты назвала меня Каролиной.

– Неважно! Что ты собираешься сделать с этой туалетной бумагой?

– А что у тебя за повязки на коленях?

– Я упала.

– Ты упала?

– Я упала со ступенек в ресторане.

Моя мама была танцовщицей, и я знал, что она могла надеть чулок стоя, когда на ней уже было платье, – я сам это видел, когда был младше. Мне было очень сложно представить ее падающей. С другой стороны, я заметил, что в последнее время у мамы проблемы со зрением и руки иногда трясутся. Но я решил, что это ее реакция на безумные выходки папы. Но она сама была в некоторой степени виновата, потому что, кроме нее, никто уже давно не обращал внимания на его странности, на его лекции, на его занудные рассуждения.

– Тебя папа толкнул? – неожиданно спросил я.

– Мне лучше уйти, – сказал Люк.

– Подожди, – позвал я его. – Мы можем позже поговорить, мама?

Но она, похоже, уже забыла о том, что мы вообще о чем‑то говорили. Она отвернулась и, ковыляя, прошла к гостиной.

– С тобой все в порядке? – окликнул ее я. Мне было трудно рассмотреть маму в темноте.

– У тебя нет сотрясения или воспаления?

– Я просто поранила колени, – ответила она. – Идите. Все нормально. Позже поговорим.

Я заглянул в комнату родителей и увидел Лео, который был укрыт едва ли не с головой своим грубым одеялом (у мамы было отдельное – пушистое, белое). Он крепко спал.

– Давай машину возьмем, – предложил я Люку.

– Скажи сразу, какие слова написать на могильной плите, – рассудительно заметил Люк.

– Но Лео спит.

– А если он проснется и заметит, что машины нет?

– Он не проснется, даже если у нас в гараже запустят космический корабль.

– А Джулиана?

– Она не в себе.

– Я двумя руками за. Вперед. Нас ждет огненная колесница. Этот вечер оказался самым прекрасным в моей жизни.

Мы проехали по улице и остановились у дома Джастин, где опутали все деревья туалетной бумагой. Но тут вышла ее мама и отругала нас. Впрочем, она понимала, что Джастин очень популярная девочка, и ее распирала материнская гордость, да и самой маме Джастин было только сорок. Она была разведена, поэтому считалась «горячей штучкой». Мама Джастин пригласила нас войти в дом. Каролина находилась здесь. В гостях у них оказались и какие‑то парни с дикими прическами, в изорванных рубашках по последней моде, которых Люк хорошо знал. Так как я был за рулем, все стремились набиться ко мне в друзья. Мы пили «Диетический доктор Пеппер», который, на мой взгляд, немного отдавал лекарством от кашля, но больше у них ничего не было. Мы все дружно залезли в машину, и мама Джастин не возражала. Потом направились туда, где строили поля для гольфа. Там не было ни жилых домов, ни каких‑либо других зданий. Перед въездом на зеленые лужайки можно было бы просто повесить плакат: «Для молодежи, которая хочет позаниматься „этим“». Там уже стояло много других машин с отключенными фарами. Мы проехали к самому краю, где раньше было поле. И я впервые в жизни занялся «этим». Для меня это был незабываемый опыт. Ее звали Тиан, она училась в нашей школе около двух месяцев, попав к нам по программе обмена. Каролине Тиан очень нравилась. Другие девочки называли ее просто Ти. Мы лежали на зеленой траве, которая на ощупь казалась мне мягче и пушистее ковра. Это была идеальная ночь, без досаждающих комаров. Над нами раскинулся огромный небосклон, щедро усыпанный звездами, словно кто‑то разбил стеклянный шар, рассыпав осколки по всему небу. Мы говорили о том, кем она хочет быть. Она сказала, что в будущем видит себя педиатром. Потом спросила, кем хочу быть я, и я ответил, что мечтаю писать песни. Она привстала и запела своим чудным голосом, как у Белоснежки: «Такая же юная, как весна». Тиан поинтересовалась, известна ли мне эта песня, и я сказал, что, конечно, так как у моей мамы есть записи всех мюзиклов на компакт‑дисках.

– Это шоу посвящено теме расизма. Там речь идет о мировой войне, Первой или Второй. На острове живет девушка, о которой говорят плохое, но на самом деле она просто влюблена в американского солдата. Там, где я живу, многие девушки из бедных семей на что только не идут. У меня есть подружки, которые работают проститутками.

– Неужели они твоего возраста?

– Да, даже младше. Я тебя не обманываю.

– Дети?

– Двенадцати лет. Это целый бизнес. Ты можешь отправиться в Бангкок и заказать себе на неделю подружку. Но потом она может оказаться беременной. Иногда случаются свадьбы, но только если девушка достаточно взрослая. Если же ей тринадцать, разрешение на брак не дадут даже в Таиланде. – А другие девочки…

– А других девочек держат взаперти, как меня. Родители не пускают нас никуда. Честно. Я бы ни за что не оказалась сейчас здесь с тобой, будь мы на моей родине. Мой отец убил бы тебя, если бы заметил, что мы целуемся.

В этот момент мы поцеловались, и она сказала, что здесь это можно делать, потому что мы в Америке. Мне показалось, что я умру и попаду прямо на небеса. Я был очень счастлив. Вот он я, Гейб Штейнер, а в моих объятиях красивая и умная девушка, на которой красивый топ и никакого бюстгальтера. Она не скрывает того, что я ей нравлюсь. А мне ведь только пятнадцать. Каролина была с одним из друзей Люка – одним из тех, в рваной рубашке, – на заднем сиденье автомобиля. Люк тоже довольно успешно провел этот вечер, продвинувшись в своих отношениях с Джастин, которая не страдала щепетильностью в подобных вопросах.

Мы так лежали до самой полуночи. Наконец я решил, что пора нарушить эту идиллию, потому что восемь несовершеннолетних в «вольво» могли привлечь внимание полицейских. Если мама узнает о том, что я натворил, то это будет сулить мне большие неприятности, хотя они бы того стоили. Мы выехали на дорогу, оставив свой вариант надписи под злосчастным плакатом «А‑Б Шаблона».

Вместо фразы «Осенью наши быки сильны, как никогда» мы написали: «Не хватай быка за рога, хватай корову за вымя». Я знаю, это звучит довольно пошло, но было уже очень поздно, и у нас не хватало времени проявить фантазию. Девочки выглядели обиженными, но мы сказали им, что хотели посмеяться над фермерами, а не над прекрасным полом. Я развез всех ребят, а затем мы с Каролиной и Люком отправились по домам спать.

Это был лучший вечер в моей жизни, который я потом долго вспоминал.

 

Глава десятая

Дневник гейба

 

«Дорогая Джей,

 

Мой сын одержим оружием. Как и его отец. Они все время охотятся, и Ходи прошел курсы безопасного обращения с оружием. Время, проведенное на охоте, он считает самым лучшим. Они с отцом охотятся на фазанов и диких голубей, которых довольно трудно приготовить. Проблема заключается в том, что Коди обклеил свою комнату плакатами и календарями с изображением оружия: итальянского, американского, древнего арамейского. Он сумел обманным путем (написав, что ему уже восемнадцать) добиться того, чтобы его пускали на оружейные выставки и присылали специализированные журналы. Я очень волнуюсь… как бы не случилось какой беды. Он не самый лучший ученик, а дружит с ребятами, которые и курят, и пиво пьют. С другой стороны, он очень покладистый и послушный ребенок. Однако он стал самостоятельно ходить охотиться на белок и гусей на ферму, говоря, что делает это только ради того, чтобы принести к столу какую‑нибудь дичь. Его одержимость оружием начинает серьезно действовать мне на нервы. Муж считает происходящее вполне нормальным, полагая, что мы действительно можем создать трудности, если будем акцентировать на этом внимание сына. Но ведь Коди только одиннадцать.

Обеспокоенная из Каллистера».

 

«Дорогая Обеспокоенная,

Я с большим облегчением прочла вашу подпись, потому что самое страшное в этой ситуации – оставаться спокойной и безмятежной. Конечно, вполне нормально, когда дети в возрасте вашего сына проявляют интерес к фейерверкам, петардам – ко всему, что связано с огнем, и на этом точка. Это часть процесса сексуального созревания. Однако Коды перешагнул рамки адекватных взаимоотношений с огнем. Если ваш муж находит нормальным то, что одиннадцатилетний сын готов уделять все свое время исключительно огнестрельному оружию, то вам обоим стоит обратиться за помощью в семейную консультацию или посетить школьного психолога. В данном случае вы ни коим образом не преувеличиваете проблему. Спокойно наблюдать за тем, как ваш ребенок‑пятиклассник отправляется один на охоту, – настоящее преступление, и в уголовном кодексе штата Висконсин это прописано как наказуемое деяние. Купите своему ребенку шлем и скейтборд. Запишите его на уроки хип‑хопа. Теребите мужа, напоминая ему о том, что ваше равнодушие может иметь самые непредсказуемые, если не сказать трагические, последствия.

Джей».

 

 

* * *

 

Вот так‑то. Как говорится, все, что сказано выше.

Я вырезал первую колонку, которую мы с Кейси написали вместо мамы.

В первую неделю после ухода отца мама пролежала в кровати.

Она лежала целый день, как будто выполняла такую работу.

Я помню, что она встала только однажды. Мама запекла макароны с сыром, но ей не хватило сил вытащить их из духового шкафа. На столе валялись кусочки натертого сыра, утонувшие в потеках молока. Мама не снимала своего спортивного костюма, находясь в нем и днем, и ночью, с понедельника по четверг. Она не выходила на пробежку, не занималась привычными упражнениями на растяжку. Она даже не мыла голову.

Я решил, что мама впала в депрессию, и, так как мне не хотелось пугать бабушку и дедушку, которые наверняка стали бы настаивать, чтобы маме сделали анализы крови и прочее‑прочее, я позвонил Кейси. Она всегда прекрасно справлялась с кризисными ситуациями. Кейси научила меня, как отшивать приставучих дураков в школе и ставить учителей на место. Она прибыла с Эбби на руках и спросила, почему мама не позвонила ей сама, в ответ на что я просто пожал плечами – я не знал причины. Она сокрушенно покачала головой. После этого Кейси приготовила обед для девочек, помогла Каре с алгеброй, в которой мы, если сказать честно, были безнадежны. Когда мама проснулась, я услышал, как они разговаривают.

– Когда тебе надо сдать работу? – спрашивала Кейси. – Как ты обычно отсылаешь ее? Сколько знаков там должно быть? Как надо оформлять работу, в виде двух коротких колонок или одной длинной?

Затем Кейси позвала меня на кухню. Она установила там мамин ноутбук и принесла с собой целый ворох ее бумаг в папках.

– Послушай, Гейб, я знаю, что ты не глупый, – начала она.

– Ты тоже не глупая, Кейси, – сказал я, не понимая, к чему она клонит.

– О, благодарю тебя, – язвительно заметила Кейси.

По телевизору принцесса Жасмин пела девочкам о том, что существует другой, прекрасный мир, и Аори с Эбби жадно ей внимали. Мне показалось, что я тоже сейчас войду в другой мир, но вот прекрасный ли? Это уже вопрос. У меня было предчувствие, что ключи от него мне не принесут удачи.

– Ты знаешь, что с твоей мамой не все в порядке.

– В смысле того, что у нее раздвоение личности или маниакально‑депрессивный синдром?

– Раздвоение личности? Маниакально‑депрессивный синдром? – Кейси выглядела всерьез озадаченной. – Нет, судя по тому опыту, который у меня имеется, это не ее случай, слава Богу. Я думаю, что у нее проблемы со здоровьем и ей требуется консультация врача. Мы делали с ней все анализы – кровь, все‑все, – и результаты пришли вполне удовлетворительные.

У нее нет ни вирусной инфекции, ни аллергии, и, очевидно, ее состояние вызвано депрессией. Но мне кажется, что это, все же не объясняет того, как странно она себя ведет. Симптомы депрессии проявляются не так остро. Мы решили проконсультироваться у невролога, однако он сможет принять ее только через три недели.

– У невролога?

– Я думаю, что у твоей мамы нарушение вестибулярного аппарата. Я подумала, что это может объясняться инфекцией или воспалением уха, а может, проблема на уровне головного мозга, поэтому придется сделать сложный анализ, магниторезонансное исследование.

– Ты полагаешь, что у мамы может быть опухоль мозга? – спросил я.

– Нет, – ответила Кейси.

Я сразу заметил, что это было не решительное «нет», а «нет», сказанное с надеждой.

– А что вы делали? – произнес я после минутного молчания. – Вы ждали, пока мы уйдем в школу, а потом бегали по докторам. Вы даже не посчитали нужным сообщить об этом мне или Каролине?

– Мы ездили в Милуоки. Конечно, Гейб, мы не хотели лишний раз беспокоить вас. Хотя ты уже ростом со взрослого мужчину, по характеру все же остаешься еще маленьким ребенком.

– Кейси, не обижайся, но как ты все успеваешь? Мама может делать свою работу дома, а ты? У нее есть… как это? Пенсия папы, чтобы в случае чего свести концы с концами, но ты?

– Я даю много психологических консультаций по телефону.

– Это как секс по телефону?

– Именно так. – Кейси была великолепным другом как раз по этой причине. Ты мог сказать ей все что угодно. Мне вообще кажется, что гомосексуальные люди более терпимы. Такое впечатление, будто они слышат все, что ты только собираешься им сказать.

– Людям уже некогда приходить на прием к психотерапевту. Хотя традиционная работа с пациентами все еще занимает большую часть моего рабочего времени. Кроме того, многие не очень раскрываются по телефону. Но мое начальство решило, что мне можно доверить и телефонную психотерапию, потому что я хорошо чувствую человека по тону голоса. Наверное, оттого что мы занимаемся в театре. Мне кажется, я довольно хорошо могу различить, когда человек говорит неискренне. Например, многие отвечают по телефону, что у них все в порядке, на самом же деле это не так. Есть люди, которые неуютно чувствуют себя, когда им приходится говорить о чем‑то сокровенном с глазу на глаз, и телефон в таком случае для них идеальный выход… Хотя все равно можно многое о человеке узнать.

– Из языка жестов? – уточнил я.

– Даже по тому, как человек сидит, какое место он занимает. У меня намечено несколько встреч. Кстати, телефон дает возможность не составлять превратного представления о человеке, ведь ты не видишь его, не представляешь его внешности.

– А что, уродливые люди больше склонны к сумасшествию? Или просто они более странные?

– Нет, конечно. Но я знаю, что толстые люди обычно едят, когда злятся на кого‑то. Иногда они так хотят заесть свою проблему: дети болеют или муж проводит подозрительно много времени за игрой в футбол.

– Хорошая жизнь у тебя.

– Я не спорю, Гейб. Но если ты думаешь, что это такая уж простая работа, то ты ошибаешься. Она отнимает много сил. Представь, каково это: в течение двух лет говорить с женщиной о том, что муж раз в две недели сильно избивает ее, – и она до сих пор верит, что он неплохой человек, потому, что якобы не представляет своей жизни без детей. Она сравнивает своего мужа с отцом, который обижал ее, она сравнивает своего мужа с первым мужем, который еще и детей колотил, и начинает думать, что ничего менять не надо.

– Но ты всегда такая энергичная, в такой отличной форме, Кейси.

– Я бегаю, занимаюсь танцами, верховой ездой и делаю очень много для того, чтобы держать себя в тонусе, иначе начну все пропускать через себя и от меня ничего не останется. Я буду как человек, съедающий чужие грехи. Так выражается моя мать. Ну, это сложно объяснить.

– Продолжай.

– Когда мама была маленькой девочкой, они жили в Ирландии. Если кто‑то умирал, бедняки находили совсем бедного человека.

– Это дает ощущение превосходства, да?

– Заткнись, – беззлобно усмехнувшись, произнесла Кейси. Она открыла ноутбук. – Они устанавливали стол, полный еды, прямо на крышке гроба умершего бедняги… Какой у нее пароль?

– Аттикус. Давай вернемся к теме съедающего чужие грехи.

– Этот человек должен был съесть всю выставленную на поминание еду и вместе с едой забрать грехи покойника, чтобы тот мог отправиться прямиком в рай.

– А что было с тем, кто брал на себя чужие грехи?

– Он жил дольше, так как спасался таким образом от голодной смерти.

– Он сходил с ума?

– Как и положено суеверным католикам, иногда да. Но среди этих людей попадались довольно предприимчивые господа. Они просто просили еще и денег. Так или иначе, но человека, готового съесть чужие грехи, всегда полезно было иметь под рукой.

– А доктора?

– Все по порядку, Гейб. Относительно Джулианы доктора не пришли пока к единому мнению. А ее колонка должна выйти завтра. Она долгое время была не в форме, поэтому не подготовилась, а сейчас требовать от нее чего‑то было бы неразумно. Я могу сформулировать ответ на вопрос, помочь с решением проблемы, но написать об этом мне будет очень сложно. Я не писатель.

– Тебе надо позвонить редактору. Я тоже не писатель.

– Нет, ты хороший писатель.

– Но ты не сможешь прочесть то, что я напишу, Кейси.

– Ты слышал когда‑нибудь о программе проверки орфографии?

– Да, и сколько бы я ни старался, все выходит криво и косо.

– Я тебе помогу.

– Но как с другой стороной вопроса? Разве это законно, то, что мы собираемся сделать?

– Да, наверное.

– Я думаю, в редакции могут попросить кого‑то другого делать эту работу, пока мама не в форме.

– Гейб, – сжав губы, произнесла Кейси, – если твоя мама потеряет эту работу, то убытки придется подсчитывать не только в деньгах.

– Ты знаешь, по‑моему, это абсурдно выслушивать чужие проблемы, когда у тебя своих по горло, особенно если учесть, что люди сами же себе и создают проблемы.

– Только иногда, Гейб. Очень часто люди просто оказываются не в том месте и не в то время. Если у тебя нет никакого ощущения собственной значимости, то ты сможешь его себе вернуть, когда сумеешь помочь другому человеку, которому, возможно, еще хуже.

– Не вздумай мне говорить о самоуважении. Если я услышу это еще хоть раз, то не выдержу. Прошу тебя, сделай меня счастливым и не говори о самоуважении.

– Но это же очевидно. Если ты не знаешь, как быть, то самый надежный рецепт – чувствовать, что ты способен управлять ситуацией, что ты полноценный человек.

– Ты именно так себя чувствовала?

– Ты говоришь о Сарен?

– Да.

– Мне хотелось смотреть «Секретные материалы» и съедать по пачке самого жирного мороженого, до тех пор пока мне не стала бы грозить смерть от диабета. Но твоя мама силой заставила меня участвовать в этом шоу…

– В «Карусели»?

– Да…

– Я помню название, потому что мне разрешали приходить на репетиции. Какой идиотизм! Я не фанат музыкальных постановок. И это не сравнится с «Оклахомой!» Та постановка заняла бы первое место в рейтинге глупостей.

– Возможно, ты и прав! Я говорю о «Карусели»… Пощечина может быть как поцелуй. Мы работали с твоей мамой в этой постановке, и твоя мама мне очень понравилась. Она была моей подругой, но теперь стала моей лучшей подругой. Она помогла мне осознать, что жизнь движется вперед. Она помогла мне прийти к самому важному решению в моей жизни. Благодаря ей я удочерила Эбби. Я перед ней в неоплатном долгу.

– Итак, ты хочешь делать за нее колонку, пока она не поправится.

– Думаю, что дело ограничится только этой неделей. Она быстро придет в себя и станет на ноги – я хорошо ее знаю. Наша задача – не проколоться. Но я думаю, что мы сможем. Люди довольно часто выдают написанное за свое и наоборот.

– Не знаю, – неопределенно протянул я.

– Почему бы тебе не позвонить отцу и не спросить об этом?

– Отчего же ты не позвонишь ему?

– Потому что я звонила ему раз пятьдесят, с тех пор как он уехал, и оставила около пятидесяти сообщений, но он ни разу мне не перезвонил.

– А письма?

– Каролина поддерживает с ним связь. Она снабдила меня адресами, и я воспользовалась ими, но он мне так и не ответил.

Я глубоко вздохнул.

– Наверное, он думает, что мама симулирует свое состояние.

– Гейб, я ему звонила и писала. И знаешь, что я думаю? Что он просто подлец и мерзавец.

– Кейси, но ты же все‑таки о моем отце говоришь!

– Да, Гейб, я говорю о твоем отце. Если ты будешь честен перед собой – а я знаю, что ты человек благородный и не станешь обманывать себя, – то ты поймешь: прислать несколько писем из Массачусетса, Иллинойса или из Нью‑Гемпшира за пять месяцев… Вряд ли это соответствует образу хорошего отца.

– Тем не менее, он остается моим отцом.

Я не знал, как себя вести в подобной ситуации: разозлиться или сделать вид, что ничего особенного не происходит. Я разделял настроение Кейси, однако почему‑то ощущал потребность защищать Лео. Я не мог объяснить причину такого поведения, но, наверное, я бы не хотел оказаться в роли съедающего чужие грехи.

– Да, он все еще твой отец, но он должен звонить вам. Он обязан поддерживать с тобой связь, каждый вечер звонить Аори и желать ей спокойной ночи, а не присылать коробку с каким‑то дурацким желудем. Сколько раз он звонил?

Я не мог вспомнить, было это три раза или два. Единственное, что я помнил: однажды, когда звонил отец, меня не было дома, потому что я был с Тиан. Она вскоре уезжала на родину. Если бы мне и хотелось с кем‑нибудь поговорить в тот момент, то только с ней, а не с Лео. Лео вернется, чтобы снова жечь ароматические палочки в ванной. Может, он начнет потом уговаривать всех нас отправиться в далекие земли, где царят счастье и покой. Я не хотел никуда уезжать. Во‑первых, из‑за бабушки и дедушки Штейнер, которые чувствовали себя потерянными в галактике, а во‑вторых, я не мог уехать, так как впервые в жизни ощущал себя нормальным подростком. Моя мама могла бы теперь жаловаться на меня своим подругам, как на любого другого ребенка переходного возраста: «Знаете, я почти никогда не вижу его. Его и дома‑то не бывает». (Если бы мама заметила перемены в моей жизни…) Вы не поймете, что такое чувствовать себя среднестатистическим парнем, если до этого вы не вписывались в норму. Тиан знала, что мне необходима особая образовательная программа, но она спокойно относилась к этому. Она представила себе, что моя проблема может быть сравнима с ее, когда она изучала английский как факультативный. Когда мне было трудно подобрать слово, она смеялась, и ее смех звучал подобно колокольчику, потому что Тиан вспоминала, как ей в свое время было сложно найти нужное слово, чтобы выразить мысль по‑английски. Она не приписывала особенности моего восприятия тому, что я такой странный от природы. Нет, она просто этого не замечала.

Я знал, что вскоре нам предстоит расстаться. Если она уедет, для меня в жизни наступит очередная бесцветная полоса. Но об этом позже. В данный момент я счастлив. У меня есть Тиан. У меня, Гейба Штейнера – парня, который учится по индивидуальной образовательной программе. У меня есть девушка, которая выглядит как телезвезда, дружить с которой хотели бы все парни, а еще она умная и добрая. А еще она такая маленькая, что я мог бы поднять ее на руки и держать в своих объятиях долго‑долго.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2022-11-01 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: