- Как интересно, - пробормотал Клэр. – Мальчик ждет?
- Да, сэр.
- Дайте ему два пенса, прошу. И вызовите экипаж.
- Да, сэр, - Финч отошел, Филип наблюдал с интересом. Его ладонь дрогнула, пальцы Финча напряглись, но юноша широко улыбнулся.
- Финч?
- Да, сэр?
Он чуть не произнес глупость: «Не переживайте, я не приведу инспектора домой». Но он понял, какими будут последствия этого заявления, так что прикусил язык. И он не должен был знать дом мисс Бэннон своим домом. У него ведь была своя квартира?
«Так почему я все еще тут?»
- Убедитесь, что мисс Бэннон знает, где я. Я не доверяю намерениям инспектора.
Финч замешкался. Он пошел к двери, и Клэр заметил долю облегчения на его лице.
- Да, сэр, - сказал он с нажимом на первое слово.
«Итак, это был Финч, и я успокоил его», - не стоило говорить об этом вслух, но Клэр позволил себе слабо улыбнуться, сияя от удовольствия.
Он медленно повернулся по кругу, разглядывая мастерскую, и понял, что тратил время. Он ждал, когда мисс Бэннон спустится из башни к простому смертному, как он.
«Хоть еще не ясно, простой ли я смертный».
- А теперь, - он посмотрел на склянки и пробирки, они сияли. – Люд… ах, Филип, я затянул с гостеприимством мисс Бэннон.
Парень издал звук, но Клэр не понял, было это подтверждением или жалобой.
Клэр прошел вперед.
- Вы странный, но быстрый и знаете, когда молчать. Думаю, вы хорошо поможете.
Филип чуть сморщил нос.
- Хороший комплимент, сэр.
- И искренний. Бери, что нужно, мы можем не вернуться.
- Ей это не понравится, сэр.
- Ерунда. Она верит в ваши способности, иначе не назначила бы вас, - он ощущал ясность, мог распутать еще один узел, и это радовало.
Он ощущал и спокойствие. Помогало и то, что был курс действий.
Филип не ответил, и Клэр пошел быстрым шагом, но не бегом, чтобы забрать шляпу и сумку необходимых вещей.
Может, мисс Бэннон переживала за него, может, это дело могла решить лишь магия. Может, она была права, и, может, Клэру было опасно идти с инспектором в те места, где была найдена нелогичная магия.
Да, Клэр не спорил, поднимаясь по лестнице и поворачивая к своим комнатам. У нее были причины переживать.
«Но, дорогая Эмма, я хочу доказать, что ты не права».
* * *
- Я не был уверен, что вы придете, - мрачно сказал Аберлейн, вставая, чтобы пожать руку Клэра. Его стол был в стопках бумаги, полки в кабинете были завалены вещами. Место было полно пыли с полок, она щекотала нос Клэра.
Он подавил чихание и кашлянул.
- Почему? Я рад быть полезен. Это займет мои способности. И мы не можем позволять убийцам разгуливать по округе. Это хорошее дело.
- Да, - рука инспектора подрагивала, под его глазами все еще были темные круги. – Многие люди согласятся. Они уверены, что те, кого они знают, ведут себя подозрительно, или указывают нам, что мы должны заниматься делом и поймать злодея. Он заинтересовал публику.
- К сожалению. Газеты полны убийств, - Клэр читал их. Он искал, куда присесть, но места не было. Стул, где он сидел в прошлый раз, был со стопкой бумаг, и в них точно были богатства дедукции.
- Чем я могу помочь, сэр?
- Я бы дал вам все это прочесть, но это трата времени и ваших чудесных талантов. Если вы верите, в других районах были жертвы, и мне передали данные.
«Но там могут быть сотни!»
- Боже правый. Нам есть куда направить силы.
- Я так и думал, - Аберлейн поправил перчатки, ведя себя не как инспектор, а как эстет.
Клэр отметил его трость с интересной медной головой, что казалась слишком тяжелой, плащ висел за столом инспектора на железном крючке.
- Нас ждет поход, полагаю.
- И долгий, несмотря на наш возраст, - Аберлейн надел плащ быстрыми движениям.
Клэр изумился на миг. Он постарался игнорировать чувства.
- Подозреваю, район будет не из лучших.
- Юноша не испугается? – инспектор схватил трость и кивнул на Филипа Пико, который стоял в стороне.
Юноша чуть оскалился, и Клэр подумал, что его рыжеватый отлив в волосах был настоящим. Даже его брови были такими.
- Вряд ли. Он был готов к тому, что экскурсии не будут приятными.
«Есть преимущества у логики».
- Хорошо. Он может пригодиться, - инспектор бросил взгляд на комнату, Чувства мелькнули на его лице.
«Анализ», - способности Клэра запнулись об его выражение лица. Тоска, отвращение и осознание тщетности.
Инспектор Аберлейн презирал свою работу, но продолжал, верно направляя энергию, не думая о своем здоровье и счастье.
Может, его нелюбовь к мисс Бэннон родилась из того, что они были похожи. У схожего бывала антипатия.
- Мистер Пико полезен, сэр. А мы отправляемся в Уайтчепл?
Широкая улыбка Аберлейна была чудом бодрости, он снова на миг показался юным.
- Нет, сэр! – он выпрямился, поправил шляпу, проверил трость и пошел к двери. – Мы отправляемся в Лимхосс и за объяснением.
Глава двадцать восьмая
Этой ночью - убить
- О, кошмар, - Эмма злилась все сильнее, Финч вжал голову в худые плечи, как черепаха.
Телеграмма от Аберлейна, и Клэр улетел за дверь. Хотя бы с Филипом, и она могла отнести проблему безопасности ментата к списку того, что не нужно решать сейчас.
Она глубоко вдохнула.
- Ничего. Они отвлекут опасных. Спасибо, Финч.
- Мэм, - он замер, готовый к другим ее словам.
И она, к счастью, добавила:
- Я закрываю дом. Пусть другие слуги знают, доставку внутрь не впускать. У меня нет времени на эти дела, - это поднимет цены на некоторые товары, и хоть она знала о бизнесе – в Коллегии учили и этому – не было повода грубо распоряжаться с тем, что у нее было. В голову пришла другая мысль. – Надеюсь, Клэр не приведет нового знакомого к моей двери. Результат будет неприятным.
Финч не дрогнул.
- Мистер Клэр сказал, что не доверяет мотивам инспектора насчет него, мэм.
- Вот как, - изумление проникло тонкой нитью против ее воли. – Мистер Клэр поступает мудро, - она замерла, нога была на первой ступеньке. – Финч… Джоффри.
Он моргнул, удивление на его худом лице позабавило бы ее, но за ним мелькнул страх. Зеленый для Взора, едкий страх жалил ее сильнее, чем она признавала.
- Я не забыла обещание, - продолжила она. – Инспектор может делать, что хочет, обижаясь на нас. Если вы оставите службу мне, вас доставят в теплую страну, вы получите независимость раньше, чем он услышит о таком.
- Я не оставлю вас, мэм, - Финч выпрямился. – Не по своей воле. Разрази меня гром, если я вру.
Ее улыбка невольно проявилась, и Эмма была этому рада.
- Спасибо, Финч, - ее ладонь в перчатке коснулась его руки, и ее шок от фамильярства сочетался с потрясенным лицом Финча. - Я опечалилась бы без вас.
- Эм, вам нужна карета, мэм?
- Нет. Спасибо. Я, наверное, вернусь поздно, не раньше рассвета. Можете лечь спать раньше.
- Да, мэм, - он плавно ушел, казался теперь маленьким и худым в сдержанном изяществе коридора. Как Северина шумела, когда Эмма привела его домой, как выражала презрение всеми методами, пока Эмма едко не сказала, что она была хозяйкой-колдуньей, а Северина Нойон, хоть и была ценной, не влияла на решения, кого Эмме нанимать.
«И если я принесу домой дюжину наемников-немцев с сифилисом, мадам Нойон, вы тепло их встретите и будете верить хоть немного в свою госпожу».
Ее улыбка увяла, она вспомнила, как бедная Северина побледнела, ее пухлые руки беспомощно взлетели. Эмма, конечно, утешила ее.
«Доверяйте мне, как и раньше, мадам. Разве я подводила вас?».
Но это было… нечестно. Запугивание нежных и сломленных не радовало. Учитывая, у кого Северина работала раньше, ее страх не удивлял.
- Прима? – Микал вышел из комнаты.
- Я закрываю дом, - она пришла в себя и отогнала воспоминания. – Финч предупредит слуг. Надеюсь, Клэр не приведет нового друга домой, как уличного кота.
- Если приведет, результат будет прекрасным.
- Да. И грязным, а это неудобно, - она тихо выдохнула и укуталась в накидку.
Полоска ткани в кармане ее юбки была неприятным весом, хоть это и была лишь полоска с витэ в шарике воска, остуженного символом. Витэ, какой бы ни была Дисциплина Эммы, было полезной жидкостью, могло помочь с другими жидкостями.
Как с кровью мага, пропитавшей кровать.
Сочувствие будет слабым, но эта слабость помешает увидеть видение убийства. Она надеялась. Она надеялась, что это не свяжет ее с жуткой Работой. Ее осторожная проба эфира последние два дня сокрушила надежду. Или она ошиблась, или влияние на Виктрис и на нее были совпадением.
- Можно было остаться тут, - глаза Щита пылали в полумраке коридора, он был приятной тенью. – Пусть сама пожинает плоды.
«Если бы те плоды не отражались в моем теле, я бы подумала об этом».
- Я могла. Но Клэр ожидал, что я возьмусь за это дело.
Он кивнул. И, к счастью, не продолжал.
- Идем.
«Нужно сделать это быстро, пока я не нашла повод избегать это».
- Микал?
- Да?
- Этой ночью будет удар на поражение.
Он сверкнул белыми зубами в улыбке.
- Да, Прима.
Край Уайтчепла уже был с зеленым, туман сгустился до супа. Эмма могла отодвинуть вуаль, и глаза не жалило, но она решила так не делать. Микал тенью двигался рядом с ней.
Туман покрывал все поверхности, прохожие становились силуэтами из подземного мира, как из Великих текстов, а фонари – шариками света.
Переулки были уже в жиже, и доносились сдавленные звуки. Тихий крик впереди рассеялся среди теней, но когда они доехали до угла, осталась лишь дымящаяся кровь на камнях, Короста питалась ею.
Эмма шла дальше, корсет и сапоги давили, напоминая, что она не ребенок.
Она знала, что Микал рядом. Во тьме мелькали измененные конечности, осторожные взгляды, как у крокодилов в Ниле, и сияние газовых ламп отражалось от ножей. Она не приближалась, хотя Микал коснулся ее локтя, прошел к краю переулка, где она стояла, спокойно дыша, обучение впивалось когтями в ее органы, тело узнавало запах опасности.
Сияние отступило, но Микал еще стоял, плечи выражали нежелание двигаться дальше, но и отступать не хотел. Тихий язык, который понимали ножи Уайтчепла.
Он расслабился и прошел к ней. Она продолжила без слов.
Блайталлен, где пропал Кендалл, отличался ночью. Ее лодыжки болели от скользящих шагов, позволяющих не упасть, жижа сгущалась. Тьма была живой, почти непроницаемой, и Эмма не могла решить, быть ли ей благодарной за то, что она не видит гадость под ногами. Это было неожиданно для той, кого даже свеча слепила, но это использование эфира делало визит в эту дыру легче.
Немного легче.
Ее ладонь в перчатке вытащила восковой шарик. Она сжала его в кулаке. Микал быстрыми пальцами обвил шелком ее кулак и взглянул на ее лицо. Он видел в этом репродукцию Стигии?
- Вы…
Он хотел спросить, уверена ли она? Готова ли? Эмма покачала головой, кудри задели ее плечо, туман шуршал, скользя по Коросте. Порой он касался жижи и отступал, пока поверхность жадного обитателя Уайтчепла рябила.
Она открыла рот для меньшего Слова, что выпустит Сочувствие.
Но не произнесла, эфирная сила спуталась и зарычала под поверхностью мира, Микал зажал свободной рукой ее рот, вскинул голову быстрым и неправильным движением.
Быстрые и легкие шаги. Что это? Она приготовилась, Микал убрал руку, и они связались – кулон на ее шее сиял едким зеленым светом, что становился ярче из-за приближения звука. Жижа не падала с плеском с обуви, не было умелого скольжения, не нарушающего поверхность Коросты, чтобы двигаться быстро.
«Что за…».
Это вырвалось из мрака в конце переулка, и Микал взмахнул ножами.
Движение, треск – и ее Щит отскочил, скользя на жиже.
Там был хлыст. Эмма прищурилась, глядя на невидимые нити. Эфир странно резонировал, сжимался, и она глубоко вдохнула, а Микал отлетел в дверь с жутким хрустом.
Короста сжималась и дымилась, отползая от высокой фигуры с квадратной головой – у нее была шляпа кучера и хлыст для спин механических лошадей.
У нее были доли секунды, чтобы решить, что это за существо, оно прыгнуло к ней. Морок мог убить, если верить в него: привязанный дух или чары сильно ранят ее, если создатель вложил достаточно эфирной силы, манекен ранит только физически, а иллюзия не ранит. Было много категорий, и она почти опоздала.
Микал издал сдавленный вопль, но Эмма расставила ноги, кулон и два кольца на левой руке заискрились, кровавый гранат в золоте и дешевая медь со стеклом, но ярко сверкающим от эфирной силы.
Лиловый цветок появился между ней и существом в облике кучера: магия расширилась, как нарисованный веер. Слово вылетело резко из ее горла, это было не Исцеление, не Поломка, не Узы. Нет, она выбрала другой Язык, не ее Дисциплины.
Именование не принадлежало ни одной Дисциплине. Оно описывало, но таким был закон волшебства: Воля делает Имя.
Если бы она не была Примой, может, не смогла бы заставить существо на время принять облик, что подходил ее целям. Слово извивалось, существо билось с ее желанием придать ему облик, и эта борьба дала ей намеки о его природе.
Но только намеки.
«Необычное чудище».
Оно ударилось о ее лиловый щит, отодвинув Эмму, ее пятки оставили длинные ямы в Коросте. Ладони в перчатках взлетели, рисуя сложный узор, и лиловый свет развернулся, как веер. Край резал, и вой существа сдул ее волосы, трещал на ее накидке, жалил слезящиеся глаза.
Она игнорировала раздражение. Это был кучер, его желто-красный полосатый шарф закрывал пустоту на месте лица, высокий воротник тоже прикрывал лицо, пальто хлопало, потрепанное и зашитое в нескольких местах игломантом. Но его обуви засох навоз и грязь. Шляпа была хорошего качества, с черным пером, лилово-золотой вышитый пояс был вспышкой цвета. Наряд говорил, что это слуга, а не наемник, и кто наряжал бы такое существо в ливрею, чтобы его опознали? Одежда точно была забрана с трупов.
Он упал на камни в жиже. Поднялся жуткий пар. Его пальцы прорвали шерстяные перчатки, были слишком длинными и бледными, на каждом был лишний сустав, который помогал держать нож.
Или хлыст, что стукнул о камни рядом с ним.
Эмма вскинула голову, плавно вернула веер-щит. Существо потеряло преимущество внезапности, она отбила атаку. Но куда делся Микал, и что это было за создание?
Оно шипело, терзало почерневшие камни искаженными руками, чтобы найти оружие, и Эмма обрадовалась, что Клэр уже не занимался этим делом. Существо сжалось и бросилось на нее с нечеловеческой скоростью.
Глава двадцать девятая
Ребенок в лесу
В Лимхоссе, как и говорили, пахло гадко. Уайтчепл был со своим запахом, в Лимхоссе не было Коросты, но для Арчибальда было несколько мест в Лондинии, что могли превзойти эти по запахам. Например, Чаша, где жило множество китайцев, жались друг к другу, и их чужие запахи ужасали.
Имбирь и специи, рис и странные кипящие масла, не такая рыба, которую ели в Англии, сухие нити шелкопрядов, едкий дым. Даже туман там был другого оттенка, принимал форму их странного письма, их камни у дверей сияли слабо шафрановым цветом, и они могли практиковать свои чары, не рискуя навредить.
Аберлейн стукнул дважды по щепкам, что изображали дверь, и они задрожали и открылись. Может, его ждали, или это место впускало всех после темноты.
В конце вонючего прохода свет стал красным из-за бумажных светильников, и Клэр понял, что это было логово продавцов мака.
Длинные силуэты на стенах придавали комнате вид подводного механизма. Коричневый воздух поднимался от алых глаз, цветок Морфея вводил верных в транс. Глаза были всюду, зверь с тысячью глаз.
- Ваши методы необычны, - отметил он, нарушая тишину. Послышался слабый кашель, он не понизил голос для этой комнаты.
Китаянка в голубом одеянии прошла к ним, шурша тканью, но не громко. Клэр не мог решить, сколько лет было этой сгорбленной женщине, ее редеющие волосы все еще были черными, как и пара оставшихся зубов, а кожа на лице натянулась. Она шла в расшитых тапочках, двигалась среди тех, кто собрался вокруг мака на полу, кланяясь Аберлейну, маня их за собой. Инспектор казался великаном в ее магазине игрушек.
- Любят они кивать, - буркнул Филип Пико за Клэром.
- Ведите себя прилично, юноша, - прошептал Аберлейн.
Конечно, парень оскорбился.
- Я не такой. Не с грязными кит…
- Молчите ради своего здоровья, - прервал его Аберлейн, и Клэр смотрел, как он дал китаянке горсть монет. Он получил взамен ключ и сверток, и она указала им на скрипучую лестницу.
- Но есть же пристанища целее, - Клэр шел напряженно, старался не задевать поверхности.
- Но тут, дорогой сэр, нас точно не подслушают.
«Это опасно?».
- Мы что-то затеваем?
- Продумываем метод, Клэр. Вы катались на драконе?
Филип поймал Клэра за руку.
- Ей это не понравится, сэр.
Клэр ощутил раздражение? Он отогнал это, обошел руку, лежащую на полу.
- Хорошо, что она не рядом. Это место не для леди.
Аберлейн тио кашлянул, но сдержался. Он прошептал старушке на их странном диалекте, и она ушла, ее одежда трепетала. Она широко улыбнулась Клэру черными зубами и ушла в красноватый полумрак внизу.
Тяжелый железный ключ подошел к двери в узком коридор, комната была высокой, но не просторной. Было тихо, Лондиний снаружи звучал будто издалека и не вредил ушам.
Два низких дивана, масляная лампа. Аберлейн зажег ее и приглушил свет, четыре маковые трубки засветились медными проволоками на круглом столике.
Клэр отметил пыль на столике, следы у края трубки, царапины на поверхностях, вмятины на диване, где отдыхающий лежал, смотрел на дверь и курил.
- Вы часто тут бываете, инспектор.
- По необходимости, - Аберлейн указал на другой диван, и Клэр с Филипом переглянулись. Они подвинули диван, и Аберлейн следил за этим с вежливой улыбкой. – Боюсь, тут лишь на двоих.
Филип оскалился.
- Я не такой, как они. Я могу покурить цивилизованно, спасибо, - он громыхнул дверью. – Ее легко выбить.
- Но вы же постоите на страже? – Аберлейн сел на жалкий диван. Другой диван был крепче, но грязнее. – Присядьте, мистер Клэр. Вы увидите чудо.
Это не курение табака.
«Немного, - сказал Аберлейн. – Мы тут научиться. Опробовать глубину».
Может, он хотел стать поэтом.
Размытые тени. Глубокий кашель. Что это за запах? Едкий. Пряный. Он уже…
Грязный диван, но удобный. Клэр отклонился, и проблема раскрылась перед ним во всей своей жуткой сложности.
«Некая магия защищает меня от взрывов. От ножей и Времени. Мои способности остались острыми», - но мак влиял на него. Что сделает кока? Он не хотел ощущать вкус, но мог провести эксперимент.
Позже.
От стен отклеивалась бумага, они вдруг показались интересными. Каждая брешь и царапина была поводом для дедукции. Они менялись, история печальной комнатки играла светом и тенью, логикой и значением.
«Разве не чудо!» - ему хотелось смеяться, но он подавил это. Тут не место нелогичному Чувству…
…но мак притуплял Чувства, и он мог спокойно размышлять над ситуацией.
«Людовико».
Горе, конечно, и мир стал туманом алого. Он читал эмоции, когда ударила смерть, он не ощущал этого как юноша, когда его родители умерли. Это онемение было счастьем? Что изменилось?
«Нет, Клэр, ты ощущал это, - он вспомнил ночи работы, изучения. Он подавлял Чувство, отвлекался, а еще был юным, и его способности только расцвели. И боль отступила, потому что он был ментатом, а Чувство было врагом логики. – Но порой на него полагались. Странно».
Аберлейн говорил, но Клэр не мог различить слова в розовом тумане. Это было как дыхание Лондиния, но сладкое. Пряная груша, дым…
«Эмма», - его способности нарисовали ее под его веками. Ее нежное лицо, решительное из-за ее характера или нехватки сна. Ее ладошки, огонь в ее темных глазах. Ее шаги и шорох юбок.
Картинки сменяли друг друга. Эмма в крови в конце опасного дела, решительно сжимающая губы. Она убирала прядь, выбившуюся из сложной прически – не любила быть растрепанной. Она читала утром газеты, делала неплохие выводы, писала своим ясным почерком за столом.
Эмма у его кровати. Она не хотела потерять его.
Горе за Людовико и сладкая боль – это была Эмма Бэннон. И жало окутали красные нити тумана.
Маковый дум ожигал его легкие и плоть, как суп, и он признал волны Чувства. Они растекались по нему, и когда маковый сон закончится, но снова будет целым и логичным.
Он надеялся. Его глаза открылись, и Аберлейн снова заговорил.
Инспектор не расслабился, а склонился. Он все еще говорил, и Клэр пытался поймать слова, но они ускользали. Филип Пико ответил у двери изумленным тоном. Почему она наняла такую стражу для него? Если он теперь был бессмертным? Может, она боялась не за тело Клэра. Может, она боялась за самого Клэра, боялась, что с ним сделает двойной удар горя и нелогичности.
«Это глупо».
Но в этом была доля смысла. Дедукция учитывала вес Чувства и не тонула.
Сияние быстро угасало. Алые нити дрогнули и пропали, туман рассеялся, и он услышал стук.
Аберлейн встал на ноги. Он покачнулся, и Клэр понял, что мужчина говорил об убийцах. Он моргнул несколько раз, Филип сказал:
- Не сейчас, - и Клэр обнаружил себя на сломанном диване посреди макового убежища Лимхосса, мир стал ярким после розового тумана.
- Инспектор Аберлейн, сэр, - худой юноша в коричневом пиджаке, но с короткими волосами. Из Ярда, судя по обуви и отдышке. – Снова.
Желудок Клэра сжался.
- Еще одно убийство, - кивнул Аберлейн. – Да, Браун. Найди экипаж, умница.
Браун охнул, потные щеки покраснели. Сколько дыма сюда пустил Аберлейн? Инспектор не только стоял, но и двигался. Клэр взял себя в руки, грудь странно жгло.
Лицо Филипа Пико было лисьим, он склонился над ментатом. Он сморщил острый нос, насторожил уши.
- Идем, китаец.
- Да вы лис, - Клэр двигался, слушаясь слов. Странное ощущение, он был словно внутри непобедимой перчатки, и его способности просто следили за течением времени. Это немного успокаивало.
- А вы – ребенок в лесу, сэр, и заблудились. Идемте.
Аберлейн оглянулся, раздражало то, что на него так не подействовал мак. Он осунулся, темные тени под глазами стали сильнее. Скоро они скроют его глаза…
«Погодите, - Клэр порылся в памяти, хватаясь за слова инспектора в тумане, – он сделал что-то тревожное. Он говорил о… чем?».
Память отступила, голова Клэра болела.
«Поступок был очень нелогичным».
Глава тридцатая
Напоминание
Существо бросилось. Фиолетовые свет вспыхнул, Эмма подняла щит-веер, ударив им по груди. Слышались крики и топот ног, желтый туман сгущался и вихрился, жители жалкой улицы поняли, что что-то странное творится рядом с ними.
Она убрала щит в сторону, горло наполнили ноты. Ее кольца таяли, их запах эфирной силы заканчивались, и конец улицы был все ближе. Она не придумала другой способ борьбы с чудищем. Она сделала его относительно плотным, его можно было ранить, но если так продолжится, она лишится ресурсов, и создатель заметит, что она не хочет мирно умирать, и решит освободить существо от ограничений.
Где был Микал? Как сильно его ранили?
«Займешься им позже. Думай, как не умереть».
Оно не шумело, только щелкало хлыстом и топало ногами. Хлыст трепетал, щит-веер хлопал, Эмма отбивала оружие. Хлыст отлетел к железному фонарю, он погас, и Короста сильнее заполнила переулок. Эмма спешила вперед, опустила щит и снова раскрыла его. Край стал острее, она сосредоточилась.
Существо отступило, под шляпой появились два угля, которых не было раньше. Хлыст щелкнул, железо скрипело, фонарь гнулся, и она знала, что не успеет закрыться. Ноты застряли в горле, ее подвело дыхание.
«Ох».
Оно завизжало, звук терзал эфир и воздух, лицо Микала появилось за его плечом, его желтые глаза горели. Нож торчал из груди, и Щит вырвал клинок, другой рукой искал шею существа. Если он оторвет голову…
Эмма повернулась, хлыст запутался в ее юбке, и щит расплылся, поглощая силу удара.
Шум заполнил Блайталлен, пар Коросты смешивался с желтым туманом.
Она упала, колени ударились о камень, зубы щелкнули. Стало тихо, обитатели улицы раскрыли рты. Что они видели в тумане?
Шаги существа в тишине были легкими. Ладони Микала легли на ее плечи.
- Прима? Эмма?
Жаркая кровь на ее пальцах. Эмма скривилась, резко вдохнула и подняла кулак.
Острое пронзило ее бедро и юбки. Она издала тихий звук, перестала вырываться и обнаружила, что не потеряла восковой шарик. Хорошо. Следы крови Келлера послужат цели, дадут ей шанс не искать вслепую.
Она посмотрела на лицо Микала в дюймах от ее, он был в крови, грязный – покатался в Коросте – и щепки с пылью покрывали его. Ее волосы выбились, упали на лицо, и он убрал прядь, его пальцы нашли ее скулу.
«Приятно», – кашель отвлек ее, и ее голос решил, что пора действовать. Он был удивительно ровным для ее состояния.
- Ты ранен?
Его выражение лица изменилось, хоть она не понимала эти эмоции, и остановилось на облегчении.
- Лишь немного. Простите. Я был… оглушен.
- Поразительный опыт, - она перевела дыхание. Она посмотрела на себя, увидела металлический груз с конца хлыста кучера. Ловить его своей ногой было не лучшей идеей, хоть это и сработало. – Но познавательный и занимательный.
- Как скажете, Прима. Вы можете встать?
- Думаю…
Он осмотрел ее.
- У вас кровь.
- Да, Микал. И я не смогу стоять без помощи.
- Вы никогда не останавливаетесь на середине пути, Прима. Обопритесь на меня.
- Микал… - слова умерли, не вылетев из ее рта, ведь вдали прозвенел вопль.
- Убийство!
И Уайтчепл… взорвался.
Толпа была тысячеголовым зверем, ее настроение задевало уставшее тело Эммы. Она прильнула к Микалу и слушала.
- Перерезано горло… от края до края, во дворе… это точно он! Кожаный фартук! Чужеземец… они пьют нашу кровь…
Если кровавый фартук у рабочего дома юдиков был уловкой, то умной. Он стал символом всех этих неприятностей.
Ее левое бедро болело, исцеление Микала пронзало болью.
- Не пойдет, - пробормотала она. – Весь восточный район сошел с ума?
- Еще одно убийство.
- Я ничего не ощущаю, - она сжала его плечо. Колокола церкви гремели. Скоро Прилив, она ощущала его, как гром.
Полвторого, ни одного экипажа поблизости. А толпа заполнила улицы, слух разнесся по улицам.
- Микал, я этого не почувствовала.
- Знаю, - он придерживал ее. – Прима… та штука.
- Это был кучер. С ножом.
«Что за существо? Стоит скорее узнать».
- Да, - он убрал лохмотья окровавленного пиджака с раздражением. Его кожа была целой под ним, но в красных полосах. – Острый нож. Я едва ощутил его.
- Хотелось бы… - мир закружился под ней. Она потратила слишком много магии, потеряла довольно много крови. Короста зеленела и разрасталась, не выжженная рядом с ней, как было под ногами кучера. – Хотелось бы осмотреть рисунок ран.
- Да, - он прислонил ее к стене. Заглянул в лицо, фонари сделали его глаза темными дырами. – Ты бледная.
- Я в порядке, - она даже смогла сказать это твердо.
Мальчик выбежал из джинной, правая рука щелкала металлом. Его поприветствовал смех, женщина почти без зубов с юбкой, задравшейся до колен, закричала:
- Кожаный фартук тут, берегитесь!
Толпа собиралась, Эмма поежилась, ей вдруг стало холодно. Ее дыхание было облаком, она смотрела на знакомое и не знакомое лицо Микала.
- Будет неприятно, - прошептала она.
- Понимаю. Вот, - он нырнул под ее руку, обвил ее талию рукой. Ее корсет впился сильнее, лишая дыхания. – Закройте глаза.
Она так и сделала, Микал сжался. Он прыгнул, улица под ними кипела. Криков было все больше, звон бьющегося стекла.
Бунт расцветал ядовитым цветком, но Микал держал ее, черепица хрустела под его ногами, проносились крыши Лондиния. Это была магия Щита, необычная, и она могла вызвать тошноту у не одаренных и не обученных древним братством.
Потому, когда он опустил ее на ноги в переулке Тосселсайд, мятеж был гулом вдали. Эмма склонилась, и ее стошнило.
Лондиний посерел вокруг нее, Микал помог Эмме выпрямиться.
Во рту было кисло, она подавила желание сплюнуть.
«Леди так не делают».
- Мятеж разрастется. И запутает все следы.
- Да. Вы очень бледна, Прима. Может, стоит…
Она не хотела знать, что он хотел сказать.
- Разумно пойти домой, запереть двери и ждать, когда дело закончится без меня. Кучер был послан за мной, как кровавая гончая.
- Я так и думал, - он звучал подавленно? – Я думал, вы не отступите.
Нерешительность, неприятное чувство. Искушение отступить было сильным. Ее левая нога дрожала, она ощущала себя… не как обычно.
Никто не мог вывернуть это дело в свою пользу. Ни Виктрис, ни Британния, ни могучий Клэр, смотрящий на нее свысока из-за дара, за который волшебники унизились бы или даже украли.
Нет, она не могла отступить сейчас, но по другой причине.
Кучер заставил ее бояться.
Это было немыслимо для Примы.
- Нет, - сказала она и глубоко вдохнула, желая, чтобы корсет не впивался, а юбки не обвисли из-за крови и Коросты. – Я не отступлю. Мне нужен экипаж.
- Куда отправимся?
- В Ярд, Микал. Я не буду ходить по Уайтчеплу, пока там не притихнет мятеж, а там, может, стоит напомнить начальникам Аберлейна пару фактов.
«Я действую для Короны, но я сама выбираю, как закончить это чертово дело».
Глава тридцать первая
Выносливость
Крупный мужчина в голубом, со свистком на серебряной цепочке, поднял руки, останавливая спешащего инспектора.
- Уайтчепл горит, сэр. Мы не впустим. Приказы.
- О, ради любви… - Аберлейн был почти готов вырывать волосы. – Клэр?
Клэр моргнул, склонил голову, пытаясь распутать крики и грохот в воздухе.
- Кто приказал…
- Конечно, комиссар Варинг, - Аберлейн приподнялся на носки и посмотрел на крупных рыцарей, которые без интереса смотрели на следы жижи на брусчатке. – Кендлсон! Сюда!
Мужчина поднял голову и пошел к ним, его походка была странной. Колени беспокоили его, судя по осторожным шагам, но Клэр уловил стальной блеск в глубоко посаженных глазах мужчины и мозоли на больших ладонях. Кэндлсон был с узловатой тростью, темной от использования и масла. Кожаная петля на поясе была для нее домом, когда трость была не в его руках.
Он точно разбил немало черепов преступников.
- Вечерок, сэр. Ночь неспокойна, - его акцент был образованным, хоть и с переливом, что говорил о детстве на ферме в Сомерсете.
- Вы, как всегда, недооцениваете, Кэндлсон. Варинг сказал ждать утра?
- Тут немного темно, - лаконичный ответ. Но Кэндлсон на миг скривил губы, шея покраснела.
- Другое убийство, - Аберлейн вскинул брови.
- Все еще кровоточила, когда ее нашли. Улица Бернер. Там тоже иностранные клубы, - он скривился сильнее.
- Боже, - Аберлейн не побледнел, но был близко. – Они убьют друг друга за это.
Шум усилился. Уайтчепл гудел, как улей. Весь восточный район мог загореться, и не только фигурально. Клэр поправил манжеты, осмотрел себя. У него даже не было перечного пистолета, его одежда точно привлечет внимание. Он взглянул на Филипа Пико, у него были скрещены руки, он хмурился.
- Ничего не поделать, - Клэр выпрямился.
Аберлейн повернулся к нему.
- Сэр, я…
Клэр пошел к зеленой Коросте. Зеваки не ожидали проблем оттуда, и он пошел туда, но Аберлейн поймал его за руку.
- Что же…
- Мне нужно осмотреть место убийства, пока там не потопталась толпа, а днем их будет только больше. Оставайтесь, если…
- Вам нельзя одному. Вы рискуете, мне стоило предупредить.
- Я понимаю, - шум усилился, он повысил голос, чтобы его слышали. – Уверен, я крепкий. Филип?
- О, ей не понравится, - сказал юноша, но не был против. Его щеки покраснели, тон был бодрым. Валентинелли улыбался, когда они шли к опасности.
- У нее есть другие дела, - коротко сказал Клэр и пошел дальше. Аберлейн следом, бормоча ругательства.
Зеваки за ними шептались и шуршали. Впереди была какофония, туман двигался, побеспокоенный этой ночью.
Клэр не сверялся с карманными часами, но они могли пробыть в Лимхоссе пару часов.
Вопрос о словах Аберлейна в дымке подождет. Они повернули за угол, туман озарял огонь. Крики и топот, визг и звяканье разбитого стекла.
Бедняки сжимались, внимание их пугало.
Но они редко так делали.
Камни были скользкими под ногами. Клэр держался у стены здания, но обходил входы в переулки. В тумане собирались темные силуэты.
Между паром и жижей под ногами он не мог отвлекаться ни на что, кроме шума.
Шаги скользили, стук. Взволнованное бормотание, грубые восклицания, некоторые пользовались смятением для кражи. Шорох моря, треск стекла. Тени в тумане были все дальше, заржала механическая лошадь среди какофонии. Экипаж мимо увела уставшая лошадь, кучер хотел сбежать от неприятностей, копыта хлюпали о жижу. Кучер точно выпил джина, хотел…
- Осторожнее, - Пико подвинул его, но не грубо. Клэр пришел в себя, они оказались у края толпы. Волосы, юбки, дыхание с джином, измененные конечности тускло блестели, калейдоскоп ощущений и дедукции лился в его голодную голову.
Все жители Уайтчепла не спали и двигались. Ходили слухи среди толпы, и идти стало сложнее.
Аберлейн расталкивал людей, отмахивался от предложений леди – если их можно было так назвать – и грубых возмущений рабочих. Клэр шел за ним, отталкивал пальцы от своих карманов. Пико шагал за ним, и забота со скоростью помогали ему сохранить Клэра от карманников.
«Если бы тут была мисс Бэннон, она бы нашла способ пройти сквозь толпу», - Клэр мысленно скривился. Он не мог забыть о женщине хоть на час?
- Кожаный фартук! – завопил кто-то, и толпа притихла на миг…
Хаос, крики. Клэра понесло с толпой. Пальцы Пико впились в его плечи до боли, а потом его унесло, и Аберлейн пропал.
«Ох, беда».
Его пиджак порвался, нога болела от удара сапога. Где-то вдали вопила механическая лошадь, страх и боль смешивались в реве. Клэр скользил вдоль стены, теплая кровь уже смешивалась с зеленой Коростой на гниющих кирпичах.
Он закашлялся от вони, сверился с картой в голове и пошел вперед. Пико и Аберлейна не было видно. Жижа под его ногами становилась тоньше, он снова огляделся.
Логика сообщила ему, что он был у древних границ Города, его старого сердца. Лондиний раньше был деревней римлян, и ее сожгла дотла ранняя инкарнация Британнии.
Дух острова не любил римлян, но их было много, и они построили себе другой город. Лондиний развивался медленно, страдал от огней и болезни, но не пропадал.
Зеленую грязь Уайтчепла можно было сравнить с ним. Она распространялась, зеленые нити впивались в трещины меж камней. Он следовал за жижей, оставляя шум и давку позади. Между этим местом и улицей Бернер была толпа. Ее никак не пробить, но он мог обойти и подобраться к тому месту с другого угла.
Клэр сверился с картой в голове, огляделся в тумане, понял, что ушел слишком далеко, хотя был переулок, что мог увести его в нужном направлении…
Хлюпанье отвлекло его. Он повернулся, вгляделся в покрывало желтого тумана, зеленая жижа напоминала мох, если такое было возможным. Может, в темном месте из этой жижи выросло бы что-то интересное?
Хлюп. Гудение напоминало Клэру треск, что он слышал много раз рядом с Эммой Бэннон.
Живая магия.
Туман отступил, он шел, ведомый любопытством и подозрением. Туман был жарким и теплым, и Клэр узнал это.
Кровь.
Он понял, что шел тихо, как учил Валентинелли, горечь грозила охватить его. Мак задержался, открывал воспоминания, которые он не хотел видеть, а в темном углу перед ним пригнулся силуэт.
Фонарь сверху был темным, выгорел или стыдился того, что видел Клэр.
Маленькая грязная ладошка женщины в крови лежала у ее бока. Она была пустой, голова отклонилась, седеющие волосы спутались. Белые бедра в темной жидкости были широко раздвинуты. Тонкие длинные пальцы рылись в ее животе, рука с хлюпаньем поднялась.
Послышалось довольное гудение, словно от ребенка, поедающего арбуз жарким летним днем. Фигура – шляпа кучера отклонилась на размытой голове, красно-желтый шарф закрывал горло, пальто было умело починено игломантом. Он поднял руку снова, вспыхнул нож